Нет имени у шепота, лишь эпитафия на камне: "Убиенный праведником Убийца короля, расправившегося над чадом своим"

      - Тебе не следует разговаривать так со слугами, Тари. Большинство из них за всю свою жизнь доброго слова от господ не слышали, но это вовсе не значит, что именно тебе предстоит исправлять ситуацию. Подумай своей хорошенькой головкой на досуге, отчего так произошло. – Керен скрестила руки на груди и ухмыльнулась. Поведя бровью можно было многое сказать о ее отношении к слугам в целом, только это было вовсе ни к чему. Девочка и так прекрасно знала общую картину. – Быть может, - вздохнула она, глядя куда-то поверх книжных секретеров высотой почти 16 футов. – ты сможешь разглядеть то, что не под силу мне.       О, конечно же, она явно лукавила. Обе это прекрасно понимали. Учитывая почтенный возраст Наставницы, ее место при дворе и кое-какой груз жизненной мудрости, вряд ли от ее взгляда ускользнула какая-то меняющая все мелочь. Напротив, зная не понаслышке о тяготах жизни слуг, рассуждать было просто, будто видишь все как на ладони. Обе это прекрасно понимали, с одной лишь разницей, которая заключалась именно в отношении. Несложно было догадаться, чей дух жаждал искоренения, перемен, новой главы, и чей дух, ощущая рвение второго, не протестовал.       Солнечный зайчик, скакнув со стола на стену, пробежал по ровной кладке тем-но-серого камня, на миг остановился у зеркала, шмыгнул прямо от него на противо-положную стену и скрылся где-то в коридоре, сопровождая мерное мягкое цоканье каблуков Наставницы. Тари отложила перо, откинулась на жесткую спинку стула и прикрыла веки. Упругая страница новенькой книги, ничем не удерживаемая теперь, снова отклонилась вправо, на секунду зависла в воздухе, отклонилась еще немного и замерла. За окном Башни, как и на всем материке, стояла середина лета, но внутри каменных стен, которые даже в самый жаркий день нагревались слишком долго, чтобы дарить зной, сейчас тоже царила прохлада. Тари потерла немного озябшие пальцы, не обращая внимания на полузасохшие чернила, и немного поерзала на стуле. Захотелось немного пройтись, размяться, выйти на свежий воздух и вдохнуть теплый запах зелени парка. Наставница вернется совсем не скоро, раз наказала «поду-мать о чем-то своей хорошенькой головкой». Значит, впереди еще достаточно времени для всей той массы дел, которые себе запланировали маленькой ученице.       Оставив зеленую шелковую закладку в книге, она отложила тетради в сторону, закрыла пробкой чернильницу и встала из-за стола. Ни скрипа дерева, ни звука голоса, только шорох юбок и мерное дыхание. Она прошлась по комнате, разминая затекшие ноги, немного покрутила плечи, выправила осанку. Ей всегда думалось, что дамам, которым по возрасту положено носить корсет, должно быть легче держать в нем спину прямой. Тари еще не знала, что красота изящной тонкой талии, мягкая округлость подернутого бюста и вожделеющие взгляды вовсе не стоят той скованно-сти, которую ощущаешь в этих кандалах. Она снова размяла плечи, наклонилась к полу, подняла лепесток и посмотрела на него. Полуприкрытый тяжелой дверью проход в Башню напустил снова этот тошнотворно-сладкий запах из коридора. Поежившись, Тари повела носом, направилась к окну, но открывать не стала. Она только задержалась у него, надеясь, что сквозняк из щелей окна немного разбавит густой воздух. Она знала, как ее Наставница не любит холодных сквозняков, и что, имея особенность появляться в самый неожиданный момент, вовсе не обрадуется ее своеволию. Опять ухмыльнется, опять скажет что-то едкое, опять оставит с неприятным осадком. Девочка двинулась в сторону выхода, надеясь, что у нее действительно есть достаточно времени для прогулки, шмыгнула между дверью и деревянной рамой, прикрытой ровно настолько, чтобы пропустить ее и не дать зацепиться полами пла-тья. Уже у лестницы, где пышущие ароматом белые бутоны свисают с перил, роняя свои лепестки на холодный камень, она остановилась. Заметив, что руки перепачканы в чернилах, она не стала подбирать свои юбки, и спешно вернулась в комнату. Кувшин и чаша стояли на комоде под зеркалом, расшитая ткань для рук, аккуратно сложенная, лежала рядом. Как и всегда. Удерживая левой рукой кувшин, она омыла правую руку, стряхнула лишнюю воду. Держать справа кувшин оказалось куда удобнее, и левая рука была омыта с большей осторожностью.       Не уверенная в том, что руки достаточно чисто вымыты, девочка не стала насухо их вытирать. Она отставила кувшин подальше от края, мельком глянула на себя в зеркало и вновь направилась к выходу. У лестницы, придерживая юбки, она двинулась вниз, в уме считая ступени. Сбившись после 64, она оставила счет и с пустой головой продолжила путь. В голове звенело от шорох подола по ступенькам, в носу осел сладкий запах цветов, голова гудела от недостатка воздуха. Если бы кто-то находился в Башне, он бы давно перестал слышать звук удаляющихся вниз шагов, как бы хорошо ни прислушивался. Но в комнате не было никого: ни слуг, ни охраны, на чашника, ни жильца. Никого, кроме пары крыс в стенах, да и те сидели совсем тихо, опасаясь пока шуршать слишком явно. Ну а как тут не убояться, зная, в чьем Доме находишься. Ведь когда Шептунья начинает нашептывать, Короли молчат и внемлют.