Помешанный.

Трахаться с Кейго было просто замечательно. Даби не представлял больше своей жизни без этой прекрасной Птицы, которая невероятно красиво выгибалась на нём, расправляя свои огромные кроваво-красные крылья, закатывая глаза и запрокидывая голову, раскрывая рот в немом крике-стоне и кончая с наслаждением. Эта Птица выгибалась, стонала, просила, подставлялась, насаживалась,умоляла, как никто другой — ни до, ни, как Даби уверен, после. Потому что он не просто знал — он был уверен, что Ястреб его нагло использует. Даёт ему, — и себя и утверждение — что он якобы ни о чём не подозревает и верит в искреннюю любовь Даби к нему, что Злодей и впрямь очарован Героем, хотя внутри Кейго был уверен, что Злодей использует его тело в личных целях самоудовлетворения. А Даби был уверен, что Птица использует его, чтобы пробраться дальше в Лигу. Пронюхать своим любопытным аккуратным носиком и донести Комисси о каждом вздохе членов Лиги в алфавитном порядке. Так они и жили — каждый был уверен, что другой его использует. А сами боролись внутри с самим собой.

*** У них были тайные места. Даби знал, что Кейго навещает их «точки встречи» — так Злодей называл их, когда Герой только пришёл в Лигу и его нужно было проверять — регулярно. А ещё каждое место для Кейго варьировалось в зависимости от настроения. Птица наделяла каждое место какими-то своими, только ему понятными эмоциями, и посещал их в зависимости от своего самочувствия. Даби просто знал их наизусть, знал Ястреба. Иногда даже просто в слепую угадывая, где сейчас отдыхал от назойливой суеты его Герой. Ястреб нашёлся быстро — на берегу у склада Даби заметил красное перо, выглядывающее из-под нависшего старого дерева. Герой сидел, подстелив себе под пятую точку свою куртку от геройского костюма, опираясь спиной о старый ствол, расправив крылья по бокам, и смотрел на воду. На реке лениво играло лунное отражаение из-за небольшого ветра. — Не боишься простуды? — тихо подкравшись к Герою, с улыбкой поинтересовался Даби. — В обалаках ветер намного сильнее. Так что не особо. — пожал плечами Кейго. Он явно не особо был настроен на диалог. Но Даби знал, что с ним он поговорит. Поэтому присел рядом, облокотившись спиной на левое крыло, и отзеркалив позу Героя — сложил локти на согнутых коленях, уместив пятную точку правда просто на траве. — Настолько дурацкий день? — повернул голову Даби и стал бесстыдно рассматривать измученный профиль Героя — таким прославленного Крылатого Героя удавалось видеть не многим. И, не смотря на то, что от такого Ястреба сердце предательски обеспокоенно щемило, Даби внутренне ликовал — ведь Кейго снимал перед ним свою клоунскую маску беззаботности и говорил прямо — как есть — и ничего не тая. — Я просто чертовски устал от всего это. Вот и всё. — снова пожал плечами Кейго. Молчание давило на уши Даби и он никак не мог отделаться от угнетающего чувства, что он должен что-то сделать с этим — такой утомлённый Герой ему совсем не нравился. Улыбчивый Кейго был замечательный — Даби обожал провоцировать его, отвечая флиртом на ещё больший искусительный флирт, замечая наглую перестрелку и откровенное без малейшего стеснение стремительно сокращающееся пространство между ними. Кейго всегда был на высоте — во всех чёртовых смыслах. Он сиял, блестал и улыбался, приветливо махая рукой и почти не скрывая своих неподдельных эмоций добродушности и некой умеренной инфантильности, как считали многие. Но таким Ястреб был, отлично играя свою роль. Даби знал эту роль наизусть — и от этого геройское общество становилось ещё ненавистнее и тошнотворнее. И как только папаша играл в это? Со своим-то характером. Он далеко не Ястреб, который был обязан жизнью, поэтому выполнял свою роль на «ура», отлично зная своё место и все команды — его ведь дрессировали с детства. Таками Кейго буквально стёрли с лица земли — почти что убили, заменив его фигуру пешки сразу ферзём — Ястреб был идеален во всём «от» и «до». Он выполнял кучу грязной и порой чертовски кровавой работы, рискуя своей жизнью каждый божий день, защищая огромное количество других — даже не всегда жителей, а других жалких «недо-героев», которые сами разве что защищали свои собственные лживые задницы. Ястреб же был в центре опасности всегда. Даби знал о каждой из них. Он же был своего рода его связным с Лигой, поэтому знал о каждой планируемой операции против героев или с участием Ястреба, знал по датам дни его патрулей, знал его расписание и даже о тайных миссиях Героя — это как-то вошло в привычку — если встретились, рассказывать друг другу о произошедшем. Даби обожал, когда это происходило в квартире Героя. Кейго делал свой дурацкий ужасно сладкий кофе, топал по кухне босиком в одной растянутой футболке — порой это была футболка самого Даби, что уж греха таить — и щебетал обо всём на свете, искренне делясь мыслями об этом. А Даби слушал. И никогда не перебивал. Разве что, чтобы вставить несколько шуток или колкостей в сторону геройского общества или Комиссии или же украсть парочку ненавязчивых поцелуев — просто чтобы не забыть, что этот сладкий от сахара в кофе рот способен не только на бесконечные трели, но и на кое-что другое. — Послушай, Кей… — начал Даби. — Перестань так делать. — резко и даже как-то озлобленно, что совсем не свойственно для него, подметил Даби — прервал его блондин. — Для всех за пределами моей собственной квартиры я Ястреб. Я, кажется, объяснял тебе это с сотню раз. — его глаза блестнули недобрым светом и отвернулись обратно к воде. От такого напора и тона Даби даже немножечко растерялся. Чтобы его Птица так себя вела? Значит должно было случиться что-то очень серьёзное, раз Кейго был так сильно не в духе. — Послушай, — не выбрав ни одно из возможных имён — Ястреб для такой обстановки ну совсем уж не подходило. — я понимаю и вижу, как ты за сегодня устал. Поехали лучше, ты отдохнёшь, приляжешь