Успеть

Тишина. Она резала слух и расслабляла одновременно. Игорь медленно, нехотя открыл глаза и немного удивился. Он совершенно точно не понимал, где находится. Последним, что он помнил, вроде бы была его прогулка по вечернему Петербургу. После Снежневского, на бóльшие развлечения не стоило надеяться, поскольку огромное количество таблеток порой мешали мыслить ясно и рационально. В весьма просторном помещении с высокими потолками, где находился Гром, попахивало пылью и напряжением. Игорь попытался осмотреться, но из-за отсутствия нормального источника света, это оказалось весьма проблематичным. Прищурившись, Гром сумел разглядеть обшарпанные стены красного цвета в бордовую полоску. Пол же был выложен плиткой черных и белых цветов в шахматном порядке. Примерно в двух метрах перед Игорем было полотно, напоминающее ширму колхозно-золотистого цвета с какими-то блестящими красными узорами. Гром захотел рассмотреть их, а заодно и найти выход из этого странного места, но дернув рукой, он понял, что не может сдвинуться с места. его руки были прикованы к непонятной деревянной имитации стены сзади, а ноги связаны старой веревкой. Гром громко выругался и попытался развязать ноги, дергая ими в разные стороны, но попытки были тщетны. Веревка хоть и выглядела ненадежной, однако выполняла свою функцию весьма достойно. Резко во всем помещении включился свет, а ширма, оказавшаяся занавесом, постепенно начала открываться. Заиграла странная классическая музыка. Игорь начал паниковать, так как происходящее не сильно напоминало чей-то пранк. За занавесом находилась огромная, вместительная сцена, которая, казалось, была гораздо больше помещения, в котором находилась. Задняя часть сцены была также ограничена занавесом. Казалось, будто за ним что-то есть… — «Это не смешно. Что происходит?» — громко сказал Игорь. По всему помещению прошло эхо. Из-за кулис послышался до боли знакомый ехидный смех. лицо Грома вытянулось в непонимании, удивлении и злости. Он прекрасно знал обладателя этого смеха и никак не хотел видеть его снова. — «Что ты задумал, Разумовский?» — Волнуясь, прокричал Игорь и нервно сглотнул. Сергей, скалясь, вышел на середину сцены. Его янтарные глаза ярко блестели на свету. Он развел руки в стороны. — «Браво, Гром, ты догадался, кто здесь! Это было просто, не так ли?» — безумным голосом почти прокричал Разумовский и снова захихикал. — «Что тебе нужно? Хочешь меня добить? Что сделаешь на этот раз? Мухтара усыпишь?» — криком прохрипел Игорь. Его обнаженные стиснутые зубы выражали глубокую ненависть по отношению к стоящему на сцене. — «Нет же, глупый-глупый Игорь! Я здесь по другому вопросу! хотя честно сказать, я думал об этом… Ближе к делу!» — ответил Разумовский и не переставая скалиться отошел немного в сторону — «я заметил, что тогда в Венеции случайно убил немного не того человечка.» — прохихикал — «поэтому я решил исправиться…и убить того! Здорово я придумал?» — Сергей неистово расхохотался, бросив небрежный взгляд на Игоря. Игорь же был шокирован. «Только не снова» пронеслось в его голове. В ней также начали мелькать моменты с того злосчастного дня в Венеции, упомянутого Разумовским. Гром сомкнул дрожащие губы вместе, а его грудь сильно вздымалась от каждого нервного вдоха и выдоха. — «Ты не посмеешь тронуть Сашу…» — озабоченно сказал Игорь и помотал головой в разные стороны. Разумовский перестал скалиться и улыбнулся — «Почему ты так уверен в том, что меня интересует именно эта девушка? Хм..даже не так..