На острие ножа

      — Перестань, Рис! Пожалуйста!       Я схватила друга за плечо, и он замедлился. Его удары прекратились, а грудная клетка вздымалась слишком быстро.       — Он же домогался до тебя, Касси.       — Нет-нет, это мой отец.       Ристон поднялся.       — Твой отец?       Он был в шоке от сказанного и как-то странно посмотрел на свои кровавые руки.       Я опустилась на колени, от чего моя юбка чуть задралась.       — Всё хорошо, малышка.       Папа перевернулся на бок и буквально упёрся своим телом в мои коленки. Его глаза были на уровне моей задравшейся юбки, и он тут же отвёл взгляд.       — Я помогу тебе, пап.       Ристон очнулся и протянул отцу руку.       — Простите, сэр, я… я очень виноват. Мне показалось, что вы пристаёте к моей подруге.       Папа посмеялся, но всё же ухватился за руку друга. Он сплюнул на зелёную траву и похлопал Ристона по плечу.       — Всё нормально, парень. Я очень рад, что у моей дочери есть такой друг, с такими можно и не боятся за честь моей малышки.       Рис как-то виновато улыбнулся, почёсывая свой затылок. Я прекрасно понимала, что он чувствует себя виноватым и, скорее всего, будет извиняться ещё миллион лет.       — Пойду умоюсь, а то, наверное, выгляжу, как маньяк.       — Я помогу, сэр.       Отец начал перебирать ногами, всё ещё оперившись о плечо Ристона.       — Как-то жутко.       Возле меня появилась девчонка, которая курила явно необычную сигарету. У неё был проколот нос и бровь, на голове царил хаос четырёх цветов радуги, а вместо приемлемой одежды на ней была лишь тонкая маечка и совсем короткие шорты. Типичный торчок, который ходит на такие вечеринки, чтобы подцепить венеричку.       — А ты молчунья, да?       Она посмотрела на меня, и я заметила, что у неё разный цвет глаз. Да она прямо ходячий нетрадиционной набор.       — Что тебе нужно?       Она улыбается и начинает тянуть дым в лёгкие. Это выглядит так, будто она уже познала смерть и выкурить косяк совершенно ничего не значит.       — Да я так, наблюдатель со стороны.       — Вот и наблюдай со стороны.       Она начинает звонко смеяться и предлагает мне опробовать то, что намешано у неё в этой скрученной бумаге.       — Я не курю, особенно ту дичь, после которой плавится мозг.       — Ну, как знаешь, крошка. Махач, конечно, был фантастическим, твой друг случайно не занимается боксом?       — Да отвали ты от меня!       Я слишком сильно не люблю таких вот людей. Те, что лезут под кожу, лишь бы угодить своему удовольствию. Она же явно пытается взять меня под свой контроль, поглазеть, развести.       — Дерзкая, — девушка обходит вокруг меня и встаёт прямо перед моим лицом. — А что, если я усмирю твой пыл?       Я с большим отвращением смотрю в её гнусное лицо.       — Ты не понимаешь простых слов?       Она снова заливается смехом, но кладёт свою руку на моё плечо. Её ногти упираются в мою кожу и будто даже проникают внутрь, как зараза.       — Детка, я хищница, и мне нужны лишь жертвы. Не думай даже вставать у меня на пути, ясно? Попридержи свой язык во рту, он там нужнее.       — Эй, все нормально?       Ристон выходит из дома и идёт в нашем направление. Я чувствую небывалое облегчение от того, что мы больше не заговорим с этой полукровкой.       — Да, Рис, всё супер, — отвечает эта хулиганка, будто знает моего друга уже тысячу лет.       Она убирает свою руку, пока я все ещё соображаю, что сделала не так и почему эта личность взъелась на меня, будто я отобрала у неё парня или последний косяк.       Ристон подходит к нам и улыбается.       — Сесилия, а я думал, ты перестала приезжать в этот городок. Он вроде бы тебя задолбал.       Они отбивают друг другу кулаки. Чёрт. Да откуда у Ристона такие друзья? Напыщенный индюк и то милее смотрелся бы.       — Планы поменялись: нужно бывшую осадить, долг никак не отдаёт.       — А, ну это никак не касается моей подруги, верно? Она же не твоя бывшая?       Я негодую. Мне словно плюнули в лицо тем, что я гомофобка. Как я вообще могу стоять наровне с этой вот… этой…       — Поверь, такие милые девушки обходят меня стороной, ну или попадают в мои лапы. Твоя подруга ещё не опробована, а это самый редкий вариант.       — Да пошла ты!       Смелости мне не занимать. Я ещё ни на таких кидалась. Слишком завышенная самооценка, слишком чёрствое сердце и уже полностью гнилой разум.       — Осторожно, красавица, можно и налететь на эти пальцы.       Она отогнула два пальца и весело ими пошевелила.       Я поморщилась. Ещё чего.       — Ладно, мы пойдём.       Ристон положил руку на мою спину и подтолкнул вперёд. Он остерегал меня от этой саблезубой тигрицы.       — Ещё увидимся, Рис и его подружка.       