На острие ножа

      Какой чёрт меня дёрнул сделать этот тест? Что в нём такого? Неужели я, сидя на унитазе, отшив свою дочь и ожидая результата, поверю в этот бред? Как такое вообще возможно? Хотя понятно как. Но как?! Тому парнишке и тридцать-то еле стукнуло, да, я напилась, да, мы с ним весело проверили время в джакузи напротив моей великолепной лужайки. Но, чёрт возьми, беременность? Да нет, не может быть.       Я смеюсь в ответ на все свои мысли. Мне сорок лет, какой ребёнок?       Я собираю всю свою волю в кулак и достаю небольшой тест, как раз для таких неудачников, как я.       — Паршиво. Чёрт, — я откидываюсь назад на крышку унитаза. — Чтоб тебя, Кильян.       Да, именно так звали того обаятельного испанца, который, скорее всего, представился даже не своим именем.       Я подскакиваю к душевой и резко включаю воду, когда понимаю, что моя дочь от меня не отвяжется. Напор самый сильный, и чтобы хоть как-то отвлечься от того эпизода, где я вижу плюс на тесте, я резко сбрасываю с себя одежду и встаю под струи прохладного душа.       Я слышу, как дочь пытается чуть ли не вломиться в ванную, но отмахиваюсь от её пустяковых проблем и последующих несерьёзных криков в мою сторону.       Мне в голову не приходит ни одна идея, кроме той, где я иду в клинику к личному врачу и требую, именно требую достать этого головастика, пока он не превратился в ребёнка. Только подумать, насколько же я была пьяна? Уму непостижимо!       Я бью по стенке ладошкой и получаю за это судорогу в области локтя.       — Твою мать!       Я бью ещё раз, от чего чуть не поскальзываюсь и разлагаюсь прямо тут.       Надо вычиститься. Вымыться от этой грязи. Отполировать себя. Этому ребёнку не место во мне, ему не суждено стать ещё одним моим «сокровищем». Я не выдержу этого. Лучше я буду богатой красивой дамочкой, чем беременной больной старухой. Довольно!       Я быстро справляюсь с душем и укутываюсь в большое хлопковое полотенце. Надо сделать максимально счастливое лицо, будто ничего и не было. А завтра, завтра я заеду к своему врачу, и мы вместе быстро откажемся от внутриутробной беременности. Да, идёт.       Я подхожу к зеркалу и внимательно смотрю на свое лицо. Как я могу отдать эту красоту какому-то отпрыску? У меня уже есть Кассандра, которая, к тому же, даже благодарна мне не была за все это время. Я её так плохо воспитала, о чём вообще может идти речь, когда я задумывалась о втором ребёнке в более молодом возрасте. Нет. Нужен мини-аборт, и всё.       Я быстро одеваюсь, сбрасывая полотенце в корзину для белья, и подбираю тест. Надо от него избавиться, а то добром точно не кончится.       Я слышу громкий стук за дверьми ванной. Кто-то дерётся? Что за шутки такие?       Я прячу тест в баночку из-под своего шампуня, чтобы было как можно спокойнее на душе, и выхожу в гостиную.       — Что здесь происходит?       Эта паршивая девка устроила тут настоящий кавардак. Что за хрень? Почему моя дочь плачет и не может сказать и слова, а эта напыщенная, гадкая стерва…       Я шагаю ещё на несколько шагов вперёд и вижу, кого она держит в своих ручонках.       — Дилан? Какого черта?       Что, твою мать, здесь забыл этот задохлик? Они что, все сговорились, устроив мне сегодня родео, где я показала свои возможности?       — Что ты здесь натворила?       Теперь я обращаюсь к этой кобылице, что радушно приветствовала меня в том конном клубе. И только подумать, на что она способна.       Всё они молчат. Особенно она. Джо изучает меня медленно, испытывающе. Да чтоб её побрал.       Я без ошибок пересекаю гостиную и встаю возле дочери. Вроде бы видимых ран нет, всё хорошо, но почему она молчит?       — Кассандра, что произошло?       Дочь мне не отвечает. Тогда я вновь поворачиваюсь в сторону этой чертовки, что видимо, причинила ущерб руке Дилана.       — Что здесь делает брат твоего отца?       Дочь поднимает на меня свой взгляд. Её тело дрожит, а руки как можно сильнее прижаты к груди. Она часто дышит, но хотя бы делает это через нос.       — Я все объясню…       — Нет! — я во время затыкаю эту недоделанную мессию. — Ты уже совсем не видишь рамки, а прошёл всего лишь чёртов день.       — Мама… она меня спасла.       