почему ты так уверен в том, что это девушка?» — заинтересованно спросил он и наклонил голову в сторону. Игорь растерянно нахмурил брови. В каком смысле не девушка? Он что похож на педика какого-то? Ну как сказать… Сергей покашлял для привлечения к себе внимания и убрал руки за спину — «Изучив твоё досье после выписки из больницы, я понял, что у тебя есть некто дороже Саши и Юлии. Эх, как они мне нравились! Жаль, что ты выбрал не их, а его» — Последнее предложение Сергей произнес с особой наигранной обидой, после чего едко хохотнул. — «Не томи, мразь: какие условия, и кто жертва?!» — нетерпеливо произнес Гром. — «Оу! Кое-кто хочет всё и сразу… Хорошо. Условия таковы: Я привел близкого тебе человека сюда. Сегодня, умрет только один из вас. Вы должны общими усилиями определить, кто же из вас это будет!» — Сказал Разумовский и, наклонившись в сторону своего собеседника, распахнул широко глаза, после чего прищурился и ухмыльнулся, встав назад. Игорь уже был на пределе. Он яростно попытался вырвать свои руки из оков и развязать ноги. — «Сволочь, я ведь тебя достану! Казённую землю жрать будешь, паскуда!» — брызжа слюной, разъяренно проорал Гром. Вены на его лбу выступили, а сам он неистово покраснел. Серёжа притворно расстроился, выпятив вперед свою нижнюю губу — «Плак-плак, я так напуган!..» — саркастично проговорил он и сменил выражение лица на более серьезное — «я бы в твоем положении выбирал выражения, Гром.» — Разумовский откашлялся и, в очередной раз расплывшись в улыбке, отошел в сторону, дабы не стоять в самом центре. Он отвел от груди одну из рук, ту что ближе к сцене, в сторону, как бы показывая на середину площадки. — «Итак! На сцену для смертельного номера приглашается..лейтенант Дмитрий Дубин!» — торжественно прокричал Сергей. — «Что?!» — исступленно провопил Игорь. его глаза стали широко распахнуты от удивления, а брови испуганно сведены к переносице. Рот был слегка приоткрыт. То, что Грому тогда показалось еще одним занавесом им и оказалось. Он открылся, а за ним в куче сухого сена стоял огромный столб, к которому толстой веревкой был привязан Дима. Его рот был заклеен скотчем, а на очках виднелась небольшая трещина. На щеке была рана, как будто кто-то провел ножом по нежной коже. Его выражение лица сначала выражало сильнейшую тревогу, но когда он увидел Грома, оно сменилось на некое тревожное воодушевление. Сергей немного похлопал в ладоши, как бы приветствуя Диму, и продолжил — «Удивлен, Игорь? А я ведь все видел… и как дорогой Дмитрий великодушно ухаживал за тобой после выписки, и как кофе таскал тебе в начале вашего знакомства…а помнишь, как он приходил и готовил тебе ужин, если ты был не в состоянии?.. я даже видел, как Димочка в разные передряги ради тебя лез! Чего только стоила та встреча с одним из моих наёмников… Дим, голова прошла?» — промолвил Серёжа и, сложив руки на груди, вопросительно взглянул на Диму. Тот попытался что-то промычать, но Серёжу это не сильно волновало, поскольку вопрос был риторическим. Разумовский снова повернулся в сторону Грома — «Ты сам-то как считаешь? Не находишь это всё слишком романтичным?» — Обратился Разумовский уже к Игорю. Дубин слегка покраснел и отвернул голову, дабы их с Громом взгляды не пересеклись. — «Блять, ты больной псих! Не трогай Диму, сучёныш рыжий! Ты не можешь убить его!» — Уже с нотками отчаяния выкрикнул Игорь. Он никак не мог поверить в происходящее… Почему Дима? Почему именно он?! — «Игорёш, вы оба знаете условия.» — невозмутимо продолжил Сергей. Гром начал еще сильнее выдергивать руки из оков, но попытки тщетны. Дима испуганно замычал в скотч и начал пытаться вырваться. Он больше не был воодушевлен. Он был страшно напуган. Тут Дима замер и опустил глаза. Вздохнул и попытался языком убрать скотч, дабы сказать что-то — «Ой, забыл!» — Воскликнул Серёжа, когда увидел махинации Дубина. Серёжа тут же щелкнул своими черными, как смоль, пальцами, и скотч сам слетел со рта Дубина. Дима бросил на Разумовского небрежный взгляд и прошептал кроткое «спасибо». После этого, Дима повернул голову в сторону шокированного Грома. — «Игорь, прости меня за всё, пожалуйста…» — растерянно промолвил Дима. — «Сергей?» — позвал он. Разумовский заинтересованно кивнул головой, что означало «я слушаю» — «Я..