Но ты боишься

      Ты смотришь на него каждый раз восхищаясь его невозмутимостью. Он сейчас стоит перед тобой, совсем рядом, всего лишь на расстоянии вытянутой руки, только протяни и вот он, такой родной, близкий и любимый.       Но ты не смеешь. Не смеешь касаться его, думать о чем-то что после всего произошедшего у вас может быть хоть мало-мальски близкие отношения. Ты не смеешь надеяться, что он хотя бы раз ещё посмотрит на тебя с улыбкой. Ты не смеешь надеяться, что в разговоре с тобой он перестанет быть таким безразличным и разочарованным. Ты не смеешь надеяться вообще хоть на что-то. Ты не смеешь. Заходя каждый раз в таверну ты выискиваешь его взглядом, спрашивая себя: кто в этот раз будет за бармена, и видя Дилюка, ожидаешь сразу немного уставшее «Уходи», но этот день словно был особенным, на улице была максимально примерзкая погода, каждый раз напоминая тебе о не самых лучших событиях в твоей и так никчемной жизни.       Усаживаясь за стойку, смотришь на него словно зачарованный, замечаешь как он начинает смешивать тебе коктейль добавляя небольшое количество цитруса, ведь он знает как ты любишь легкую кислинку в этом напитке. Ты понимаешь это и тебе больно. Каждый раз когда Дилюк делает что-то подобное, добавляет любимый ингредиент в вино. Не выгоняет из таверны когда ты только переступаешь её порог. Подает тебе свое особое блюдо. Ты начинаешь надеяться. Надеяться, что ну может быть у тебя всё получится, может у тебя получиться ещё наладить с ним отношения Надеешься, что если он и не сможет простить тебя за всё ранее совершённое, то хотя бы сможет понять и принять. Надеешься-надеешься-надеешься. Что именно тебя останавливает? Что мешает тебе подойти к нему, начать разговор? Что мешает тебе просто извиниться перед ним? Что мешает тебе понять и его чувства? Ты сам не можешь найти ответ в себе на эти с виду очень простые вопросы. Смотришь на него не отрывая взгляда, пытаясь понять его, понять о чем он думает, что он чувствует, но вместо этого снова выдаешь какую-то колкость, или никому не нужную шутку. И он тебя понимает. Понимает, что ты банально не готов, сейчас к чему-то. Что-то исправить, что-то изменить в ваших отношения. Он понимает тебя, в чем же твоя проблема понять и его. Напиваясь снова и снова, надеясь забыться в своих чувствуя, пытаясь перестать думать, и надеясь, что утром всё станет по другому. Хотя сам понимаешь по-другому не станет. Убивая себя на рейдах, убивая себя за бумажной работой, убивая себя выпивкой, стараясь достигнуть той точки, когда всё происходящее будет совершенно не важным, и существовать чисто по инерции. Дилюк видит в тебе это состояние, но понимает, что ты сам хочешь загнать себя, он понимает, что не сможет помочь тебе, понимает, что если ты сам от всей души не захочешь тебе никто не поможет. — Сложный рейд? — спрашиваешь ты, когда видишь его уже изрядно уставшим и с ранами на лице, сидя на диване в его имении. — Что ты тут делаешь? — единственное на что хватает его сил, ответить тебе и падает рядом, на чертовом расстоянии всего лишь вытянутой руки. Но ты опять боишься, боишься приблизиться, сократить это расстояние хотя бы на пару сантиметров, боишься реакции, боишься. — Пришел поговорить. — Ну так говори, — Он встаёт с дивана, отходит совсем не далеко, выискивая на столе аптеку, среди завалов книг. Но тебе кажется, что он так чертовски далеко от тебя, что для тебя это расстояние в три метра становится чем-то настолько недостижимым, что хочется кричать от боли. Ты запинаешься в словах, пытаешься подобрать что-то подходящее под чувства, которые каждый чертов день грызут тебя. Бегаешь глазами по помещению пытаясь зацепиться хоть за что-то что поможет собрать все твои мысли в порядок. — Что растерял весь свой запал, пока шел сюда? — Неужели я слышу, сарказм из ваших уст, Мастер Дилюк, — пытаешься отшутиться, снять напряжение, привести в порядок своё разбушевавшееся сердце, парой глубоких вздохов. — Ну, не доставлять же тебе вечно этого удовольствия, правильно? Я думал, ты понял это сразу, ведь я не предпринял ни одной попытки выгнать тебя из поместья. Я готов тебя выслушать, брат. И ты слышишь, как твое сердце разбивается на много маленьких кусочков, словно та самая ваза которую вы разбили в ту злополучную ночь в пылу сражения. Словно бокал с чем-то явно крепким скинутый на пол в момент активной жестикуляции. Ты слышишь глубокий успокаивающий голос, и чувствуешь крепкую руку которая прижимает тебя к груди.