поспать, поешь вкусно и забудешь всю ту гадость, что сегодня произошла, будто бы её и не было. А я займусь этим чуть позже. — последняя фраза была сказана решительно, и Ястреб ни на секунду не сомневался, что это действительно будет так. Даби часто занимался тем, что подчищал улицы, как он это называл. Ястреб никогда не лез в уточнения, но всегда знал, расскажи он Злодею хоть об одной надоедливой сошке — тоже терминология Даби — так уже завтра этого замучившего Кейго злодея не будет. В живых. Даби убирал их быстро и незаметно, ни оставляя после них ничего. Только редкие послания у тех, кто являлся частью каких-то мелких группировок, подражающих Лиге, в стиле «Вас ждёт то же самое». В этот момент всегда стоило мысленно добавлять, что всегда делал сам Даби: «Если ещё раз троните мою Птицу». Кейго никогда эту вольность не комментировал, предпочитая делать вид, что ни о чём не догадывается, но был на самом деле на удивление был искренне благодарен за это. И Даби это обожал. — Куда поехали? Вот куда? — Ястреб взмолился уже — его голос звучал так, будто тот находился на грани истерики и еле сдерживал слёзы. Даби со своим шестным, кажется, врождённым чувством в виде чтения Птицы наизусть, подозревал, что так оно и было. — Я бы очень хотел сказать «домой». — еле слышно проговорил Даби, смотря глубоко внутрь Кейго — сейчас это был именно Кейго — не Ястреб. — Если он у нас был. Прекрасное — даже в таком сумбуре отчаянных эмоций — лицо Кейго приняло ещё более жалобный вид. На краях глаз уже чётко прослеживались слёзы, и Даби это совершенно не нравилось. Кто же такой мразотный обидел его Птицу сегодня он узнает через хотя бы несколько часов, а сейчас нужно было срочно доставить Кейго домой. И подлатать его. На удивление первым сорвался Кейго. Он жалобно, с каким-то даже детским всхлипом бросился к Даби на шею, обхватывая его руками, и впился в его губы поцелуем, крепко зажмурив глаза. Немного войдя в ступор, Даби немного окоченел, удивляясь такому перепаду настроения своей Птицы, но быстро перехватывая инициативу, подминая Кейго под себя. — Дурацкие склады, боже мой. — ругнулся нахмуренный Кейго, приподнимаясь на локтях. — Пожалуйста, я умоляю тебя, давай не здесь, а. Ты вытерпишь полёт со мной. Это не вопрос, а утверждение Даби. — строго, даже властно, не терпящим никаких возражений тоном, нахмурившись, проговорил он. — Мы летим домой, Даби. Предпоследнее явно выделенное Ястребом слово не просто попало — оно наотмашь пробило его сердце, заставив Даби покорно подняться и позвлить своей Птице подхватить себя под подмышки, взмывая вверх и остервенело, с особой жадностью, набирать скорость. *** В огромную квартиру второго героя Японии они влетели, еле притормозив, в распахнутое, как и всегда, окно. Ястреб еле справился с управлением, чуть не зацеив ногами Даби пол, однако Злодей вовремя их поджал под грудь и был буквально закинут в квартиру, еле успев приземлиться на ноги и затормозить, пробегая дальше по залу и падая спиной на диван. Кейго же влетел тут же за ним, пилотируя ровно на бёдра Даби, с размаха устраиваясь сверху и тут же начиная свои нетерпеливые ласки и приставания. Напор Кейго всегда вызывал в Даби ответное сильное возбуждение — он никогда в своей грёбанной жизни — в каком-то смысле даже загробной — не отказывал своей излюбленной Птице в сексуальных утехах. Злодей жил по принципу «Дают — бери, не дают — отбери» и отлично справлялся с ним, наслаждаясь этим. А когда на твоих бёдрах с расставленными призывно идеальными подкаченными ногами восседает Герой Номер Два собственной персоной и трёртся своей пятой точкой о твой собственный пах — отказать уж слишком сложно. Это просто не в его силах. И тут Даби даже готов признать свою слабость, не отнекиваясь. Кейго ластился, сжимал, гладил, раздевал, целовал, облизывал и даже кусал, заставляя Даби побыстрее включиться в деятельность, отрезвив после каждый божий раз стрессового полёта. Даби было тяжело отказать Кейго — как и всегда — однако внутри он определённо беззаговорочно и твёрдо пообещал себе, что как только его Птица успокоится и снимет стресс своим любимым антидеперссантом — тут претензий не должно быть, поскольку Ястреб сам так его называл — в виде отличного жаркого секса и будет хорошенько отжарен парнем с огненной причудой, тогда Даби обязательно вернётся к их диалогу и договорит с ним, вынуждая выдать всё, как на лету. — Ну же, Даби, хватит витать в своих мыслях. — пыхтел Герой, восседая на Злодее, и извиваясь как только можно было, уже завершая стягивание с него плаща и переходя на пряжку ремня и ширинку джинсы. — И какого чёрта они заняты чем-то посторонним, а не мной, м? — прошептав последнюю фразу в ухо Злодея, несильно прикусил мочку, тут же зализывая место укуса языком. Это стало последней каплей, где Даби искренне обещал себе провести поддерживающий Кейго диалог. Где он заботливо думал о чувствах Героя и о том, что нельзя всё время глушить свои переживания сексом и называть это «антидепрессантом», потому что так не работает. Сейчас Даби уже просто не мог терпеть его действий и напора, возможно даже немного испытывая за это стыд. Но совсем капельку. Он ведь всё же обещал себе с ним договорить. А не смотря на то, что Даби хоть и числился в Злодеях, за свою Птицу он был готов порвать любого. Порой иногда даже хотелось сжечь себя самого заживо. Снова. И Даби поддался. Злодей впился в настырные губы Героя, тут же отпустившим хищную улыбку одобрения, жадным поцелуем и стал будто бы заново исследовать и прощупывать его бока, крылья, плечи и ягодицы. Особенно ягодицы. Чёрт возьми, сколько раз Даби говорил ему, что переделай бы он свой геройский костюм и сменив широкие штаны на обтягивающие, и у злодеев было бы минимум в два раза меньше шансов на победу — тяжело бороться со Вторым Про-героем, когда нужно успеть подобрать с пола упавшую челюсть. На это Ястреб