Сделай мне больно

-Я…наверно…наивный дурак…сделай мне больно…снова… И он утопает в горячих объятиях врага, расплываясь сотней вин, стонов, вздохов в унисон.Болью дрожь по телу с алыми метками грешных и не правильных поцелуев.Он не слышит ничьих голосов кроме голоса «забытого» человека, ушедшего человека. -Зачем ты это делаешь? Тебе нравится боль? Ему не нравится боль, нет, он просто уже давно ее не чувствует, с тех самых пор, как в нем поселился страшный зверь с именем Арахабаки, порчей выедая все внутри и только он смог обезоружить его, не дать ему умереть, не дать Демону внутри, сожрать его полностью, но заставив, однако, зацвести цветы, теперь только они отравляют душу своим ядом, не давая спать по ночам и просясь наружу алыми соцветиями ликориса. -Сделай мне больно еще раз… Он просит задыхаясь, надеясь на взаимность, он ради него пал на колени, рассыпает везде лепестки ликориса, погружаясь в его ядовитые флюиды, ровно такие же ядовитые, как касания того, кого он просит сделать себе больно, он улыбается, заправляя за ухо рыжую прядь, размазывая по губам капли крови, сминая в руке лепестки алых цветов и покупая вино, что бы он заглушил эту боль. -Он издевается над тобой…пойми это!.. А он не хочет понимать.Чуя не хочет понимать, что тот, кто рядом с ним-пустой сосуд, а в нем ядовитые цветы, которые отравляют лишь его одного.Что банальное аннулирование способности и укладывание головы на колени во избежания смерти-ничего не значит.Чуя уже отравлен и не только цветами ликориса.Он отказывается слушать свою напарницу, идя на поводу у лжеца, прося быть с ним, утопая в нем, наслаждаясь мнимой любовью, тогда как Осаму его не любит, лишь наслаждаясь своей властью и доминирующей позицией в отношениях с Чуей. -Чуя, ты умираешь.Тебя даже его способность не спасет! -Я умираю…верно…но за него. Девушка наблюдающая за этой драмой не первый месяц уже не находит больше слов для того, что бы образумить своего напарника, заставить пить таблетки, которые не помогут, найти другого, кто полюбит его по настоящему, а не лживой псевдо любовью, заставляя задыхаться алыми лепестками с утра или посреди ночи.Она даже думать не хочет, почему Чуя ходит с блаженной улыбкой на лице, не выспавшийся, помятый.Образумить его не выйдет.Но она пытается. -Он не оценит твоей жертвы.Успокойся уже наконец!.. А Чуя спокоен.Он всегда и везде спокоен.Спокойно переносит жгучую боль внутри, ликорис, Арахабаки, ненасытным Демоном скребущимся в нем и пожирающим прекрасные цветы ликориса.Он полагает, что у Осаму такая же беда, не видя лепестков, наивно думает, что он просто их прячет. -Ты просил сломать тебя… Как пожелаешь, милый. Это все, что слышит Чуя, захлебываясь лепестками и кровью, тонкие пальцы сжимают его горло, заставляя закатывать глаза.Он беспомощен, они ведь в постели и совершенно недавно, Чуя стонал имя того, кто его сейчас душит, глядя, с упоением на прекрасные судороги конвульсий, на кровь, стекающую по подбородку и лепестки ликориса.Дазай не любил Накахару никогда.Лишь пользовался им, выполняя его желания самым прекрасным образом.