Сигареты

Джон стоял перед открытым окном своей маленькой, когда то комфортной квартиры, которая ему раньше нравилась, и он всякий раз был рад приезжать сюда после заданий. Сейчас же комнаты казались пугающими в ночной тьме, пустыми и мятыми, как бы оно странно не звучало. В побледневших пальцах писателя висит сигарета, едва не касающаяся белого подоконника из-за положения руки. Он поднимает ее, поднося к окну, чтобы стряхнуть скопившийся пепел. Слишком часто он начал бояться за собственную жизнь. Даже сейчас, стоя у раскрытого настежь окна, ему казалось, что что-то произойдет. Хм, а вдруг что-то в голову взбредёт, и он решится выброситься? Или, вдруг сигарета вызовет пожар? А что если в него сейчас целится снайпер, нанятый каким нибудь Лэмптоном? Шатен вздыхает и тушит роковую палочку о палец, оставляя там ожог, после чего выкидывает ее в раскрытое окно, после чего сразу же закрывает его. Курит он не в первый раз, но Линч пока ничего не знает. И Джон надеется, что не подозревает. Он старается тщательно мыть зубы, стирать одежду, чтобы не воняла табаком, но все равно волнуется, что однажды напарник заметит неладное. Пока что у ребят отпуск, такой желанный, но в то же время нервный для очкарика. Он устал вскакивать с кровати от кошмаров с его смертью, устал доставать револьвер из-под подушки, когда ему что-то привидится. Ему страшно, что все его страхи в действительности сбудутся. Он ещё не принял факт, что должен будет умереть, но уже понял, что судьбу не изменить. Да, он может быть в сто раз аккуратнее, но рано или поздно за ним придет темный силуэт с косой в обхвате. Он стоит, продолжает наслаждаться видом из окна и думает, что вряд ли такое будет после смерти. А что вообще будет после нее? Черный экран? Рай или ад? Парню не хочется ждать судного дня, если это все таки черный экран. Пусть и рай будет, и ад, и пусть демоны вопят, ангелы поют, бог смотрит с высока, только бы не потерянные души, смотрящие своими бездонными глазами на голубоглазого, который только явился сюда. Забавно осознавать, что все когда то умрут, но это будет именно «когда то», в то же время сейчас умирают сотни людей. И однажды в ежедневную сотню войдёт наш парень, с чьего лица пропала всякая улыбка с этого осознания. И снова в воздухе повис вопрос: «Что будет после смерти?» Он стягивает майку, которая пропахла табаком, и идёт в сторону туалета. Дэйл уже догадывается, что с его сожителем что-то не то, но пока что он ничего не смог из парня вытащить. Прокуренная одежда отправляется в стирку, а кучерявый идёт за новым верхом. За окном смеркается, когда он уже лежит на диване и смотрит в потолок, едва ли сдерживаясь, чтобы не вскочить к окну, беря в пальцы ещё одну сигарету. От этого он сдохнуть никак не хочет. Пусть тварь, пусть случайность, но не его ошибка. Он вновь вздыхает, прикрывает глаза, но тут на телефон, лежащий на столике, начинают звонить. Пальцы тянутся к гаджету, а глаза сразу цепляются за фамилию друга, написанную большими буквами. Он принимает вызов, подносит телефон к уху, сразу улавливая ухом как всегда спокойный и мягкий голос блоггера. В груди становится ещё больнее от понимания, что тот будет чувствовать, когда же он умрет. А не будет ли ему все равно? Как началась их дружба? Кто-то это обговаривал? Друзья ли они? Джон сглотнул слюну и стал вслушиваться в монолог брюнета. Но как раз тогда он умолк. — Нормально, — Немного сипло, предположив, что тот спросил, как писатель сам, ответил тот. Врать Егору — идея плохая, особенно сейчас, когда его голос звучит так прокуренно, сипло и слишком тихо, непривычно. Обычно звонкий голос, казалось, что не до конца сломавшийся, сейчас звучит слишком плохо. — Ты уверен? — Спрашивает зеленоглазый по ту трубку, явно не поверив такому ответу. Особенно