Оракул

Следующие полгода наполнены для Правителя и его предсказателя несдержанными касаниями, нежными и требовательными соитиями, постепенно откровенными разговорами, и отчаянными попытками освободиться от проклятия. Каждый раз, когда процесс исцеления завершается неудачей, Тэхён едва не плачет, больше не скрывая истинных эмоций от своего короля. Он чувствует себя вымотанным и уставшим, но горячие поцелуи, откровенные ласки, которыми окутывает его каждую ночь Чонгук, возрождают силы, чтобы с утра начать заново, бороться и искать ключ от этого проклятого замка. Чон не скрывает того, насколько близок стал для него Оракул, но молчит о своих чувствах. Каждую ночь он слышит откровенное, тихое: — Люблю… И каждый раз молчит, надеясь, что сможет когда-то ответить не только взглядом, не только прикосновениями. Война наступает на шестой месяц их борьбы с проклятием. И только спустя три месяца жестоких кровопролитий, Чон погружается в состояние безумия. Он впервые кричит на Тэхёна. — Ты всегда предсказывал мне будущее! Так дай же мне знать, как нам прекратить всё это? Мои люди погибают, они голодают, потому что война забирает наши и без того истощённые ресурсы! — Чонгук, ты не властен над временем. Надо подождать… — Мы не можем ждать, чёрт возьми! Нет! Оракул молчит. Он смотрит в искажённое яростью и болью лицо любимого мужчины, чувствует всё, что рвёт его изнутри. — Я найду решение. Дайте мне два дня. Это самые долгие сорок восемь часов в жизни Чонгука. Он не видит Тэхёна. Вышагивает нервно вдоль его покоев, не нарушая тишину, которая словно поглотила Оракула. Он обещал, что не войдёт, ни при каких обстоятельствах не откроет эту чёртову дверь, пока не пройдёт двое суток. Предсказатель открывает дверь своей комнаты ровно по завершению озвученного им времени, устало приваливаясь к стене. Он едва держится на ногах, но мягко улыбается в ответ на тревогу на лице Правителя. — Ты победишь. — Тебе плохо? — Чонгук подхватывает с хрупкой осторожностью своего Оракула. — Со мной всё будет в порядке, — тихо шепчет Ким, проваливаясь в сон, прижимаясь к Правителю. Всю следующую неделю ледяной король не может прогнать ощущения, что что-то не так. Тэхён по-прежнему горячо откликается на его ласки, но грусть в его взгляде, каждое его касание, будто выражающее несмелую просьбу, его непривычная чрезмерная молчаливость — всё это настораживает. Его «люблю» всё тише, но от этого не менее искренне. И в последнюю совместную ночь перед тем, как отправиться на поле битвы, Чон не выпускает его из своих объятий ни на секунду, давя внутри плохие предчувствия и тоску. — Проклятие будет закрыто, но ты не сможешь снять эту цепь…пока что, — тяжело вздыхает Ким, объясняя детали своему повелителю перед тем, как отпустить того на войну. — Оно больше никак не будет на тебя влиять. Это позволит тебе сохранять чистоту сознания и решить итог военных действий дипломатией. Ты умеешь убеждать людей и сможешь договориться на выгодные для твоей страны условия мирного договора. Но пожалуйста, обещай мне, что рядом с тобой всего будет Чимин. Что бы ни происходило… Не спрашивая зачем и почему, Чонгук согласно кивает в ответ на просьбу. Он внимательно рассматривает уставшие глаза предсказателя и обещает себе, что как только война закончится, он просто насладится отдыхом с ним, запретит ему работать, не будет мучить собственным исцелением. Просто даст им возможность быть друг для друга столько времени, сколько им отведено. Стоит скрыться войскам Правителя за горизонтом, как Оракул, не теряя ни секунды, приступает к обещанному ритуалу, чтобы избавить своего повелителя от мучительного проклятия. Война длится ещё три дня. И все эти дни Чон на поле боя, как и обещал, держит при себе Чимина, который успевает трижды спасти его жизнь. Чонгук предвкушает, как вернётся домой, подхватит на руки своего Оракула и