лишь ухмылялся, пряча глаза. Закончив впиваться в ягодицы Кейго руками, жадно сжимая половинки в ладонях, Даби опрокинул его на диван сбоку от себя — неизвестно когда Герой уже успел сбросить в кресло неподалёку большую часть первьев, поэтому уложился без особых проблем. — Давай быстрее. — недовольно отозвался Герой. Даби отметил, что его Птица сегодня особо нетерпелива — значит точно приключилось что-то из ряда вон дурацкое. — Я хочу тебя. Паршивец Кейго прекрасно знал все слабые места Даби, особенно если они касались секса. Собственнику Даби невероятно сносило башню, когда он слышал этот стонущий шёпот на ухо. Кейго всегда говорил, что по ощущениям со стороны это похоже на особую форму заклинания, после которого Даби превращается в какое-то животное, у которого в глазах лишь одно — отражение самого Кейго, которого он трахает. Даби снова впился в Кейго жадным поцелуем, уже быстрыми и натренерованными действиями расправляясь с шеринкой от штанов и переходя к более сложному, но такому же привычному, геройскому боди. — Ты без?.. — немного удивлённо включился на секунду Даби, слегка озадачиваясь уже отсутствующим на Кейго бельём. — Заткнись и просто делай своё дело. — закатив глаза, раздражённо шикнул на него Герой. Даби пожал плечами и, расправившись с боди, задрал его до пупка, решив поиграть с возбуждением Героя, дав ему чуть больше наслаждения, чем обычный быстрый, но всё же страстный секс. Усмехающиеся от задуманного предвкушения губы Даби мягко и плавно опустились между ног Героя, который уже с нетерпением ждал нужной ему разрядки. Вбирающий его член рот почти до основания сразу же выбил из него гортанный стон. Даби двигался уверенно, обильно облизывая и вбирая в себя его член, руками лапая Героя и разрабатывая параллельно смоченным пальцем вход, плавно входя и выходя. Само умение Даби легко отсасывать без помощи рук всегда удивляло Ястреба и заводило ещё больше — сам он всё же проигрывал Злодею в данном таланте, хоть и делал это в их взаимоотношениях намного чаще. Даби же двигался спокойно и умело, никогда никуда не торопясь, медленно выбивая из выгибающегося и метающегося по дивану Кейго сладкие гортанные стоны, параллельно разрабатывая вход уже двумя, а в скором времени и тремя пальцами. — Да, да, Даби! — закатывал глаза и улыбался блондин, уже самостоятельно насаживаясь на пальцы. — Господи, пожалуйста… Ещё! Да, Даби! Злодей улыбнулся и с ухмылкой плавно выпустил набухший член Героя изо рта, заботливо придерживая его свободной рукой, выходя другой из его промежности. На эти действия Кейго отреагировал моментально жалобным не то стоном, не то больше всхипом, закрывая ладонями сморщенную недовольную мордочку, как комментировал такое выражение лица Даби, и выгнуся в пояснице, вдавливая свой округлый зад в диван. Злодей лишь ухмыльнулся ещё шире, издав забавляющийся смешок, за что получил лёгкое брыкание ногой по бедру. — Это не смешно, придурок. — пробурчал Кейго во всё ещё прижатые к лицу ладони. — Я вообще-то… — Что-что? — быстро и нагло прервал его Даби, всё также широко ухмыляясь, приближаясь к его лицу. — Я не совсем хорошо тебя слышу. — Злодей сгибался на левой руке ближе ко всё ещё прижатым к лицу ладоням, пока второй растирал естественную смазку по члену, подготавливая себя. — Прости, я просто занят — трахаю Героя Номер Два. — И входит одним слитным движением. — Ястреба. И Кейго выгибается в протяжном стоне, наконец-то отрывая ладони от лица, проводя ими по волосам и вытягивая руки вдоль головы, закатывая глаза. Наконец-то улыбаясь. Снова. Даби всегда зеркалил эту улыбку. Каждый божий раз он улыбался, как только Даби входил в него. Всегда. Не важно что происходило до этого, не важно какой был день и что ждало его после. Он каждый чёртов раз улыбался самой счастливой улыбкой на свете и держал её на лице, играя мягкими, еле заметными ямочками, до того момента, пока не кончит. На такую искреннюю улыбку невозможно было не ответить. Брюнет искренне полагал, что эта улыбка была самая настоящая и живая из всех, что когда-либо отпускал Ястреб. А тот факт, что только он видел её — только благодаря самому Даби удавалось её достичь, благодаря ему она освещала лицо этого солнечного Героя — это всё грело душу и, как ни странно, заводило ещё сильнее. В такие моменты было тяжело сдеражать слишком громкое для их взаимоотношений: «Я тебя люблю». Поэтому Даби встряхивает головой, на мгновение теряя ответную улыбку, чтобы отогнать от себя назойливые и ненужные сейчас мысли. Даби начал медленно двигаться, довольно стремительно набирая темп и вышибая из Кейго всё новую и новую порцию стонов, наслаждаясь этим моментом как-то по-особенному. Левая рука, на которую брюнет опирался, довольно быстро оказывается на вытянутых руках блондина и сцепляет их запятья между собой, вжимая в кровать для опоры верхнего. Правая же в это время играет с сосками вперемешку с языком, сжимая ягодицы, впиваясь короткими ногтями, оставляя после себя небольшие красные следы-полумесяцы. — Сде… — еле выдавливает из себя на очередном особо глубоком толчке хриплым голосом Кейго. — Сделай это. — и приоткрывает глаза на Даби, смотря пьяно и расплывчато, но ловя такой излюбленный силуэт. Даби немного в непонятках приподнимает одну бровь, не до конца осознавая о каком конкретно это говорит ему блондин. А вариантов может быть самое разнообразное множество. Однако Кейго пытается вытащить одну из рук из-под крепкой хватки Даби, вытягивая её вниз к другой его руке и приставляет её к своему боку, жалобно прося взглядом об одном только ему, кажется, известном. На слова его просто не хватает — он и так превратился в расплывчатое марево, стал лужей из собственно пота, не прекращая закатывать и зажмуривать глаза, на каждом толчке не забывая выпустить из своего щебечущего горлышка очередной сладкий стон наслаждения. И тут Даби осиняет. Кейго хочет, чтобы он