его волновало, что он ничего не спрашивал, а рассказал небольшую часть о новом деле. Может, это его напарник так оценил? — Да, — Отвечает младший, закрывая глаза. — Я собирался спать, если честно, — Говорит он, чем ещё сильнее удивляет журналиста. Обычно оба не спят допоздна, а тут только начало 9, а этот собирается спать. — Может встретимся завтра у меня? — Предлагает он так, будто ничего его не насторожило. — Хорошо, — Легко соглашается очкарик. Он вешает трубку и кладет телефон обратно, на стол, откуда и взял. Он соврал, что собирался спать. На часах уже почти второй час, а его тело лишь лежит на диване, едва укрытое, пока раскрытые глаза смотрят на потолок. Даже они у него грязные. Он грязный, его душа. Даже глаза! Это не голубой, не серый, это грязный. Какая то смесь синего, голубого и серого. Его душа тоже своего рода смесь, но только грехов, а не цветов. Дэйл, стоящий у прохода, тихо вздыхает, отходит и прикрывает дверь. Говорят, когда ты режешь себе кожу, руки или ещё какие нибудь места, то можно облегчить душевную боль. Но Джон не настолько пал, чтобы брать в руки лезвие. Ему не хочется умереть от случайного пореза, где он вскроет себе вены, или от потери крови. Переворачивается набок, закрывает глаза, но возвращается в прошлое положение, держа очи закрытыми. Когда он искал Линча, то говорил, сидя в грузовике, что тот мало кому звонит, однако, сам же почти не лучше. Пара друзей, пара девушек, которым он не звонит, Лили и Лукас. И созванивается он так часто только с Егором. И хоть он знает, что скоро должен покинуть мир этот, все равно пытается наладить контакт с Лили. Но та никак не идёт. Грязноглазый даже хмыкает, осознавая, что он чертов эгоист, раз хочет перед смертью все таки замутить с кем то. Даже если получится, то он умрет и сделает больно человеку, который его полюбил. Это не очень правильно, да? Утром стоит у окна, закуривает и не замечает силуэт у прохода. Тот тяжело вздыхает и медленно уходит, не желая беспокоить хозяина квартиры. Тот оборачивается, но уже никого не видит. Трет глаза, надевает очки, перед этим выкинув окурок, моет зубы и одевается. Надушившись чем только можно, лишь бы не вонять, Джон берет ключи от машины и квартиры, телефон, деньги с картой и открывает входную дверь, уже будучи обутым. В дороге он предельно осторожен, старается не врезаться, что выходит. Через время стоит у дверей дома своего напарника. Звонит и ждёт, пока ему откроют. Егор, открывший, слабо улыбается другу, пропуская его внутрь. — Привет, — Здоровается он, прикрыв дверь за гостем. — Привет, — В ответ говорит кудрявый, сразу проходя в комнату блоггера. Тот идёт за ним, желая показать информацию, найденную на компьютере. Очкарик садится на кровать, пока брюнет встает перед своим рабочим местом. Начинает что-то рассказать, но Джон молчит, не комментируя ничего, будто не в этой реальности. Он слушает, честно слушает, но мысли сами собой заменяются другими. Летальный исход, летальный исход, смерть, его смерть. — Ну как тебе? — Интересуется Линч, только сейчас замечая, что напарник ничего с собой не принес, как часто делал. — Ну вроде бы нормально, только на обман похоже. Вдруг опять какой нибудь фанатик? — Он откинулся на кровать, распластавшись на ней. — Не думаю, приятель, — Использует он это обращение, заставляя парня на кровати вздохнуть и расслабиться. — Далеко ехать? — Спрашивает он, прикрывая глаза. — Часа четыре без пробок, — Отвечает старший, садясь к другу на кровать. — Ты точно нормально себя чувствуешь? — Настороженно спросил тот, замечая через линзы огромных очков мешки под чужими глазами. — Да, — Протягивает второй, слабо натянуто улыбаясь. Журналист не глупый, он все прекрасно понимает. Да и звонок утром от Дейла, который спрашивал, не поссорились