Триумф герцога Кая

Лера стояла перед большим зеркалом, любуясь на свое отражение. Хрупкая голубоглазая дева с необычайно пышными черными кудрями, она уже вышла из детского возраста, но еще и не стала полностью взрослой женщиной. Вскоре ей предстояло причаститься крови Лэна. Рядом стояла ее мать, высокая рыжеволосая жрица Роук, происходившая из королевского дома. В это утро Леру одолевали странные вопросы и мучительное любопытство. — Странно, мама, — сказала она, — и ты, и другая жрица, дева Аннуи из Дома Единорога, все время твердят мне, что Лэн есть Истина и что надо быть правдивым, а между тем, я все время вижу на себе загадочных взгляды других гроо и людей; у всех мальчиков и девочек есть и папа, и мама, а на вопрос о том, кто мой отец, все отворачиваются, молчат и призывают Лэна. И если в самом деле ты — дочь Ура, сына Уриэна Мудрого, и старше дядюшки Геллена, то почему трон унаследовала человеческая девушка Айвэн, а за ней будет ее сын Йон? Почему не ты и не я?.. — Я тебе уже много раз говорила, — ответила жрица, поджав губы, — твой отец умер, и на имя его наложено табу под страхом изгнания из Чарна, потому что он всецело был во власти Огненного Посланника Доната, Огня Всепожирающего, который, как ты знаешь — враг Лэна, а также всех гроо и людей. Дом, из которого он происходил, запятнан позором, поэтому я его не назову тебе. Трон унаследовала Айвэн, потому что я сама отреклась от престола в ее пользу. — Почему, — не унималась Лера, — все остальные гроо, даже дети, даже я, пользуются огромной магической силой, а ты и дядя — не пользуетесь? — Не слишком много пользы в магии, если она обращена во зло, — ответила Роук. — И не моя вина в том, что злая магия была обращена против меня. Но ты волею Лэна Всемогущего да будешь от нее защищена. — Хм, — сказала Лера, оторвавшись наконец от зеркала и взглянув на мать. — А ведь так много на свете интересного и загадочного, чего я еще не знаю… — Многие знания иногда ведут ко многим печалям, — сказала жрица, скрестив руки на груди. — Не жалей о том, что не знаешь всего. И помни, что тебе запрещено пользоваться заклинаниями, оканчивающимися на «-ур» и на «-ри», кроме разве что «сейтур», и то в случае крайней нужды. — Ах! — прошептала Лера, улыбаясь. — Иногда мне кажется, что все гроо смотрят на меня так настороженно, как будто я способна уничтожить весь Чарн одним своим взглядом. — Ты вольна дать жреческие обеты или выйти замуж, но в любом случае важно принять Лэна, Бога Любви, чтоб навсегда смочь отличить добро от зла, даже если зло красиво, заманчиво и привлекательно. Помни, что Огонь Всепожирающий не дремлет и пытается оторвать всех от Лэна. — Огонь Всепожирающий… — шепнула Лера. Глаза ее широко и восторженно распахнулись. — Наверное, он очень красив… Роук кивнула. — …И очень жесток… Роук снова кивнула. — И силен… — Это правда. — Жрица взяла дочь за руку и повела к арке. — Сегодня мы пойдем смотреть турнир, а завтра уже, наверное, ты причастишься крови Лэна. — О! — сказала Лера. — Пить кровь Божества… Это наверное очень красиво… Мама, мама! Я чувствую в себе силу великую, радостную! Мне хочется петь, танцевать и кричать! Я хочу жизни, хочу огня! Хочу красоты, она обжигает мне душу, как пламя факела обжигает пальцы, если неосторожно поднести… — Это прекрасно, — ответила Роук, — только учись сдерживать порывы и направлять их во благо. — И, подумав, добавила: — Твой отец порывы сдерживать не умел… *** Рыцарские турниры проводились в Чарне ежегодно в золотые дни сентября, когда солнце Чарна отдавало людям и гроо свое последнее тепло. Традиционно турниры проводились в канун ночи осеннего равноденствия, когда ночь начинала вступать в свои права, сначала сравнявшись с днем, а затем время тьмы отнимало все больше часов у времени света. В древние времена, когда народы, населявшие Ар, были еще язычниками, первые короли-гроо, принявшие на себя бремя королевской власти, сделали уступку и сохранили этот языческий праздник, несомненно посвященный Звездным Богам (Богам Ночной Силы или Темным Богам, как их называли служители Лэна). Праздник был приурочен к традиционно лэническому Дню Святой Крови, когда дети людей, которым исполнилось 12-14 лет, и дети