его пометил. Пометил узнаваемо, как может только он — ожогами. Чтобы Даби оставил отметины своих ладоней прямо на теле Кейго, да ещё и в довольно компрометирующих местах — в обхват на боках и пояснице. Брюнет неуверенно — на удивление для обоих — косится на перевозбуждённого уже, кажется, блондина и снова вопросительно приподнимает бровь, желая удостовериться в искренности и серьёзности намерений Кейго. Ну, и возможно чтобы немножко проверить Птицу на вменяемость, ведь ожоги, тем более в таких нежных местах — это чертовски больно. Тем более, от сильного синего пламени, которое в разы горячее обычного красного. — Кей, ты уверен? — Даби не успевает закончить фразу, как уже на обращении видит сильный кивок головой. — Это действительно больно. — Ещё один интенсивный кивок и зажмуренные глаза. Кажется, они слезятся. — И навсегда. — Шёпотом заканчивает Даби и тут же прерывается криком. — Блять, чёрт возьми, да, я тебе говорю! — Кейго даже несильно ударяет кулаком по дивану, будто маленький ребёнок, которому не выдали очередную конфету. — Да, Даби, я хочу этого. Очень. — голос перешёл на шёпот, а сошедшая улыбка и вновь приоткрытые глаза выглядили на измученном лице особенно потухшими. — Я, чёрт возьми, действительно хочу этого. Я же сам попросил. — и тянется к брюнету за поцелуем, притягивая его всё ещё лишь одной свободной рукой к себе за затылок. Даби ничего не остаётся, как снова набирать темп толчков, чтобы привести Кейго в нужные чувства, а затем резко перевернуться и принять сидячее положение, снова усадив блондина себе на колени, с чего они и начинали. То ли геройская реакция, то ли изменённый угол так сильно и правильно затронули его, что перья Кейго стали стремительно с ошеломляющей скоростью возвращаться назад, пока на очередном по-особенному глубоком толчке он не выгнулся дугой и, с протяжным стоном, не расправил свои чёртовы божественные кроваво-красные крылья. Даби обожал эту картину перед собой. На себе. Когда Кейго расправлял свои огромные крылья и выгибался дугой, запрокидывая голову назад, открывая такую беззащитную тонкую — почти птичью — шею для поцелуев и лёгких укусов. И Даби покрывал эту невозможную шею поцелуями, слегка прикусывая, но тут же зализывая все повреждённые места, пока расправлялся до конца с мешающим геройским боди. Кейго не выдержил этого и просто порвал ткань на себе, откидывая её в сторону. — Ненавижу его. — фыркнул он, снова нахмурив брови. — И когда ты медлишь. — заново ухмыляясь и падая в очередной жаркий и влажный поцелуй, сказал Кейго, сжимая так не снятую растянутую майку на Даби. И брюнет аккуратно, почти эстетично, кладёт свои ладони на бока Кейго, уводя свои длинные пальцы к пояснице, оставляя между ними красиво выступающий позвонок. Продолжая целовать свою суматошную и явно помешанную на сексе Птицу, Даби начинает медленно нагревать свои ладони, вжимая их в особо мягкую и тонкую здесь кожу. Вопреки ожиданиям о том, что как ты не возьми, а совесть за причинение всё-таки боли Кейго будет его мучать, Даби ловит себя на ощущении наслаждения от постепенно нагревающихся ладоней на талии его крылатого любовника, который трепыхал своими крыльями — вероятно, за счёт создания воздуха охлаждая места ожогов, чтобы всё-таки снизить боль, подумал Даби. Всё-таки ожоги такой степени на таком нежном и чувствительном месте способны ввести в болевой шок. Он-то уж точно знал это. Но Кейго продолжал вжиматься в Даби, активно двигаясь на нём, помогая ему с толчками в такой не самой удобной позе, держа в своих ладонях его лицо и жадно целуя его рот. Со стороны могло сложиться такое впечатление, что Кейго просто невероятно замучила жажда, а Даби был владельцем какой-нибудь водной причуды и работал на благо общества — спасая от жажды прославленного и излюбленного публикой Крылатого Героя Номер Два: Ястреба. Толчки Даби и движения Кейго всё стремительнее набирали оборот, и Кейго перестал мучить рот Даби, выгибаясь снова в спине и насаживаясь ещё сильнее, путаясь в ощущениях наслаждения, возбуждения и боли. Никакое удушения, по меркам самого Кейго, никогда не сравнится с болью от ожогов на пике возбуждения. Сейчас ему было настолько хорошо, что переключатель в его собственном мозге не то, что вырубил остатки сознания — он к чёрту взорвался, вводя мозг в аварийное положение. Кейго даже казалось, что он отчётливо слышит звуки тревоги, похожие на те, что гудят при сбое аппаратуры в Комитете. Правда сейчас даже слово «Комитет» Кейго не помнил — для него существовал только этот дурацкий диван и Даби, со своими восхитительными руками и членом, которые в дуэте доводили его чуть ли не до потери сознания от смешения чувств. Ещё несколько особо грубых и сильных толчков, как казалось Кейго, по самые кишки, и он выгибается в протяжном стоне и изливается себе на живот, пачкая и растянутую майку Даби тоже. А следом за ним через пару движений кончает Даби, укладывая Героя к себе на живот и обнимая его, сжимая кулаки, чтобы ненароком не обжечь крылья о всё ещё раскалённые ладони. Ожоги на Кейго буквально пузырятся, продолжая путать ощущения наслаждения от накрывшего приятной, но буйной волной оргазма и боли. Кейго всхипывает и укрывает их крыльями, образуя несуразный красный кокон, в котором они сидят какое-то время, пока Даби мягко его не отталкивает за плечи, заставляя посмотреть себе прямо в глаза. — Твои ожоги надо обработать. Поднимайся, Птенчик. — и мягко целуя его в нос, заставляет подняться на шатающиеся ноги. Кейго слабо улыбается от такого тёплого, ставшим привычным, обращения и мягкого поцелуя в самый кончик носа. Такой контраст со всем, что происходило здесь ещё буквально пятнадцать минут назад, что Кейго немного краснеет щеками, а потом тут же морщится — приход в сознание означает возвращение чувствительности к боли, а ожоги начинают давать о себе знать. Кейго сильнее морщится и еле поднимается, чуть