Падения и помпон

      Лаура не любила зиму.       Ей не нравится морозный ветер, больно бьющий по лицу и портящий идеальную кожу, превращая ту в неровную шероховатую поверхность, при прикосновении к которой хочется выть от неприятных ощущений. В массивной сумке всегда лежит спасательный крем, но даже он еле справляется со своей основной задачей.       Ей не нравится снег на улице, который по прошествии времени превращается в грязную кашу, проскальзывающую под ногами. Лаура всегда и везде пытается выиграть время, поэтому ее брюки буквально за несколько минут, разделяющих машину от здания модельного агентства, становятся поводом для обреченных вздохов и походов в туалет. Всё-таки надо очистить штаны от налетевшей и прилипшей внизу грязи.       И ей уж тем более не нравится Новый год, который каждый раз проходит по одному заезженному сценарию: сидя допоздна в кабинете, в пустом темном офисе, Лаура отвлекается от документов лишь для того, чтобы послушать речь президента, из раза в раз повторяющего, что наступает новый этап жизни, светлый и счастливый. И каждый раз женщина ловит его на лжи, усмехаясь и продолжая заполнять одинаковые бланки натренированной до мозолей рукой.        И потом, распахивая дверь квартиры, женщина обязательно посмотрит в зеркало, обещая себе, что в новом году всё обязательно изменится. И даже отражение насмешливо смотрит на нее, не веря ни единому слову. 30 декабря. 22:36       Лаура, измотанная за весь этот бесконечный рабочий день, плелась домой и тихо проклинала всех, кто встречался ей по пути. И, конечно, уже успела присудить себе звание «Идиотка года» за очередной порыв здорового образа жизни в ее явно не очень здоровом мозгу. Ведь благодаря ему она решила сегодня прогуляться по красивому городу, оставив машину скучать во дворе. А теперь, словно корова на льду, боится сделать лишний шаг, чтобы не исполнить здесь не то акробатический трюк, не то целое шоу на льду.       До дома оставалось несколько кварталов. Верхушка родной многоэтажки уже виднелась вдали. Лукина ускорила шаг, и подошва обуви стала предательски скользить на ледовом покрытии. В голове лишь одна мысль: хоть бы не упасть. Женщина вторит ее про себя, с опаской поглядывая под ноги. Как будто ей это поможет.       Людей мало. В поле зрения всего несколько человек, гуляющих по аллее, что было довольно странным явлением. Да, холода наступили на город с новой силой, но раньше это никогда не мешало той же самой молодежи бродить по красивой местности допоздна.       Навстречу идет фигура, одетая в темный пуховик. Черт, этот помпон было бы видно даже из окон ее квартиры. Лицо проходящей трудно рассмотреть, а Лаура толком не пытается это сделать. Переводит взгляд в сторону, рассматривая поставленные декорации к празднованию. Такие же, как в прошлом году. Лишь последняя цифра превратилась из единицы в двойку.       Странное шевеление заставляет женщину отвлечься от рассматриваний ярких оленей и вновь повернуть голову прямо.       Всё, что она успела уловить, — процесс падения девушки, поскользнувшейся на ледяном покрытии, словно на банановой кожуре по всем канонам детских мультфильмов, и так же эффектно приземлившейся на свою пятую точку.       Лаура тут же ускорила шаг, не заботясь о собственном мягком месте в случае похожей неосторожности. Хоть не одна она будет такой неуклюжей. К тому же падение действительно было фееричным, но очень болезненным. По крайней мере, на вид.       Но вместо стонов от боли или хрипов о помощи эта девушка с огромным помпоном на шапке хохотала во всё горло, валяясь на холодном асфальте. Лукина почти нависала над ней, широко раскрыв глаза и не понимая происходящего.       — Вы в порядке? — неуверенно спросила женщина, разглядывая счастливую физиономию раскрасневшейся барышни.       — В полном, — сквозь смех пыталась выговорить та, но получалось плохо. В конце концов, когда она немного пришла в себя, продолжила, — я еще никогда не была так счастлива, как сейчас. За меня не волнуйтесь, пальто у меня плотное, так что моя любимая задница не пострадала.       — Ладно, в таком случае, — Лаура замялась, все еще подозрительно оглядывая странную девчонку внизу, — Позвольте вам помочь встать.       