Оторва

Голос учителя раздается легким эхом по кабинету. Шуршание страниц учебника прерывается громким падением с задних парт. Вайолет. Вайолет Камото…упавшая со стула. Докаталась. Она — маленькая бестия в черных брюках и такой же рубашке, с собранными в аккуратный хвост каштановыми волосами, но с таким едким и пронзительным взглядом, что становится не по себе. Ее глаза — рубины, а она — художник, что вырисовывает на них каждый день новый блик. Желтый цвет с одной. Синий с другой. Невообразимо, но так, кажется, безвкусно. — Камото, — учитель умолкает, — я только что закончил объяснять тему, и раз вы так безответственно относитесь к моим словам, решите мне задачу из учебника. Если вообще знаете, как называется тема, которую мы проходим, — Вайолет громко усмехается и, отряхнувшись, шагает к доске. Взгляд у нее надменный, ехидный, даже, наверное, злой. — Диктуйте, — она берет в руки мел и записывает условие. Эта задача — не из их учебника, не из их школьной программы. — Остальные не записывают, сейчас мы просто посмотрим, как Камото решит нам эту задачу, — учитель наблюдает за мелодичным ходом мелка и за тем, как девочка вырисовывает в воздухе пальцами что-то, напоминающее числа, — вы так считаете в воздухе? — Нет, пишу. Спрашиваю, почему «Маковы глазки» пялятся мне в спину так, словно хотят прожечь дыру, — учитель поднимает брови и окидывает взглядом класс, — Агаточка, Агаточка «маковы глазки», — Вай усмехается. Агата, альбиноска с первой парты, слегка закатывает глаза. Ее взор — алый, красный и такой яркий-яркий, на фоне этой бледной кожи и белой рубашки с галстуком. Юбка, туфли, все как по стандарту. Форма. Смотрит в спину этой бунтарке и понимает — не решит, а если и решит, то… — Ответ четырнадцать целых, четыреста девяносто три тысячных. Это если без погрешности. С погрешностью около пятнадцати целых с копейками. Проверяйте. — она надменно поднимает подбородок и усмехается, переводит взор на Агату. «Маковы глазки» секунду смотрит на решения, а после на учителя. Он кажется, тоже в шоке. Сам решается решить задачу. Вайолет потягивается, делает небольшой поворот и подходит к первой парте. К Агате. Поднимает ее личико за подбородок и чуть касается пальцами губ. Агата хмурится, но, кажется, из приличия даже к такой оторве, голову не отворачивает. Вай улыбается, обнажает маленькие клыки. — Глаза у тебя красивые, яркие такие. Выцарапала бы, — она рисует этот взгляд постоянно. Лицо Агаты, ее взор, мимика, все кажется таким недостижимо идеальным, что хочется заполучить ее всю, поймать и прижать к себе. Никогда не отпускать. И эти легкие бабочки граничат с таким несносным колотым и грубым желанием выцарапать ей глаза, покусать за губы, оттянуть их на себя и дать волю ей, чертовой альбиноске, чтобы она наконец то на ней отыгралась. Оставила свой след на ее теле. В любом месте. Желательно, где-нибудь на груди, спине, шее. — Камото! — учитель хмуро смотрит на девочку, — выйдите из класса, вы получили свою оценку, могу вас поздравить, вы решили эту задачу, оставьте Фрост в покое. — Коне-е-е-ечно, — Вайолет усмехается, — я подожду тебя в библиотеке, маковы глазки, — почти шепотом проговаривает она и сходив за портфелем, вышла из кабинета, хлопнув дверью. — Проведите с ней разъяснительную беседу, Фрост. Продолжим урок, — в классе вновь воцарилась тишина. Агата, как и было велено учителем, на беседу решилась, но в заявленной библиотеке никого не было. Агги прошлась меж стеллажей и выдохнула, ей меньше проблем. — Эй, маковый цветочек, — Вайолет, открывая банку, кажется, энергетика, вошла в кабинет, — спасибо, что подождала, пойдем. — Вай свободной рукой схватила Агату за руку и потянула куда-то в глубь книжных полок. Туда, куда никто не заглядывает. Пыльные полки, захламленный стол в глубине, два стула и еда в контейнере, кажется, совсем теплая. — Располагайся. Что пьешь? Смотри, у меня есть сок, могу открыть тебе вторую банку энергетика, а еще… — Сок. Просто сок. — Как скажешь, — Вай вдруг улыбнулась. Не так, как она это делает в классе. Совсем по-другому. Невинная