Честность и ложь

ТУК — ТУК — ТУК.

ТУК — ТУК — ТУК.

ТУК — ТУК — ТУК.

СКРИ-И-И-И-П-П.

Тонкие, словно высеченные из белоснежного нефрита, пальцы едва слышно стучали по бамбуковому вееру, иногда царапая резную основу отросшими ногтями. Эти звуки были до зубного скрежета неприятными и раздражающими, но ничто не могло заглушить их, ведь в погруженных в полумрак покоях стояла поистине гробовая тишина. Её, как ни странно, никто из присутствующих не собирался прогонять излишней болтовней, и лишь стук да скрип, время от времени как-то рассеивали её давящую на уши тяжесть. Этот спасительный, но такой раздражающий шум издавал прекрасный и бесчувственный, как омытый холодной водой клинок, мужчина. Одетый лишь в тонкий халат, он расслабленно полулежал на шелковых подушках и смотрел в окно. Легкая, струящаяся, будто весенние воды, ткань «стекала» по его худощавому, усеянному шрамами, телу, открывая широкий разворот плеч, острые линии ключиц, грудь, а также длинную стройную ногу, которая в данный момент лежала на коленях того, кого этот человек всеми силами старался вывести из себя.

ТУК — ТУК — ТУК.

ТУК — ТУК — ТУК.

ТУК — ТУК — ТУК.

СКРИ-И-И-И-И-ИП.

СКРИ-И-И-И-И-И-И-ИП.

СКРИ-И-И-И-И-И-И-И-И-И-И-ИП…

— Если не прекратишь, то в следующий раз я оторву тебе ещё и руки. Чёрные, выразительные глаза тут же метнулись к говорившему, и в глубине ещё более темных зрачков образовалась плотная ядовитая дымка. Если бы она могла вырваться наружу, то немедленно проникла бы в ублюдка и отравила его, превращая мощное, сильное тело в грязь, а душу в ничто. Жаль, это было невозможно… С улыбкой, острой как нож, Шэнь Цинцю открыл свой складной веер и, взглянув на ничтожество, бывшее когда-то его учеником, произнес: — Если не закроешь рот, я сам с радостью оторву себе голову. Уж лучше снова умереть, чем смотреть на тебя, зверь. Парировав чужой выпад, заклинатель немного унял свое раздражение и даже пару раз овеял лицо потоками прохладного воздуха. Однако мужчина никогда не отличался особым терпением, и в очередной раз желая поиздеваться, он хмыкнул, а после дернул наполовину пришитой ногой. — Сколько ещё ты будешь возиться? Я устал ждать и хочу выпить чай. Заканчивай и обслужи меня как следует. Игла в руках Ло Бинхэ дернулась, и её острый конец неожиданно впился в его же палец. Медленно на подушечке стала набухать большая, ярко-красная капля крови. Склонив голову, полукровка с задумчивым видом слизнул её, при этом его спокойный до этого момента взгляд неуловимо изменился: в нем неожиданно появилась не только тень злости, но и предвкушение. Чувствуя солоноватый вкус на языке, мужчина поднял глаза на самодовольно ухмыляющегося бывшего учителя и с трудом сдержался, чтобы в это же мгновение не содрать с него кожу живьём. — Обслужить тебя как следует? Отлично. Скалясь, Ло Бинхэ стиснул пальцами чужое бедро с такой силой, что на нем тут же появились тёмные пятна, а сам заклинатель слегка поморщился. — Прекрати, животное. Разве не очевидно, что ты делаешь мне больно. — Ха, не смеши меня. Тебе-то и больно? Ты ещё при жизни ничего не чувствовал, что уж говорить про то, что случилось после смерти? С мрачным смешком бросив эту фразу, бывший ученик замолчал. Он больше не отвлекался на бессмысленные споры и, желая поскорее закончить свое не самое приятное дело, принялся ловко орудовать иглой. Под его умелыми руками страшный разрыв быстро закрывался, становясь изящной полоской ровных швов. Однако это не означало, что она должна была остаться там навсегда. Нет, благодаря некоторым хитростям, рана, которая у Бессмертного заклинателя затягивалась бы довольно долгое время, у Шэнь Цинцю заживала всего за пару часов. Всему виной была чужая кровь, что в данный момент текла по его венам, оскверняя мёртвую плоть. Для мужчины чувствовать её бег было поистине невыносимо, особенно если знать, что эта дрянь помимо всего прочего представляла собой нити для марионетки. Естественно, безвольной куклой являлся сам бывший горный лорд Цин Цзин, а кукловодом — Ло Бинхэ. Последний, при желании легко мог заставить свою игрушку делать всё, что ему заблагорассудится, но он, как ни странно, прибегал к этому крайне редко, обеспечивая