Оставьте Игоря в живых. Я готов пожертвовать собой.» — «Нет, нет, нет, нет…» — полушепотом начал повторять Гром и медленно мотать головой из стороны в сторону — «Дима, ты что твори—» — «чудно! жертва выбрана.» — язвительно, с ухмылкой, перебил Разумовский. Он тут же покашлял и хлопнул в ладоши. Дима, прежде смотревший на Разумовского, боязливо взглянул на Игоря. Игоревы глаза были наполнены слезами, это было видно даже издалека. — «Так как я сегодня добрый, то я даю вам минуту на разговоры» — После сказанного, Разумовский куда-то ушел быстрым шагом. Игорь с Димой остались один на один, каждый со своими переживаниями. Музыка в комнате накаляла обстановку: по комнате эхом раздавался «Реквием» Моцарта. Дима нервно закусил губу. — «Дима..ты чего? Зачем ты это сделал?» — тихо спросил Игорь, но громко хлюпнул носом. Дима растроганно улыбнулся дрожащими губами — «Знаешь, я всё откладывал, но теперь скажу, так как второго шанса у меня не будет…» — начал он. Дубин глубоко вздохнул и продолжил — «я..я очень тебя люблю. не как друга, понимаешь?..кажется, это объяснило мои действия?» — разочарованно проговорил Дима и, пожав плечами, опустил голову. Гром впал в ступор. Так вот о чём говорил Разумовский. Игорь с Димой взаправду были довольно близки. Часто ночевали друг у друга, всё свободное и рабочее время проводили вместе. Но Гром никогда не думал, что кто-то готов добровольно отдать жизнь за него. Особенно Дубин. Дубин вообще был особенным. Игорю всегда казалось, что Он видел этот мир как-то иначе. Именно Дима видел в людях только хорошее, только светлое, как и он сам. Дима непорочный идеалист. Человек, повидавший многое, но не сломавшийся при этом. Ну а преданность его второе имя. Игорь в этом убедился. Игоря трясло. Именно в этот момент, он до конца осознал сказанное его верным товарищем. Любовь. Гром просто не мог поверить в то, что его можно любить. Разве есть за что? Он жесткий, справедливый до мозга костей, а после Снежневского в принципе стал для всех окружающих его людей обузой. Для всех кроме него. — «Почему же ты молчал?» — растерянно спросил Гром и впился глазами в Дубина. Его губы, в отличие от Игоревых, не дрожали. Дима как будто знал, что умрет именно сегодня, и подозрительно спокойно принимал свою судьбу. Он поднял голову и смиренным голосом ответил: — «Я слишком сильно тебя люблю, Игорь. Я понимал, что своим признанием я, вероятнее всего, испорчу жизнь нам обоим. Поэтому и молчал. Я не хотел делать тебя несчастным.» — Игорь поджал дрожащие губы и нервно сглотнул. Дима не хотел делать его несчастным. Не хотел вредить. Да, это определённо любовь. Вселенского масштаба. — «Я вернулся! Продолжим шоу?» — зашел в зал и прокричал Разумовский, вытянув «о» в слове «шоу». Он держал в руках огромную канистру с бензином. Игорь бегло оценил взглядом Серёжу, а после снова повернул голову к Диме. Тот в свою очередь взволнованно облизнул обсохшие губы. — «я вижу вы готовы..что ж! не хочу затягивать. да будет свет!» — Игорь, честно говоря, не сразу заметил, как Разумовский вылил всё содержимое канистры вокруг Димы и достал откуда-то охотничью спичку. — «спасибо, что пришли ко мне в гости, Дмитрий. Рад был с вами повидаться» — съязвил Сергей и, скалясь, легким движением руки бросил спичку в сено, под Игорево «нет!». Пламя разгорелось не сразу. Сначала спичка подождала, пока все мысленно попрощаются с Дубиным, после чего огонь стремительно распространился по всему сену, столбу и Диме. А Гром.