Я всегда буду выбирать только тебя

      Арсений не может сглотнуть вязкий ком, что застрял в горле, давится обидой и болью, улыбается натянуто, пытаясь сдержать слезы, что скопились мелкими бусинами на внешних уголках глаз. Он хлопает вместе со всеми под крики «горько».              Горько…ему так горько видеть Антона у алтаря не рядом с собой.       Горько, ведь он так и не забыл. Просто не может заставить себя забыть это чувство. Забыть ощущения прикосновения теплых рук к своему лицу, жаркие поцелуи в тесной машине, яркие, зеленые глаза, полные нежности и обожания.       Горько от того, что он поверил его словам о «долго и счастливо».       Горько, ведь он не понял сразу, что это игра. Игра, в которой он всё время был на лавке запасных.       – Горько! – кричит толпа, десятки знакомых и не знакомых лиц в красивых костюмах.       – Горько! – воет внутренний голос, разрывая на части, сердце и душу.       Хочется напиться, влить в себя как можно больше этого гадкого, кислого вина, что выбирала на свой вкус Ира. Хочется раствориться в этих софитах, потеряться в толпе гостей, слиться в одно целое с безвкусным декором. Всё что угодно, только бы не видеть Антона там, с ней, такого счастливого, такого влюбленного не в него, а в какую-то «первую встречную».       – Пара красивая, – твердят все вокруг. Он успешный телеведущий, а она простая девчонка с сожжёнными локонами у лица.       Арсений же считает их пару комичной. Он парень видный, а она лишь серая мышка. Не подходят друг другу не по росту, не по типажу. Антону едва ли исполнилось тридцать, а он так торопился жениться, что выбрал совсем не ту. Она не для него, а он не для неё. Рядом с Антоном должна быть модель или певица, подходящая ему по характеру. Он нежный и добрый, ласковый и заботливый, Арсений это знает как никто другой, ведь совсем недавно утопал в этой его ласке.       Попов залпом осушил очередной бокал и вышел из шумного праздничного зала, хотелось покурить, первая попавшаяся пустая комнат для этого идеально подошла, кажется это комната для персонала. На кучу свалены скатерти и шторы, рядом не рабочая стиральная машинка и приоткрытое окно. Брюнет не курит, у него нет никотиновой зависимости, лишь когда ему плохо, он достает полупустую пачку «Мальборо».       Горький дым разъедает легкие с первой затяжкой и слезы неконтролируемо скатываться по лицу. Наедине с собой он может сбросить эту глупую маску чудака, он убедил всех, в том числе и себя, в том, что он счастлив. Сегодня всему пришел конец, весь мир рухнул в тот момент, когда он увидел, как его возлюбленный идет под венец с другой, маска раскололась пополам, а внутри поселилось глухое опустошение.       Попов чувствует теплое прикосновение, так глубоко был погружен в свои мысли, что не услышал, как тихо скрипнула дверь служебного помещения.       – Никогда не видел тебя курящим, – знакомый полушепот нарушает тишину. Антон крепко обнимает старшего со спины и целует в шею, от этого прикосновения у Арсения мурашки по коже.       – Никогда не видел тебя с другой, – язвительное замечание ставит всё на места в голове Шастуна.       – Ты же знаешь, что это всё только для публики. Я не хочу портить репутацию, не тебе, не себе. Я люблю тебя, Арсений.       Брюнет разворачивается. Выкинув окурок в приоткрытое окно, остается надеяться, что в этот момент никто не проходил мимо.       Целует жадно, отчаянно, будто пытаясь заглушить боль, кусает чужие губы и обещает себе, что это в последний раз.       Он был готов на всё ради Антона, опорочить репутацию, бросить карьеру актера, уйти из театра, даже уехать из страны, только чтоб остаться с ним. Во всех своих грёзах он выбирал только его. Арсений позволил Антону стать его вредной привычкой, зависимостью, пробраться под кожу и засесть глубоко в сердце. Теперь его ломает, выворачивает наизнанку, как наркомана без дозы.       Цепляется за чужие плечи, как за последнюю надежду и чувствует, как его крепко обнимают в ответ. Ложная надежда.       Антон отрывается от губ мужчины, смазанной дорожкой поцелуев подбирается к шее, кусает до заметных следов на коже, тут же лижет и целует, будто извиняясь за всю причинённую в этот миг боль. Усаживает на ту самую стиральную машину, она жалобно скрипит под весом Попова, прося о пощаде, но тут же этот скрежет был заглушен стоном мужчины и треском ткани. Антон всегда был таким, пылким, резким… любящим…       Арсений отдается этому водовороту страстей, хоть и после будет корить себя за это, потому что точно знает это последний раз, больше они не увидятся.       Руки влажно скользят по чужой спине, пока её владелец тихо рычит на ухо Попова. Из последних сил держится не закричать и не нарушить эту создавшуюся вакуумную тишину вокруг их тел, нельзя чтоб их услышали.       С ними так всегда было, всё полушепотом, где-то в тени, пробираться в номера друг друга на цыпочках, чтоб никто не заметил, целовать украдкой перед вылетом в туалете аэропорта, боятся быть пойманными папарацци. Им просто нельзя было попадаться.       Антон толкается глубоко и резко, а у Арсения круги перед глазами от каждого нового движения, уже не может сдержать тихий скулеж, впивается ногтями в светлую кожу парня, намеренно, зная, что останутся следы и это лишь небольшая месть . – Я люблю тебя. Я всегда буду выбирать только тебя, – хриплый шепот на ухо и Арсения ведет, он поддается этой лжи, закрывает глаза, ему нужно отпустить себя хоть ненадолго иначе сойдет с ума от бурления мыслей.       Шастун целует сладко, глубоко, не кусает, только лижет, сцеловывает тихий стон и судорожные вздохи, когда Арсений в его руку изливается.       Арсений одевался наспех, пока Антон молча курил, не досчитался пары пуговиц на рубашке и обнаружил треснувший шов на пиджаке.       – Открой завтра, когда будешь один. Это мой свадебный подарок, – сует конверт в руки Шастуна и спешит на выход, чтоб поскорее забрать из гардероба пальто и не опоздать на рейс.       Себе он точно не врал, это был их последний вечер, в конверте прощальное письмо и кулон с ключиком. Когда-то они были романтиками, любили искренне, не боясь, а что с ними теперь стало? Даже думать не хочется, углубляться, копать, расковыривать из того кровоточащие раны.       Последний пол года – ад. Арсений всё время в театре, Антон в разъездах, когда находили свободный день или два они просто без прелюдий трахались, это стало их повседневностью, поэтому известие о скорой свадьбе Шастуна свалилась как снег на голову, причем узнал он это из СМИ, не было бы так больно, если бы Антон сам объяснился, хотя бы попросил прощения, но нет он пропал на две недели и появился уже с приглашением на свадьбу.       Арсения все эти две недели рвало и ломало, выкручивало все кости, пропал аппетит, пришлось сообщить о больничном, в таком виде в театре появляться нельзя было, не хотелось, чтоб лезли с расспросами, пытались помочь, он тогда для себя решил, что сам справится, что ему не нужны советы и поддержка, он сам может свои проблемы решать. Больше Попов не доверится. – Совершается посадка на рейс SU 1638 Москва-Омск, – за окнами аэропорта промозгло и темно, ещё не начало светать, Арсений едва успел к началу посадки и сейчас ёжиться во влажном пальто, попал под дождь, но было плевать, хотелось сбежать поскорее. Арсений повыше натянул маску, поправил очки. «Прощай, Москва» – думает он, усаживаясь на своё место. Вот он и вернулся к тому, с чего начал…