будет целовать его, благодаря. На третий день, когда противник соглашается на переговоры, Гук ловит страх в глазах напротив и самодовольно улыбается. Всё, как и обещал его бесценный предсказатель. Мирный договор подписан, его условия благоприятны для Северной страны, чужие войска освобождают родную территорию. Ощущая вкус победы и обещанные перемены к лучшему, Правитель спешит вернуться домой. У покоев Тэхёна его встречает лучший в столице лекарь. — Что с ним? — хрипит Чон, чувствуя, как растекается по телу боль потери и отчаяние. Целитель осторожно, подбирая слова, рассказывает северному королю о ритуале, над которым несколько дней трудился предсказатель, дабы завершить проклятие повелителя и помочь ему выиграть войну, не разжигая её дальше. — Когда Оракул осуществляет обряд такого рода, он отдаёт все свои силы и находится на грани между жизнью и смертью. Разве…разве Вы не знали? — осторожно уточняет лекарь. Чонгук молчит. Знал ли он, что Тэхён пожертвует собой, ради своего Правителя? Знал ли он, что Тэхён заставит его пройти ситуацию, где ему не подвластен исход? От него не зависит ничего. Он может лишь ждать, вернётся ли к нему любимый после смерти его дара. Если бы он знал, что бы он выбрал — безопасность страны или жизнь своего предсказателя? Не выходя из покоев Оракула, Чон два дня и две ночи целует ледяные пальцы, безжизненно лежащие на мягких перинах, отмеряет едва чувствующийся пульс, и безмолвно умоляет Тэхёна вернуться. Вернуться к нему. — Мой Повелитель, — едва слышно шепчут мертвецки бледные губы. — Тэхён, — подскакивает Чон, с тревогой глядя на пришедшего в себя мужчину. — Ты жив… — Ты победил? — хрипло спрашивает Ким. — Да. Я победил, мой Оракул, — слёзы застывают льдинками в заиндевевших глазах. — Я больше не Оракул, — слабо улыбается Тэхён. — Больше я не могу быть полезным для тебя. — Замолчи, — накрывает его рот ладонью Правитель. Он хочет сказать, что Тэхён самое ценное, что есть в его жизни, но молчит. Тяжело дышит, давит боль и вместо слов отнимает ладонь, чтобы осторожно коснуться потрескавшихся губ. Позже в личных покоях, откуда Чонгук не выпускает Тэхёна после заботы о нём и его здоровье, лёжа на огромной кровати, скрытой плотным балдахином от всего мира, они говорят. Пальцы Чона зарываются в волосы Оракула, расслабленно лежащего на его голой груди. — Как сложилась бы моя жизнь, если бы… — он не может договорить. — Если бы ты не вступил в самую первую твою войну за трон? — Ким понимает давно мучающий Повелителя вопрос. — Да, — прижимая тело мужчины ближе к себе, словно боясь потерять. — Ты бы не смог этого сделать, Гук-и. Ты воин, ты победитель. В твоих жилах течет кровь Правителя. Твоя судьба начертила тебе властвовать, — пальцы Тэхёна скользят по мощной груди, обрисовывают таинственные символы, которых дозволено теперь касаться лишь ему одному. — Но тогда, в нашу первую встречу ты говорил… — Я говорил, что могу помочь тебе. — И чем бы ты помог мне? — Я бы был с тобой рядом. — Ты хочешь сказать… — дыхание сбивается, Чонгук хмурится, поворачивает к себе голову Оракула, разглядывая чистый янтарь его глаз. — Да, мы могли бы быть вместе. С самого начала. Весь путь. Но тогда всё слишком сильно изменилось бы, — во взгляде Тэхёна читается грусть. — Как? — одним вопросом требует объяснений Правитель. — Война закончилась бы гораздо позже, но у тебя появилась бы возможность занять трон другим человеком. Ты бы не получил проклятие, порабощающее тебя. Твои амбиции затмевали твой холодный разум. Со мной ты стал бы Правителем, защищённым Богами и Высшими силами, неведомыми простому человеку. Ни один колдун не посмел бы… — Почему? Почему ты не сказал тогда? — глаза Чона пылают яростью несправедливости, непониманием. Он поднимается, не находя себе места. — Свобода выбора, любимый. Каждый имеет на неё право. Ведь ты был бы совсем другим, — ладони