Тогда взор темных глаз наконец обратился именно к ней, а не к однотонному беззвездному небу. Девушка привстала на локтях, не отрываясь от лица женщины, и буквально впитывала в себя каждую мельчайшую деталь. Раскрыла рот в изумлении, словно смотрела на самого господа бога, а не на уставшую Лауру, обмотанную в шарф и скрывавшую за ним свой подпорченный макияж.       — Охренеть, — завороженно прошептала она, — Вы такая красивая.       Лукина впервые за последнее время находилась в полном ступоре. И причиной этому было не очередное внеплановое заседание, не очередная прогонка или выкрутасы ее подчиненных. Всего лишь веселая барышня с этой обворожительной белоснежной улыбкой и раскрасневшимися щеками из-за сильных морозов.       — Я не… — не зная, как правильно отреагировать, Лаура просто решила поблагодарить за внезапный комплимент в свой адрес, — Спасибо, конечно, но…       — Я раньше не могла никому сказать таких слов, понимаете. Боялась быть неуместной. Но сейчас, — бестактность этой особы, которая посмела перебить ее, осталась незамеченной. Лауре сейчас хотелось просто молчать. Молчать, идя домой, — Боже, вы действительно невероятная. Вау.       — Простите, мне нужно домой. Уже поздно, — на лице незнакомки промелькнула минутная грусть, которая тут же скрылась за громким хмыком и огромной варежкой, которой девушка пыталась поправить сползшую на лоб шапку. Пришлось даже снять одну рукавицу, крепко схватившись в нее зубами. Светлая прядь промелькнула перед глазами и была успешно заправлена внутрь. Блондинка, значит.       — Понимаю. Нужно готовиться к новому году. С семьей, близкими.       Ох, этот тон был знаком Лауре не понаслышке. Обида на родных и тоска по дому. Хорошо, что она смирилась с тем, что семьи у нее больше нет.       — Вряд ли я вообще буду праздновать его, — безэмоционально ответила женщина, но сжатые губы выдавали в ней нахлынувшие чувства, которые должны были потухнуть с годами.       — Почему это?       — Моя работа не позволяет мне этого сделать.       Девушка по-детски нахмурилась, мотая головой и выражая полное недовольство от слов собеседницы. А Лаура всё никак не могла перестать смотреть на этот глупый меховой шар, который так и хотелось жмякнуть рукой, ощутить жесткий искусственный мех. Чертов помпон.       — Вас не отпустил ваш босс? Вот ведь козел. Или коза. Или кто там из всего Зверополиса? — и теперь-то Лукина поняла, что девушка, мягко говоря, была навеселе. Вот и объяснение тому сонному взгляду, с которым она так странно осматривала ее. Какого нормального человека будет клонить в сон в такой мороз?       — Я сама себе босс.       Потешной барышне потребовалось несколько секунд, чтобы собрать все пазлы воедино.       — Я что, только что назвала вас козой? — она вновь озарила тихую пустую улицу своим ярким и мелодичным смехом, от которого могли пойти мурашки по коже. В следующее мгновенье ее лицо стало серьезным, и только нездоровый блеск в глазах выдавал приглушенную радость внутри, — Мы встретимся еще?       — Всё возможно, — с неохотой ответила Лукина, всё еще настойчиво предлагая той руку. Девушка тут же воспользовалась предоставленной помощью, тихо благодаря свою спасительницу и нехотя отпуская ее ладонь, холод которой она чувствовала даже сквозь теплые варежки.       — Давай встретимся завтра здесь, на этом самом месте. Приходи, будет круто, — настаивала она.       — Я не уверена, что смогу.       — В любом случае, я буду здесь. И буду тебя ждать.       «Глупая девчонка. Но обворожительная до жути. Это на нее так алкоголь влияет, или она сама по себе такая?» — Лаура улыбнулась собственным мыслям и снисходительно посмотрела в глаза напротив. Карие с примесью изумрудного оттенка. Красивые, как и сама эта странная, но безобидная девушка.       — Я даже не знаю, как вас зовут?       — Это сейчас важно? Я впервые в жизни напилась до чертиков. Вот что действительно волнует меня сейчас. И твои глаза. Черт, ты выиграла в генетическую лотерею что ли? Почему они такие…голубые. Прям голубые-голубые.       — Я пойду, — проигнорировав очередной бред из уст полупьяной девицы, женщина оттряхнула свои перчатки и пошла дальше, бросив напоследок, — И вам не советую находиться на холоде слишком долго.       — До встречи, таинственная незнакомка, — девушка поняла, что собеседница вряд ли обернется еще раз, но все же помахала той рукой и стояла до последнего, наблюдая за скрывающейся в дворах темной фигурой.