учителю полную свободу действий. Это вполне устраивало Шэнь Цинцю, а потому он с трудом, но смог смириться с мерзкой отравой, дарующей ему некое подобие существования. Философия этого человека сейчас была проста: лучше жить и барахтаться в грязи, чем мёртвым лежать в ней и кормить червей. Заклинатель понял это, когда люди, служившие ему щитом на протяжении всей жизни, в один момент закончились, и мужчине пришлось ответить за каждый поступок и брошенные в моменты гнева слова. Не самый приятный способ прозрения, верно? Как только последний стежок был сделан, гордый лорд пика Цин Цзин тут же захотел выдернуть конечность из чужих лап, но внезапно был остановлен силой мощной ауры своего бывшего ученика. Клубящаяся чёрная дымка окружила его и, проникая под кожу, сотней раскалённых добела игл впилась в плоть, лишая возможности двигаться. Ло Бинхэ прекрасно знал все «болевые точки» своего учителя и без какой-либо жалости давил на них, наслаждаясь муками последнего. Вот и сейчас, перехватив управление телом заклинателя, он наказал его одним из самых неприятных способов. Низкий рык, совершенно неподходящий такому элегантному и красивому мужчине, заклокотал в груди Шэнь Цинцю, а после вырвался наружу вместе с потоком дрожащих от гнева слов: — Ничтожество, что ты себе позволяешь? Не меняясь в лице, Ло Бинхэ прихватил зубами нить, которая всё ещё соединяла плоть и иглу, а затем перекусил её, наконец пришив обе, оторванные ранее, ноги. Осмотрев дело своих рук и даже проведя по швам пальцем, он, полностью игнорируя пышущего от ярости учителя, неторопливо отложил инструменты в специальную шкатулку и закрыл её. Только после всего этого, полукровка удостоил мужчину вниманием и произнес: — А что не так, учитель? Если бы Шэнь Цинцю был всё ещё жив, то он бы наверняка закашлялся от рвущейся наружу гневной крови, но так как в данный момент мужчина ничего не мог сделать, то ему оставалось только сыпать угрозами и мечтать о том прекрасном моменте, когда он сможет своими руками перерезать ублюдку горло. — Я, бл***, скажу, что «не так»! Немедленно отпусти меня, иначе… Внезапно обрушившийся на его губы поцелуй взбесил заклинателя ещё сильнее. Вероятно, Ло Бинхэ, этому демоническому выродку, было недостаточно лишить его возможности двигаться, теперь он ещё и поспешил заткнуть ему рот! Едва не сойдя с ума от такой наглости, Шэнь Цинцю плотно стиснул зубы, не позволяя чужому языку, проникнуть внутрь его рта. Однако, как бы он не старался насолить своему бывшему ученику, тот кажется получал от каждого мгновения непередаваемое удовольствие. Хрипло простонав в искусанные им же губы, полукровка запустил руку в длинные, мягкие, как самый дорогой шёлк, черные волосы и без жалости резко сжал пряди в кулак, едва ли не вырывая их с корнями. — АХ! Шэнь Цинцю лишь на мгновение разомкнул зубы, но этого хватило, чтобы наглое демоническое отродье углубило этот отвратительный поцелуй. Нахмурившись, заклинатель попытался вытолкнуть чужой язык прочь, но это оказалось не так-то просто. Умелый в любовных делах Ло Бинхэ не только с радостью встречал сопротивление, но и использовал его в своих целях. Не прошло и пары мгновений, а учитель, который противился его действиям, внезапно сам проявил инициативу. Вероятно, решив, что раз уж невозможно избавится от близости, то стоит хотя бы доминировать над партнером, и мужчина с яростью, уничтожающей любой намек на любовь, похотливо впился в губы своего врага. Едва ли не смеясь, Ло Бинхэ с некоторой долей злорадства отпустил тело учителя, избавляя от своего контроля, и тот, совершенно не заметив этого, подался вперед. Не разрывая поцелуй, он повалил полукровку на спину и, взобравшись на него сверху, стиснул руками тёмные одежды, едва ли не разрывая их. Однако разве мог неоднократно преданный и презираемый ученик позволить своему учителю бесчинствовать? Конечно же нет! Положив руки на слишком уж тонкую талию, Ло Бинхэ сжал её и швырнул заклинателя на постель, на этот раз подминая его стройное тело под себя. Разорвав болезненный поцелуй, он с ехидной ухмылкой посмотрел на разомлевшее лицо этого ненавистного человека и прошептал: — Ммм! Какой пыл! Уверен, даже престарелая и самая