гроо, которым исполнилось 40-50 лет, принимали первое в жизни причастие — святую кровь Влюбленного Демиурга, Который пролил ее за гроо и людей, призвав тех и других к вечной жизни. Рыцари-гроо готовились к турниру. Дракон Леры спикировал на небольшое возвышение на углу огороженной площадки. Лера соскочила с возвышения, весело оглядываясь. Совсем недалеко от нее стоял юноша-гроо в темном одеянии, он смотрел с улыбкой на огороженную площадку. На Лере было золотистое короткое платье с глубоким вырезом, на лбу красовался серебряный обруч. — Что, господин рыцарь, готовитесь к турниру? — весело спросила она. Юноша обернулся. У него были светло-золотистые волосы, тонкие, красивые черты лица и янтарно-желтые глаза. Он улыбнулся. — Да, ваше высочество. Лера удивленно приподняла брови — никто не обращал к ней так, все почему-то опускали титул принцессы, обращаясь к ней. Взгляд золотистых глаз рыцаря между тем скользнул по ногам девушки, обутым в красные сандалии, и обнаженным загорелым коленям. — Не слишком ли короткое платье, выше высочество? — Мне неудобно ездить на драконе в длинном, — улыбнулась принцесса. — Раз уж вы вспомнили мой наследный титул, я буду желать вам победы сегодня. Как же вас зовут и из какого вы Дома? — Я выступаю под именем Марлон, — ответил юноша и, помолчав, добавил: — Настоящее же мое имя — Кай, сын Армат, дочери Торнира. Что касается моего Дома… то я назову его вам разве что завтра вечером, если придете на Драконью Скалу. Я думаю, вы узнаете еще много чего интересного из того, что от вас скрывают, принцесса. — Хм, — сказала Лера. — Вы меня интригуете. Если мать и Аннуи отпустят меня… — Ни Роук, ни Аннуи, ни еще кто-либо из жрецов Лэна не имеют право приказывать наследной принцессе Чарна, — ответил Кай, разглядывая свой клинок. — Разве нет? Он внезапно обернулся, устремив свои необычайные желтые глаза прямо на Леру. Она опустила глаза, но тотчас снова подняла их. — Завтра, — сказала она. — Хорошо. Но только после того, как я причащусь кровью Лэна… — Вас обманут. То, что вам подадут, может оказаться вовсе не кровью Бога, а чем-то иным… — Да как вы смеете? — вскрикнула Лера. — Лэн есть сама Истина и сама Красота! Я буду пить кровь Божества, и это будет завтра в храме! — А как вы отличите правду от лжи? Что, если напиток будет не тот? Разве вы хоть раз пробовали кровь на вкус? Лера задумчиво посмотрела на юношу и покачала головой. — А хотите? — Не знаю… Наверное, да… Кай улыбнулся и вдруг внезапным движением схватил одной рукой Леру за запястье, в другой руке сверкнул меч. Не успела Лера вскрикнуть и отдернуть руку, как сверкающее лезвие прорезало ее нежную кожу, оставив красную полосу. Интуитивно девушка прикоснулась к порезу губами и языком. — Запомните, ваше высочество, — сказал Кай, — какова кровь на самом деле на вкус… …Рука матери внезапно легла сзади на плечо Леры. Она обернулась. Перед ней стояла ее мать, Аннуи и Ноот в белых одеяниях жрецов, а также Айвэн, королева Чарна, принц Геллен и принц Йон, окруженные свитой из Домов Единорога и Красного Дракона и огромным количеством дворян-людей. — С кем ты здесь шепталась? — спросила Роук. — Это…это… — Лера замялась. Она повернулась к Каю, но его уже не было. Брови принцессы изумленно поднялись — ее недавний собеседник исчез так быстро и бесшумно, что Роук и другие, похоже, не успели даже увидеть его. — Пойдем, — сказала Роук. Она взяла дочь за руку и внезапно заметила красную полосу на ее руке. — Что это?.. — Это… Один рыцарь… неосторожно…он тренировался и меня не заметил, а я подошла слишком близко… — соврала Лера, чувствуя, как ее лицо заливается краской. Роук нахмурилась и хотела что-то сказать, но видимо передумала. Аннуи протянула руку в властном магическом жесте так, что ее ладонь почти прикоснулась к порезу и коротко сказала: «Рутиар!» Рана быстро затянулась, и вскоре на руке Леры был виден только тонкий белый шрам. — А этот шрам тебе на память и в назидание, чтобы ты в следующий раз сначала подумала, прежде чем близко подходить к опасностям мира сего, — наставительно сказала дева Аннуи. — Подумаешь, — фыркнула Лера. — Я буду носить этот шрам гордо, как украшение, вот увидите! — Она подняла голову и внимательно