ли не падая на подгибающихся ногах, придерживаемый разве что Даби, только и успевающим его ловить и поднимать, подталкивая к ванной. В домашней аптечке Кейго можно было найти множество средств по оказанию первой медицинской помощи, а также против борьбы с разного рода причудами, чтобы воздействовать на них, ускоряя или совсем снимая с себя их действие. Целый шкаф с таблетками, лекарствами, жидкостями, мазями и прочим занимал пространство, хоть и в достаточно просторной ванне. Комиссия позаботилась о своём любимчике и снабдила Героя множеством полезных вещиц. Однако многие флакончики для обработки ожогов хранились в первых рядах после появления Даби в жизни Кейго. Блондин часто проводил вечера, обрабатывая себя от мелких, совсем случайных ожогов после особенно бурного секса, но чаще всего он сам обрабатывал скобы и тело Даби после новой порции ожогов, выросших на нём во время выполнения очередной миссии Лиги. Кейго всегда делал это молча, скрупулёзно и сосредоточенно растирая мази, смачивая ватные диски и тампоны специальными жидкостями и водя ими по шипящему от боли Даби, зло косясь на него. Теперь пришёл черёд Даби также скрупулёзно и сосредоточенно обрабатывать ожоги Кейго. Это оказалось волнительно — каждое шипение и снова зажмуренные глаза давили морально на Даби, заставляя его сердце непривычно сжиматься. Эта Птица точно сведёт его с ума когда-нибудь, если его можно ещё считать хоть на грамм не сумасшедшим. Закончив обрабатывать ожоги и наложив бинты на поясницу, оба парня отправились в спальню. Даби настаивал на том, что после такого насыщенно дня Кейго нужно бы поспать и хоть немного прийти в себя. Кейго же в свою очередь настаивал на том, что без самого Даби он наотрез спать отказывается и, если тот не ляжет с ним, то он будет караулить его хоть до самого утра. Брюнету оставалось лишь глубоко вздохнуть, пару раз слегка закатив глаза на очередную выходку своей Птицы, но раздеться и лечь рядом, притягивая лёгкую геройскую тушку к себе в объятья с одним условием — Кейго с ним наконец-то поговорит. И никаких купирований и затыканий своих чувств сексом — только разговор. Теперь вздыхать и закатывать глаза приходилось ему, однако блондин улёгся в ставшими такими родными объятья, уткнувшись носом в грудь Даби, и начал говорить. — Сегодня и впрямь дурацкий день, ничего нового. — его голос звучал тихо, как у ребёнка, который после тяжёлого школьного дня пересказывал маме кто его сегодня обидел, всё ещё мечась между правильностью и глупостью данного поступка. Даби даже пару раз показалось, что тот тихо всхипнул, когда вжимался в его бок сильнее. Но он быстро списал это на боль от ожогов, пока Кейго лежал на боку. — Я ловил одного назойливого злодея по просьбе Комитета и уже неделю всё безрезультатно. Меня не было так долго, потому что он мотал меня по всей Японии. У него какая-то странная причуда — смесь причуды Курогири с ещё какой-то по типу предвидения или интуиции что ли, я так толком и не разобрался. Он ловок даже для меня. Просто поймать его мало по меркам Комитета. — голос Кейго совсем ослаб и он повернул голову и вжался лицом в Даби, сильно зажмурив глаза. — Тебе сказали его убить, как только выдастся такая возможность? — быстро всё понял Даби. — Тут же на месте без колебаний. Поймать и зарубить. — ответил Кейго озлобленным тоном. — Потому что он может улизнуть даже из-под надзора. Пока я буду ждать полицию, чтобы она надела ему наручи, он уже улизнёт. Поэтому с ним приказали расправиться на месте. Потому что… — Нет злодея — нет проблемы? — Даби усмехнулся после кивка Кейго. Комитет как всегда был на высоте в методах своей работы — и чем только они отличались от злодеев, которые действовали точь-в-точь также? Просто убирали не нужных, ведь нет тела — нет дела. — Так ты же… — вдруг вспомнил Даби, что это не первый опыт Кейго такого плана. Герой уже… — Кейго прервал его и вскочил на согнутых руках, устанавливая зрительный контакт с Даби. Брюнет заметил в его глаза неподдельный страх и ужас, а в углу возле золотистой радужки — скопление маленьких солёных слёз. — Я боюсь, что они заставят меня также поступить с тобой. Я уже не знаю, к кому я отношусь, Даби. Ты сам прекрасно знаешь, что я не Лига, но почему-то не убиваешь меня, а продолжаешь рассказывать мне о ваших планах, водя на собрания уже Фронта. Но я и не Герой после такого. Кто я вообще, а, Даби? Кейго искренне всхлипнул, опуская голову на подставленную ладонь. Даби даже не знал как реагировать на последние высказывания Кейго. Он. боится? Боится, что ему придётся убить Даби? А разве не в этом был смысл изначально? Пробраться в Лигу, разведать их планы и сдать героям, чтобы те разобрались с ними, оставив после них лишь пару неприятных воспоминаний. Это же их работа — геройская, мать их, задача — убирать злодеев любыми возможными способами. На публику это не выносилось, конечно же, но смерть этих самых злодеев была вполне ожидаема. Но Кейго… Неужели он? Да ну, бред какой-то. Не мог же он?.. — Я чувствую, будто в этом мире нет мне места. — отрывая наконец ладонь от лица и стирая дорожки слёз, продолжил Ястреб. — Что-то отделяет меня от других людей и, куда бы я не повернулся, оно всё время блокирует выход. И я не могу понять к какому же миру я всё-таки принадлежу. С этими убийствами я уже не Герой, но и не Злодей, ведь я хочу, как в детстве, разбираться со всем, что мешает мирной жизни обычных граждан. Но вместо этого Комитет сделал из меня вечно улыбающуюся куклу — простую марионетку, которая приветливо машет гражданам своей страны, наивно полагающим, что я Герой. А сам в это время замечаю на своих руках фантомные лужи крови и чувствую всё чаще и чаще равнодушный и бесчувственный взгляд, пока мои перья насмерть зарезают очередного слишком выделывающегося злодея. А я просто стою и наблюдаю, как его тело медленно обмякает, образуя вокруг себя всё