ли они с очкариком, насторожил его. А когда услышал про сигареты, то и вовсе выпал. Не хотел верить, но только увидел писателя, так сразу же поверил. Тот был сам на себя не похож. Бледный, голос осипший и прям обкуренный, синяки огромные под глазами, небольшой тремор рук да и явная сонливость были заметны. Кричать на друга не хотелось, потому что его это могло разозлить и заставить нервничать ещё сильнее. В руке находится камера, которую он крутит просто чтобы казаться не сильно заинтересованным. — Чувствуешь, табаком попахивает? — Спрашивает тот невзначай. Да, звучит не очень, будто наезд, но уже поздно менять что-то. Очкарик настораживается, повернув голову на напарника. — Нет, — Врёт он в наглую, уже начав придумывать всевозможные отмазки. Он слишком плохо помыл зубы перед выходом или от него самого уже воняет сигаретами? — Джон, не ври мне, пожалуйста, — Просит устало журналюга, убирая камеру. — Я ничего не чувствую! — Уже начинает злиться парень, опираясь на локти. — Дейл мне рассказал, что ты куришь, Джон! — Тоже повышает голос, но не кричит. — Что? — На миг он округляет глаза, как школьник, которого спалили в чем то плохом, но тотчас же возвращает прежнее выражение лица. — Линч! Я не курю! — Давай проверим? — Зеленоглазый кладет руки на чужие карманы брюк, быстро пытаясь ощупать все, что внутри. Но пачки нет, поэтому он лишь сжимает губы, нависнув над младшим. — Линч, — успокаивается тот, слегка взволнованно смотря на названного. — Давай все обсудим? — Отводит взгляд. Тут то блоггер понял, что что-то не так. Повторно ощупав чужие карманы, он ощутил что-то твердое, потянулся пальцами, чтобы достать это нечто, но Джон попытался его оттолкнуть, отчего банка валерьянки выпадает из кармана. Джон смотрит на нее с досадой, а Егор не может понять, зачем же она понадобилась его другу. — Джо-он, — Протягивает он гласную, переводя взгляд на очкастого. — Просто признайся, зачем ты начал курить и, — Он запнулся, — Что с тобой? Почему ты пьешь валерьянку? — Чувствует, что сам скоро не выдержит и начнет кричать. Его отталкивают, напарник вскакивает, забирая баночку, посла чего недовольно смотрит исподлобья на парня. Хоть он и расстроен, побит внутри, но он точно не перестанет сопротивляться, пока может. — Я не курю! Даже если так, то не твое дело! — Вновь кричит грязноглазка, обманывая обоих. Линч не сдерживается, уже ощущая, как вот-вот сорвётся на крик. Он правда дорожит товарищем, но тот ведёт себя как баран. Резким движением темноволосый берет того за плечи, после чего быстро вжимает в кровать, вновь нависнув над ничего не понимающим очкариком. Но стоит ему очухаться, как он начинает кричать и вырываться, заставляя старшего усилить хватку. Тот хватает Джона за подбородок, заставляя смотреть на себя. — Признайся, ты куришь, да?! — Кричит уже он, заставляя младшего заткнуться. Но не надолго. — Нет! — Орет в ответ, на что брюнет цыкает. Опустившись к чужому лицу, он впивается в губы очкарика, который теряет дар речи и удивлённо раскрывает глаза. Только до него доходит, что его сейчас засосал лучший друг, как он начинает брыкаться и мычать в поцелуй, жмуриться и упираться руками в чужую грудь. Через пару секунд блоггер отдаляется, отпускает парня и протирает губы. — Ты куришь, — Утвердительно молвит тот, кивнув головой. — И теперь моя задача, — Он вновь приближается, сдавливая чужие руки, чтобы писатель не мог сбежать. — Узнать причину, — Смотрит так высокомерно, что кажется, будто это уже не он. — И узнать, какого хрена ты пьешь валерьянку, — Взгляд серьезный, чуть злой впивается в чужой, сейчас такой детский и не понимающий ничего, что хочется рассмеяться. Джон не может ничего сказать, даже дрыгаться перестает, округлеными глазами смотря на парня, который нависает над ним.