Мама

Мама хотела ребёнка обычного, среднего: Чтобы его можно было обнимать, Кормить ватрушками, Встречать со школы, Гладить, как котёнка, за ушками, Советовать что-то нужное. А родилась я — Вымученная, вымороченная, со строчками своими острыми, с планами, с планками, с пятнами — не-по-нят-на-я (ей). Не с плюшками, бантиками, косами — с вопросами странными: «Буду ли? Стану ли?» С пожаром под кожей. На юношу чем-то похожая: Заносчивая, резвая, Языком пространство взрезывать Можно, Ножом засапожным Про сыновей боярских, про девиц красных Бумагу исчерчивать. Говорят — в ножны. Резчиком кухонным, ножичком перочинным подрабатывать шла бы, раз остришь: сла — ба — я, лиш — ня — я, мышь — серая. Знай меру! А мер — нет. Зачем — в ножны? Зачем — ножичком? Несподручно. Могу — мечом двуручным, И саблей — можно, Кинжалом — можно… Но лучше — всё миром: не оружием легкокрылым, не опасной калёной сечью, а живой настоящей речью, а лекарством — с любым названием. Не работу ищу — призвание! Полногласности, полновесности, Ищу — словесности! (Так уж вышло, меня прости, ищу — сло вес нос ти.) Ищу — Слова. (Раз уж не молчу, Значит, по плечу.) Мама морщится. Проще, проще ей? Хотела дочку, А не чудовище: Девочка с ворохом ярких, цветных идей может своими руками ломать людей. Плакать, смеяться может И строить рожицы… Мама тревожится. Мама боится. Звенит, как птица, Плачет, как иволга, Рыдает втридолга, Вьёт нить — отговорить, Рвёт прядь — свя — зать. Угощает чужими целями Под обложкою панацеевой, Говорит: Кушай, доченька, Горько — очень, но Так — надо. А та — не рада, Чаще дышит: «Что нужно — слышу, а кому — не пойму». Мама кричит: «Что тут думать, бери да ешь, Горек обед, но горяч, приготовлен, свеж, Пусть я и вру, но и ты, поди, не всерьёз, Если пересолила, то из-за слёз!» Смотрит в глаза: «Может, встала не с той ноги?..» Господи, Господи, Господи, помоги!