Кто-то для тебя

— Уверен тебе даже сейчас мало, — лениво мурлычет Феликс, поглаживая подушечкой пальца серединку собственной нижней губы и не сводя взгляда с Хёнджина, зажатого между Чаном и Минхо, наполненного ими обоими одновременно. — Недостаточно, чтобы чувствовать себя хорошо. Хёнджин стонет, жмурясь и крепче вцепляясь в плечи Минхо перед собой, запрокидывает голову, оставляя губы соблазнительно приоткрытыми. Этот более чем развратный и откровенно сексуальный вид заставляет Феликса толкнуться кончиком языка в щеку и хищно ухмыльнуться, дорисовывая в собственном сознании еще и чей-то член в этом потрясающем рту. От картинки в голове ошпаривает новым спазмом возбуждения, отчего сдержать порыва сжать себя сквозь белье не получается. — Такой красивый, когда тебя трахают, Джинни-хён, — роняет очередной комплимент Феликс и откровенно наслаждается тем, как задыхается Хёнджин. — Уверен, нашим хёнам так хорошо в тебе, ты так славно принимаешь их... — Блять! — отрывисто шипит Минхо, опускает голову, утыкаясь во влажно блестящую от пота шею Хёнджина и кусает, не боясь оставить следов, — сделай так еще раз, детка: сожми нас посильнее. Руки Чана на точеной талии оставляют следы, пока сам он держит четкий и размашистый ритм, вбиваясь в податливое тело. Феликс любуется его сосредоточенным профилем, скользит взглядом по плечам к бедрам, которые — он знает — так охуенно могут втрахивать в подходящую поверхность, и облизывается. Как же он чертовски хорош, их Чан-хён! Его губы находят чувствительное местечко Хёнджина — край ушной раковины, касаются сначала едва-едва, а потом ощутимо прихватывают, щипая. Реакция следует незамедлительно в виде вскрика и царапин на коже Минхо, который поддерживает протяжным стоном и резким движением бедер навстречу толчкам Чана. — Если хочешь, чтобы Минхо-хён сделал так еще раз, — вкрадчиво советует Феликс, поглаживая себя, — тебе стоит оставить еще несколько отметин на его теле. Ты же знаешь, как он любит, когда мы его метим, когда он видит кому он принадлежит. Минхо бросает темный, полный алчной страсти, смешанной с яростью, взгляд на Феликса, но тот лишь вздергивает бровь и прикусывает краешек нижней губы: — Я что-то сказал не так, родной? — Ты ответишь за это!.. — начинает тот, но не заканчивает потому что Хёнджин слушается: впивается зубами чуть пониже ключиц, оставляя алеть на коже яркий след засоса. И, конечно, конечно, это срывает остатки его контроля — Минхо двигается резче и отчаяннее, сталкивается ладонями с ладонями Чана, который тут же гладит ласково костяшки и вспухшие венки, будто в попытке заземлить и успокоить. — Так нечестно играешь, Ликси, — выдыхает он, искоса поглядывая на развалившегося в кресле Феликса. — Разве хочешь, чтобы все быстро закончилось? — Я хочу, чтобы вы наполнили Хённи-хёна своей горячей и вкусной спермой, — бархатно произносит Феликс и меняет позу, садясь на колени, оттягивая светлую футболку, чтобы открыть плечи, — мы ведь поспорили, что если мне удастся не кончить раньше вас, то вы должны мне желание. И запретили мне присоединяться, пока все вы не кончите. Ну и в самом деле, когда как не сейчас мне исполнять желание Минхо и вылизать нашего мальчика после вас, верно? — Замолчи! — рычит Чан и впивается зубами в удобно маячившую шею Хёнджина, будто пытается остановить поток слов, что силится сорваться с кончика языка. — Отчего же? Я думал, вам нравится мой голос, — с садистским удовольствием замечает Феликс и чуть подается вперед, отчего челка падает на глаза. — Неужели мне стоит закрыть свой грязный рот, взяв в зубы край футболки, и начать дрочить на то, как вы ебете Джинни в два члена, а он от того, как это охуенно, практически плачет, и кончить от этого, проигрывая? — Ёнбокк-а, блять, завались! Феликс искренне восхищен, что Минхо все еще в состоянии составлять предложения, несмотря на то, что Хёнджин практически распластался на нем, а Чан увеличил собственный темп движений, с каждым толчком все сильнее впечатывая в него Джинни. Они втроем сейчас выглядят так грязно и горячо, что хочется оставить это в памяти навечно. Феликс шумно выдыхает и замирает на мгновение, когда Хёнджина практически выламывает в настигшем оргазме, отчего тот скулит жалобно, пытаясь выбраться из тесного и жаркого плена двух крепких, мускулистых тел. От того, как красиво голоса кончающих Минхо и Чана, следующих сразу за чужим удовольствием, сплетаются в единый звук, можно умереть и залить спермой собственное белье, но Феликс все ещё цепляется за свой чёртов самоконтроль и не позволяет себе проиграть. — Это было охуенно, — низким голосом отзывается он, чувствуя, как щекотно с висков ползут капли пота. — Но теперь вы все должны мне по желанию, потому что я выиграл. — Ты касался себя, — устало возражает Чан, потираясь лбом о шею Хенджина, отчего тот вздрагивает, когда горячее дыхание касается кожи. — И все равно не кончил, — парирует Феликс и тут же шкодливо улыбается, — я, кстати, все еще готов выполнить желание Минхо-хёна... Возможно ни у кого из этих троих нет сил, но на то, чтобы возмущенно выкрикнуть имя несносного Ли Феликса, они их найдут.