посмотрела на деву Аннуи. — Заклинание «рутиар» останавливает кровь, да? Если произнести его наоборот, ведь получится одно из запрещенных заклинаний с окончанием на «ур»? Что оно делает? Вызывает кровотечение? Разрезает кожу? Роук испуганно посмотрела на Аннуи. — Да, — холодно ответила Аннуи, смеривая девушку взором. — Все именно так, Лера. — Хорошо выглядишь, кстати, — послышался сзади нее звонкий мальчишеский голос. — В этом красивом коротком платье ты похожа на Великую Богиню. Она обернулась — перед ней стоял высокий русоволосый мальчик примерно ее возраста, медный обруч воина перехватывал его волосы. — Тогрин! — радостно воскликнул Йон, выходя вперед. — Здравствуй, Йон. Королева поморщилась. — Кто это? — тихо спросила ее Роук, неприязненно поглядывая на русого мальчика. — Сын герцога Зеока, язычника, и герцогини Джаббит, — ответила королева. — Почему-то Йон с ним дружит… Лера покосилась в сторону своего кузена; Йон, белокурый сероглазый мальчик, перевязавший волосы сзади в хвост золотым шнуром, сейчас стоял в сторонке рядом со своим лохматым русоволосым приятелем и о чем-то весело с ним шептался. — Ну, надо же, что только не происходит под солнцем Чарна, вот уж не думала, что герцогиня Дома Кабана захочет породниться с Домом Медведя! — воскликнула Роук. Лера с облегчением вздохнула, поняв, что взрослые перестали смотреть на нее. — Почему бы этим домам и не породниться? — ответил Геллен. — Оба поддерживают Арэт, оба защищали на Совете нашего общего знакомого. — Я думала, что Джаббит влюблена в нашего знакомого и будет хранить ему верность даже после его смерти, — пожала плечами Роук. — Герцогиня никогда раньше не отличалась целомудрием, как я поняла, — сказала Айвэн. — Ходят слухи, что своего первенца Джая она родила даже не от Зеока, а Зеок просто женился на ней, чтоб прикрыть ее позор. И знаете, говорят, что этот Джай сильно похож на… — Я его никогда не видел, думаю, что это всего лишь слухи, — тихо сказал принц Геллен. — Но говорят, что черты лица этого мальчика недвусмысленно указывают на происхождение от Дома Золотого Дракона. Черные кудри, тонкий нос, чувственные губы и даже… — Тише, тише! — зашептала Роук. — С ума сошли? Здесь Лера… Но Лера не слышала их — она уже нашла своих подруг, дочерей аристократов-гроо из Домов Лебедя, Оленя, Дельфина и Кита, и жадно внимала их рассказам о том, как их отцы, дяди и братья готовились к турниру. Йон, впрочем, тоже не обращал никакого внимания на взрослых и их разговоры. — Уже завтра вечером начнется!.. — восторженно говорил Тогрин. — Что начнется?.. — Ночь осеннего равноденствия! Ты же ведь не думаешь, что этот праздник — только День Святой Крови? Это ваши лэнопоклонники уже позже придумали. Первоначально священная ночь была посвящена Амроку, богу ночи, брату Великой Богини. Это особая ночь, в ней великая сила и тайна. Считается, что в эту ночь происходят очень важные события в жизни людей и гроо, чаще всего события зловещие. А все это потому, что Амрок сердится, что большинство гроо и людей исповедуют теперь веру в Лэна. Между прочим, король-язычник, который правил до твоей мамы, захватил власть именно в ночь осеннего равноденствия! Мне папа сказал! — А я и не знал, что в Чарне был король-язычник. А что он сделал в эту ночь? — Он убил своих родителей, — понизив голос, проговорил Тогрин, — и женился на своей сестре. Насильно. И заставил вашего верховного жреца себя короновать. А на рассвете он одолел в магическом поединке своего брата и приумножил свою магическую силу в несколько раз. А потом он встал на балкончике и разогнал собравшуюся во дворе толпу бунтовщиков заклятием Стены Огня. Это очень сильное заклинание, и у обычного гроо не хватает для него Силы, но у того короля Силы было побольше, чем у других гроо… Очень даже может быть, что и на этот раз в ночь осеннего равноденствия что-то интересное случится. Послушай, а приходи-ка ты к нам в гости завтра вечером?.. …Наконец все расселись в специально отведенные для рыцарей места, и турнир был объявлен. * * * …Сердце Леры радостно трепыхалось в груди в ожидании этого момента, и вот наконец Аннуи подняла золотую чашу, украшенную крупными жемчужинами по краям. — Лера, дочь