улыбка, чуть оголяющая клыки, искренне добрая и чистая. Такая, кажется, детская, — держи, — она протянула маленькую коробочку яблочного сока. — Спасибо, — Агата с секунду помолчала, — зачем это все? — Как зачем, — Вай открыла контейнер и протянула теплый сэндвич Агги, — я думала у нас свидание. — Учитель поручил мне провести с тобой профилактическую беседу — Мало чем отличается. Бери, ешь, я знаю, что ты ничего не ела, — Агата выдохнула и взяла предложенный перекус, потому что одноклассница права — она ничего не ела. Да и, не хотелось, наверное. — Вай, тебе нужно прекращать вести себя так — Как? — Вай отпивает с банки сладкую газированную жижу. — По-хамски. Ты отлично разбираешься в математике, языках, физике, и, знаешь, что сказал учитель, когда ты ушла? — Вай вопросительно поднимает бровь, — что ты далеко не идиотка, у тебя без проблем выходит красный аттестат, а ты ведешь себя как… — Как сука? Я знаю, не стесняюсь, и знаешь, чего еще я не стесняюсь? — Вай вдруг приближается к Агате непозволительно близко, берет ее за подбородок и проводит языком по ее уголку рта, и шепотом добавляет, — что ты, гордость нашей старшей школы, мне нравишься. Думаю, это взаимно, — она приподнимает брови и смотрит на ошалевшую и покрасневшую Агату. Щеки, белые как снег, сейчас горели пуще, чем лесные летние пожары. — Какая же ты… — Пиздатая? Знаю, — вдруг Агата притягивает Вай за шиворот рубашки и целует. Приторно-сладкий вкус энергетика чуть покалывает губы, но это слишком приятное покалывание, чтобы от него избавляться. Внутри Агги вдруг все резко замерло и вновь забилось с новой силой. — Что же ты делаешь, маленькая правильная девочка? — Вай усмехается и приподнимает брови, как только они заканчивают целоваться, — может, сегодня ко мне?

****

Вай заводит Агату в свою комнату и прижимает ее к стене, чуть подняв над полом. Черная юбка чуть задирается, а холодные пальцы расхаживают по ляжкам. — Вай, — имя оторвы звучит протяжно и томно, так сладостно, на выдохе, — Вай подожди, — Агата чувствует горячие поцелуи на шее, укусы, и как вниз спускается нечто нежное и горячее. Вай отстраняется от чужой шеи, поднимает одну бровь вверх, но Агату на пол не отпускает. — Ты закрыла дверь? — вдруг проскакивает мысль, что это не правильно, но тут же ускользает, как только Вай медленно кивает и вновь целует ее, уже в губы. Приторно-сладкий вкус энергетика перемешивается с безвкусной гигиеничкой, спускается ниже по шее и оттягивает кожу, совсем немного, оставляя легкие кровавые подтеки. — Вай, я уже не могу, — Агата зарывается пальцами в волосы девушки, сжимает до легкой боли и вдруг чувствует, как спина отлипает от стенки и оказывается на мягкой кровати, а сверху — девушка, которую она безумно любит. Агата тянется за поцелуем, шепчет что то развязное, грязное и слишком пошлое для девочки-отличницы со стенда. — Я бы хотела видеть твою грудь без рубашки чаще, — Вай расстегивает последнюю пуговицу и проводит пальцами по груди. Агата выдыхает громко и протяжно, хватает чужую ладонь и прикладывает к одной из грудей. — Просто сделай со мной все, что хочешь, — она чуть приподнимается на локтях, хватает Вай за шиворот и тянет на себя. — Ш, куда, — ладонь по-хозяйски расхаживают по телу, — Хочешь уже снять с меня рубашку? — она расплывается в легкой улыбке, клыкастой и едкой, но такой приторно-манящей, желанной и нежной. Агата ничего не отвечает, чуть отползает от Вайолет и жестом приказывает снять. Оторва усмехается, но, приказ выполняет. Пальцы медленно расстегивают пуговицы, оголяя неприкрытую ничем грудь. В отличии от Агаты, Вай не носит ни топы, ни лифчики, не только потому, что у нее нет такого большого размера, как у остальных девочек, не то, чтобы Агата носила большие размеры, конечно, но для нее это — простая условность, то, что требуется обществом, а для Вай — неудобная одежда, которую она может не носить, никто не увидит. Агата чуть прикусывает губу, наблюдая, как черная рубашка оторвы падает на пол, а она сама снимает с нее оставшийся верх. — Сделать с тобой все, что ты