***

      Мария любила зиму.       Ей нравилось бродить по белым улицам, ощущая под собой треск толстого слоя снега. Наблюдать за резвящейся детворой, играющей в перестрелку или катающейся с горок целой толпой. А когда рядом никого не было — ловить снежинки языком, вспоминая былые времена, когда она не была обременена грузом огромной ответственности.       Или же просто в холодные зимние вечера лежать в огромном старом кресле, укутавшись теплым вязаным пледом, в обнимку с потертым до дыр сборником стихотворений. А рядом, на темной и немного облезлой тумбочке, должна стоять чашка свежесваренного какао, конечно, с маршмеллоу, плавающими на поверхности горячего напитка.       Маша обожает Новый год. Любит его праздничную атмосферу, подготовление в самый последний момент. Тогда она единственный раз за целый год заходит в кладовку, которую сторонилась всё детство, и под воздействием старого страха быстро схватывает запылившуюся коробку с игрушками и мишурой, выбегая из темного пространства. А потом под звуки новогодних песен кружится по комнате, подпевая Мэрайе Кэрри и украшая огромную елку разноцветными стеклянными шарами, ангелами, снеговиками. Клея на стекла снежинки и мордочки северных оленей, а на стену красивую гирлянду.       И, конечно, получает по шее за то, что тайком выпила с подружкой шампанское, припасенное на Новый год. Не жизнь, а сказка.       Но сейчас ее Новый год пройдет иным образом. Съемная квартира, которую они арендуют со знакомой, опустела после отлета той в родной город на востоке нашей необъятной страны. А семья вряд ли ждет ее на новогоднее празднество, особенно после импульсивного, по их мнению, поступка девушки. 30 декабря. 22:45       Маша еле держала себя на ногах, шагая по городу. Сегодня утром она отчислилась из универа. Просто встала с кровати, оделась, съездила в главное здание и забрала документы. Такой простой порядок действий, на который она решилась только сейчас. И наплевала на многочисленные отговорки, оры матери в трубку и слезные мольбы бабушки. Она счастлива. Счастлива, что наконец смогла сделать этот шаг. Больше никакого юрфака. Никаких ненавистных пар, удушающей атмосферы. Никакой клетки, пускай и элитной. Ведь поступила Третьякова в один из лучших юридических вузов страны. И сама разрушила все надежды родных стать первоклассным адвокатом или владелицей собственного юридического центра. Разрушила и ни капельки не жалела. Впереди новый этап. Новые цели и новые возможности.       Она решила это отметить. Жаль только, что все друзья либо были в разъезде, либо уже вовсю провожали старый год в своих компаниях. Она пошла в первый попавшийся в навигаторе бар.       Бармен с усмешкой поглядывал на ее попытки не скорчить гримасу после каждого выпитого шота, но не сказал ни слова, продолжая натирать свои бокалы, что действовало блондинке на нервы.       — Вы их скоро до дыр протрете, — не сдержалась Мария и высказала свое недовольство, наплевав на заплетающийся язык.       — Это моя работа, — сухо ответил парень, неодобрительно пройдясь взглядом по очередному «неудобному» клиенту их заведения.       — Дурацкая у вас работа.       И сейчас, стоя на месте и покачиваясь от порывов ветра, Маша освещала улицу лучше любых фонарей поблизости, стоящих в один ряд на одинаковом расстоянии друг от друга.       Внезапная встреча с отзывчивой незнакомкой стала вишенкой на торте и идеальным завершением дня. Эти голубые глаза, испуганно оглядывающие ее пьяное тело, впечатаются в память надолго. Причем не просто впечатаются. Займут самое видное место, в первом ряду.