дешёвая шлюха не смогла бы с такой жаждой набрасываться на долгожданного клиента! Цинцю, твоя распущенность действительно поражает! Слушая оскорбления, льющиеся сладким потоком из покрасневших, припухших от поцелуев губ Ло Бинхэ, Шэнь Цинцю наконец осознал, нечто важное, а именно то, что он мог двигаться! В следующий момент, оскалившись, заклинатель занёс руку и с непередаваемым наслаждением обрушил её на лицо наглого ублюдка. Звук громкого шлепка разбил тишину на сотни осколков, а после утонул в безумном смехе, рвущимся из горла не живого, но и не мёртвого мужчины. — А-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА! Это моя-то распущенность поражает? Посмотри на свой гарем, животное! Столько мягких и теплых тел прошло через твои руки? Если кто из нас действительно шлюха, так это ты! А-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА! Кровоточащие из-за сильного удара губы Ло Бинхэ дрогнули, а затем разошлись, открывая два ряда ровных белоснежных зубов. Если бы в данный момент кто-то увидел этот звериный оскал, то он, не раздумывая ни секунды, сбежал бы, вопя от ужаса. Однако Шэнь Цинцю уже не испытывал страха, глядя на разъяренного зверя, напротив, наблюдая за тем, как опасно суженные глаза из чёрных, медленно становятся алыми, он испытывал трепет. Низ его живота заныл, а по спине пробежались волны мурашек. Вот только этого все ещё было недостаточно! Жалкая шавка Ло ещё не потеряла контроль, в очередной раз доказывая, что мерзкая кровь демона делала его зверем без капли разума. Заклинатель поднял только что пришитую ногу и, упёршись ступнёй в чужую грудь, попытался оттолкнуть бывшего ученика ещё дальше от себя. В идеале, он был бы не против вообще столкнуть его с кровати… или с лестницы, но, к сожалению, они находились в спальне, да и проще было бы переместить хребет Цанцюн на другой конец света, чем сдвинуть с места Ло Бинхэ хоть на цунь. Однако неудавшаяся попытка нисколько не огорчила заклинателя… она подала ему очень интересную идею. Выгнувшись в пояснице, Шэнь Цинцю не испытывая ни малейшего стеснения, провел кончиками пальцев по своей обнаженной груди, животу, а затем, поправ вообще все нормы морали и нравственности, скользнул фалангами к достоинству. Зарывшись подушечками в тёмные волосы на лобке, мужчина как бы неохотно обхватил основание своего затвердевшего члена, а затем погладил всю напряженную длину, уже давно просящую ласки. Будто в благодарность, возбужденная плоть дрогнула, а из маленького отверстия на головке выступила прозрачная капелька естественной смазки. Размазав её пальцем, заклинатель, ощущая как пылающий взгляд демонического выродка ни на миг не отрывающийся от его руки, стал обжигать кожу, издал едкий смешок. — Хах, знаешь, что отличает тупое животное от человека? Человек способен признать свои недостатки, а животное даже не подумает о них. Справедливости ради, мне тоже стоит смирить свой гнев и принять, что я такая же шлюха, как и ты. Едва ли не с довольным урчанием произнося эти слова, Шэнь Цинцю скользнул рукой по мошонке, а затем погладил кончиками пальцев вход в тело. — Думаешь ты первый трахнул эту дырку? Хах! Ничтожество, даже тут ты был одним из многих. Какая ирония, я даже не знаю кто взял меня в первый раз, но могу с уверенностью сказать, что из того пыхтящего пацана любовник вышел получше чем из тебя… От внезапно обрушившейся на него пощёчины у заклинателя зазвенело в ушах, а левая сторона лица мгновенно онемела. Во рту практически сразу появился неприятный, железистый привкус свежей крови, и ладно если бы она была его собственной, но нет, этот яд изначально бурлил в теле грязного недодемона, а уж после попал к нему. От отвращения голова Шэнь Цинцю закружилась, и он, сияя полными ненависти глазами, плюнул прямо в лицо своему врагу. Красная от крови слюна, медленно стекая по щеке Ло Бинхэ, задела уголок его рта и… неожиданно оказалась слизана. Бывший ученик, нисколько не брезговал, наоборот, в данный момент он хотел впиться в плоть своего учителя зубами и, сорвав мясо с его костей, проглотить до конца, обрекая на самую ужасную для того участь, а именно стать единым целым с таким животным как он. — Шэнь Цинцю… какая же