Кассандра неожиданно встаёт на сторону этой кобылицы, явно не ощущая себя в безопасности.       — Я лучше пойду, — Джо отпускает парня и двигается к выходу.       — Стой, — я всё ещё полностью не уверена в том, что это хорошая идея, но мне, видя ужас в глазах моей дочери, необходимо узнать, что тут произошло на самом деле от лица, который точно выглядит спокойным и словно удовлетворённым этим поступком.       — От чего ты её спасла?       Джо усмехается. Ей так весело? Серьёзно?       — Твой дядя, малышка, хотел тебя отыметь, а твоя мама — глупая женщина, раз думает, что я останусь здесь. Знаешь, лучше бы поблагодарила меня за то, что я спасла мордашку твоей богатой дочурки.       — Да как ты смеешь…       — Мама, не надо, — Кассандра подходит к Джо, обойдя меня, как ненужную вещь, и чуть наклоняется, чтобы поцеловать её в щёчку. — Спасибо.       Внутри меня зарождается нелепая тревога. Я будто вижу, что Джо насмехается над моим положением, точнее, его отсутствием. Она легко протягивает руку и нежно приобнимает мою дочь за талию, а затем поднимает голову, чтобы что-то сказать ей на ушко.       Я закатываю глаза, ибо понимаю, что ещё чуть-чуть, и меня стошнит снова.       — Дилан? — я подхожу к брату своего мужа и начинаю трясти его за плечи. — Какого хрена ты припёрся в мой дом?       — Они сказали…       Он что-то мямлит, и я совсем плохо разбираю то, что доносится из его уст. Дилан все время смотрит на свою руку и неестественно выгнутый палец в другую сторону. Мерзавка, она и здесь успела мне подговнить.       Я снова поворачиваю голову в сторону и попадаю в плен чёрных глаз ворона, который уже давно склевал все мои эмоции, оставив только гнев.       Она хищно улыбается, обнажая свои зубы и запуская в мой мозг странные немыслимые картинки. Чёрт, да она же была в моих трусах. Блять.       Я сглатываю и напрягаю свои ноги, от чего мой живот заметно втягивается. И эта кобылица видит, насколько сильно она влияет на мою похоть и тело.       Кассандра, наконец-то, подходит ко мне и мне лишь остаётся отвернуться и вновь напасть на Дилана со своими вопросами.       — Вот же чёрт!       Я оборачиваюсь на писклявый голос моего бывшего мужа и застаю его в одних шортах. Он выглядит более накаченным, чем я видела его в последний раз. Конечно, его лицо покрыто синяками и ссадинами, но то, как он следит за собой и какую причёску носит, заметно ухудшило моё настроение ещё больше. Мало того, что этот говнюк кинул нас чуть ли не на обочине, так и выглядел он, как старый облезлый козёл. Боже.       — Дилан?       Оливер подбегает к нам и уже сам склоняется над еле соображающим братом.       — Что с тобой? Кто тебе палец сломал?       Я успеваю лишь отойти и вижу, как в широко открытую дверь заходят двое полицейских. Да, сегодня цирк лишь у нас. Проходите, смотрите.       — Добрый вечер. Извините, соседи вызвали полицию. Говорят, у вас тут разборки.       Чернокожий полицейский в форме, точно ему к лицу, начал осматривать всех присутствующих. Его взгляд на доли секунды задержался на Джо, а затем остановился на мне.       — Вы здесь живёте?       Его голос звучал как-то слишком грубо: то ли его бесят разборки в богатеньких районах Лас-Вегаса, то ли он просто не выспался. Но я больше делала ставку на то, что у него в напарниках была молодая девушка, на которую Джо уже вовсю засматривалась.       Я нервно теребила пальцами край халата, пока смотрела за этой картиной. Совсем ещё юная девушка в полицейской форме, на зоне ответственности и правопорядка, уловила двусмысленный взгляд этой расхитительницы чужих сердец. Она встала чуть ближе к своему напарнику, явно знающему толк в своём деле, и поправила пояс со взрослыми игрушками.       — Мэм?       Мэм? Я была в диком бешенстве от того, насколько сильно меня это задело. Он зашёл в мой дом, без стука и приглашения, стоит передо мной и тычет свой фуражкой, а затем ещё и называет меня старухой?       — Чёрт. Ему нужна скорая, шеф.       Оливер переводит внимание на себя и во всей красе, будто он супермен, указывает на своего брата, которого, мне кажется, я видела всего лишь пару раз.       — Для начала мне нужно понять, что тут случилось, вы расскажите?       