Несколько ненужных встреч

      Россия вышел спустя час. Вышел совсем из этого клуба без намерений вернуться. Францию утащили на танцпол в объятия сверкающих лампочек, и стоять одному с бокалом было не по душе.       В лицо ударил прохладный ветер — не такой, как в сибирской глубинке — а в глаза бросился кто-то, сидящий на нижних ступенях.       По тёмным волосам и неизменно чёрному пальто Россия узнал в этом человеке Германию — своего неплохого друга.       — Не думал, что увижу тебя тут, — усмехнулся русский, разместившись рядом. Его пробрало холодом от соприкосновения с камнем, а Германию, кажется, передернуло от неожиданности. Россия четко разглядел на дне его зелёных глаз испуг, который Германия постарался — неудачно — унять.       — Hallo, Россия, — он нервно пробежался взглядом по нему, подергивая рукава.       — Какими судьбами? Если скажешь, что всего лишь мимо проходил — я не поверю, — появилась лёгкая улыбка, а глаза поднялись к тёмному небу.       — Я… — немец тяжело выдохнул, пытаясь спрятаться за чёлкой. — Всё думал: идти или не идти. Как видишь, пришёл, но…       — Решил не заходить? — Россия двинул бровью. — И правильно сделал — там скука смертная.       Над их головами пронёсся холодный порыв.       — Небо — вау… — заметил Россия. — Не многословно, но как есть, сам взгляни.       Германия отчего-то смотрел вовсе не на плескающиеся в тёмной синеве звёзды, не на облака, повисшие там лёгкой дымкой.       У России глаза, как эти же облака — серые-серые, глубокие-глубокие, отдающие бледной голубизной, и такие же лёгкие пшеничные пряди, разбросанные ветром, и немного влажные. А ещё у него красивое лицо и растянутые в мечтательной улыбке губы, симпатичный красный шарф и распахнутая куртка, длинные пальцы и ледяная Сибирь за спиной. Прикоснёшься — заморозит, познакомит снова с огромными сугробами и ледяными реками, заставит утонуть в сверкающем снегопаде.       — Не, я серьёзно, — он оборачивается только чтобы заглянуть в глаза, а Германия теряет все слова. — Посмотри-и-и…       Он смешливо растягивает последнее слово и пальцем показывает наверх, и немцу всё-таки приходится обратить внимание на что-то ещё.       — Ща будет предложение.       Он пару секунд о чём-то думает, а после выдаёт:       — Ты можешь от него отказаться, конечно, но я предлагаю прогуляться, а то отсиживаться на ступеньках такая себе перспектива.       И кто Германия такой, чтобы сказать нет?       ***       Они двигаются по улице медленно. Русский погружает руки в карманы и смотрит вокруг, а немец укутывается в пальто ещё сильнее, изредка бросая взгляды на своего компаньона.       Всё вокруг сияет. Небольшие магазинчики дружелюбно светятся жёлтым светом и цветными переливами гирлянд, где-то смеются дети и шумят люди. Оконные рамы украшены еловыми ветками, тёмно-зелеными, сочным, изредка встречаются и сами ёлки с красно-золотыми шариками. В воздухе веет чем-то сладким, и мягкий свет от фонарей разливается по всей улице.       — Тебе нравится Париж? — непроизвольно вылетело со стороны Германии. Он слегка засмущался, но смотреть в сторону России не перестал.       Тот удивлённо двинул головой, немного не ожидавший такого вопроса.       — Ну, да…? Но где-нибудь у себя мне понравилось бы больше.       Германия задумчиво хмыкнул и перевёл взгляд на свои ботинки. Они завернули вправо, в какой-то переулок.       — Слушай, Россия, я… — немец осторожно обхватил запястье русского и застыл, как водой облитый, когда тот повернулся к нему лицом.       — Ты — что?       И Германия не придумал ничего лучше, чем излишне осторожно притянуть русского за подбородок и стукнуться губами о его губы.