Игра в Имитацию

Его утро началось с чудовищного шума, что пробился в ноющее сознание сквозь туман и отголоски ночного кошмара. Стук двери, оповестивший о том, что в башне он остался один, пронзил виски, чувствительные к каждому звуку после вчерашней попытки Нотта перепить его. Драко подскочил в постели, будто в лицо ему плеснули холодной водой, и схватился за голову. Подобное начало дня априори не может сделать его удачным. Хотелось пустить убивающее себе в лоб, а заодно Забини, который не остановил его вечером, а наоборот подначивал пить вместе с остальными. Парень прислушался к тишине, воцарившейся в гостиной, и понял, что утренний забег был устроен Грейнджер, которая, как всегда, ушла на завтрак с первым ударом колокола. Встав с кровати, он еще несколько секунд балансировал между желанием лечь обратно в постель, тем самым наплевав на сегодняшние занятия, и взглянуть на недовольно пыхтящее лицо Грейнджер за завтраком. Едва отрывая ноги от пола, он через силу дотащил свое тело до ванной комнаты, в которой надеялся согнать остатки беспокойной ночи с лица и привести себя в порядок. Холодная вода в душе ударила по затекшим из-за неудобной позы мышцам и заставила его сжаться на долю секунды, прежде чем слизеринец привык к температуре и смог наконец встать в полный рост. Игрища с контрастным душем скоро отобьют в нем последнюю способность что-либо чувствовать, и ухмыльнувшись про себя этой перспективе, он повернул вентиль, позволив горячей воде обжечь кожу и заструиться по телу вниз. Комната стремительно утопала в пару, а Драко все стоял, не шевелясь и проверяя себя на прочность. Обвариться заживо не входило в его планы на сегодняшнее утро, и он вернул воде нейтральную температуру, тут же вслепую потянувшись за гелем для душа. Пробираясь сквозь пар, пальцы наткнулись на пластиковую бутылку и на автомате открутили крышку. В нос ударил резкий сладкий запах, дразнящий рецепторы. Малфой наконец открыл глаза и разглядел этикетку. Какая-то детская дрянь, в которой Грейнджер вымачивала свои волосы – как иначе объяснить, что этот запах держался с ней до конца дня, и порой даже во время занятий он улавливал нотки ванильной отдушки в воздухе. Он не просто дышал с ней одним воздухом, он, по сути, дышал ее воздухом, теми кубометрами, что подчиняло себе ее присутствие. Как тут не свихнуться, если она не отпускает его ни на секунду, атакуя сразу все пять органов чувств. В голове заворочалось ото сна воспоминание, как они грызлись из-за всей этой ерунды в начале года, когда мысль, что им придется чуть ли не срастись, живя в одной башне, еще не осела в головах у старых школьных врагов. Малфой тогда открыл дверь в ванную комнату, и его, как сейчас, накрыло волной приторно-сладкого шлейфа. Он не был ярым противником ванили или другой добавки, напоминавшей о Мэноре и домашней эльфийской выпечке по утрам, но сам факт того, что кто-то посмел так нагло вторгнуться в его ванную, переключил внутри него тумблер, отчего алая кровь, сдобренная норадреналином, ударила в голову. Серые глаза быстро нашли источник запаха – несколько пестрых пластиковых банок, стоявших на полках в душевой кабине, выделялись своим нелепым цветастым узором из лаконичной светлой комнаты, где Драко никак не ожидал застать признаки чужой, грейнджеровской жизни, выставленными напоказ. Он схватил упаковки от шампуня и еще какой-то дряни и покрытую пеной мочалку, одиноко лежавшую на верхней полке, и направился к ее двери. Если гриффиндорская сука думает, что она здесь хозяйка, то он обязан ткнуть ее носом в правду – надолго она с ним тут не задержится. Дверь в смежную спальню поддалась легко, так, будто Грейнджер исключала любую возможность проникновения, и с грохотом впечаталась в стену от сильного толчка. Звук удара заставил голую девичью спину дернуться, прежде чем Гермиона, укутанная в одно лишь полотенце, едва достающее до середины бедра, обернулась и уставилась на него в недоумении. Открытый, слегка сбитый с толку взгляд перескакивал от его злобного оскала к банкам в руке и обратно к серым тонувшим в своей слепой ненависти глазам. Ее брови тут же сдвинулись, а тело подобралось, совсем как у кошки, приготовившейся отражать атаку. – Какого дракла, Малфой? – голос прогремел на всю комнату, но еще недавний укол страха все испортил, и на его фамилии она сорвалась на фальцет. – Ты, видимо, думаешь, что мы с тобой милые соседки-подружки, раз оставляешь эту херню в общей комнате? – все то, что он держал в руках, полетело в сторону кровати и приземлилось на мягкий матрас. Слава Мерлину, ничего не разлилось, у Гермионы не было лишнего времени на уборку. Малфой недовольно пыхтел, и она не сразу поняла истинный смысл слов. – Я хочу поскорее отделаться от этой охуеннейшей мысли, что мы с тобой спим в пяти метрах друг от друга, поэтому, блять, сделай все возможное, чтобы я не видел в ванне ни тебя, ни твою сраную косметику, Грейнджер. – Убирайся из моей комнаты! – Ты меня поняла? – даже будь слизеринец охотничьим псом, с пасти которого стекали слюни, а в глазах плескалось животное бешенство, он вызывал бы меньше страха, чем сейчас. – Да поняла, Мерлин! Чего ты так завелся, я только-только закончила и не успела все убрать! Сейчас, когда Драко наконец выпустил пар и добился от нее хоть какой-то реакции, он позволил себе сконцентрировать внимание на том, что увидел. Первое, что он отметил – это то, что Грейнджер была чертовски худой, было в этом что-то нездоровое, особенно если сравнивать с мягкими и округлыми изгибами Пэнси. Длинные птичьи ноги, такие же тонкие дохлые руки, удерживающие полотенце на уровне груди. Он не заметил, как карие глаза проследили за мимолетными скачками его внимания вдоль ее тела, и девушка начала стремительно краснеть. И злиться, разумеется. – Проваливай, Малфой, и нечего на меня так пялиться. – Что я там не видел, Грейнджер? – Драко сложил руки в карманы и состроил кислую мину. Он не мог понять, почему внутри не было вторящей каждой его стычке с грязнокровкой брезгливости. Вместо нее внутри завертелся волчком какой-то странный извращенный интерес, заставивший его стоять на месте, как вкопанного. Гриффиндорка цыкнула, отводя взгляд в сторону. Если она ждала, что после этого он уйдет, что ж, грязнокровке придется смириться с тем, что слизеринец всегда и везде ощущает себя хозяином положения, пускай и ворвавшись в чужую комнату в метре от полуобнаженной подружки злейшего школьного врага. – Уходить не собираешься? – Я не спешу. Девушка не выдержала первой и сделала несколько решительных шагов в его сторону, ее тонкие пальцы потянулись к его плечу, но Малфой остановил себя от того, чтобы увернуться от ее грязных прикосновений. Этот этап он проработал подозрительно быстро. И уже несколько раз специально провоцировал Грейнджер, чтобы посмотреть, как она будет отталкивать его, протискиваться вдоль тела в коридоре, в котором он мог зажать ее в углу и не отпускать. В общем, делать все, чтобы ей приходилось касаться его. Так, невзначай, будто он этого и не хотел вовсе. Ее прикосновения были