Оракула успокаивающе гладят напряжённое тело, удерживая на месте. — Но тогда, тебе не пришлось бы… — Да, я заплатил за твою свободу выбора. Мне нельзя было вмешиваться. Ты выбрал свой путь и предначертал мой. Я знал, что в конце перед выбором поставят и меня. Отдать свою силу или свою жизнь. Я сохранил свою жизнь, не будучи уверенным, что нужен тебе без своей силы, но зная, что мы связаны на всю жизнь, предначертаны друг другу Судьбой, ведь именно это ты хотел узнать в нашу первую встречу, но выбрал другой вопрос, — Тэхён тихо завершает признание, с которым тяжело было жить, но он не имел права говорить об этом ранее. Правда обрушивается на Чонгука лавиной. Он слепо смотрит перед собой, чувствует себя потерянным и обманутым. Ему тяжело справиться с эмоциями. Броня идёт трещинами, на глазах выступают слёзы. — Как можешь ты сомневаться, что нужен мне? Как? — неверяще спрашивает Правитель, обращаясь к своему Оракулу. Тэхён молчит. Он бы хотел забрать всю ту боль, что сейчас выкручивает тело любимого человека, но не в силах. — Ты значишь для меня всё! Ты стал для меня важнее страны, важнее трона, важнее титула. Важнее всего, Тэхён! Как ты можешь не знать, не чувствовать, как сильно я люблю тебя? Как сильно нуждаюсь в тебе? Ты же всё знаешь…всё видишь… Правитель плачет. По его щекам скатываются ледяные слёзы. Грудь печёт. Сердце бешено колотится. Он вскакивает с кровати, не смущаясь своей наготы, мечется раненым зверем, снова и снова повторяя: — Я так сильно люблю тебя, Тэхён. Ты моё всё! Я люблю тебя, люблю…и ты скрывал от меня, что ты — моя Судьба… В глаза словно насыпали осколков, он жмурит их, трёт, слепо оглядывается и боится, что сон. Это ночной кошмар и его Оракула не существует. Всё иллюзия. В сознании идёт борьба. Знакомый, ненавистный голос пытается пробиться сквозь преграду, выстроенную обрядом, что совершил Ким. Этот голос жаждет убедить Правителя, что кругом враги, ложь, что надо всех уничтожить. Но единственное желание внутри Чона — уничтожить этот голос и всё, что мешает ему быть открытым в своих чувствах, любить, не оглядываясь на прошлую боль, говорить своему Оракулу о том, как он важен, дорог, как любим. Острая боль пронзает его тело, в глазах темнеет, он едва держится на ногах. Цепь падает к его ногам, рассыпаясь на звенья, которые медленно превращаются в пыль. Правитель смаргивает остатки жгучих слёз, чувствуя, будто его зрение улучшилось, ушёл туман. Он непонимающе оглядывается на предсказателя. — Чтобы полностью снять проклятие, тебе надо было полюбить. По-настоящему полюбить и довериться. Тебе надо было открыть своё сердце, чтобы ушёл лёд. Сказать то, что ты чувствовал, без страха снова ошибиться, — плачет Тэхён. — Тебе надо было справиться со своим недоверием, открыть свои чувства и принять свою Судьбу. Нет, Оракул плачет не потому, что так долго ждал этого признания. Он хотел бы забрать всю ту боль, что испытал сейчас его любимый мужчина и через которую ему пришлось проходить столько лет, будучи под властью проклятия. Но он больше не маг, не волшебник, не предсказатель и не может сделать совсем ничего. Растирая упрямые слёзы по лицу, Ким бежит к приходящему в себя, ослабевшему Правителю. Он подхватывает его сильное, тяжёлое тело, как и почти десять месяцев назад, когда Чон пришёл к нему за помощью, помогает дойти до кровати, и обхватывает ладонями любимое лицо. Всматриваясь в обсидиан, больше не скрытый инеем, Тэхён сглатывает новый комок слёз и шепчет: — Вы отлично справились, Правитель. Чонгук кладёт тяжёлую ладонь на затылок любимого мужчины и притягивает к себе, чтобы поцеловать, признавая, что прощает за скрытую правду, понимает, не обвиняет. Он восстанавливает дыхание, ощупывает свою шею, впервые за долгое время свободную от оков, и хрипло, но уверенно произносит: — Я люблю тебя, мой Оракул. Люблю тебя, Ким Тэхён.