ты мразь! Произнеся эти слова чуть ли не с восхищением, Ло Бинхэ схватил заклинателя за горло и стиснул его с такой силой, что ещё немного и шея наверняка бы сломалась, другой рукой принялся судорожно стягивать с себя штаны. Его член, который так внезапно обрёл свободу, ныл и болезненно пульсировал от скопившегося внутри возбуждения, но к счастью, терпеть мучения оставалось недолго. Приставив крупную головку к трепещущему колечку мышц, полукровка намеревался одним махом войти внутрь, даже не думая о какой-либо подготовке, однако Шэнь Цинцю было откровенно плевать на то, что хотел его бывший ученик. Памятуя о славном прошлом, когда он являлся не просто полумёртвой грелкой для постели, а гордым лордом пика Цин Цзин, заклинатель извернулся в чужих руках, избегая тем самым проникновения, а затем нанес хлесткий удар ногой по открытому горлу полукровки. Кисть, что удерживала заклинателя на месте, всего на миг ослабила хватку, но этого вполне было достаточно, чтобы такой змей как Шэнь Цинцю смог вырваться. Глотнув воздуха, мужчина резво перекатился по постели и, радуясь тому, что ничтожество успело пришить ему обе ноги, резво спрыгнул с кровати. Однако, не успели его ступни коснуться устланного шкурами животных пола, как Ло Бинхэ схватил мужчину за руку и резко дёрнул на себя, едва не отрывая. — Проклятье! Врезавшись в крепкую, широкую грудь Ло Бинхэ, заклинатель поднял голову, намереваясь извергнуть на голову того самые страшные проклятия, но внезапно такие горячие и властные губы вновь смяли его и увлекли в безумном поцелуе. — М-м-м. В голове Шэнь Цинцю помутилось, а занесенная для удара рука неожиданно утратила всю силу и, сменив направление, обвилась вокруг шеи грязного ублюдка, прижимая того ещё ближе. Это же действие повторила и другая конечность, только за одним единственным исключением — кисть зарылась в длинные, вьющиеся волосы на затылке и сжалась в кулак. Тем временем Ло Бинхэ подхватил своего учителя под ягодицы и, наслаждаясь вкусом его ядовитых губ, с какой-то пугающей нежностью прошептал: — Двуличная дрянь… Естественно, услышав очередное оскорбление в свой адрес, Шэнь Цинцю просто не мог остаться в долгу и, крепко обвив ногами талию врага, ответил: — Животное… — Это я уже слышал. Попробуй придумать что-то новое, жестокая, беспринципная сволочь. — Слышал? Тогда попробую вот что: ничтожество, недостойное даже смотреть на меня, не то чтобы прикасаться… Колкость, которая раньше не срывалась с уст Шэнь Цинцю, немало позабавила Ло Бинхэ своей несостоятельностью, и он, хмыкнув прямо в чужие губы, мучительно медленно провел по ним языком, чувствуя вкус крови. — Как будто я хочу смотреть на такого мерзавца как ты… нет, я желаю растоптать тебя, унизить до такой степени, чтобы ты рыдал взахлёб и мечтал только о том, как бы покончить с собой. Оторвавшись от страстных, даже диких поцелуев, заклинатель сильнее сжал в руке пряди непослушных волос своего бывшего ученика и потянул его пустую голову назад, заставляя отклониться. — Ха-а, а ты оказывается предпочитаешь жить в мире фантазий. Каким же способом такой как ты сможет заставить меня плакать? Признаешься в любви? Губы Ло Бинхэ дрогнули, а кисти, лежащие на ничем не прикрытой заднице, сжались. Его пальцы тут же утонули в мягкой податливой плоти Шэнь Цинцю и, пронзив острыми ногтями кожу, развели ягодицы в стороны, открывая растянутое, сочащееся от семени колечко мышц. — Я скорее сожру собачье дерьмо, чем скажу, что люблю тебя. Учитель. Ощутив покалывание и онемение внизу, некогда знаменитый горный лорд, недобро сощурил свои удивительно красивые глаза и ледяным тоном произнес: — Никогда больше не называй меня учителем, отребье. От этого тошно. Наблюдая за тем, как этот ядовитый змей, которому он сам вырвал зубы, угрожающе зашипел на него, не в силах больше нанести какой-либо вред, Ло Бинхэ довольно ухмыльнулся и, направив член прямо ко входу в тело заклинателя, пару раз погладил чувствительное местечко. Мужчина в его руках тут же задрожал, а выражение его лица, помимо отвращения и насмешки, стало отражать ещё и нетерпение. Получая огромное удовольствие от увиденного, полукровка, несмотря на боль, вспыхнувшую из-за того, что