колючими, но почему-то напоминали руку, занесенную над макушкой, чтобы потрепать за волосы. Гриффиндорка потянула его вон из комнаты, но Малфой не сдвинулся ни на миллиметр. Сделай он хоть одно неаккуратное движение: оттолкни ее или обхвати за руки, чтобы удержать – он случайно переломает их ей. Эта странная борьба в одного продолжалась недолго, Драко и не собирался так скоро сдаваться, а Грейнджер была слишком неловкой, чтобы справиться с двумя задачами сразу: удержать на себе этот нелепый кусок ткани и вытолкнуть его обратно в ванную. Слизеринец смотрел на нее сверху-вниз, издевательски тянув ухмылку, как смотрят на тех, кто вот-вот совершит глупую ошибку. Полотенце раскрутилось у спины и стремительно соскользнуло вниз к ее ногам, удерживаемое за один лишь край спереди, что не помогало прикрыть все то, что она так старательно пыталась защитить. На движение ткани вниз, Драко по инерции закинул голову вверх, толком не осознавая, почему этот вежливый порыв сработал в такую секунду. Он не был джентльменом, уж точно не с Грейнджер. Но даже для него это было слишком. Голос в голове тихонько засмеялся. Надо же, у него появились какие-то принципы по отношению к ней. Девчонка пискнула и присела, обмотавшись полотенцем обратно и неотрывно наблюдая за тем, куда именно направлен его взгляд. Малфой сверлил глазами потолок несколько секунд, заставляя себя концентрироваться на паутине в углу, а не на копошении снизу. Слюна стала вязкой, и ему пришлось сглотнуть, отчего кадык едва заметно дернулся, но он был уверен, что она заметила это движение. Грейнджер встала и сделала шаг назад. Бесполезное проявление скромности. – Спасибо, что не смотрел. Он вернул ее лицу холодный беспристрастный взгляд, ему хотелось всем своим видом показать, насколько ему все равно на ее чувство собственного достоинства и этот эксцесс с полотенцем. – Грейнджер, мне плевать. Застань я тебя здесь хоть полностью голой, у меня бы это не вызвало ни одной интимной мысли, настолько ты мне омерзительна. – слова спрыгивали с кончика языка уверенно, без единой запинки, он даже сам поражался. – Я предупредил. Не оставляй свое барахло в ванне, иначе в следующий раз я выкину нахуй все твои вещи и тебе придется бегать в душ к своим ущербным дружкам в гостиную. Гриффиндорку словно парализовало. Ее рот вдруг приоткрылся, нижняя губа совсем по-детски и невинно задрожала, а глаза стали стеклянными и не выражали ни одной эмоции. Драко крутанулся на месте и вышел, слыша за спиной сквозь закрывшуюся следом дверь девичье плаксивое: – Скотина. Он так давно не видел ее слез, что одна только мысль о том, что он довел ее этой колкой фразой, не имеющей за собой ни толики правды, вызывала удовольствие и умиротворение. Соседство с Грейнджер – это великое благословение, ведь она единственная, на кого внутреннего яда ему никогда не было жалко. Даже на Поттера в этом году становилось абсолютно похер, но стычки с гриффиндоркой оставались такими же яркими. Малфоя передернуло от воспоминания. Он больше не мог вспомнить причину той злобы, которая плескалась внутри, стоило ему увидеть девушку и ее бестолковые попытки игнорировать его, ныкаться в комнате, как заяц в своей норе. Он поставил шампунь обратно на полку, вдохнув полные легкие приятный аромат и по-быстрому принял душ, чтобы не задерживаться еще дольше и не пропускать завтрак полностью. Ему нужно хоть как-то восполнить силы, иначе он поедет головой сегодня на встрече с Макгонагалл и свернет нескольким гриффиндорцам шеи. Спускаясь в большой зал, он думал о том, что Грейнджер наверняка будет строить из себя обиженную. Хорошо, что ей хватило ума не устраивать засаду в общей комнате вчера и сразу пойти к себе, присвоив роль униженной и оскорбленной. Иначе бы она не металась по гостиной с таким рвением утром, наверняка хотела всем своим видом показать, насколько ее эго задето. Невыносимый ребенок. Но с другой стороны ее попытка избегать его задевала за живое, и было глупо это отрицать. Погруженный в свои мысли он на автомате вышагивал в сторону зала, точно зная что те, кому дорога жизнь и нервы, просто разойдутся перед ним, но не учел одного момента. Ебучих гриффиндорцев. Он уже потянулся к ручке, как за спиной послышался пронзительный девичий смех, гадливый, приправленный какими-то странными истеричными нотками. Так, наверное, смеялась Скитер в юности. Мерзко, до мурашек по коже. В спину врезалось чье-то тело, и Драко мысленно порвал несчастного на кусочки, прежде чем обернулся и увидел двух старшекурсниц: пышную блондинку с крупным для ее круглого лица носом и индуску за ее спиной, которая тут же положила подруге руку на плечо и отвела в сторону от слизеринца. Патил, сестра той смекалистой когтевранки, что вьется за Грейнджер на собраниях, и… имя второй ему даже не хотелось вспоминать. – Прости, Малфой. Он молча втянул носом воздух, дернул за дверь, отчего массивная конструкция недовольно заскрипела ржавыми петлями, и зашел внутрь, погружаюсь в какофонию звуков. Драко держался ровно, но в меру расслабленно и ни разу не глянул на гриффиндорский стол. Ему и не нужно было, след от ее коротких изучающих взглядов на своем теле он не перепутал бы ни с чьим другим. Он будто наконец раскрыл в себе сверхспособность, третий глаз или любую другую нелепицу, в которую их учила верить Трелони в далекие времена, когда самым страшным в жизни казалась кофейная гуща в форме кинжала. Слизеринец точно знал, что Грейнджер так же отвела глаза в первую секунду, когда заметила его у входа, доказывая что-то самой себе. Дура. Забини положил руку ему на плечо, стоило Драко занять свое привычное место, и тут же отвернулся, точно зная, что друга лучше не трогать, пока тот сам не проявит интерес. А сделать это он мог, только если в его желудке окажется что-то весомее огневиски. Словно следуя старому ритуалу, он придвинул к себе порцию овсянки и сдобрил ее первыми попавшимися под руку ягодами и медом, чтобы каша заимела хоть какие-то оттенки вкуса. В такие моменты он скучал по завтракам в Мэноре еще сильнее. Только эльфы его матери были вышколены до совершенства и могли приготовить овсянку так, что от одного ее вида не хотелось выть. Он так старательно всматривался в тарелку, так показушно избегал взглядов поверх чужих голов в сторону стола у противоположной стены, что уже через пару минут молчаливой трапезы почувствовал боль в шее. Драко поднял взгляд, проскочил между плечами Гойла и Блетчли и сконцентрировался на ее галстуке – переплетении красного и золотого, обвитого удавкой на шее. Будь его воля, он бы сам затянул этот галстук так туго, что шея, носившая его, переломала бы себе все позвонки. Он яростно жевал овсянку и думал о том, какая же Грейнджер трусливая идиотка, раз начала бегать от него, и уже во всех красках представлял, как перехватит ее в коридоре на глазах у дружков, чтобы оттащить за загривок к ее же любимому директору. – Удивляюсь ее аппетиту. Если бы ты так смотрел на меня, мне бы и кусок в горло не полез. – Блейз нарочито лениво наклонился к нему, чтобы ничьих ушей не