большую лужу крови. А потом я просто улетаю на этих же самых, перепачканных в крови, крыльях, с высоты которые кажутся просто такими же красными, как и всегда. Поэтому они ничего не замечают. Думают, что я лечу с очередного задания, отлично выполняя свою работу. Что я спас их. Разобрался с плохими ребятами, как настоящий Герой. — голос Кейго немного срывается и он берёт несколько секунд для передышки, пока Даби преданно выслушивает и молчит, давая тому закончить. — Они даже успевают сексуализировать меня, обсуждая в интернете, как, наверное, отлично было бы, если бы Комитет не давал бы своего личного соглашения на каждый секс Героя. Да мне, блять, приходится скрывать свой секс и врать Комитету о том, что я тренирую выдержку своей причуды чёртовыми симуляторами противника с огненной причудой, чтобы не отвечать на вопросы по поводу ожогов и в Лигу не вызывали подкрепление, ведь Комитет с лёгкостью может подумать, что ты меня пытаешь. Да они бы быстрее в это, блять, поверили, чем в то, что мы трахаемся с тобой. И, если они узнают, они не оставят от тебя и праха. Я точно знаю это. И я не хочу этого, Даби, понимаешь, я уже ничего из этого не хочу. — затароторил Кейго, мотая из стороны в сторону своей прекрасной головой с растрёпанной золотистой шевелюрой волос. — Я ничего из этого не хочу, я хочу освободиться от этого надзора, но я обязан им и я чувствую в этом некую потребность и даже чёртов парадоксальный комфорт, потому что отсутствие контроля ассоциируется у меня с полным хаосом, дебошем и разрухой, которые нам не избежать, если геройское общество падёт. Поэтому я борюсь против этого, но и против этого чёртового геройского общества я выступаю тоже, вклинивая свои пять копеек на общих собраниях топа и приближённых. А они всё больше выступают против Лиги, усиляя меры борьбы и дают команды… Кейго замолкает, пытаясь глотнуть воздуха и еле сдерживая в очередной раз подступившие слёзы, мечась по глазам Даби, внимательно его выслушивающими, пока его собственные выражают неподдельный страх и ужас от происходящего, напоминая ребёнка, который потерял маму и просит первых попавшихся взрослых её найти, не разбираясь кто перед ним. — Они дали команду убить тебя, как только информация о Фронте больше будет им не нужна и герои будут наступать. Они приказали убить сразу же тебя, Твайся и Шигараки без промедлений, потому что считают, что вы представляете самую большую опасность и, если убрать вас тут же, то герои с лёгкостью победят. Потому что злодеи останутся без лидера и без его главных помощников. А без причуды дубля Твайса им точно не выиграть, и, как полагает Комитет, большинство сторонников освобождения сдадутся им сами, если потеряют предводителя. Кейго снова взял паузу, уже заметно успокаивая свои эмоции после тирады высказанного. Даби впервые видел свою натренированную Комиссией Птицу такой эмоциональной, поэтому продолжал выжидающе слушать, впитывая каждое его переживание, хмурясь. — Я боюсь, что они заставят меня тебя убить. — Кейго опускает взгляд вниз и его плечи обмякают, а голос становится уж слишком тихий, будто Комитет и здесь его подслушивает — признаться честно, Даби бы такому не удивился. — Я боюсь, что я очень скоро потеряю тебя. Потому что… Я, кажется, люблю тебя, Даби. — и золотые глаза впиваются в шокированные голубые напротив. Даби никогда не думал, что это произойдёт в его жизни. Кейго искренне понравился ему ещё в первую встречу. Этот напор и желание убедить Даби в том, что он действительно достоин быть с Лигой и разделяет их взгляды, смешил его, но почему-то неугомонное щебетание этой Птицы хотелось слушать снова и снова. Потом первый спонтанный секс прямо в баре после литра выпитого надвоих — уже стёрлось из памяти чего — и череда последующих укрепили в сознании, что эта виляющая своей упругой задницей Птица лишь хочет получить ощущений и добиться желаемого, совмещая приятное с полезным, поэтому никогда не отказывала Даби в совместном времяпровождении, если это не состыковывалось с патрулями или командировками, но обязательно обещая «наверстать упущенное», как любил улыбчиво выражаться, смеясь в трубку телефона Кейго, отправляясь на очередную Комитетскую прихоть. И они навёрстывали упущенное вдойне или втройне, а Даби отгонял снова и снова от себя колюще-режущее ощущение того, что Ястреб им нагло пользуется. Но сейчас… Если Герой зашёл настолько далеко в своей миссии пробраться в Лигу, то… — Я знаю, о чём ты сейчас думаешь. — резко став серьёзным и нахмурив брови, сложив руки на груди, отозвался блондин. — Ты можешь сколько угодно идти на поводу у своей плинтусовой — Даби всегда смеялся над эти выражением, придуманным самим Кейго — самооценокой, но это ничего не изменит. Можешь мне не верить, называть предателем — и здесь я даже соглашусь, ты же ведь и сам знаешь это с первого дня, но просто пораскинь мозгами сам — стал бы я рассказывать тебе о своих планах, о Комиссии, о своём детстве и тем более, говорить тебе своё настоящее имя, позволяя себя так называть, а затем пускать к себе в квартиру. Я напомню, ты бываешь здесь даже чаще, чем я, заставляя подслушивать регулярно вопросы Лиги о том, где же их лейтенант ночует так часто. Даби прерывает его движением руки, мягко касаясь ладонью щеки и слабо, даже как-то горько, усмехаясь, смотря потухшими глазами в удивлённые напротив. — Тойя Тодороки. — хрипло проговаривает он, приподнимаясь на подушках, кладя их под спину. Ещё более удивлённый взгляд и изогнутая бровь даже позабавили брюнета, мягко улыбнувшимся на такую реакцию переменчивой Птицы. Его переменчивой Птицы. — Моё настоящее имя — это Тойя Тодороки. Старатель — мой отец. Я старший сын семьи Тодороки, считающийся погибшим в пожаре от собственной причуды десять лет назад. — Кейго выглядит ошарашенно, приоткрыв в удивлении рот, что вызывает ещё один смешок у Даби. Или Тойи. Смотря как Кейго теперь