не мог воспринимать реальность. Из его глаз ручьем потекли слезы, всё тело задрожало, словно осиновый лист. Безудержный, нездоровый смех Разумовского, Адские крики боли Дубина, дико искаженное пение на латыни — всё это смешалось в сплошной, невыносимый, монотонный шум, какофонию преисподней. Игорю буквально разрывало черепную коробку от такого обилия звуков и чувств. Вскоре, он и сам закричал, что есть сил. Он звал только одного человека. Диму. Его Диму. Игорь вскочил. Он тяжело дышал, почти задыхался. На щеках подсохшие дорожки слёз. Футболка прилипла к телу от пота, а волосы были мокрыми, как будто Гром только что помылся. «это. был.сон.» осознал Игорь и постепенно начал успокаиваться. Игорь взглянул на электронный будильник, подаренный Дубиным. Красные цифры показывали половину четвертого утра. Но за окном еще не было светло, ведь на улице конец ноября. Гром закрыл лицо руками. Все хорошо, никто не умер.так ведь? Игорь засомневался в реальности. Что если это второй сон, и Дима взаправду умер? От таких мыслей появлялся комок в горле. Тут, в коридоре послышались шлепки босых ног по полу. — «Игорь? Ты меня звал?» — Это был Дима. Живой. Настоящий. Он стоял, потирая одну ногу другой. На нем были какие-то домашние штаны и тёмно-синяя майка, которая ночью сливалась со стенами в квартире Грома. Поскольку за Игорем нужен был постоянный уход, Дубин предложил свою кандидатуру в качестве помощника, одним из условий которого было проживание у Игоря, а то вдруг что-то случится. Игорь спорить тогда со своим товарищем не стал, ибо помощь ему порой действительно была необходима. И не пожалел. Дима скрашивал одинокие вечера Грома, всячески поддерживал его, а взамен требовал только поддерживать чистоту и периодически поливать те цветы, что он притащил из своей съемной однушки. Игорь до больницы был пару раз в гостях у Димы. Там было настолько тесно, что майор тогда задавался вопросом: как же все эти горшочки, баночки, скляночки там вообще уместились? Сейчас же он понимает, что на деле все эти «горшочки» не занимают много места и очень даже красиво смотрятся на подоконнике. Особенно масдеваллия, которая была у Димы в единственном экземпляре. Именно эту наземную орхидею Игорь любил больше всего, и в силу этого ухаживал за ней лучше, чем за другими растениями. Дубин всегда смеялся, когда видел, как Игорь сначала чуть-чуть поливает одно растение, как будто в стране дефицит воды, а потом бежит заливать свою любимицу. Да уж. Быт с Димой — отдельный вид искусства. — «Я?.. звал?» — ошеломленно спросил Игорь. Он всё еще отходил от сна и плохо соображал. — «ну да? причём так громко и пронзительно, я подумал, что тебя тут режут» — сказал Дима и неловко хихикнул. Тут до Игоря дошло, о каком крике идёт речь. О крике во сне. — «я не помню этого. Может тебе показалось?» — задумавшись, проговорил Гром и почесал затылок. Игорь не хотел говорить Диме про очередной кошмар. Не хотел делать из себя жертву. Игорь же сильный. Сам справится. Но Дубин чуткий, его не обманешь. Он глубоко вздохнул и сел на кровать напротив Грома. — «Снова кошмары? что на этот раз?» — удручающе спросил Дима и, сведя брови к переносице, пронзительно, но сожалеюще, посмотрел на Игоря. Димины зеленые глаза.Они показывали, как он хотел помочь Игорю, как сильно хотел вытащить из этого состояния. Игорь замялся — «Мне..мне приснилось, что он, ну, Разумовский, куда-то меня притащил…и устроил то же, что было в Венеции.» — Дима только хотел спросить «Это была Саша?», как Игорь продолжил — «только там погибла не Саша, как ты мог подумать..там погиб ты. поэтому я и кричал. я..я не успел сказать тебе кое-что очень-очень важное. Разумовский, он сжег тебя. а я его не остановил..