коснулась его острота. – Отъебись. – полученной от еды энергии хватило только на лаконичный ответ. У Малфоя с Забини разговор короткий. Пускай тот вчера и ослабил намордник, Драко все еще кожей чувствовал на себе его липкий взволнованный взгляд в те моменты, когда мулат был уверен, что он этого не замечает. Драко на нее не смотрел. Он прожигал дыру в ее галстуке, небрежно завязанном на шее, будто она спешила с утра и одевалась на ходу или если бы какой-нибудь мудила умудрился зажать ее до завтрака в укромном месте. Умей он воспламенять одним взглядом, от гриффиндорки бы уже остался один уголь. – Почему хорек так смотрит на тебя? Гермиона не успела проглотить тост, который секунду назад старательно жевала, намереваясь поскорее покончить с завтраком и пойти к Макгонагалл перед занятиями, как вопрос Рона застал ее врасплох. Девушка чуть было не подавилась, когда перевела взгляд за спину Гарри, который последовал ее примеру и теперь напряженно оглядывал слизеринский стол, и наткнулась на злобный прожигающий на ее лбу слова проклятия взгляд Малфоя. Парень тут же отвернулся, отвечая на вопрос Забини, сидевшего под боком, но она все еще чувствовала фантомные ожоги на лице. – Не выдумывай, Рон. К горлу подступил ком. Не хватало ей еще объяснять друзьям, что они с Малфоем поругались. Точнее она с ним. И пускай это был односторонний конфликт, о котором слизеринец, возможно, даже не догадывался, это не уменьшало ее обиду ни на грамм. То, как нагло он проигнорировал ее слова о том, что она будет ждать его в гостиной после башни, до сих посылало неприятные болевые импульсы вдоль позвоночника, обида и злость смешивались в удивительную гамму чувств, отдаваясь физическим дискомфортом в теле. Малфою совсем не обязательно было знать, что она застала его возвращение глубокой ночью, потому что не могла уснуть и ворочалась в кровати, разрываясь между желанием нагрянуть в подземелья и прочитать целую лекцию о, как минимум, пяти причинах, почему Драко Малфой – главный засранец всей школы, и желанием забаррикадировать вход в башню, чтобы раз и навсегда отбить у него привычку засиживаться со слизеринцами допоздна. Ей казалось, что их с Малфоем отношения напоминают парный танец, в котором только одному назвали жанр, а второй пытается подстроиться, постоянно наступая на ноги и спотыкаясь. Нетрудно было догадаться, кто ведет. За каждым их шагом навстречу друг другу неизбежно следовали два шага назад. Гермиона редко когда заботилась анализом собственных чувств, ведь им ее рациональный мозг доверял куда меньше наблюдению, знаниям и опыту, но даже она не могла не заметить, как все ее тело замирало, стоило ей столкнуться с тем или иным проявлением слизеринца рядом с собой. Малфой перестал смотреть на нее как раньше, вскользь, концентрируясь на Гарри, подбирая колкие меткие словечки, его взгляд стал глубже, и она понятия не имела, что стояло у истоков этой перемены. Будто покопавшись в ее мыслях, Рон продолжил: – Слизняк постоянно бросает на тебя эти… – движением руки в воздухе он попытался описать какими именно взглядами разбрасывался блондин, но получилось не так красноречиво. – странные взгляды. – Тебе кажется. – она подтянула к себе оставленную ею ранее порцию каши. Если так продолжится, то вся энергия, накопленная Гермионой за ночь и утро, улетучится в мгновение ока. – Я тоже это заметила. – подала голос Джинни, но в отличии от мальчиков, она звучала куда более непринужденно и даже весело. На выразительный взгляд со стороны подруги младшая Уизли развела руки в стороны, но от гриффиндорки не скрылись искры веселья в ее карих глазах. – Как он может на меня смотреть? – чистой воды риторика, она и так знала, как Малфой умеет смотреть. – Это же Малфой, мы постоянно ругаемся из-за каких-то мелочей. То у нас с ним все нормально, то он объявляет мне войну. Он вспыльчивый и непостоянный. – отчеканила девушка, разводя беспорядок в тарелке, если где и было поле битвы, то точно перед ее носом. – Только с тобой. – Гермиона была вынуждена поднять голову в то время, как Джинни оставалась невозмутима. – Малфою плевать на всех, кроме тебя. Когда я вижу вас в коридоре – не важно, спорите вы, обсуждаете что-то, да даже просто стоите рядом – он выглядит, как живой человек, а не… так как он обычно выглядит. – Что это вообще должно значить? – Гарри перевел взгляд на Джинни и поморщился, но та только таинственно пожала плечами. Если Гарри и хотел поспорить с ней, то просто не успел, потому что сбоку к Рону придвинулся Дин и принялся рассказывать какую-то сплетню, зародившуюся с противоположной стороны гриффиндорского стола. Гермиона облегченно вздохнула и вложила все свои силы в то, чтобы внимательно выслушать совершенно бесполезную и глупую историю о том, как Парвати неудачно сходила на свидание с каким-то пуффендуйцем и была застукана Филчем. То невнятное пятно на месте ее лица, на котором Драко не хотел концентрироваться, скрылось за спиной Поттера, когда Грейнджер придвинулась к Вислому, исчезая из поля его зрения. Овсянка потеряла всяческий вкус и, подхватив из тарелки с фруктами сочное зеленое яблоко, Драко позволил себе откусить кусочек, чтобы почувствовать хоть что-то, пускай даже кислоту на языке. – Ты вчера так и не рассказал, как прошел ваш разговор в башне. Драко опустил глаза, старательно выглядывая что-то в чьей-то недоеденной порции омлета. – Она просто передала поручение от Макгонагалл. На старости лет той приспичило устроить перемирие между факультетами, и теперь мы будем отрабатывать за преподов их гроши. Блейз недоуменно дернул бровью и продолжил жевать свой бекон, не отрывая от друга пытливого взгляда. То, что из Малфоя все нужно было тащить клещами, утомляло. Слизеринец вздохнул, он сам ни черта не понимал, и один лишь факт, что его принуждают к этому, заставлял надкушенную яблочную дольку встать поперек горла. – Старосты факультетов должны провести занятия у младшекурсников. Это все, что я понял из вчерашнего разговора. Расскажу подробнее, как сам узнаю. Забини скривился, всем своим видом показывая, что желает Малфою удачи с новым геморроем, и отвернулся, потянувшись за новым кусочком бекона и бурча под нос, что гриффиндорская мамаша вновь придумала какую-то ересь. Эта его расслабленность и неуместный интерес к еде почему-то выводили из себя. – Тебя я поставлю в пару с Вислым. – попытался хоть как-то его расшевелить Драко. Сработало на редкость хорошо. Забини резко развернулся и вперил в него возмущенный взгляд, обрамленный жесткими, изогнутыми у переносицы чайкой бровями. – Иди Мерлину в жопу, Малфой. Я весь учебный год пашу на должности старосты, потому что ты не можешь унять свою подружку и ее деканшу. – Как-как ты ее назвал? – елейным голосом переспросил Драко. В объяснении он не нуждался, а вот в показательной порке – да. В те моменты, когда голос Малфоя становился таким слащаво нежным, у любого нормального волшебника появилось бы желание сбежать и молиться Мерлину о спасении, но почему-то не у Блейза. Может он уже привык, а может сам обладал не менее впечатляющим