кое-кто продолжал тянуть его за волосы, наклонился вперёд, и когда его губы коснулись слегка порозовевшего ушка бывшего учителя, он произнес: — Да, я отребье, но и ты ничуть не лучше, Шэнь Цинцю. Помнится, когда я только воскресил тебя, ты готов был разорвать меня на куски и это только из-за того, что я посмел «осквернить» твою сомнительную чистоту своими поцелуями, зато сейчас… — Ло Бинхэ двинул бедрами, и головка его члена медленно проскользнула внутрь чужого тела. Она мгновенно оказалась стиснута мягкими, влажными стенками, которые то сжимаясь, то расслабляясь, старались втянуть её как можно глубже. — сейчас, ты с нетерпением ждёшь, чтобы я взял тебя. — Тц… закрой с-свой рот… Испарина выступила на лбу Шэнь Цинцю, и он, судорожно втянув ртом воздух, постарался расслабиться, чтобы принять достоинство бывшего ученика. Многие люди искренне боялись и уважали этого ничтожного демонического выродка, потому что считали будто его несравненный клинок, Синьмо, не имел себе равных, но… они даже не представляли, что самое страшное оружие Ло Бинхэ прятал в штанах! Да продемонстрируй он свой «небесный столп» в полной боевой готовности и погрозись затрахать до смерти несогласных с ним, как все мужчины, будь они людьми или демонами, тут же в страхе склонили бы головы в низком поклоне, а женщины… — Я бы на их месте бросился бежать… ах… больно, демон бы тебя побрал! И почему все эти красотки в твоём личном гареме так хотят провести с тобой ночь? Им нравится страдать? Вцепившись ногтями в плечи Ло Бинхэ, Шэнь Цинцю зажмурился. Хоть мужчина бесчисленное количество раз спал с этим выродком, но каждый раз, как тот вставлял свой проклятый член, было очень тяжело. Вероятно, заклинатель должен был быть рад, что его полумертвое тело имело плохую чувствительность, иначе каждое соитие было бы похоже на пытку, но, к счастью, стоило только головке пройти чуть глубже и задеть определенную точку внутри, как даже он едва ли не рассыпался на части от удовольствия. Однако, Ло Бинхэ за всё это время прекрасно изучил своего учителя, а потому не торопился делать ему приятно. Наслаждаясь муками, отразившимися на бледном лице Шэнь Цинцю, полукровка прижался щекой к его волосам и фыркнул: — Мгх, может дело в моем обаянии? Хотя, это не важно. Меня куда больше волнует: почему ты думаешь, что мои женщины так же принадлежат и тебе? По спине заклинателя заструился пот, а из горла вот-вот должен был вырваться хриплый стон, но стоило ему услышать слова бывшего ученика, как лёгкая боль и жжение, ощущаемые в нижней части живота, мгновенно были вытеснены гневом. — Ха-ха… — склонив голову к правому плечу, Шэнь Цинцю осклабился и, напрягая все мышцы, которые мог, стиснул плоть внутри себя. — Ты прямо сейчас решил вспомнить это? Я лишь мило поздоровался с малышкой Инъин Нин, а ты в припадке ярости затащил меня в свою спальню и трахал до тех пор, пока всё внутри не оказалось заполнено твоей грязной спермой. И если то, что ты приревновал красавицу ко мне и разозлился, я ещё понять могу, хотя это она заявилась ко мне и начала беседу, но вот зачем ты, бл***, после того как уже наказал, оторвал мне ноги и запер в четырёх стенах — нет! С самого начала слова человека были спокойными, как гладь озера, чьих вод никогда не касался упавший лист или ветер, но вот под конец голос мужчины дрожал от ярости. Не отрывая взгляда от алых глаз, в которых было слишком много самых разнообразных чувств, Шэнь Цинцю поддел кончиком пальца сзади ворот черных одежд, а затем запустил в образовавшуюся щель руку. Проведя ладонью по сильной мощной спине, на которой бугрились прекрасно развитые мышцы, он без жалости впился в неё ногтями, разрывая кожу. Ни один мускул на лице Ло Бинхэ не дрогнул. Он также не удостоил своего бывшего учителя ответом, но вместо этого полукровка одним сильным толчком полностью проник в тело мерзавца, который даже после смерти смел ласково улыбаться другим и даже пытался крутить романы. — А-А-А-АХ! Глаза Шэнь Цинцю закатились от болезненного, слишком уж интенсивного удовольствия, и белесое семя стало точками вырваться наружу, пачкая верхний халат красноглазого монстра. — Зачем, бл***, я оторвал тебе ноги? Хах! Ты