Роук, дочери Ура, — прозвенел ее голос под сводами королевского храма, — сегодня ты навсегда присоединишься к Лэну, Который есть Любовь, и Истина, и Красота. Прими же и вкуси в знак своей верности кровь Того, Кто пролил ее за нас и за многих во отпущение грехов… — Да, да… — шепнула Лера. Стоя на коленях, она потянулась к чаше, радостно и жадно припадая к ней губами. Но…что это? В чаше было обычное розовое вино. Девушка вскочила; черные ее локоны растрепались. Она оттолкнула от себя руку жрицы, пролив содержимое чаши. — Это ложь, это ложь! — закричала она, и тонкий ее голос казался особенно звонким. — В чаше вовсе не кровь Лэна, в чаше — всего лишь розовое вино! Вас обманывают! Люди и гроо, вам лгут, лгут, это вовсе не кровь! Ропот прошел по рядам коленопреклоненных людей и гроо. Жрецы нахмурились. Аннуи подняла руку, словно готовясь к какому-то магическому жесту. Стоявшая рядом Роук быстро схватила дочь за руку и поволокла ее из храма. — Я хочу принять Лэна, — оправдывалась Лера, опустив голову. — Я в самом деле этого хочу, мама. Но я хочу принять Лэна настоящего, Того, Который и есть сама Истина. Жрецы говорят, что Лэн принял облик сына Адама и отдал Свою кровь за всех людей и гроо, а кровь гроо вовсе не похожа на вино; ее вкус — это вкус эликсира жизни, она немного отдает металлом и… — Откуда ты знаешь? — подозрительно спросила Роук. — Не важно. — Лера гордо выпрямилась. — Дитя мое, — мягко сказала Роук, — ты просто ничего не поняла. Это Таинство, во время которого вино превращается в кровь Лэна. Это магия столь великая, что она недоступна ни одному из гроо. В той чаше на самом деле находилась кровь Лэна — Его жертва, Его дар всем людям и гроо. Ты отринула, отвергла Бога Любви — думаешь, Он примет тебя теперь?! — Жрица уже почти кричала. — Ты, ты должна быть особенно смиренной, чтобы оправдать свое рождение, чтобы замолить грехи своего отца! Ты, дочь язычника, должна падать ниц перед Богом Любви, умоляя о прощении! Голубые глаза Леры широко распахнулись. — Я — дочь язычника? — медленно спросила она. Роук задумчиво кивнула. — Значит, мой отец верил, что есть и другие боги, кроме Лэна? И за это его так невзлюбили в Чарне? — От части, — тихо сказала Роук. — Твой отец был целиком во власти Огня Всепожирающего, чьи пламенные крылья простираются и над тобой тоже, дочь, и так будет, пока ты не примешь Лэна. По ту сторону жизни Огненный Посланник целиком овладеет тобой, твоим телом и твоей душой, он сделает тебя своей рабой, наслаждаясь твоей беспомощностью. — Наслаждаясь…моей… — Глаза Леры вспыхнули. Она взглянула на мать, и та слегка подалась назад, с ужасом узнав на лице дочери столь знакомую и столь ненавистную ей мимику Роя. — Лера, Лера! — позвала жрица испуганно. Ей на миг показалось, что Рой ожил и смотрит на нее жадно, вызывающе, насмешливо и презрительно. — Я… Прости. — Девочка тряхнула чернокудрой головой. — Я просто на миг представила, что делает с грешниками после их смерти Огонь Всепожирающий. — Ничего хорошего он с ними не делает. — Роук сжала губы. — Так хочешь ли ты принять Лэна сейчас? Причаститься Его священной крови? Ведь Он умер за тебя, маленькая язычница! Лера улыбнулась едва заметно, одними уголками губ. — «Я раба Твоя, и да будет мне по слову Твоему», — процитировала она из Писания и продолжала, цитируя псалом: — «Светел Ты, Лэн, велико Твое могущество, и власть Твоя над всеми мирами простирается, Сын Моря, король всех живущих и умерших». — И, словно собираясь творить магию, принцесса подняла вверх свои красивые тонкие полудетские руки и запела уже своими словами, запрокинув голову: — Слава вам, вечноживущие Посланники, в Небесах, что недоступны взорам смертных. Слава и тебе, Донат, Огонь Всепожирающий, Посланник Падший, яростный, чьи пламенные крылья как красные языки костра и как знамена чистой страсти… — Прекрати! — зашипела Роук. — Неугомонная! Вот погоди, накличешь ты еще буду на наш Дом! — Я просто хотела пошутить, — сказала Лера, опустив руки. — Почему вы все так боитесь этого Доната, словно Лэн не в силах защитить вас от него? Пойдем в храм, мама, я причащусь крови Сына Моря и соединюсь с Ним навеки, и никакая беда не коснется ни тебя, ни меня, ни нашего Дома.