арсеналом запугиваний. – Так и скажи, что завидуешь, потому что самому никогда духу не хватит так ее назвать. – мулат вдруг перевел взгляд в сторону и, скривившись, тут же потерял всяческий интерес к их перебранке. – Кажется, шоу снова начинается. Слизеринец лениво мотнул головой и, дотянувшись наконец до своего бекона, нанизал его на вилку и демонстративно отвернулся в сторону Нотта, который как раз подходил к кульминации очередного анекдота. В последнюю секунду Малфой проследил за тем местом, куда Блейз бросил полный отвращения взгляд, и наткнулся на округлившиеся в немом шоке карие глаза. Грейнджер была бледной как снег, словно между ней и Малфоем в воздухе завис Почти Безголовый Ник и видеть ее он мог теперь только через белую призму. Щеки гриффиндорки потеряли природный румянец, который всегда привлекал внимание Драко, когда она смотрела исподлобья и злилась на его упрямство, вся краска с лица стыдливо сползла вниз по шее за воротник при виде того, что Малфой предпочел бы никогда не видеть. Та девица, что утром нечаянно клюнула его лицом в спину, вцепилась в шею Вислого и, смачно чмокнув того в обе щеки, нагло уселась рядом с ним. Беспардонно оттеснив какого-то парня, сидевшего рядом, она принялась щебетать что-то под нос всем остальным гриффиндорцам, которые едва заметно отстранились от золотой троицы и блондинки, погрузившись в свои беседы и тем самым создав брешь прямо по середине стола. Гермиона невольно ослабила хватку, и ложка, занесенная у рта, со звоном упала на тарелку, привлекая к себе внимание Джинни и Гарри, которые до этой секунды не могли вымолвить ни слова и сидели без единого движения. Нетнетнет. Только не это. Ее глаза рыскали по залу в поисках кого-то или чего-то, что могло всецело поглотить ее внимание. Ей нужен был якорь, что удержит ее в равновесии, лишь бы отвлечься от этой тошнотворной картины. По сердцу, что замерло от страха, будто проводили длинным ярко-накрашенным ноготком, оставляющим за собой глубокие порезы. Она судорожно перескакивала от одного лица к другому, пока резко не врезалась с разбегу в серые, отзеркалившие ее недоумение глаза. Девушка опустила взгляд, чувствуя, как в уголках глаз начинают собираться слезы. Ее сердце сработало быстрее чем разум, она до конца не понимала, что происходит, но крохотный мотор в груди уже посылал по телу болезненные пульсации. Рон на секунду замер от неожиданности, но от того, как смело и настырно Лаванда прижималась к нему сбоку, устраивая руки на его плечах, положил той руку на талию и приобнял. Малфой не мог понять, отыгрывает Уизли роль натурального идиота или это и есть его суть, потому что тот позволил девчонке придвинуться еще ближе и положить руку на его бедро ровно в тот момент, как Грейнджер вскочила со своего места, словно кто-то выдернул ее оттуда крюком. Отхлынувшая пару секунд назад от лица кровь грозилась вновь обрушиться потоком на тонкие капилляры под девичьей кожей, и, развернувшись, Гермиона схватила сумку со скамьи и, не смотря на виноватые лица друзей, направилась к выходу. Если бы не покалывание в щеках, что поднималось все выше и буквально силой выдавливало непрошенные слезы из глаз, она бы почувствовала, как серые глаза прожигали дыры в ее спине все то время, что она шла вдоль стола, прежде чем скрыться за дверью. – Что это за херня? – Драко разрывало на части от желания встряхнуть за плечо Забини, чтобы тот объяснил ему, что за фарс устроили гриффиндорцы за своим столом, и неестественной потребности выйти из зала, чтобы… Что? Он даже не мог понять, от чего растут ноги у этого цепкого желания подорваться с места и пойти следом, но оно закручивалось где-то в районе живота, вызывая волнение. – Ты про рыжего? – Блейз вмиг вернул другу внимание, так быстро, будто секунду назад не смеялся с Тео, а все время следил за игрой эмоций на лице Малфоя. – Не ебу. Дафна с Пэнс же вчера обмывали косточки Браун. Не помнишь? Значит, это была Браун. Драко отрицательно покачал головой. Не хватало еще воспринимать всерьез ту трескотню, которую слизеринки называют разговорами. Драко поморщился. Пускай он пропустил рассказ о ней мимо ушей, он прекрасно знал, какой ядовитой и жестокой становилась Дафна, стоило очередной сплетне о гриффиндорских юбках всплыть в их подземельях. Пэнси в такие моменты расцветала, довольная тем, что наконец-то может выплеснуть чуточку своей желчи. – Они трахаются или… типа встречаются? – Драко не был уверен, насколько глубоко ему нужно погружаться в интимную жизнь Уизли, одна мысль о которой заставляла лицо брезгливо морщиться. Но судя по реакции Грейнджер, она и не подозревала, что ее недопарень-передруг завел себе интрижку. Малфой представил, как застанет ее вечером в гостиной, свернувшейся клубком на диване перед камином и проливающей слезы по этому мудиле, и почувствовал, как предвкушение поиграть с ней довольно завозилось под кожей. – Какая разница? – лицо Блейза в точности соответствовало той мине, что состроил Драко, пока задавал вопрос. – Пару дней назад на ночном дежурстве я застал их с Уизелом в коридоре после отбоя. Если тебе интересно, были ли на нем штаны в этот момент, то я отвечу – нет. Повезло ему, что я не Грейнджер, она бы не отпустила его живым. Драко подскочил со своего места, слишком поздно сообразив, что тем самым привлек к себе внимание всех сидевших вокруг. – Ты куда? – У меня… – парень замялся, мозг отказывался работать в полную силу и постоянно прокручивал перед глазами ее бледное лицо, как застрявшую в проигрывателе фотопленку, – встреча с Макгонагалл. – он стрельнул взглядом на преподавательский стол и с облегчением отметил, что директора уже нет на месте. Забини тоже глянул на то место, где обычно сидит деканша Гриффиндора, но ему это не показалось слишком уж убедительным. – Пошел успокаивать? – мулат совсем по-глупому растянул губы в усмешке. – Ты первый в очереди на эту хрень с младшекурсниками. Драко погрозил ему пальцем и пошел следом за старостой девочек. Он вложил все свои силы в то, чтобы походка его оставалась мягкой и ни одно движение не выдавало его желание сорваться на бег, пока он шел мимо слизеринского стол, а точно зная, что, как минимум, весь старший курс с любопытством провожает его спину взглядом. Он думал о том, что застанет в башне. Плачущую навзрыд Грейнджер? Как вообще можно лить слезы по кому-то вроде Уизли. Эта мысль не укладывалась в голове, не умещалась в форму его принципов и ожиданий. Вся школа знала, что между этими двумя что-то не ладно. Об этом часто говорили Пэнси и Дафна, точно так же обмывали кости, лезли в чужое грязное белье. Кому это может нравиться, дракл его задери. Но Даф лично как-то на пятом курсе сказала, что если Уизли не уломает Грейнджер и не затащит в постель к концу учебы в Хогвартсе, то того разорвет от спермотоксикоза на кусочки. Сейчас Малфой верил в это как никогда прежде, но он никак не мог осмыслить то, что эти недопопытки залезть друг другу в трусы все таки взаимны и Грейнджер настолько наглухо отбита. Начни они сейчас встречаться, что бы он сделал? Этот