действительно хочешь узнать? Переполненный иссушающей яростью и сводящей с ума ревностью, зверь, который некогда был чистым и невинным белым лотосом, без жалости оторвал от себя дрожащего после оргазма учителя и впечатал его спину в постель. Властно поймав ноги заклинателя, Ло Бинхэ с силой потянул их вверх, приподнимая до неприличия красивый зад, а затем резко надавил, отчего колени тут же врезались в грудь человека, вышибая из него дух. — Ублю… АХ! Увитая сетью голубых вен, плоть с оглушительно громким шлепком вошла внутрь, отчего оскорбление застряло в горле Шэнь Цинцю. Он чувствовал, как этот гигантский толстый член вонзился в него с таким рвением и силой, будто хотел превратить его внутренности в кашу, будто хотел разорвать пополам и уничтожить… будто хотел, чтобы отныне и навек, заклинатель мечтал чувствовать внутри лишь его… Это было невыносимо больно. Это было невыносимо прекрасно. Это могло убить и медленно убивало. Горячий воздух с шипением вырывался из-за плотно стиснутых зубов человека, но он даже и не подумал попытаться остановить это безумие или начать сопротивляться. Нет, он неожиданно протянул ледяную дрожащую руку, под ногтями которой были следы крови, а затем положил её на крепкую ягодицу бывшего ученика. — Чего застыл, сукин ты сын? Двигайся же! — Кто сказал, что я буду тебя слушаться? Скажи, ты действительно хочешь знать почему я оторвал тебе ноги? Разве тебе не любопытно почему я трахаю тебя и уделяю столько времени, что любая из моих жён зеленеет от зависти? Ну же, спросите меня, учитель! СПРАШИВАЙ! Шэнь Цинцю разомкнул влажные от танцующей пелены слез глаза и попытался сфокусировать их на лице, которое неожиданно оказалось слишком близко. Однако, как бы он не пытался, всё что в конечном итоге смог видеть мужчина, было лишь тремя алыми пятнами: два из них являлись пылающими от ненависти радужками, а одно — сияющей печатью, расположившейся между чёрных, как смоль, бровей. Они буквально прожигали душу заклинателя насквозь, и прежде чем в его голове появился хоть одна язвительная фразочка, он тихо выдохнул: — Почему? Жестокий оскал ворвался в сознание Шэнь Цинцю, своей острой белизной разбавляя кроваво-красные смерчи, но это не ослабило давления, обрушившегося на его тело, наоборот, усилило его, заставляя мурашки бежать по коже. Мужчина словно оказался в кошмарном сне, где боль и огонь снова и снова терзали его, намереваясь спалить дотла, и только голос, такой же холодный как промерзшая насквозь могильная земля, смог вывести его из ужасающего видения. — Потому что могу. Я ненавижу тебя, Шэнь Цинцю! Ненавижу до такой степени, что это чувство заполонило всего меня. В моем теле и разуме нет ни одного местечка свободного от тебя. Ненавижу… Прохрипев последнее слово, Ло Бинхэ стремительно подался вперёд и яростно поцеловал человека, который превратил его жизнь в ад. Губы были жестоко смяты губами, а зубы время от времени с тихим стуком сталкивались или задевали сплетенные языки, раня их до крови. Однако, даже в этом безумии, Шэнь Цинцю смог на мгновение вырваться из-под напора своего бывшего ученика и простонать: — Я тоже… я тоже тебя ненавижу! В следующий момент заклинатель уже не мог ничего говорить, ведь мощные бедра Ло Бинхэ начали стремительно двигаться. Едва поспевая за темпом последнего, Шэнь Цинцю запрокинул голову, невольно открывая глазам хищника свою белоснежную, гладкую шею. О, она была действительно прекрасна, и опьяненный от удовольствия полукровка не мог отвести от неё взгляда. Мужчину даже нисколько не смущал шрам, который, подобно трещине, пересекающей мраморную колонну, опоясывал горло бывшего учителя. Всего таких «трещин» было пять, и они являлись символом победы Ло Бинхэ над злом в лице стонущего под ним заклинателя. Не в силах сдержаться, Ло Бинхэ склонил голову и прижался губами к затянувшейся ране, оставленной его же мечом. Вслед за этим движением, Шэнь Цинцю поднял руку и, положив её на затылок мужчины, легко погладил растрепанные чуть влажные от пота пряди. Приятный трепет тут же прошелся по телу полудемона и почему-то сосредоточился в груди, щекоча. На несколько мгновений мужчина позволил себе согреться в этом приятном чувстве, но когда