я..я.» — Гром не мог больше спокойно говорить. Слёзы сами потекли по его щекам. Он закрыл лицо руками и захныкал. Но тут Дима взял Игоревы ладони в свои и опустил их. Нежно поглаживая их большими пальцами, он сказал: — «Игорь, я всегда буду рядом, слышишь? я не оставлю тебя одного» — Грома как током прошибло. Он тут же поднял изумлённые глаза, полные слёз — «Честно?» — «Обещаю» Наступило молчание. Не неловкое, а то, которые считается нормальным, полезным. Дима едва ощутимо вырисовывал указательным пальцем какие-то узоры на ладони Игоря, а тот и не препятствовал. Они обдумывали произошедшее. Обдумывали сказанное. Тишину нарушил Игорь, понявший, что лучше сейчас, нежели никогда: — «Дим, можно я скажу тебе то, что не успел сказать там?» — Дима приветливо улыбнулся и кивнул головой — «я не успел тебе рассказать о том, как сильно я влюблен в твои зеленые глаза, пшеничные волосы, звонкий голос. О том, как ценю твою щедрость, верность и доброту. Как рад тому, что именно ты сейчас сидишь рядом со мной. О том, как люблю тебя сильно, Дим» — Игорь убрал свои ладони из Диминых, так как боялся. Страшно боялся отказа. боялся, что больше никогда Дима не будет гладить Игоревы ладони. Боялся, что никогда не поцелует его светло-коралловые мягкие губы. Боялся, что Дима сейчас уйдет и он навсегда его потеряет. Но Дима не ушёл. Не ударил. Не обозвал. Он задумчиво смотрел в одну точку на одеяле. На лице его нельзя было прочесть какую-то конкретную эмоцию. Игорь хоть и немного успокоился, но всё еще был в напряжении. — «Игорь, ты уверен в этом?» — не меняя направления взгляда, потерянно спросил Дубин — «Потеряв тебя во сне, я понял, что не могу допустить такой исход событий в реальной жизни. я не смогу без тебя» — ответил Игорь. Дима наконец-то перевел глаза на своего друга, и их взгляды пересеклись. Недолгая тишина. — «Я тоже тебя люблю. Честно, ты давно уже стал моим кислородом. Ты не представляешь, какие чувства я к тебе питаю. Ты особенный, Игорь. Ты именно тот, рядом с кем я чувствую себя в безопасности» — волнуясь, промолвил Дима. снова молчание. никто не знал что говорить. Но Игорь всё же задал вопрос, ответа на который он боялся как чёрт ладана — «Дим» — «М?» — «А можно я тебя поцелую?» Дима часто закивал головой. Они замерли, после чего медленно начали друг к другу приближаться. Дима прикрыл глаза, готовясь погрузиться в этот момент полностью. Тут, губы прикоснулись друг к другу мягко и легко, словно перышко, и создали непередаваемое ощущение тепла и любви. Дима решительно ответил на поцелуй, позволяя ему стать более глубоким. Руки Игоря обнимали Диму, скромно касались его лица, усиливая эмоции и чувства. Игорь жадно впился в губы возлюбленного, плотно прижав к своему телу. Теперь он страстно обнимал Диму и не хотел отпускать, словно боялся, что это мгновение пройдет быстро. целовал то верхнюю губу, то нижнюю, углубляя, но не опошляя поцелуй. внутри по груди и животу расползался предательский жар, дыхание сбилось. Окружающая действительность перестала существовать для них обоих. Вскоре, парни отлипли друг от друга. Дима пытался вдохнуть как можно больше воздуха, а Игорь понять, что сейчас произошло. Переглянувшись, Дима с Игорем снова потянулись друг к другу и повторили поцелуй. Потом еще. И еще. Во время очередного поцелуя, Дима невольно бросил взгляд на окно и, оторвавшись от Игоря, закричал: — «Смотри, снег! Первый!!!» — за окном и вправду началась первая в этом году метель. с неба срывались белые хлопья, которые красиво кружились в воздухе, словно множество белоснежных бабочек. От вида этих замороженных капель обоим парням хотелось плясать, ведь выпавший впервые снег символизировал их, впервые понявших свои чувства.