вопрос заставил Драко резко остановиться, сердце в груди почему-то жалобно выло и рвалось из клетки, и он не понимал почему: чтобы подогнать его в башню или потому что весь этот мысленный процесс заставлял что-то внутри нервно копошиться, как флоббер-червь в желудке. Грейнджер было слишком много вокруг. Он к ней привык, он смирился с ее присутствием рядом. Уже через месяц ее пребывания в его личном пространстве он перестал задыхаться. Перестал делать то, что было неотъемлемой частью его жизни последние два долгих года. Девчонка, по непонятной ему причине, несла в себе целительную силу, и Драко хотелось плеваться от ее чистоты и правильности. Он никогда не думал о том, что гриффиндорка может отдавать кому-то больше внимания, чем ему. Ему казалось, что он владеет им всецело еще со второго курса, отравляя кровь, работая, живя вместе – разницы не было, она всегда отвечала. Но если в ее жизни появится Вислый как нечто большее, чем хвост, который волочится за ней и Поттером с первого дня в школе, что будет с… ними? Что будет с ее временем для него? Слизеринец продолжил свой путь, громко шагая по коридорам и чувствуя, как кровь внутри начинает закипать. Если она думает, что так просто избежит своей участи, она заблуждается, он был слишком мягок с ней, и пора было показать ей свое место. Место рядом с ним, место в их башне. Портрет рыцаря, сторожившего вход, недоуменно уставился на Малфоя, когда тот гаркнул пароль на весь коридор и грубо толкнул картину, отчего она отодвинулась дальше положенного и чуть не слетела. В гостиной царила идеальная тишина. Он либо обознался, и Грейнджер решила, что плакать в ближайшем туалете – занятие куда более интересное, чем бежать через ползамка в свою комнату, либо на спальне висело заглушающее заклинание. Он юркнул в проем, ведущий к ее комнате, и сделав несколько циклов дыхания, чтобы успокоиться и вернуть себе невозмутимый вид, постучал в дверь. – Грейнджер! Было тихо. До тошноты. Ему так хотелось застать ее плачущей, убрать эти слезы с ее лица и довести до совершенно новой истерики своими собственными словами, чтобы привязать к себе, сделать эмоционально созависимой. Это было похоже на болезнь. – Да бля, – Драко злобно цыкнул и с силой вдарил по двери. – Грейнджер! Пора идти к старухе, у тебя скоро начнется первая пара, а у меня – тренировка. Он ненавидел себя за то, что как дурак помчался сюда, в то время как она, скорее всего, сидит сейчас в какой-нибудь зашарпанной кабинке и уже приходит в себя. Он уже хотел развернуться и пойти обратно к большому залу на ее поиски, но дверь медленно открылась. Драко резко развернулся, осмотрел ее с головы до ног, более-менее довольный тем, что увидел. Грейнджер стояла, держась рукой за дверной проем с поникшей головой, так, что почти все ее лицо было скрыто взлохмаченной челкой. На секунду ему стало стыдно от своих собственных мыслей. Но он быстро взял себя в руки. – Я готова, пошли. Гриффиндорка двинулась мимо него в сторону выхода, не удосужившись даже привести себя в порядок, и он ловко перехватил ее за плечо, придвигая к себе ближе и поднимая свободной рукой лицо за подбородок. Она отвернулась в сторону, но перед тем, как она высвободилась из его хватки, он заметил припухшие красные веки и глаза, в которых до сих пор стояли крупицы слез. То ничтожное количество косметики, которое использовала Грейнджер, пришло в негодность, и все ее щеки были в черных разводах от потекшей туши. Она вновь попыталась пройти мимо, но попытка была слишком слабой, чтобы он не смог удержать ее, вновь схватившись за руку. – Ты вообще видела себя? О каком готова идет речь? – Пусти, Малфой. – она слегка дернулась в его руках, перекидывая челку вперед и прикрывая лоб. – И без тебя тошно. – Ты серьезно сейчас так по Уизли убиваешься? Его прожгло изнутри, когда ее глаза, полыхающие от ярости и боли, переместились на его лицо. Болезненный затравленный взгляд, который он любил. Желание быть тем, кто сделал это с ней, вошло в конфликт с желанием переломать Уизли все кости, только усиливающимся с каждым ее обрывистым вдохом. – Тебе какая разница? Я больше не буду для тебя девочкой для битья. Вот о чем она, конечно. Он же искал для себя новую причину для издевательств. Малфой понимал, почему она так думает и говорит, но на душе почему-то стало гадко, и он наконец отпустил ее руку. – Не будь дурой. Мне насрать на тебя и Вислого. – Отлично. – она посмела отпихнуть его плечом и вышла прочь из башни, на ходу поправляя волосы. Драко был готов волосы на себе рвать от того, насколько невыносимой и непостоянной была эта маленькая озлобленная стерва. Выйдя за ней в коридор, он увидел, как ее фигура уже заворачивала в сторону лестницы, не оборачиваясь на его злобные пружинящие шаги. Если Грейнджер не наложит на себя руки из-за несчастной любви, Малфой сделает это с ней сам и с удовольствием напишет от ее лица предсмертную записочку Рыжему, в которую вложит одно из излюбленных проклятий тетушки Беллы. На подходе к кабинету директора он заметил, как она стоит вжавшись в стену, сливаясь цветом кожи с серым камнем, и не смотрит на него. Она сохраняла гробовое молчание, даже когда он встал рядом, назвал пароль и они смогли войти в нишу, открывшуюся за спиной у статуи. Макгонагалл сидела в своем кресле, о чем-то тихонечко переговариваясь с Дамблдором, когда Малфой постучал в дверь и уверенно зашел внутрь, впуская следом бедную как тень гриффиндорку. В кабинете декана дефис нынешнего директора Хогвартса все стояло на своих местах, видимо, из уважения к бывшему директору – что в очередной раз говорило Малфою о том, что все в послевоенном мире цепляются за прошлое как могут, – включая большой портрет Дамблдора на боковой стене. С Малфоем они виделись всего раз, и стоит признать, это была самая неожиданная и неоднозначная встреча в его жизни. Директор был с Малфоем ласков, будто его отцовская манера общения и тонкие манипуляции могли работать на ком-то кроме наивного душки Поттера. – Мисс Грейнджер, мистер Малфой – директор кивнула каждому по очереди и взмахом руки предложила занять места в креслах перед ее рабочим столом. Гермиона не медля приземлилась в одно из мягких кресел, дополненных профессором, как Драко подозревал, с позволения Дамблдора, а Малфой взял на себя смелость кивнуть в знак приветствия фигуре на портрете. Профессор следил за каждым его шагом и не спускал глаз, даже когда слизеринец занимал место рядом со старостой девочек, бросив на нее обеспокоенный взгляд, который, как он надеялся, никто не заметит. Напрасно. Портреты бывают очень и очень внимательными. – Спасибо, что пришли Драко, я уже и не надеялась увидеть вас вновь на наших собраниях. – Долго разбирался со вчерашней домашкой, директор. Грейнджер по правую сторону от него тихонечко фыркнула. Он так и знал, что она обижена. – Что ж, надеюсь, впредь вы будете чаще приходить. Мне крайне сложно поддерживать с вами связь через одну только мисс Грейнджер. – директор обежала взглядом притихшую ученицу, но то ли не хотела показаться нетактичной, то