Она помахала нам и вернулась к толпе таких же чокнутых.       — Что это было?       Я чуть ли не давилась словами, пока внутри меня раздирало мощное желание развернуться и навалять ей. Ну, или она бы наваляла мне.       — Это Сеселия, без комплексов, без тормозов, без…       -… мозгов.       Ристон посмеялся.       — Не то слово. Слишком оторванная и очень злопамятная.       — Боже. Это что-то с чем-то.       Мы обошли дом, отец уже сидел в машине и держал возле лица пакет со льдом. Выглядел он весьма ужасно.       — Касси, может быть, вас подвезти?       Ристон волновался не столько за отца, как за меня.       — Нет, Рис, я сама. Я отвезу его, а потом доберусь до дома и плюхнусь в кровать.       — Хороший план, подруга.       Он обнял меня и поцеловал в макушку. От Ристона редко можно было получить такую заботу и уж тем более поцелуй. Но я была благодарна ему за то, что он вообще есть. Ведь я слишком редко кого-то подпускаю к себе.       Мы попрощались, и я залезла в машину.       — У тебя очень хороший друг.       — Да, самый лучший.       Я улыбнулась и тронулась с места.       — Скажешь, куда тебя отвезти?       — Эм. Тут такое дело. Я пока живу в мотеле, и это вне города. Если тебе будет удобно.       Боже. Да он что, бродяжничает? Это же ужасно — оставить его на улице. Я ещё не уверена, что тот мотель вообще существует. Нет, так дело не пойдёт. Я нашла отца не для того, чтобы отвезти его за город и снова потерять.       — Стоп. Нет. Ты останешься у нас. В таком виде, как ты сам себе поможешь?       — Я справлюсь, малышка.       — Нет, пап. Мы едем к нам.       — Твоя мать не обрадуется.       — Да плевать. Она и так слишком часто злится. — — -       — Думаю, твоя мама возненавидела нас.       Отец лежал на кровати, пока я продолжала обрабатывать его раны на лице.       — Она всего лишь злится, но это пройдёт.       — Я не уверен.       Он подставил мне правую сторону лица, и я принялась за обработку. Он мужественно держался и ни разу не застонал от боли. Хотя, по выражению его лица, это было невыносимо больно.       — Я поговорю с ней и успокою её. Не волнуйся, пап, живи, сколько хочешь.       Он улыбнулся и взял мою руку в свою. Он осторожно коснулся губами тыльной стороны и нежно поцеловал.       — Извини меня за все, Кассандра. Прости, что я оставил вас, я не должен был. Это самый низкий поступок.       Я верила ему. Смотря в эти голубые глаза и полностью расслабившись, я подалась своему собственному отцу. Не тем женихам мамы, которые желали чего-то сверх нужного от неё, а тому кто хотел измениться и исправиться. Я так долго его искала, что позабыла обо всем важном. Да и плевать. Мой отец здесь, он держит меня за руку и нежно смотрит в мои глаза. Что я ещё могу делать?       — Ты же мне расскажешь, что делал все эти годы?       Он кивнул и откинулся на подушку.       — Ничего, если мы начнём завтра?       Я посмотрела на его уставшее лицо и приняла тот факт, что отец слишком замученный. На его лице действительно и места живого не было.       — Нет, абсолютно. Тебе нужно отдохнуть.       Я накрыла его одеялом и убедилась, что он уснул. Такой живой, такой слабый и чувственный. Мой отец всегда был чёрствым и грубым. Что же тебя изменило или кто? И если ты меня тоже искал, то почему так долго? Но эти вопросы пока что оставались без ответа. Я дам ему отдохнуть и восстановиться. Как ни как мой друг виноват в этом.       Я прикрыла дверь в комнату и прошла по коридору к лестнице, вот только мне не понадобилось спускаться, чтобы положить средство обратно в аптечку.       Я слышала громкий стук в дверь и разгневанные крики мамы, которая неминуемо приближалась к этой двери.       Мне оставалось лишь подождать, пока незваный гость уйдёт, и я смогу не напороться на и так злую мать. Думаю, после такого концерта, она может меня закрыться дома и отобрать все плюшки богатых и счастливых. А я не слишком сильно хотела ходить пешком до университета и вместо горячей свежей еды есть отвратительный ланч в столовой универа.       — Какого черта? Что тебе нужно?       Голос мамы был ужасно громким и грубым. В нём сквозили нотки недовольства и самодовольства. А это означало, что она увидела кого-то знакомого, но того, кто раздражал её до кончиков пальцев и будоражил кровь от переизбытка возбуждения. Обычно она так поступала со своими любовниками, но их так давно не было, что я уж решила, будто она закончила этот путь распутницы и шальной императрицы.       — Хочу посмотреть в твои глаза и сказать, что ты жалкая богатая дамочка, которая боится потерять свой золотой унитаз и пытается совратить маленьких девиц.       