Одна история

Cages aren't made of iron, they're made of thoughts.       Дождь. Огни проезжающих машин отражаются в мокром асфальте, гул моторов смешивается с отдаленными раскатами грома. Волосы разметались по плечам и тонкими дорожками пролегли по щекам. Она опять промокла насквозь. Его рубашка неприятно липнет к телу, она захватила её впопыхах, просто на память. Слезы смешиваются с дождём. Ветер нещадно бьёт в лицо, а она заставляет себя продолжать идти, хотя так хочется развернуться и бежать обратно. Туда, где она оставила его спящим и таким теплым, будто в нем всё тепло мира, которого она не заслуживает.       Совсем недавно она лежала рядом и просто смотрела на него. Пыталась запомнить, как тени ложатся на изгибы его лица, старалась выгравировать на сердце его образ, спрятать в глубине сердца чувства, которые в ней вызывали воспоминания о его губах, что так легко и нежно касались её пару часов назад. Он так безмятежно спал, и одна его рука покоилась у неё под головой, а вторая обнимала за талию. Ей хотелось остаться в этих объятиях навсегда. Ещё никто и никогда не касался её так, словно она самая хрупкая вещь в мире. Да, многие относились к ней, как к вещи, но никто не думал о её хрупкости. А он оберегал её, даже просто обнимая. Вдруг воспоминания нахлынули так некстати. Все те руки, что обнимали её раньше, делали с ней всё, что им захочется, заставляли её подчиняться против воли. Дрожь пронзила тело. После всех них, она просто не достойна такого бережного отношения.       И снова вспышка воспоминаний — перед глазами все рябит: она отдаленно слышит звук застегивающейся молнии, мужчина разворачивается и бросает ей пакетик с белым порошком. Затем грубо хватает её за подбородок, поднимает лицо кверху, смотрит на потекшую тушь, опухшие губы и смеётся ей в лицо. Она стыдливо опускает глаза, по щекам текут слезы, размазывая тушь ещё больше. «Ты отработала своё, не стоит стыдиться. Это тебе не к лицу», — говорит он и отпускает её подбородок. Дверь за ним захлопывается. Она шарит по полу руками. Заветный пакетик, наконец, у неё. Тошнота подкатывает к горлу. Какая же она мразь!       Новая вспышка — она на вечеринке у Уэса, пошатываясь, пробирается на кухню, хватает бутылку виски со стола и надеется пройти незамеченной к бассейну. Вдруг слышит своё имя. Девушки снова обсуждают её.       «Да она же сторчавшаяся проститутка, — голос Мелоди, — неужели её ещё кто-то хочет?»       «— Да, таким место в наркопритонах», — поддакивает Реджи.       «— Вы видели? Она опять увела одного из студентов колледжа! Знали бы они, какая она грязь!» — снова Мелоди.       Воспоминания рассеиваются и вдруг, как молния прямо в сердцевине сознания. Грязь! Вот кто она такая! Поэтому не достойна его. Не достойна добра, тепла, любви. Когда-то ей хотелось его запятнать, хоть на чуточку. Но не так! Не когда он готов вытаскивать её из этого болота! Не тогда, когда протягивает руки и не боится испачкаться. Нет! Потому что её уже не вытащишь. Она утонула. И теперь может только утянуть его за собой на дно. У этой сказки нет счастливого конца.       И поэтому она оставила его, такого тёплого и безмятежно спящего. Схватила единственную вещь — его рубашку — просто на память. Не очень долгую память, и все же. Теперь она уходит все дальше от его дома, чтобы поставить точку. Разрешает дождю смыть последние ощущения на губах от его поцелуя, позволяет ветру унести его запах.       Вдалеке уже виднеются ворота школы… она ловко пролезает через прутья забора. Уверенным шагом идёт к пожарной лестнице. В планах закончить всё там, где это началось. Под ногами скользкие железные ступени, капли дождя стекают по перилам, оставляя мокрые следы, будто дождливые дорожки слез. Она заставляет себя подниматься все выше, на самую крышу. Именно здесь она впервые попробовала таблетки, именно здесь ей показалось, что это лучшее, что с ней когда либо случалось. Что это единственный способ забыться и хоть что-то почувствовать. А потом именно здесь она впервые по-настоящему встретила его. И, наконец, по- настоящему что-то почувствовала, но было слишком поздно. Она испугалась своих чувств тогда в клубе. То, что задумывалось как безобидная шутка ещё тогда, у бассейна на вечеринке у Уэса, вдруг обрело совсем другой смысл. Всё поменяли его теплые руки, его понимающий и принимающий взгляд. Она просто струсила снова довериться кому-то и сделала то, что умела лучше всего — сбежала. Весь следующий день боролась с желанием позвонить и объясниться, даже выключила телефон, чтобы не сорваться. А затем услышала его дыхание на записи автоответчика и сдалась. Осознала, что уже подпустила его слишком близко к сердцу. Спланировала, как попасть к нему домой, сначала хотела просто оставить деньги за кеды, а потом не смогла уйти. Сидела на подоконнике и наблюдала за тем, как он спит. Как мерно вздымается его грудь, и кудри рассыпаются по лбу от движений во сне. Внезапно он проснулся, заметил ее и одним лишь взглядом заставил остаться. И она просто разрешила себе насладиться его присутствием еще совсем чуть-чуть. Даже тогда она понимала, что он не спасет ее. Никто не спасет. Она не умеет быть хорошей. Она умеет только все портить. Он не будет свободен с ней, а ей так хочется подарить ему свободу. Свободу, которую он заслуживает.       Она подходит к краю. Сбрасывает с плеч его рубашку, повязывает вокруг перил. Еще мгновение, и перила уже за спиной, а впереди шаг — и ее собственная свобода. Было бы прекрасно просто расставить руки — расправить крылья, сделать последний шаг и полететь. Сейчас она честна с собой как никогда. Ей кажется, наконец, что она делает что-то не для себя, а для другого, по настоящему желая ему лучшего. Она не станет пачкать его, не потянет за собой, она спасет его от себя. Пальцы отпускают холодные перила. Один вдох. Один шаг… и долгожданная свобода.