ли правда не заметила ее состояния и вновь повернулась к старосте мальчиков, – Как она вам, вероятно, сказала, в нашей школе планируются занятия, которые смогут провести сами студенты. И кто лучше подходит на эту роль как не старосты факультетов? И вы в том числе. Поскольку у нас имеется четное количество мальчиков и девочек, мы объединим их в пары с представителями другого факультета и попросим провести пробное занятие по любой понравившееся дисциплине. Драко считал про себя. По его прикидкам это будет чудовищно длинный разговор, и он не мог остановить себя от постоянных беглых взглядов по лицу Грейнджер, которая уставилась невидимым взором в сложенные на столе руки МакКошки и не моргала. Мерлин, неужели старуха не видит, что ее любимая золотая девочка на грани нервного обморока. Если бы только Малфой мог вскрыть ей голову, внимательно ее изучить, встряхнуть хорошенько и вернуть на место, чтобы гриффиндорка перезагрузилась и перестала пугать его этой безразличной маской. Ей она не шла, и ему не хотелось верить, что так скрывать свои эмоции она научилась у него. Он вновь сосредоточил внимание на монологе старухи, часть которого уже явно пропустил. – Совсем не важно, в каком порядке и каким составом будут проводиться занятие. Главное – чтобы его вели ученики с разных факультетов. Это поможет подрастающему поколению сплотиться, понять, что все мы здесь любим и заботимся друг о друге и в стенах школы нет места дискриминации одного или другого факультета. И уж тем более вражде. – она выразительно глянула на них, явно указывая на то, о чьей именно вражде ей приходилось заботиться многие годы. Гермиона поймала на себе очередной мажущий взгляд с его стороны, брошенный как бы случайно, и опустила глаза в пол. Все лучше, чем отвечать на его провокации. Она не знала, не понимала, чего именно от нее хочет хорек, но под таким его пристальным вниманием ей чудилось, что она крохотная бабочка на столе перед безумным коллекционером. То, как ревностно Малфой контролировал каждый ее шаг вне башни, раздражало. Девушка перевела глаза на профессора и поняла, что вся ее речь прошла мимо нее. Сосредоточиться на звуках из внешнего мира совсем не удавалось, в голове все еще шумела кровь, подгоняемая судорожными сокращениями сердца в груди, а перед глазами стояла эта мерзкая сцена. Ей нужно поговорить с Роном. Срочно. Она не понимала, что и как ей нужно делать, не понимала, как вообще оказалась загнана в подобную ловушку. Скажи ей Джинни еще вчера, что Рон и Лаванда снова сошлись, и он даже не удосужится сказать об этом Гермионе, она бы громко рассмеялась. Это же Рон. Ее Рон, который все лето не отходил от нее ни на шаг, был как щеночек на привязи. Рон, который позволял себе влюбленные взгляды украдкой, поцелуй в щеку чуть ближе к уголку губ, чем того позволяли правила приличия для друзей, и поглаживания по ладони. Все это знали. Все это замечали. А теперь… – Мисс Грейнджер, надеюсь, что к следующей неделе вы составите список классов и добровольцев. План урока они могут сдать и позже, сейчас мне важно, чтобы все условия были соблюдены. Вы меня поняли? Гермиона повернула голову в сторону Малфоя, который едва заметно кивнул ей. Она совершенно выпала из разговора, но в его стальных глазах было столько уверенности, что протяни она к нему руку, заразится тем же чувством. Спокойствие, которое он распространял на нее воздушно-капельным путем, стало уже чем-то естественным для них. Это удивительно, но почему-то в такие минуты она начинала искать у него поддержки. Им стоит провести границы этой странной и непостоянной взаимовыручки. – Да, профессор. – Отлично, полагаю, вы можете быть свободны. Макгонагалл поправила свои очки, в последний раз окинув взглядом старост, и продолжила перекладывать стопки на рабочем столе, как было до их прихода. Гермиона подскочила с места и быстрее, чем того могли ожидать Малфой или профессор, вышла из кабинета. Драко готов был придушить ее на месте. Он медленно встал, попрощавшись с директором, и направился к выходу в надежде догнать Грейнджер и добиться от нее какой-либо адекватной реакции и объяснений. – Мистер Малфой, – голос профессора Дамблдора заставил его примерзнуть к полу, не доходя до заветной двери. Он повернулся к портрету, а Макгонагалл с удивлением посмотрела на своего предшественника, запечатленного на холсте. – Вы с мисс Грейнджер смогли найти общий язык? – Альбус, к чему этот…? – Все в порядке, профессор. – голос Малфоя был ледяным, таким, что каждое слово ощущалось на языке морозной крошкой. Ноль эмоций, ноль эмпатии. Сложно чувствовать себя человеком в метре от портрета того, кого ты чуть не убил самолично и кто в итоге все равно погиб по твоей вине. – Это хорошо. Удачи, Драко. Малфой медленно кивнул, не отрывая взгляда от смешливо прищуренных глаз бывшего директора, скрытых за очками половинками, и покинул кабинет. От таких моментов у него по коже бегали мурашки. Будет куда лучше, если старик будет сохранять нейтралитет и молчание в его присутствии. Когда Малфой спустился вниз в коридор, Грейнджер уже не было. Еще бы. Эта трусиха наверняка убежала, сверкая пятками. Хотелось бы притвориться, что ему все равно куда. Сверившись с наручными часами, слизеринец выругнулся и поспешил по коридору во внутренний двор. Он практически забыл о тренировке, которую мудак Ургхарт поставил вместо отмененной пары. Гребаные фанатики квиддича, у которых вместо головы вырос квоффл. Драко потратил несколько минут в раздевалке, переодеваясь в спортивную форму, и вышел на поле, у трибун которого уже собралась вся команда и даже группа поддержки в лице Пэнси и еще нескольких слизеринок, наблюдавших за разминающимися однокурсниками. На земле оставались только Забини и Монтегю, которые посмеивались с какой-то шутки, выполняя упражнение на шейный отдел и руки. Когда Драко присоединился к ним, Блейз уже принялся методично шнуровать свою перчатку и наблюдал за Ургхартом, зависшем в воздухе и матерящем Малкольма Бэддока, новенького паренька в команде, за криворукость. – Мудила, если ты не можешь нормально на метле держаться, ты как собираешься мяч отбивать? – Это вышло случайно. Я не виноват. – Мне похер, случайность это или нет. Следи, блять, за своими руками и держи метлу крепче, чем свой член, дрочер! – раздался громкий свист, – Еще два круга! – капитан наконец обратил внимание на подоспевшего Драко. – Забини! Малфой! Вам, дамочки, особое приглашение нужно? Малкольм развернул метлу и присоединился к команде, которая отрабатывала синхронность в парной подаче мяча партнеру. – Ты как? – голос Забини был безразличным, казалось, ему была куда интереснее эта перебранка капитана и защитника в несколько метрах от себя. – Нормально, послушал нотации старухи о том, как надо любить гриффиндорских кисок. Блейз смерил его насмешливым взглядом и слегка приподнял бровь, когда не получил никого дальнейшего пояснения. – Клал я на работу старостата. Что с Грейнджер? Утешил ее? Как, в какой позе? – слизеринец расплылся в издевательской улыбке. – Блейз, – рука Драко