хочешь? — Вайолет усмехается и проводит рукой по ляжке Агаты, чуть щипая кожу. Девушка медленно кивает, выдыхая, и тянется за еще одним поцелуем. Вай отвечает неспешно, развязно и мягко, языком касаясь губ, а руками сжимая соски. Агата прикрывает глаза, ноги ужасно сводит таким непременно сильным желанием, нежным чувством внизу. — Ты сможешь меня остановить, если захочешь, — Вай отрывается от губ и спускается к шее. Дорожкой сладких и мягких поцелуев касается груди, оставляя засосы вокруг сосков, слушая как Агата томно выдыхает и сдерживает стоны, словно боится, что их кто нибудь услышит. Вайолет проводит рукой по ляжке и чуть задирает юбку, не отрываясь от груди, касается внутренней стороны бедра, и слегка проводит пальцами по нижнему белью. Агату потрясывает, она сжимает волосы Вай, уже не пытается сдерживать стоны и если бы могла, давно бы умоляла трахнуть ее так, чтобы завтра она пришла в школу без голоса. Вай дразнит ее, ласкает через белье, чуть оттягивает, а сверху целует грудь. Агата, изнеможенная желанием, уже сама готова снять с себя все, но держится, прогибается в спине и лишь ждет, когда Вай наконец догадается, что ей надо. — Тебе так нравится, когда я сверху? — Вайолет усмехнулась и расстегнула замок юбки, снимая и откидывая ее куда то в сторону, — или ты хочешь мне приказывать? — она поцелуями спускается к ляжкам, целует внутреннюю сторону бедра и языком касается мокрых трусов. — Заткнись и лижи, — на выдохе произносит Агата, уже сама избавляясь от ненужного элемента одежды, — и сними наконец брюки, это нечестно, — Вай в ответ усмехается, стягивает с себя брюки, бросая их на пол. Нижнее летит туда же. Вай осматривает открывшуюся перед ней картину. Бледная как смерть Агата, со своими ярко-красными глазами, наполненными страстью и желанием, выглядела до ужасного обворожительно. Взгляд медленно опустился вниз. — Даже здесь ты белая как смерть, — Вай усмехается, спускаясь ниже. — Нехватка пигмента распространяется не только на кожу и волосы головы, поэ. — Агата не успела договорить, как чужой язык прошелся по лону, а руки сжали ляжки. — Сучка, — Агги на выходе схватилась за чужие волосы, — как у тебя получается идти на красный аттестат, хамить, защищать честь школы и при этом, — она прогнулась в спине, — так хорошо работать языком, — ноги Агаты чуть затряслись, а она прикусила губу. Вай отпрянула и тяжело задышала, вытирая рукой губы. — Ну знаешь, — она схватила ее за бедра, — я просто многозадачная, — Вай хотела было потянутся за еще одним поцелуем, как Агата ее остановила. — Теперь моя очередь, — Агата села на кровать и надавив на грудь Вай, уложила ее перед собой, — думаю ты заслужила хорошую награду, — она провела пальцами по лону, — и тем более, посмотри, ты уже вся мокрая, боже, — Вай чуть опешила, а после усмехается. — Думаешь, сможешь меня довести? Попробуй, — Вай чувствует поцелуй на шее и расслабляется, чувствуя, как чужой язык касается кожи, оставляет засосы и спускается ниже. С губ сорвался первый стон, стоило Агате коснуться еще раз Вай, лаская ее. — Наша оторва не может устоять перед отличницей? — Агата усмехается, кусает в шею и пальцами оказывается внутри. Вайолет кажется такой невинной и беззащитной в таком положении. Когда она полностью обнажена перед ней, изгибается от каждого действия Агаты, и смотрит так, словно хочет, чтобы ей сделали больше. Ненасытная маленькая девочка. Вайолет вдруг прижимается всем телом к подруге, сжимая волосы и царапая руками спину. Ноги совсем чуть чуть трясет, но так плавно отпускает, что она аккуратно ложится на кровать, пытаясь вернуть прежний темп дыхания. — Не знала, что ты так умеешь, — Вай прикрывает руками лицо и слушает, как Агата ложится рядом. — Ну надо же как-то себя развлекать, — в ответ лишь усмешка и теплые объятья. Это все так сумбурно и странно, что ни Вай, ни Агата не могли прийти в себя и осознать, что только что сделали. Голова совсем не работает, но внутри разливается приятное и сладкое чувство лёгкой свободы, нежности и чего то ещё, ради чего это можно все повторить.