Полицейский у которого на нагрудном кармане указана фамилия «Тройс», всё ещё пытается определить ход сценария.       Я до злости закусываю губу, когда вижу, что Джо оперлась о косяк двери и изучает вид молоденькой девушки сзади. Вот же…       — Мэм? Вы меня слышите?       Я пытаюсь унять своих демонов, но гордость не позволяет мне отдать ему право так со мной общаться.       — Я тебе не мэм! — я чуть ли не кидаюсь на полицейского, тыча пальцем ему в грудь. — Вы зашли сюда без моего разрешения, мне абсолютно насрать, кто вы и чем тут тыкаете. Я имею право на адвоката, и, как вы уже заметили, это не моя вина. Вот она, — я указываю второй рукой на Джо и та заметно кривится. — Она избила этого мужчину и сломала ему палец, понятно?       — Послушайте, давайте мы…       — Мам, успокойся. Прошу.       — Жаклин, что ты тут устроила?       — Ты не мэмкой мне тут!       Я пытаюсь перекричать их всех и как только замечаю ещё одну ухмылку Джо, то уже не выдерживаю. Моя рука соскальзывает, и я представляю, как бью своей ладошкой по её выпущенному, черному эго. Мои пальцы касаются жёсткой щетины на лице полицейского, и вся правая ладошка соприкасается с его левой щекой.       Он тут же скручивает меня, веля напарнице никого не выпускать, но я вижу, как Джо пытается во время улизнуть.       — Она сбегает! Лови её!       Молодая девушка соскакивает с места, пока другие просят отпустить меня.       — Пожалуйста, сэр…       — Шеф, она не в себе, перебрала.       — Я не пьяная! Это ты, Оливер, ты притащил в дом эту заразу, сукин сын!       Полицейский Тройс поднимает меня, и я пытаюсь достать ногами до лица этого индюка и не оставить там вообще не одного живого места.       — Очнись, Жаклин!       — Урод! Это всё ты!       — Достаточно! ***       Я пытаюсь наладить свой маникюр, который быстро попортился. Жаль, что у меня под рукой нет ни пилки, ни аппарата. Да хотя бы чего-нибудь.       Я в тысячный раз подхожу к решётке со стальными прутьями и протягиваю руки к столу, на котором лежит ключ от камеры.       — Не пытайся, — с правой стороны до меня доносится голос полицейского, который спит вот уже часа два.       — Сколько меня тут ещё будут держать? А? Где моя семья, дочь?       Он лишь только отмахивается и переворачивается на своём удобном диване.       Я обессиленно плюхаюсь обратно на холодную деревянную скамейку и поджимаю под себя ноги. Тут прохладно, особенно когда ты была лишь в одном халате и с мокрыми волосами.       — Как же ты так вляпалась, что умудряешься будить меня через каждые пятнадцать минут?       Этот старый трамвай ещё пыхтит. Отлично. Только болтовни по душам мне не хватало. Особенно в полицейском участке. Да какого ж…       — Я хочу домой.       Я сдерживаю слезы, понимая, что за это меня не посадят. Ведь так? Я же ничего плохого не сделала, подумаешь, дала оплеуху полицейскому при исполнении. М-да…       — Хочет она домой. Знаешь, что бывает тому, кто поднял руку на офицера?       Я закрываю глаза и умудряюсь утопить свое состояние в ладошках. Тех самых, что учинили весь этот беспорядок. А я ведь просто залетела. Просто вышла из ванной. Просто увидела эту невыносимую, гнилую…       — Джо Джексон, снова ты?       Джо. Джо. Джо?       Я поднимаю голову и подбегаю к решётке, когда вижу эту дьявольскую кобылицу.       — Привет, Айсон, а ты все также, на своей развалюхе Матильде?       Я слышу глухой смех и кашель, как у астматика, а затем вновь попадаю в плен безумия.       — О, мисс Вуолдорф, видно вас не жалуют в этом светском месте, да?       Старик снова смеётся, но всё же поднимается, чтобы подойти к столу.       — Да пошла ты! Какого хрена ты вообще появилась в моём доме!       Она наклоняет голову вбок и начинает цокать длинным языком.       — Я помогала твоей дочери, если ты забыла.       Старик берет ключ и краем глаза я вижу, что он подходит к моей камере.       — Хватит врать, ты чёртова дешевка!       Джо смеётся, пока старик вставляет ключ в замок и проворачивает его несколько раз. Он открывает решётку, и другой офицер толкает Джо внутрь.       — Нет! Нет-нет-нет. Я не буду сидеть с ней в одной клетке! Вы слышите?       Старик закрывает решётку и снимает наручники с рук Джо.       — Извини, дамочка, но у нас все камеры забиты., — он подходит ближе и шепчет мне так, будто эта девчонка не слышит. — На твоём месте я бы лучше выбрал Джексон, чем убийц и насильников.       Я сглатываю и убираю руки от прутьев.       Джо идёт к скамейкам, будто делала это уже тысячу раз.       — Расслабься, нас здесь долго не продержат.       Офицер и старик выходят из помещения, и становится очень страшно.       Я оборачиваюсь, но вижу лишь то, как Джо расположилась на скамейке, а её взгляд устремлен в потолок.       — Откуда ты знаешь?       Я не рискую подойти к ней ближе, но всё же решаюсь спросить.       — Я проводила здесь своё детство в основном потому, что мой отец был офицером полиции и часто оставлял меня с преступниками, показывая, какой жестокий может быть мир, если не заниматься собой.       — Поэтому ты такая же?       Джо переводит на меня свой взгляд и как-то слишком бездушно смотрит на моё лицо. В ней нет жалости или грусти, скорее наоборот, слишком много жестокости и гнева.       — Ты слишком остра на язык. Не боишься, что тебе его отрежут?       Она поддаётся вперёд и облокачивается на колени. Её руки скрещены, а одежда совсем помялась. Эта девушка слишком сильно пытается скрыть свой внутренний мир. Она не содрогнётся перед неприятелем и всегда вступит в бой, чего бы ей это не стоило. Такое чувство, что у неё нет желания любить, принимать, доверять, дарить. Всё это где-то в далёком детстве. Даже то, как она говорит о своём отце, без эмоций, просто и холодно, словно читает абзац какой-нибудь книги для лёгкого чтения.       — Ты бы лучше сказала спасибо, а то кто знает, что бы сделали с твоей дочкой, пока ты была в душе.       Она резко встаёт, и я вздрагиваю, но её это лишь забавляет. Джо направляется в мою сторону, пока я ищу место к отступлению.       — Не подходи!       — Или что?       Она не даёт мне и вскрикнуть, как тут же зажимает мой рот. Её грубые пальцы проникают внутрь и достают язык, пока вторая рука и всё тело целиком прижимают меня к прутьям решётки.       — Он у тебя совсем короткий, так чего же ты несёшь то, за что можно его укоротить совсем?       Я пытаюсь прикусить её пальцы, но она настолько сильная, что даже мои скулы сводит от её могущества.       — Так что же, мисс Вуолдорф, скажете мне спасибо? — Джо сильнее тянет за язык, от чего на глаза наворачиваются слезы. — Скажи, ты хочешь этого? — она переводит тему быстро и заглядывает в мои глаза, которые и без того уже на мокром месте. — Или этого?       Джо приближается к моему лицу, и её пальцы заменяют губы. Она ловко прикусывает мой язык и кончиком своего проходит вдоль.       Я вжимаюсь в эту решётку, ощущая, как моя задница делится на несколько частей, пока мои руки пытаются освободиться от этой хватки и вонзиться прямо в шею этой сучки.       Джексон усмехается и, резко ухватившись за мои руки, тянет их наверх. Она ловко продевает обе руки в разные окошки между прутьями решётки и скрещивает их, обвязав какой-то тонкой верёвкой или чем-то на вроде того.       Я пытаюсь освободиться, но моё тело, вместо хоть какого-то отпора, словно поддаётся.       — Тшш, — Джо отстраняется и вновь затыкает мой рот своей рукой, рывком разводит мои ноги в разные стороны и упирается коленкой прямо между. — Ты хочешь этого, мисс Вуолдорф? Я же знаю, как у тебя там горячо.       Я пытаюсь закричать, откусить ей палец, отцепиться от этой решётки, но понимаю, что не смогу и пальцем шелохнуть, пока эта сумасшедшая не наиграется.       Джо достаёт что-то из кармана своей толстовки, и её руку заменяет платок, полностью затыкающий мой рот. Я не могу пошевелить языком и более того просто выплюнуть этот комок синтетики, лежавший у неё в кармане бог знает сколько.       Создаётся впечатление, что я просто корова, которая умеет мычать.       — Вот так лучше. А теперь позволь, я покажу, от чего ты хочешь отказаться, — она берётся за мою пуговицу на халате и ловко расправляется с ней. — Ты же хочешь этого?       Я мотаю головой, все ещё не веря своему ужасу положения.       — Тогда почему просто не сказала спасибо? Чего тебе это стоило?       Гордости. Вот чего мне это стоило. Я никогда не буду пресмыкаться перед подобными тебе, Джо Джексон.       — Ну, ладно. Сама напросилась.       Джо больше не медлит, она рывком срывает все пуговицы с халата и улыбается так широко, будто не видела голого тела сорокалетней женщины после беременности.       Она аккуратно проводит пальцем от ключицы до соска и медленно описывает круг по ареолу.       — Давай ты просто сдашься мне. Тебе же понравится.       Я снова мотаю головой, пытаясь скрыть свою наготу, но эта жалкая картина становится ещё хуже, когда её губы касаются моего соска и всасывают внутрь.       Я чуть не глотаю этот паршивый платок целиком, когда её пальцы гладят мой лобок, а вторая рука нежно проводит по бедрам.       Самое паршивое, что я уже знала, насколько сильно возбудилась от ужасающих ласк этой девицы. Я тонко ощущала, что все мои нервные окончания перешли в зону активации и больше не думают менять режим. Но больше всего мне было стыдно, что я даже не думала скрестить ноги и продолжать бороться за свою честь.       Джо подвинула моё тело к себе, так, чтобы моя задница не врезалась в решётку, и со всей силы шлёпнула меня по ней.       Я взывала от той неминуемой боли, после которой сладкая пытка лишь нарастала. Она изводила меня, то отходя и любуясь, то снова приближаясь, чтобы укоротить во мне мустанга. Для неё я была лишь необузданной кобылой, которую стоит пришпорить и научить манерам.       — Смотри, ты уже вся сочишься.       Мне не нужно было смотреть вниз или верить ей на слово, я ощущала, как по моим бедрам стекает обильная смазка и без звука капает на пол.       — Хочешь меня?       Я понимала, что эта девушка довела меня до самого раскалённого участка прелюбодеяния. Но больше всего я жаждала не её руки или язык, а пальцы, которые сожмут мой клитор и дадут освободиться от того напряжения, которое не покидает меня уже несколько месяцев.       Я смотрела ей прямо в глаза, и она видела, что я уже на грани отчаяния. Она хотела этого, ей нужно было довести меня до сладкой мучительной боли. И на миг я позволила ей командовать.       Джо подошла ко мне и со всей силы скрутила оба соска.       Я сильно сжала челюсть, насколько это было возможно из-за платка, и отпустила долгожданные слезы, что окропили моё лицо.       — Скажешь, чего ты хочешь?       Я кивнула и только после этого Джо оставила меня в покое. Она помогла мне освободиться от платка и с лёгким нажимом на шею, когда её губы оказались возле моего уха, спросила.       — Чего ты хочешь?       — Чтобы тебя посадили.       Я чувствовала, как она улыбнулась и ощутила нежное касание пальцев, после которых кожу заметно покалывало. Она прошлась вдоль промежности и немного надавила на дырочку.       — Я могу войти, хочешь?       Её руки позволяли устраивать вакханалию, издеваться над моим телом и искушать плод фантазий и наслаждений.       — Ты самая ненормальная отбитая идиотка, которую я засажу за изнасилование.       Джо удовлетворительно посмеялась и с грубостью вошла в меня.       Я успела схватить воздух ртом, и моё тело сотрясло от её мощных толчков пальцев. Она опустилась на колени, пока я не могла даже ровно стоять, прижалась к моему клитору и вобрала его в себя. Она играла с ним, как с погремушкой, заставляя меня содрогаться ещё сильнее. Её ловкие пальцы уже были на моих ягодицах, она сильнее прижимала моё тело к себе и продолжала ласкать нервный комочек окончаний.       — Прекрати… Джо…       — Заветное слово, Жаклин. Мне оно нужно.       Она лишь на секунду отвлеклась и снова начала меня мучить.       — Пожалуйста… я не могу…       — Всего лишь слово.       Я пыталась встать, пыталась дать отпор на её невероятные ласки. Я не понимала, почему я просто не могу полностью сдаться, но в этот момент мне просто необходимо было оторваться от неё.       — Спа… Спасибо, что спасла… мою дочь.       Лишь когда дьяволица услышала то, что так страстно хотела, она резко отстранилась и взглянула на меня. В тёмных зрачках было максимум презрения и ядовитой маски лживости.       — А теперь, мисс Вуолдорф, я хочу попробовать твой зад.       Она успела меня отвязать и положить на скамейку, а затем легла сверху и раздвинула мои ягодицы.       — Ты ещё не получала такой оргазм, мисс Вуолдорф.       Я лишь смогла вдохнуть и почувствовала её сильный язык.