***

31 декабря. 23:45       Маша терпеливо ждет, переминаясь с ноги на ногу и сжимая пальцы в огромных варежках, подаренных уже бывшей однокурсницей на прошлый новый год. Все люди стоят в ожидании, дети бегают где-то вдали, кидаясь друг в друга снежками, пока еще трезвые взрослые обсуждают свои планы и мечты на новый год, при этом четко осознавая, что те вряд ли воплотятся в жизнь. Сейчас они хотят только одного — запихнуть в себя как можно больше салатов и запить всё это дешевым шампанским, купленном в обычном магазине около дома. Вот еще, тратиться для этих гостей, думают хозяева квартир, где будет проходить последующая попойка часть этого замечательного праздника.       До Нового года осталось меньше десяти минут. Ее нет. А Маша ждет. Пускай всё разумное в ней кричит о том, что ждать бесполезно, где-то в глубине души она уверена, что еще встретится с той самой. С ее голубыми глазами.       Надежда таяла с каждой минутой. Мария периодически огладывала окрестность, бродила сквозь группы людей, игнорировала возгласы в свою сторону. Тщетно. Звонок от матери отвлек ее от поисков, но она не смогла долго слушать ее крики и поспешно сбросила вызов. Бесит.       Бой курантов, всеобщий крик, обнимающиеся парочки — всё это сигнализировало лишь об одном. Новый год наступил.       Третьякова была не суеверным человеком, но тут же в ее голове всплыла пророческая фраза «как Новый год встретишь, так его и проведешь». Не хотелось, однако, проводить его таким образом. Одинокой среди толпы людей. Брошенной человеком, который даже и не помнит о ней. Напридумывавшей в своей голове образ идеальной женщины, который теперь будет преследовать ее постоянно.       Но что поделать? Незнакомка наверняка приняла ее за сумасшедшую и от греха подальше стала обходить это место за несколько километров.       Прошло всего семь минут, а этот год уже порядком надоел. Маша, оглядев заполненную людьми площадь в последний раз, решила уйти. Но резкий разворот чуть не лишил ее равновесия. Она столкнулась с каким-то прохожим, таким же уклюжим, как она сама. Нет, не таким же. Руки крепко схватили ее локти сквозь огромный пуховик. Красные замерзшие пальцы вцепились в него, не давая Третьяковой хотя бы малейшей возможности сбежать. Она уже подняла глаза и открыла рот, готовясь вывалить всю свою горечь от обиды на плечи первой попавшейся жертвы. И замерла.       — Прости, я опоздала, — перед ней стоял тот самый человек, которого она уже не ожидала встретить.       Маша никак не могла собраться с мыслями и хоть что-то произнести. Казалось, слов было так много, и все они решили вылететь из нее одновременно, что застряли в глотке, не давая возможность даже выдохнуть с облегчением. От неловкого молчания и странного взгляда женщина нахмурилась и уже было собиралась отойти, извиниться и сказать, что обозналась, убежать как можно дальше отсюда. Но Третьякова не дала ей этого сделать, взяв в свои руки в варежках окоченевшие ладони. Господи, и вот она вчера предупреждала ее о морозах. Сама ведь стоит даже без легких перчаток.       — Ты пришла как раз вовремя, — дама слабо улыбнулась, но даже сквозь верхнюю одежду можно было заметить, как расслабляются ее плечи. Она повернула свою голову на звук взрывающихся петард и крики детей, внимательно наблюдая за открывшейся картиной: заботливые мамочки одергивают своих чад от взрывоопасной коробки, отводя их подальше и выслушивая недовольный лепет. Мария продолжала безотрывно наблюдать за ней, наплевав на всех людей вокруг.       — На самом деле, я пришла сюда намного раньше, просто, — голубые глаза нервно бегали в разные стороны, пока женщина собирала всю свою волю в кулак, чтобы сказать, — не решалась подходить к тебе. Вот.       — Сейчас ты здесь.       — Да, я здесь, — разговор никак не клеился. Маша боялась, что сейчас она, скучающая от этого разговора, уйдет от нее, и Третьякова больше никогда не увидит эту женщину, — С новым годом тебя.       