захочется его называть — брюнет даже согласен на ранее такое ненавистное Тойя. — Я даже удивлён, что ты не догадался об этом сам или не пронюхал своим вездесущим носом. — рука брюнет медленно перекочевала на копну золотистых волос на макушке Кейго, погладила и несильно сжала, пока он увлечённо следил за собственными действиями. — Просто если это твой язык любви — делиться своим прошлым, то я тебе верю. Я доверяю тебе. Потому что… Чёрт возьми, Птенчик, я так тебя люблю! Тойя целует Кейго жадно и с напором, но не переводя поцелуй в пошлый подтекст. Он, скорее, закрепляет немую клятву доверия, которую они унесут с собою в могилы, отпечатывая друг у друга на губах чужой привкус и имена, которые известны только им и никому больше. Сейчас Тойя мог с уверенностью сказать, что теперь уж точно восстал из мёртвых, готовый на что угодно, лишь бы эта Птица была счастлива и улыбалась самой искренней и слепящей улыбкой каждый миг своей жизни без притворства и маски. Его Птица. И он сделает всё для этого. Кейго уснул у него под боком, так не проронив и не слова после своей тирады и признаний. Тойя же так и не смог сомкнуть глаз. Он догадался, о каком злодее сегодня говорил ему Кейго и решил начать добиваться облегчения ноши своей Птички с самого простого. Поэтому осторожно, чтобы не разбудить тихо и мирно — наконец-то — сопящего Героя, он оделся, поправил волосы и покинул квартиру Героя, прихватив с собой свою личную связку ключей. Эта информация грела душу, и Даби шагал по ночным переулками, довольно улыбаясь и сжимая её в ладони, нагревая ледяной металл о тепло своей причуды. Нужный бар, где всегда можно было найти чего выпить и подешевле, чем заправиться в особенно плохие времена — чем Даби никогда не пользовался, зато крутился в крупной торговле помимо дел Лиги, теперь уже Фронта — и отыскать нужную тебе информацию чуть ли ни о каждом вообще когда-либо существовавшем злодее в Японии. Подойдя к бармену он приподнял чёлку и изогнул бровь. Тот быстро узнал его и подсказал одну из комнат, вежливо поклонившись. Всё-таки хорошо иногда держать это подпольное общество в своих руках — связи ошеломляющие и помасштабнее геройских. Пройдя в еле заметную дверь за барной стойкой, скрытую шторами, Даби направился прямо по узкому полумрачному коридору, слабо освещённому перегорающими старыми лампочками люстр. Нужная дверь отыскалась быстро и Даби вежливо постучавшись — всё-таки субординацию в злодейском обществе требовалось соблюдать, особенно когда ты одна из самых известных его фигур — быстро открыл её и вошёл. — О, кто это тут у нас! — раздался немного мерзкий скрипящий мужской голос. — Лейтенант собственной персоной! Какими судьбами? На огромной софе восседал полноватый мужчина с животом, прикрытой розовой рубашкой и тёмно-малиновым пиджаком, держа в руках бокал с чем-то крепким, вроде вина, а второй — отгоняя от себя вьющихся вокруг голых или лишь в одном белье молодых ярко накрашенных девушек, подносящих ему винограды и сыры, параллельно ублажая его. Даби плевал на это с высокой колокольни, не обращая никакого внимания на всю картину напротив, переходя сразу к делу. — Мне нужна информация о самом свежем местонахождении одного злодея, который суёт свой нос не в свои дела и действует Лиге на нервы. Я хочу разобраться с ним быстро и бесшумно, если ты понимаешь, о чём я. — выделяя последние слова, Даби опасно блеснул голубым пламенем в глазах так, что девушки, продолжающие виться вокруг мужчины на диване, убежали за него, перешёптываясь. Однако никто из мужчин не обратил на это ни малейшего внимания, сохраняя между собой зрительный контакт. — Я помню твои методы, Даби. Но, надеюсь, и ты помнишь мои требования. Для тебя плата не изменилась, тем более, он и мне портит бизнес. Постарайся за нас обоих. Даби получил необходимую информацию, откланялся и пообещал завтра же распорядиться об оплате по тарифу, мысленно помечая себе это в дела на завтра, и удалился, возвращаясь на улицу тем же путём и прощаясь с барменом, тем самым оповещая о своём уходе. Даби сыграло на руку, что злодей находился совсем недалеко от бара — нужно было пройти всего пару кварталов и в одном из заброшенных зданий прямо на первом этаже было его убежище. Даби подозревал, что это какая-то подпольная шавка без рода, дома и племени, портящая жизнь всем на свете, потому и внезапно возомнила себя «страшным злодеем». Даби ненавидел и презирал таких. Поэтому предпочитал сам разбираться с ними быстро. Злодей мирно спал, посапывая на разваливающейся кровати. Но благодаря причуде, как подумал Даби, вовремя проснулся, распахивая ошарашенные глаза. — Послушай, дружище, — начал Даби, мягко переступая среди развалин, точно кот, ещё и подсвечивая блестящими в темноте голубыми глазами, — я пришёл всего лишь поболтать с тобой. Поговаривают, ты затеял игру против самого Героя Номер Два. Знатно же ты его вымотал, ничего не скажешь. А он ещё и славится самым быстрым из ныне живущих героев. Забавно получается, не находишь? — слегка наклонив голову набок и прищурив глаза, растягивая губы в устрашающем оскале, сверкая в лунном свете скобами, проговорил Даби. — Мда уж, герои в наше время совсем осабли, верно? Злодей, в чьё логово Даби так невзначай проник этой ночью, выглядел ошарашенно, будто не веря себе и собственной причуде, что перед ним стоит сам Даби собственной персоной — Второй самый разыскиваемый Злодей современной Японии. Самый опасный из Фронта. — Что же ты молчишь, а? Неужели язык до меня тебе уже кто-то засунул в твою неугомонную задницу? — голубоглазый усмехнулся и пустил смешок. — Как же я надеюсь, что это был Ястреб — хоть что-то же надо было ему успеть! Прежде, чем ты сдохнешь, скотина! Рука Даби, активизирующая причуду, быстро оказалась прямо на голове его оппонента — всё просто, ведь даже если он попробует сбежать, то он переместит Даби с собой. А за пару секунд активации