он вдруг осознал, что в данный момент они похожи на крепко любящих друг друга людей, вздрогнул. В следующий миг прогнав всё тепло, Ло Бинхэ с ещё большей яростью стал вбиваться в податливое тело и, чтобы уж точно напомнить себе кто есть кто, резко вонзил клыки в нежно ласкаемое им же горло. С губ Шэнь Цинцю сорвался крик и взгляд, который мог разом переломить сотни тысяч пылающих стрел, уже выпущенных из лука, ударил по бывшему ученику, отстранившемуся в этот момент. Без страха заглянув прямо в эти искрящиеся от гнева глаза, последний слизнул с губ кровь и нагло ухмыльнулся, специально провоцируя заклинателя на очередную ссору. — Что такое? Неужели ты думал я буду ласкать тебя как одну из моих жён? Не слишком ли наивно, учитель? На лбу человека запульсировала жилка, а левый глаз нервно дернулся, выдавая всю ту бушующую ярость, что кипела внутри. Чтобы выплеснуть её, мужчина низко зарычал и, грубо схватив ублюдка за ворот одежд, резко рванул его. Ткань с громким треском порвалась, открывая вид на торс, но Шэнь Цинцю было недостаточно просто испортить одежды бывшего ученика, он хотел отплатить той же монетой. Око за око. Укус за укус. Резко приподнявшись, заклинатель, уподобившись, раненому, загнанному в угол зверю, вонзил клыки в верхнюю часть груди Ло Бинхэ и с силой сжал челюсти. Это был не милый любовный укус, который оставлял после себя след в виде лёгкого покраснения, отнюдь, зубы мужчины пронзили кожу и плоть, отчего рот очень быстро наполнился горячей солёной кровью. — Бл***! От боли и неописуемого, совершенно ненормального с точки зрения здравого рассудка, удовольствия, полукровка запрокинул голову и застонал. Казалось, вся кровь в его теле закипела и единым потоком хлынула вниз. Жар затуманил разум, а похоть, вместе с желанием унизить и растоптать врага, едва ли не сводили с ума. С трудом контролируя чудовищную силу, заключенную в его руках, Ло Бинхэ резко отпустил ноги заклинателя и стиснув ладонями его зад, одним сильным и бесконечно мощным толчком вошёл так глубоко, насколько вообще мог. В следующий миг поток горячего семени наполнил нутро Шэнь Цинцю, заставляя его отвлечься. Разомкнув зубы и сделав последний глоток чужой крови, тот посмотрел вниз на свой живот и хрипло прошипел: — Как ты… как ты посмел?! Полудемон, тяжело дыша, поднял свою голову и, видя лицо полное возмущения, не смог не поддеть учителя: — Как я посмел излиться в тебя? Тебя серьёзно именно это возмутило? Я постоянно так делаю, но…. ШЛЕП! Едва не дрожащий от злости и возбуждения Шэнь Цинцю наотмашь ударил Ло Бинхэ, а затем, схватив этого недалекого за нижнюю челюсть, притянул чуть ли не вплотную к себе. — Закрой рот. Плевать мне куда и сколько ты кончаешь. Я спрашиваю, как ты посмел сделать это раньше меня! Как я и говорил: из тебя просто никудышный любовник! Брови властителя самого прекрасного гарема в мире приподнялись вверх, а рот слегка приоткрылся от удивления, что, по мнению заклинателя, придавало ему глупый вид, почти такой, какой был у полукровки в юности. Однако, подобная реакция была вполне понятна, ведь впервые за все те годы, которые мужчина провел на вершине, кто-то осмелился сказать ему, что он был плох в постели. Как такое вообще было возможно?! Он, тот кто мог без устали предаваться любовным утехам несколько дней подряд и… был плох? Гордость Ло Бинхэ оказалась задета, а потому он посмотрел на того, кто осмелился поставить его мужественность под сомнение как на кусок свежего мяса, который собирался пожарить на открытом огне и съесть. — Чего уставился? Если не в силах закончить начатое, то я справлюсь и без таких неумех. В следующий раз просто ложись под меня? Хорошо? Игнорируя бывшего ученика, Шэнь Цинцю фыркнул и дотронулся рукой до своей по-прежнему возбужденной плоти. Вот только не успел он даже слегка приласкать себя, как чужая кисть накрыла его и стала двигаться. Ладонь ублюдка была очень большой и широкой, а то, как крепко она сжималась вокруг члена заклинателя, пьянило последнего настолько, что в его горле застрял томный стон. Мужчине было очень хорошо и не прошло и пары мгновений, как он, судорожно сжимаясь, принялся хватать ртом воздух. Эта кульминация была куда