Точно, сейчас же Новый год.       — Я тоже хочу сказать тебе что-то важное, — девушка замолкла, сохраняя интригу, пока собеседница с интересом рассматривала ее, пытаясь разгадать все ее мысли, — У тебя очки запотели.       — Правда? — рассмеялась женщина, покачав головой, — Я и не заметила даже. Ее пальцы оставались такими же красными, и она еле могла совершить ими хоть какие-нибудь манипуляции.       — Давай я, — быстро стянув с себя варежки с этими чертовыми красноносыми оленями, Маша всучила их в руки незнакомке, а сама аккуратно сняла дорогой по своему виду аксессуар, достала платок из кармана пуховика и бережно протерла каждую линзу, обращаясь к женщине, — Погрей руки. И это не просьба.       — Спасибо, — очки вновь аккуратно легли на переносицу, возвращая даме немного строгий вид. Без них она выглядела как-то мягче, не напоминала Маше ее декана-стерву, от которой она хочет откреститься и забыть как можно скорее.       — С Новым годом, — наконец ответила Третьякова, смущенно осматривая незнакомку. Она тяжело дышала, и изо рта ее выходил теплый пар, развеивающийся в мгновенье ока.       — Черт, я хочу сделать кое-что. Можно? — нетерпеливо спросила она и, получив одобрительный кивок, протянула руку к пушистому помпону, сжав его и блаженно выдохнув, — Кайф.       — Моя очередь, — Мария замялась, не решаясь просить то, что, возможно, выставит ее идиоткой, — Я хочу тебя поцеловать. Можно?       — Нет, — сердце пробило дно. Хотелось прямо сейчас очутиться на полу в своей комнате, свернувшись в калачик и скрывшись от всех людей. Она хотя бы попробовала. Но спустя мгновенье Маша ощутила на своих губах чужие. Женщина мягко и робко поцеловала ее, не решаясь превращать этот поцелуй во что-то страстное. Отстранилась, усмехаясь над шокированным лицом девушки, глаза которой были готовы вывалиться из орбит, — Потому что я сделала это первая.       — Как, говоришь, тебя зовут? — хрипло произнесла Мария, кусая потрескавшиеся губы. Лаура улыбнулась, отстраняясь от девушки, и захватила ее ладонь в плен собственных пальцев, передавая своё тепло озябшей конечности. Они медленно стали двигаться вдоль широкой заснеженной тропы, крепко держась за руки.       — Я не говорила. Догадайся сама.       — Наташа?       — Нет.       — Вера?       — Мимо.       Логика и интуиция покинули ее разум, поэтому надеяться на них не было никакого смысла. Маша просто тараторила имена, которые первыми приходили к ней в голову.       — Изольда, Валерия, Тамара, Евгения…       — Начинается на Л, — с легкой раздраженностью намекнула женщина.       — Только не говори, что ты Лида. У меня так бабушку просто звали и…       Лукина цокнула и закатила глаза, прерывая речь Маши.       — Лаура я. Лаура.       — Фух, ладно. Твоя очередь.        Лукина состроила вид глубокой задумчивости, но спустя секунду выпалила:       — Маша.       — Что? Но как… — неужели перед ней самый настоящий телепат? Или сотрудник ФСБ? Или чертовски удачливый человек?       — Природная интуиция.       Нет. Перед ней женщина, улыбка которой растопит любой лед. Будь ее воля, все ледники этого мира растаяли тут же, и единственный лед остался лишь в ее синих глазах, которые стали бы достоянием всего человечества. Но такой сценарий Маше не нравится. Пусть они будут только для нее. Идеально.       — Да ты жульничала. Так нечестно. Признавайся, как?       — Мне кажется, что все в радиусе нескольких метров слышали твою маму, пока вы «мило» беседовали по видеосвязи.       Разозленная Третьякова тут же пихнула ее. Лаура не смогла удержать равновесие и стала падать, инстинктивно схватившись за ее руку и завлекая за собой.       — Черт, мой зад, — простонала Лукина, проверяя сохранность очков и вещей в карманах.       — Да ладно, я даже не почувствовала.       — Конечно, ведь ты упала на меня.       — Ой, не надо тут оправдываться, ладно, — быстро вскочив на ноги, женщины помогли привести друг друга в порядок. Маша поправила Лауре шарф, Лаура — Машину шапку, не забыв при этом помять огромный помпон на ее голове.       Они вновь взялись за руки, медленно шагая по аллее, постепенно опустошающейся от уставших людей. Теперь тут в основном осталась молодежь, радостно провожающая семейные пары с детьми.       Мария остановилась, блаженно прикрыв глаза и вдыхая воздух с долей дыма от недавнего представления. Хотелось запомнить этот момент, протянуть его как можно дольше. Хотя к чему это ей? Она уверена, что подобных моментов теперь у нее будет очень много.       Внезапно в ее плечо влетает что-то твердое, заставляя обратить внимание на окружающих. Лаура, отошедшая на приличное расстояния, еле сдерживала улыбку, держа в руках новый снежный заряд и перекладывая его из одной ладони в другую.       — Вот как, значит? — встрепенулась Третьякова и тут же наклонилась, чтобы быстро соорудить такой же снежок. Плохое решение, поскольку в ее голову влетает еще один. Маша плюхается на землю, издав при этом сдавленный писк. Теперь Лукина смеется во всё горло, а проходящим мимо людям только и остается, что косо смотреть на взрослую женщину, которая «позволяет себе всякие ребячества».       — Ну всё, — Третьякова снова оказалась на ногах, молниеносно приближаясь к женщине, с которой у нее появились личные счеты.       — Маша, — Лаура стала медленно отходить назад, — не стоит на всё так бурно реагировать, — поняв, что блондинка совсем близко, женщина развернулась и помчалась прочь, придерживая одной рукой свою шапку, а второй размахивая по сторонам. Надеялась, что это ей хоть как-то поможет.       — Я убью тебя, Лаура, — Мария остановилась, чтобы перевести дух. Присела на ближайшую лавочку и скорчила рожицу Лукиной, которая бродила поблизости, но не решалась подойти еще ближе.       Третьякова отвернулась, улыбка спала с ее лица, а глаза погрустнели. Заметив это, Лаура осторожно подошла ближе. Девушка продолжала игнорировать ее, даже не глядела в ее сторону.       — Маш, ты чего? — опустившись перед ней на корточки, чтобы видеть лицо. Сейчас от Марии можно было ожидать всё, что угодно. Расплачется, заистерит, молча встанет и уйдет, позабыв о ее существовании.       Но она никак не могла ожидать от нее следующих действий.       Третьякова толкнула ее, и Лаура распласталась на асфальте, прикрытом натоптанным снегом, что спасало ее от грязи на брендовом пальто. В руках Маши всё это время хранился изготовленный заранее снежок, который тут же безболезненно влетел ей в грудь.       — И это победа Марии Третьяковой! — громогласно заявила девушка, гордо положив руки на бока.       — Поздравляю. В качестве подарка попрошу переименовать картинную галерею в твою честь, — изобразив из руки телефон, Лаура поднесла ее к уху, говоря наигранно деловитым тоном, — Здравствуйте. Министерство культуры? Я хочу, чтобы вы создали Третьяковскую картинную галерею. Ах, такая уже есть? Как жаль. Хорошо, до свидания.       Мария нависла над разгоряченной весельем женщиной, еле сдерживая смех от ее исполненного номера.       — Завидуй молча. У самой какая фамилия?       — Лукина.       — Моя красивей, — Маша высунула язык, показывая его Лауре.       — Ага. И такая редкая. Нигде такую не встречала, — Лаура повторила детский жест, но тут же спрятала язык за зубами, оглядывая прохожих. Только Машенька может видеть ее такой.       — Ох, заткнись, Лукина.       И если этот год пройдет для Лауры в компании этого катализатора падений, то она готова стерпеть даже вечно болеющий зад. А Маша, в свою очередь, готова скупить все шапки с самыми большими и мягкими помпонами, лишь бы Лаура была довольна. Лишь бы они были вместе, как сулит одна чертова пророческая фраза.