его собственной огненной причуды он сгорит заживо, начиная с головы и у него нет ни единого шанса против Даби. Промедил — получил своё. — Запомни раз и навсегда, перед тем, как принять свою неизбежную участь. — шипел и стискивал ладонь на голове злодея Даби, постепенно высвобождая причуду, блестя озлобленным огнём в голубых глазах. — Запомни, мать твою, сраный ты ублюдок, что эту Птицу высокого полёта — Ястреба — могу доводить до усталости только я. И знаешь как? Отменным сексом! И можешь передать всем, если сможешь после такого говорить — каждый, кто хоть раз в своей никчёмной жизни хоть пальцем тронет Крылатого Героя Ястреба — каждого поголовно я сожгу тут же, наслаждаясь их криками боли. Так будет с каждым, кто хоть немного, хоть на долю возможного испортит настроение моей Птицы — я сожгу вас всех заживо. Потому что Ястреба трогать без моего ведома нельзя. Я помешанный сколько угодно раз, но главное, что на нём. А на нём очень удобно, пока его трахаешь, сука ты несчастная! — и Даби активизирует свою причуду наполную, наслаждаясь вскрикиваниями злодея и запахом тлеющей плоти и дыма. Спустя всего минуту Даби уже покидал это место, оставляя после себя лишь сгоревшую плоть и выжженную на земле надпись: «И так будет с каждым, если вы троните его» и краткая скромная подпись: «Даби». Вернувшись домой, Даби осторожно тихонечко прикрыл за собой дверь, снял с себя одежду, ополоснувшись и закинув грязные вещи в стирку. Он прошагал в спальню, вытирая мокрые белые волосы, теперь не боясь, что Кейго узнает лишнего. Тем более тот должен был мирно спать. — Ну и где ты был? — насупившись и смотря с угражающей серьёзностью на него, сложил руки на груди Кейго, восседая на кровати со всё ещё угрожающе расправленными крыльями, где явно виднелись большие перьея, уже переходящие на конце в мечи. — Тебя не было два с лишним часа. Куда ты умотал так быстро среди ночи, а, Тойя? — специально надавливая интонацией на обращение Кейго, ещё больше хмурясь. — Я заботливо занимался твоим завтрашним выходным. — пожав плечами и откинув полотенце с головы на кресло, небрежно кинул Даби. Такие изменения во внешности немного озадачили Кейго, однако он быстро пришёл в себя, припоминая, что у Шото половина волос тоже белая — видимо, у их мамы такие же белые волосы, как и у Тойи. Но видеть его таким было всё равно немного непривычно. — И какой же повод? Моя миссия всё ещё не закончена, если ты слушал всё то, что я вывалил на тебя здесь три часа назад. Или ты убил Главу Комитета? — изогнув бровь, решил уточнить Герой. — Ну нет, что ты! Так далеко я ещё не зашёл, но она довольно сильно действует мне на нервы, совсем тебя не щадя. А я не позволю такого с тобой обращения и мне не важно кто это — простая злодейская шавка или же Глава Комитета. Птенчик, теперь я точно доберусь до всех. — мурлыча и улыбаясь, опустился на кровать Тойя, подползая к своему возлюбленному ближе. Кейго всё ещё удивлённо выгибал брови и не отвечал на тянущиеся к нему губы Даби, требуя больше подробных — и правдопободных — объяснений от Даби своего отсутствия. — У тебя завтра выходной, потому что сегодня ночью тот злодей, за которым ты гонялся по всей Японии, случайно поджёг сам себя в своём же логове. Такая грустная и скоропостижная смерть, аж дух захватывает! Ну что ж, он совершил много злодеяний, поэтому что уж его здесь оплакивать. Тем более, мы ведь можем заняться чем-нибудь в разы поинтересенее. — Ты придурок. — выдохнул Кейго, качая опущенно головой, но не скрывая своей улыбки. — Я готов даже не спорить, если меня ждёт за это награда. И твой выходной. Награда в виде твоего выходного — это было бы просто замечательно! — улыбаясь и непривычно ярко горя голубыми глазами, воскликнул Тойя. — Ты помешанный собственник, безумный до мозга костей. — И только попробуй сказать, что ты не счастлив. И что именно за это ты меня и любишь. — всё-таки настойчиво сокращая расстояние между их лицами, проговорил Даби. — Я тебя просто обожаю. — ломаясь и прекращая сопротивление, закидывает руки Кейго на его плечи, притягивая за шею ближе. — Я просто помешан на этом. — и утягивает Даби в очередной сладкий поцелуй, пока тот валит его на кровать. И они оба счастливо улыбаются в этот поцелуй, побеждая все преграды и понимая, что не важно за кого они выступают для всех — за злодеев или героев — важно то, что они выступают друг за друга. Эта ночь обещала быть самой счастливой, самой яркой и незабываемой, открывающей их заново друг для друга, давая по-новому друг друга изучать, сплетаясь друг с другом нитями души…

*** — Послание? Серьёзно, Даби? — разбудил Тойю с утра голос его явно взбешённой Птицы, буквально влетевшей на своих двоих в комнату. — Ты оставил предупреждающее послание злодеям или героям, я не пойму?! Так ещё и подписался, хотя только одному Комитету было известно, что я его ловлю! Они же сложат этот пазл в голове быстрее, чем дважды два! Ты совсем помешанный что ли?! — Кейго кричал, остервенело расправив свои кроваво-красные крылья, держа в руках телефон. Вероятно, после общения с Комитетом. — Только не говори, что тебе это не нравится! — раздался недовольный голос из вороха подушек. — Была бы моя воля, я бы уже убил тебя за такое! — Спасибо, мне это льстит. Но ты можешь отблагодарить меня своим любимым способом. — мурча и приоткрывая глаза, разводит в приглашающем жесте руки Тойя. — Боже, и за что ты такой!.. — и Кейго складывает крылья, подползая к нему по кровати, удобно устраиваясь у него на бёдрах. Как будто их отмеряли друг для друга, делая частичками общего пазла, идеально совпадающими друг с другом в любой позиции. Тойя действительно это обожал. Как Кейго удачно помещался в его руках, удобно устраиваясь на бёдрах, будто там ему и место. Да, ему определённо там и место. — Я обожаю тебя, Птичка. — мягко шепча прямо ему в губы, говорил он. — Господи, как же я тебя обожаю!…