Что? Я закрыла рот рукой, чтобы не рассмеяться от голоса этой девчонки, которая решила, что моя мама не сможет за себя постоять. И чем ты её так разозлила, что она говорит, будто ты совращаешь… девушек? Господи. И как это вообще можно придумать?       — Да как ты смеешь! Припёрлась ко мне в дом, прямо на порог, пьяная, и дерзишь, пока хватает алкогольной порции в организме.       Да, это моя мама, и она тебя разнесет, девочка.       — Как я смею?! Это не ты ли хотела, чтобы я тебя трахнула страпоном в этом сраном доме?       Ну всё.       Я вышла из своего укрытия и чуть ли не с лестницы начала защищать свою маму, к которой так никто не будет относиться и называть её шлюхой.       — Ты кто такая? Вали из нашего дома! Ты не имеешь права разбрасываться такими словами, поняла, лесбиянка?!       Я встала совсем рядом с мамой и уже захотела захлопнуть дверь перед носом этой хитрой соблазнительной улыбки, как нога девчонки встряла между входной дверью и стеной.       — Как мило, маленькая мисс Вуолдорф. Будущая дамочка, которая тоже будет меня просить о большем.       — Довольно!       Мама толкнула девчонку, и та полетела назад через крыльцо. Она тут же захлопнула дверь и закрыла на несколько замков.       — Чёртова сука!       — Кто это?       Мама прошла обратно на кухню и взяла свой недопитый бокал. Она не была пьяной, но в глазах уже были блёстки, что выпей она ещё столько же, превратились бы в чёрное золото.       — Девчонка, что работает в той конюшне, где я сегодня была.       Мама опустошила бокал и подлила себе ещё.       — Но почему эта… лесбиянка говорит о том, что ты хотела её?       Она с особым раздражением сделала новый глоток, промочила губы салфеткой и подошла к холодильнику.       — Думала, что я ей дам, вот и всё, Кассандра. Такие молодые и глупые хотят лишь денег, и как только она увидела, на какой я машине и сколько денег в моём кошельке, сразу же решила зацепить на свой крючок. Это как два пальца об асфальт.       Иногда моя мама казалась совершенно умной женщиной, той, что могла за себя постоять и дать врагу по щам. Точнее, таким, как эта девчонка.       — Мам, ты извини, что я поступила так с отцом. Просто я очень давно его искала и не могла иначе.       Она вздохнула и достала лимон из холодильника. Взяла доску и нож, а затем аккуратно принялась нарезать лимон на дольки.       — Я понимаю, Кассандра. Но твой отец этого не заслуживает. Он слишком эгоистичен, агрессивен и развращён, рано или поздно Оливер докажет тебе это.       Она без особого труда положила дольку лимона в рот и смачно разгрызла её, даже не поморщившись.       — Мам, я просто прошу тебя быть с ним помягче и…       Я не успела договорить, как мама закрыла рот рукой и побежала в сторону туалета.       — Мам? — я шла следом и встала около открытой двери, увидев, как мама сложилась напополам и уже извергала из себя остатки еды. — Что с тобой?       Она оперлась на крышку унитаза и поднялась. Смыв, мама добралась до умывальника и включила воду. Сделав несколько глотков чистой воды, она посмотрелась в зеркало.       — Мам?       — Да не знаю я, — резко рявкнула она и открыла нижний ящик шкафчика в ванной. — Есть одно предположение, но этого просто не может быть.       Я ждала, пока мама найдёт то, что хотела. Какое-то ужасное предчувствие и странное покалывание пробежало по телу. Она же не может быть…       — Тест. Выйди, я проверю.       — Мам, но…       — Кассандра, закрой дверь!       Я повиновалась и закрыла её. Оставшись одна посреди гостиной, я думала о чём угодно, только не о том, что мама залетела. От кого? И какого хрена? Ей что, меня мало? Такой же спиногрыз, это уже перебор, да и мне не нужен соперник.       — Чёрт! Что за хуйня? Не может быть!       Я уже потянулась к ручке, как в дверь постучались.       — Мам, там кто-то снова пришёл.       Послышался шум воды, словно она включила душ и начала его принимать.       — Зараза.       Стук усиливался, и я решила открыть сама. Была не была. Я смогу разобраться с этой девчонкой, будь она не ладна. Заявляется в дом Вуолдорфов и думает уйти безнаказанной. Ну уж нет.       Я открыла дверь со смертельной хваткой, но вместо пьяной девчонки обнаружила двух кабанов. Два здоровых мужика осмотрели меня сверху вниз и с каким-то азартом начали проходить в дом.       — Вы кто такие? Куда вы пошли?       Я хотела преградить им путь, но один из них резко схватил меня за шею и притянул к себе.       — Мы либо твоё спасение, либо твой кошмар. Что выберешь, красотка?       Его дыхание уже пробралось в мои ноздри, и я чуть не поперхнулась от запаха сигарет.       — Ну, что мы будем с тобой делать?       Его руки сжимали мою шею лишь крепче, пока другой приценивался к моей фигуре.