приятнее чем первая, вот только она напрочь лишила Шэнь Цинцю сил, а следовательно, и желания препираться дальше. Расслабленно откинувшись на постель, он широко зевнул и, крайне неохотно подняв руку, стёр с мокрого лба пот. В воздухе витал сильный запах интимной близости, а вкупе с тем, что залитое семенем и кровью тело заклинателя было грязным и липким… всё это вызывало только отвращение и желание поскорее помыться. К счастью, у него была пусть и бешеная, но всё же собачка, которой можно было время от времени помыкать в своё удовольствие. Лениво приоткрыв один, слегка покрасневший глаз, Шэнь Цинцю взглянул на бывшего ученика и хриплым голосом произнес: — Эй ты, отнеси меня в купальню и вымой. Я устал и… мгх… почему ЭТО снова твердеет…. Ха-а-а… Человек тихо простонал, а затем, преодолевая приятную усталость, оттолкнул Ло Бинхэ. Развернулись, бывший горный лорд быстро пополз прочь по постели, но, когда спасательный край кровати был так близок, сильные руки схватили его за лодыжки и потянул назад. В одно мгновение Шэнь Цинцю оказался прижат крепким телом своего ученика, а крупная, уже вновь затвердевшая, плоть последнего совершенно недвусмысленно терлась о его зад. Сжав зубы, мужчина попытался вырваться, но предвидя это, демоническое отродье с мрачной ухмылкой положил руку на затылок заклятого врага и сладко промурлыкал: — Учитель… От одного этого слова, сказанного таким тоном, по телу Шэнь Цинцю пробежались мурашки, а живот скрутило от плохого предчувствия. Он прекрасно знал, что если ублюдок говорил с ним так ласково, то он был в бешенстве… Чувствуя панический страх, заклинатель сжал руками мокрые простыни и зарычал, надеясь, что это хоть как-то ему поможет. — ИДИ К ДЕМОНУ, Я БОЛЬШЕ НЕ ХОЧУ! ЕСЛИ ХОЧЕШЬ УБИТЬ КОГО-ТО, ЗАТРАХАВ ЕГО ДО СМЕРТИ, ТО ИДИ В СВОЙ ГАРЕМ! Я… Я… — Тише, учитель. Не бойся, я больше не сделаю тебе больно. Член Ло Бинхэ, который из-за возбуждения стал ещё больше, медленно и очень нежно стал проникать внутрь, осторожно растягивая нутро. Гигантская волна чистейшего наслаждения тут же нахлынула на Шэнь Цинцю, заставляя его дрожать так сильно, что его зубы клацали. — Не… не так… Бл***! ХОЧЕШЬ ТРАХАТЬ, ТАК ДЕЛАЙ ЭТО КАК СЛЕДУЕТ… Я НЕ… Я НЕ МОГУ ТАК… ХНЫК! Все мышцы в теле заклинателя напряглись. Это было слишком приятно и не несло в себе ни капли боли или ненависти. Так не должно было быть… Зажмурившись, мужчина изо всех сил старался вырваться, но добился только того, что просто разорвал ногтями простыни. Он едва ли не выл от отчаяния, но спасения ждать было неоткуда. Сердце, питаемое чужой кровью, бешено грохотало внутри, заглушая все прочие звуки. Именно поэтому бывший горный лорд вздрогнул, когда внезапно ощутил горячее дыхание, коснувшееся его кожи между лопатками. — НЕТ! УБЛЮДОК! НЕ СМЕЙ! НЕ НАДО! Нежный поцелуй упал на кожу Шэнь Цинцю подобно первой капле дождя, за которой последовала еще одна и ещё, пока вся его спина не оказалась обласкана чужими губами. Не в силах выносить эту совершенно неискреннюю и наигранную любовь, мужчина затрясся, а из его глаз хлынули слезы. Он никогда не верил, что с его характером и привычками кто-то может действительно открыть ему сердце, а потому привык прятать свою гнилую натуру под масками. Да, он врал, крал, убивал и делал уйму всего отвратительного, но это не означало, что Шэнь Цзю, как и любой другой человек, в глубине души не мечтал любить и быть просто любимым. Мужчина сколько угодно мог терпеть грубость и звериную жестокость Ло Бинхэ, потому что принимал его натуру и не прятал свою. Эта своеобразная честность помогала им вполне гармонично коротать век, вымещая друг на друге все свои обиды и тайные желания. Однако, для бывшего горного лорда было поистине невыносимо, когда этот подлый ублюдок начинал играть в любовь. Это было так больно, что тающее от фальшивой нежности тело немело от боли в груди, а из глаз катились слезы. Спрятав мокрое лицо в лоскутах порванной, местами окровавленной простыни, Шэнь Цинцю беззвучно рыдал, а в это время Ло Бинхэ, склонившись над ним широко улыбался, будто видел самое захватывающее представление в своей жизни. — Вот видишь, учитель, я же говорил, что могу заставить тебя плакать…