мягко легла на плечо друга, что вынудило последнего перестать дурачиться и взволнованно уставиться на него в ответ. – ты идешь нахуй. Спасибо. – Дракл тебя задери, не пугай. – парень сбросил с себя его руку и призвал метлу, лежавшую на первом ряду в зоне для болельщиков. Драко поймал взгляд Пэнси, которая шушукалась о чем-то с Дафной и подмигнула ему, когда он повернулся в ту же сторону, призывая метлу, притащенную сюда заботливой мамочкой Блейзом. – Грейнджер размазывает сопли по лицу. – А ты? – А что я должен делать? – Драко сел на метлу, плавно поднимаясь вверх и натягивая перчатки. Нужно было хорошенько погонять сегодня, чтобы вымести из головы все ненужные мысли и дать телу небольшую дозу дофамина. Физическая нагрузка и холодный окрыляющий ветер действовали на него получше любого успокаивающего бальзама. – Ну, не знаю. Если хочешь залезть к ней под юбку, это самый удобный момент. Она подавлена. Утешил, и ты герой в ее глазах. – Забини вывел метлу на тот же уровень и беззаботно наворачивал круги вокруг Драко, дразнясь и вынуждая того легонько ухмыльнуться. Как дети, ей Мерлин. – Забыл, о ком мы говорим? Мулат пожал плечами. – Что тогда будешь делать? – Ждать. – сказал Малфой и устремился вперед, оставив ответ друга позади, как только заприметил снитч, который Ургхарт выпустил минуту назад в воздух, подавая слизеринцу знак. Тренировка приводила его в чувство, расставляла все мысли по полочкам, привносила порядок в вечный хаос в его голове. Слыша свист ветра в ушах, Драко концентрировался только на цели и тянулся к ней каждой отдельно взятой мышцей тела. Золотой снитч был хитрым проворным и непостоянным, что делало его далеко не первой подобной целью в его жизни. Мысли о Грейнджер были навязчивыми, как стая ос, которую ты по неосторожности потревожил. Правда Малфою казалось, что он лупил по улью палкой со всей дури, раз они так враждебно и нагло липли к нему. Даже вечером, после целого дня бок о бок с Когтевранцами на парах, сидя за столом в своей комнате и доделывая доклад по нумерологии, Малфой постоянно отвлекался на мельчайшие шумы в гостиной. Грейнджер вернулась после него, и успела прошмыгнуть мышью в свою комнату раньше, чем он достанет ее и вытрясет дурь из головы. Он не шутил, когда сказал, что будет ждать. Ему нужно время, чтобы успокоиться и не устроить Уизли сладкую жизнь на последнем курсе и не доебывать Грейнджер в лишний раз, лишая себя шанса подступиться ближе. Он взрослый мальчик, он в состоянии принять правильное решение согласно ситуации, и раз уж Грейнджер не хочет говорить, он… – Малфой. Ее голос раздался совсем близко, и Драко даже слегка подпрыгнул от неожиданности, увидев ее в дверном проеме своей комнаты. Он снова забыл ее закрыть. Грейнджер никогда так бесцеремонно не вламывалась, всегда кричала из гостиной в надежде, что ему не похер и он услышит ее. Драко размял плечи, сгоняя желание обернуться и проверить до конца ли заправлена кровать или выровнять книги в стопке на столе. К ней он не повернулся, так и приковав взгляд к недописанному слову на пергаменте. – Что-то случилось? Если Грейнджер сама пришла к нему в комнату, скорее всего на Хогвартс напали дементоры или того хуже. – Я не помешала? – парень услышал тихий шорох, а значит она уже полностью вошла в комнату, абстракция с клеткой и дрессированным зверем внутри вновь всплыла перед глазами. Вся эта ситуация становилась сюрреалистичной и потому смешной. Малфой не видел ни одной причины для нее стоять здесь и интересоваться им. – Что тебе нужно, Грейнджер? Он не выдержал и медленно развернулся к ней. Гриффиндорка мялась, топталась у порога, а ее тонкие пальцы постоянно трогали волосы, из-за чего Драко все время отвлекался. На девушке уже не было школьной формы, только маггловские тряпки, в которых она ходила по вечерам по гостиной. Драко всегда жалел, что она больше не носит тот комплект из коротких шорт и топика, в которых он как-то раз застал ее посреди ночи в общей комнате, когда она думала, что он уже спит. Но сейчас на ней были узкие джинсы, и парень искренне не понимал, почему магглы так стремятся подчеркнуть свое тело, но с Грейнджер это срабатывало просто отлично, он замечал каждый изгиб. – Ты сегодня ясно дал понять, что тебе нет никого дела до моей личной жизни, но… – ее слова как-то странно кольнули под ребрами. Малфой не мог похвастаться особо хорошей интуицией, но сейчас внутренний голос кричал изо всех сил, что приближается пиздец. – Я хочу попросить тебя о помощи. С Роном. – добавила девушка, будто это было не очевидным и должно было быть оговорено с самого начала. Малфой скривился и даже не попытался скрыть всю ту гамму эмоций, которую испытывал. Он ляпнул первое, о чем подумал, первое самое безумное предположение, которое пришло ему в голову при воспоминании о том, что эти двое устроили сегодня за гриффиндорским столом: – Я не буду спать с Браун. – если его лицо и могло скривиться еще сильнее, то оно сделало это именно сейчас. – Максимум – прокляну ее. – Что? – А ты что имела в виду? Я думал, хочешь избавиться от соперницы. Гермиона нахмурилась и отвела взгляд, пытаясь понять, шутит сейчас слизеринец или серьезно предполагает, что она могла когда-либо обратиться к нему с подобного рода просьбой. Омерзение, отразившееся на его лице, передалось ей, и она поморщилась. – Нет, Мерлин. Ты ужасен. Парень слегка расслабился, но она все еще чувствовала между ними напряжение. Если бы Гермионе хватило ума, она бы не стояла сейчас здесь и этого напряжения не было бы и в помине, но сегодня, сидя в туалете и выслушивая причитания Миртл о том, как ей жаль, что все так вышло, она поняла, что ей нужно действовать. Девушка не осознавала, почему при мысли о том, что ей нужно взять себя в руки и перестать себя жалеть, она тут же подумала о Малфое, но стоило его образу всплыть в голове, как план нарисовался сам собой. Благо она помнила те разговоры в комнате девочек на пятом курсе, когда соседки обсуждали парней и часто говорили о том, что лучшим катализатором отношений является ревность. – Я подумала, что ты можешь помочь иначе. – слова застревали в горле, даже в приступе бреда, лежа на койке у Помфри и ловя сильнейшие галлюцинации, она бы не подумала, что произнесет это в присутствии хорька. – Претворись, будто между нами что-то есть. В комнате повисло молчание. Слизеринец сначала недоверчиво прошелся по ней взглядом от самой макушки до ступней, будто проверяя, не прячется ли кто-то под обороткой, чтобы сыграть с ним самую дикую в его жизни шутку. От его зрительных прощупываний ей становилось еще более неловко. Наконец он злобно ухмыльнулся, слегка склонив голову в сторону. – Ты действительно считаешь, что если Уизли будет думать, что я тебя трахаю, то пожалеет об упущенном шансе и прибежит обратно? Она до боли прикусила губу. Ей нужно было сосредоточиться на цели. Ей нужно, чтобы Малфой согласился, и глупо было ожидать, что он отставит в сторону свой сарказм и желчь, которой так любит плеваться. Особенно в адрес нее и Рона. – Ты слишком зациклен на сексе Малфой. На твоем месте я бы обратилась к специалисту. Это еще можно вылечить. Гермиона сложила руки на груди, но тут же опустила, зная что он сочтет этот жест попыткой защититься. Так и произошло. Получилось только хуже, теперь она чувствовала себя совершенно безоружной. Драко разрывало изнутри от бешенства. Этой мелкой суке взбрело в голову, что она может спокойно вторгаться в его пространство, миллиметр за миллиметром подчинять себе его тело, его голову и ворох спутанных мыслей и потом заявляться с подобными просьбами. Хотелось схватить мерзавку за волосы и оттаскать по всей школе. Подумать только, она хочет, чтобы он стал недостающей вершиной в их с Вислым ублюдском любовном треугольнике. – Я то думал, он тебя поебывает, прикрывая этот цирк дружбой. – он сам не верил этой ядовитой горечи в своем голосе и надеялся, что не поверит и она. Драко ни разу не видел их с Рыжим наедине ни в гостиной, ни за ее пределами. Если они и могли, то… нет, быть такого не может. – Прекрати! – Ты пришла ко мне, не я. И у меня есть полное право брать максимум от этой минуты, Грейнджер. – он сложил руки в замок на груди, немного спускаясь по спинке стула, отчего теперь смотрел на нее будто бы исподлобья. – Так что случилось с вашей передружбой? – Нет между нами больше никакой дружбы. – девушка разочарованно фыркнула, – Точнее, той, что была раньше. Мы оба… – она запнулась, сомневалась, стоит ли говорить слизеринцу всю правду, но если он согласится, ей так или иначе придется ввести его в курс дел. – Во время битвы мы с Роном поцеловались… и-ии летом у нас были не особо дружеские отношения. Но когда он спросил, хочу ли я быть с ним, я засомневалась и слишком затянула с ответом. Малфой не мог разобраться, отчего сердце болезненно скребнуло по ребрам, отчаянно затихая, то ли от упоминания этого дня, то ли от того, что у Рыжего хватило духа и наглости осквернить ее рот. Девушка неловко перебирала пальцами челку и прожигала взглядом пол, игнорируя его присутствие. – Обидно, что твою куклу забрала другая девочка? – Гермиону передернуло от его слов, она не позволяла себе проводить подобные аналогии, в ее голове любое сравнение было неправильным нечестным и не имевшим ничего общего с ее чувствами к Рону. Она ни за что не признается себе, что все дело в обиде, а не в чувствах. Пускай все получилось не так, как она хотела, это помогло ей осознать свою любовь к Рону, а значит это стоило ее борьбы. – Все не так. – А как? – надавил Драко, вставая с места и медленно приближаясь к ней. – С какого это магического хуя в вообще должен это делать? – Ты единственный, к кому я могу обратиться за помощью, Малфой. – На свете мало пришибленных гриффиндорцев, которые согласятся на эту авантюру за домашку? Слизеринец остановился в полуметре от нее, буквально припирая ее к стенке и вынуждая вновь поднять на него глаза. Грейнджер была уязвимой, открытой как книга в его руках и не имела ни одной выигрышной позиции в этой партии шахмат. Надави он, обмани ее ожидание, и он сломает ее, раскрошит в пыль, если ему хватит хладнокровия и ненависти. Он заглянул внутрь себя, покопался в свалке, в которую превратились его чувства, но так и не нашел ничего, что могло бы помочь ему сейчас. – Не хочу втягивать в это друзей, – девушка шептала, будто стыдилась этого разговора. – а ты точно никому не скажешь. – Почему ты так в этом уверена? – он придвинулся ближе, упершись ладонью в стену напротив ее лица. Совсем близко, так близко, что их носы оказались в нескольких миллиметрах друг от друга. Не будь он сейчас так зол и разочарован, впитывал бы каждое мгновение этой близости, которую девушка не позволила бы в любой другой ситуации. Ее веки дрогнули, когда она прошлась взглядом по верхним пуговицам его рубашки, расстегнутым из-за духоты в башне старост и открывающим вид на его острые ключицы. Она вновь вернула ему внимание. – Я просто знаю тебя, Малфой. Ты не такой чванливый придурок, которым хочешь казаться. Парень оттолкнулся от стены и выпрямился. Это становилось слишком опасно, чтобы оставаться простой игрой в кошки мышки. По крайней мере для него. Он грустно усмехнулся и попробовал в последний раз задеть то, что до сегодняшнего дня считал ее несгибаемой гордостью. – Хочешь натравить на меня одного и своих щенков и посмотреть, что будет? Толпа требует хлеба и зрелищ? – Рон ничего тебе не сделает. Если все получится, он просто позлится и… – даже в своей голове Гермиона не знала, к чему это должно привести. Имитация отношений с Малфоем была чем-то безумным, чем-то, что либо поможет все вернуть, либо навсегда развернет Рона от нее. Но она была готова ухватиться за этот шанс. – Ты хоть понимаешь, что звучишь как отчаянная дура? Он смотрел на то, как нервно она прикусывала губы, вновь избегая прямого зрительного контакта, пока накручивала саму себя, и потому взглядом вылизывала каждую деталь в его комнате, будто это было самое удивительное место во вселенной. Драко стало интересно, а был ли кто-то, кто так же сильно страдал по нему. Волновался, сходил с ума настолько, чтобы попросить бывшего злейшего врага притвориться любовником и пощекотать нервишки. Возможно, Пэнси. Хотя даже Пэнси ни за что не наступила бы себе на горло ради него. У нее была аристократическая выдержка. Те полупьяные плаксивые крики, нытье – это все входило в тот спектр эмоций, который слизеринка позволяла себе по отношению к нему. Но она ни за что бы не пошла против своей природы. То, что сейчас имел возможность видеть Драко, напоминало маленькую смерть, самоубийство от отчаяния. – Конечно, я все понимаю. Но если не попытаюсь, не смогу спокойно быть рядом с ним. – девушка всхлипнула, и только сейчас он заметил ее глаза, отблеск зрачков которых размывался от слез. – Тебе этого не понять, Малфой. Это я виновата, что… – В чем? В том, что не прыгнула на него при первом удобном случае, как Браун? Сейчас бы сожалеть, что проиграла а эстафете за его член. – она была права он никогда не сможет ее понять. – Знаешь, – он удивился, когда она вновь пришла в движение, сделала один едва заметный, а потом уже полноценный шаг в сторону, сбегая из импровизированной ловушки, и направилась к двери. – забудь, Малфой. Это не сработает с тобой. С тобой. Последние слова полоснули по нему разгоряченным кнутом, заставляя сжимать руки в кулаки. – Мне не стоило даже поднимать эту тему. Давай сделаем вид, что… – Грейнджер! – она обернулась на его слова, и он с сожалением отметил, что разводов на щеках стало только больше. – Я подумаю. Девушка слабо кивнула и закрыла за собой дверь в его комнату. Когда он подошел к деревянной поверхности и попробовал прислушаться к тому, что могло происходить в ее комнате, понял, что девчонка наложила заглушающее. Она слишком часто делала это в его присутствии в башне. Драко устало опустился на кресло. Желание дописать доклад растворилось в тишине, которую принесла с собой Грейнджер. Он опустил лицо в сложенные ладони и выдохнул. Он знал, что интуиция никогда его не подводит. Пиздец настал, и теперь ему придется из него выбираться.