Он просто мой сосед.

      — Ева, ты собрала свои вещи?       Крик мамы из кухни вывел девушку из раздумий. Она уже полчаса держала в руке книгу Достоевского, задумчивым взглядом оглядывая комнату, и пытаясь куда-нибудь её положить. Целая куча сумок угрюмо лежали у входа в комнату, а она всё никак не могла найти места братьям Карамазовым.       Наверное, стоит начать с того, почему она вообще ищет место для книги. История проста — внезапный переезд семейства в связи с новой работой отца. Отцовский друг Юрий, или как Ева любила называть его дядя Гагарин, неожиданно позвонил неделю назад. Их долгий разговор длился почти час, после чего, отец изрек свой приговор — они переезжают в Москву.       Будучи коренной жительницей Санкт-Петербурга, она горячо любила этот город с его дождливой погодой, белыми ночами и богатой историей. Еще она любила свою школу, своих друзей, и свою жизнь. Но отцу надоело преподавать здесь, перспектив для карьерного роста не было, и мужчина всё ждал звонка от Юрия Ростиславовича. Обиду на отца Ева не держала, конечно нет. Она безумно любила своего папу, и ради него была готова переехать жить в другой город, и даже бросить на самотек свою жизнь. Утешала лишь мысль, что в её планы входил переезд в Москву. После школы она планировала поступить в Московский Государственный Институт, который предложил ей дядя Юра. Он и сам работал там, и горячо расхваливал образование именно в Москве.       — Ева, ну где ты там. Витя уже приехал, — запыхавшись, женщина средних лет ввалилась в комнату, чуть не споткнувшись о сумки. — Боже, Ивася, почему так медленно? Да оставь ты уже эту книгу.       Виктором Марковичем звали главу семейства. Её мама почему-то всегда называла его Витя, и никак больше. За все шестнадцать лет жизни, Ева ни разу не слышала, чтобы она называла его иначе. Никаких милых прозвищ или ласковых обращений — просто Витя. Возможно, это из-за того, как однажды сказала лучшей подруге Ева, что они поженились довольно рано по наставлению своих родителей. Оба были образованы, из обеспеченных семей. Ни родителям Марии — матери Евы, ни родителям Виктора не хотелось иметь в родне каких-нибудь непонятных людей.       — И позвони Феликсу, скажи, что мы выезжаем сегодня, — так и не дождавшись ответа дочери, она вышла с комнаты. Где-то отдаленно Ева услышала её усталое «эти дети меня в могилу сведут».       Ах да, а Феликсом звали старшего ребенка семейства Вишневских. «Странное имя ему конечно придумали родители. Хотя, чему тут удивляться, меня то они вообще назвали Евангелина… и где только нашли эти причудливые имена» — думала девочка про себя. Как только Феликсу исполнилось 18 лет, он переехал с родительского дома. Как говорится, упорхнул из гнёздышка. Помнится, Мария Павловна тяжело переживала этот момент. Она постоянно названивала в Москву, отправляла вещи и продукты. Постоянно вздыхала, когда кто-то из соседок начинал говорить, что творится в столице.       Наконец, Ева решила куда положить книгу. Устремив взгляд в небольшой кармашек сумки, она погладив изумрудный корешок, поместила книгу туда, в надежде, что она не упадет где-нибудь посреди улицы.       Телефон находился в соседней комнате, где отец с матерью часто сидели читая книги или смотря телевизор. Пальцы по памяти набрали номер, ожидая ответа. Первый гудок. Второй гудок. Третий…       — На связи, — послышался мужской голос на той стороне провода. Но он явно не принадлежал Феликсу. Слишком звонкий, насмешливый.       — Позовите, пожалуйста, Феликса, — вежливо попросила она.       — А кто спрашивает? — услышав на том конце ехидный тон, девушка закатила глаза.       — Его сестра. — бросила в ответ.       — Кхм…его сейчас нет, — голос стал серьезнее, пропали нотки веселья. «Да уж… он действительно думал, что это какая-то его подружка названивает. Какая мерзость.»       — Передайте ему, пожалуйста, что мы выезжаем сегодня в Москву. Спасибо. — четко проговорила девушка.       — Хорошо, до сви… — не дождавшись окончания предложения, Ева положила трубку.       Быть более учтивой не позволило паршивое настроение. Не имея обид на всю эту идею с переездом, в душе, всё равно оставалось чувство тоски к ещё не покинувшему городу.       — Мам, Феликса не было дома. Ответил какой-то парень, я попросила его передать, что мы приедем сегодня. — оповестила Ева свою мать, проходя на кухню.       — Хорошо, — женщина улыбнулась, вытирая руку о полотенце, — Это, наверное, Космос. Он хотел помочь Феликсу с подготовкой квартиры.       — Космос? — переспросила девушка. — Как Вселенная что ли?       — Вроде… это греческое имя, мне так сказал Юра. Ты разве не помнишь? Вы же играли в детстве. — подумав ответила она.       — Да уж, не только у вас бурная фантазия на имена…       — Чего ты там бурчишь себе под нос? — наигранно зло спросила Мария Павловна, — Хочешь покушать перед отъездом?       — Нет, мам. Я лучше пойду схожу к Маринке.       Поднявшись, Ева направилась к входной двери, уже надевая обувь.       — Только не опаздывай, Витя скоро приедет. — девочка лишь кивнула, — Ты все вещи собрала?       — Да, мам.       Ева прикрыла входную дверь, вдыхая запах старого подъезда. Обернувшись, она с грустью взглянула на потрепанную дверь. Рука сама невольно провела по нему ладонью. Быстро пересекая ступени, она вышла на улицу.       — Здравствуйте, тётя Люда.       Около подъезда, на лавочке, сидела Людмила Аркадьевна. Рядом нежился кот Тимофей. Морщинки собрались вокруг глаз, когда она улыбнулась. Залезая в карман, женщина достала оттуда конфеты, протягивая Еве.       — Спасибо, тёть Люд.       Ева с грустью глянув на конфету, всё таки взяла её. Тётя Люда никогда не отвечала, не разговаривала, только улыбалась и угощала конфетами. Лишь раз, Ева услышала, как она что-то совсем тихо рассказывает своему коту, нежно гладя его по рыжей шерсти. Как говорила девочке её мать спустя какое-то время: Людмила стала такой, когда пришло известие о гибели её единственного сына Кирилла. Убегая от нищеты и безработицы, он уехал в Москву в поисках хорошей жизни. Один раз в месяц он навещал свою маму, приезжая с целой коробкой подарков и пакетом одежды. Эта трагическая история произошла примерно год назад. В ту ночь, в спокойном спальном районе раздался истошный крик, затем все узнали — Кирилл был застрелен, а кричала его мать Людмила Аркадьевна.       Девушка прошла дальше, проходя мимо подъезда в котором жила её подруга. Она попрощалась с ней еще вчера, чтобы не грустить перед отъездом. В какой-то момент, ей просто захотелось прогуляться по старому двору, провести ладонью по еще не распустившим листву березам, оглядеть балконы, некоторые из которых были украшены цветами в горшочках. А вон показался и кот семейства Пригожиных, по расписанию пришёл нежиться на подоконник, подставляя свою мордашку лучам августовского солнца. Невольная улыбка украсила губы. Решив напоследок покачаться на качелях, она направилась в их сторону. Синяя краска давно выцвела, уже много лет никто не красил этот ржавый метал, но всё же, было в этом во всем что-то родное.       Ноги сами оттолкнулись от земли. Один. Два. Три. Четыре. Пять.       — Привет, Евка! — прокричал Дениска. Задорный паренек лет десяти, живший в соседней квартире. Первая их встреча не задалась. Дениска, будучи слишком активным мальчиком, однажды сбил с ног Еву, что та уронила пакет с продуктами. В тот день мама отругала её за неуклюжесть, яйца в пакете разбились, семья осталась без блинов.       — Привет Дениска! — с улыбкой ответила она. Он внезапно остановился, с серьезным лицом глядя в сторону.       — Что такое, малыш? — он нахмурился от этих слов.       — Я ведь просил не называть меня так! — его щеки по детски надулись, и Ева не сдержала лёгкого смешка.       — Хорошо, Денис Васильевич, больше не буду.       Он всё стоял и смотрел. Ева остановилась, всё еще сидя на качели, и немного покачивая ногами.       — Слушай, Ев, ты уезжаешь…— грустно проговорил мальчик, — И я решил сделать тебе подарок…       Загорелые от долгой прогулки на улице маленькие руки протянули листок. На белой бумаге по детски была нарисована девочка. Это была Ева. Немного коряво, и совсем не умело, мальчик нарисовал её любимую бордовую кофту, обильно разбавив этот вид странными косичками, торчащими над головой. Не очень, конечно, похоже, но и не важно. Улыбка озарила её лицо, и она кинулась обнимать мальчугана, который когда-то показывал ей язык, и обзывался.       — Спасибо большое, Денис… — невольный всхлип вырвался наружу, — Я обязательно его сохраню.       Небольшие ладошки обняли её в ответ, крепко стискивая в медвежьих объятьях.       — Я буду скучать по твоим печеньям, — тихо проговорил он на ухо. Девушка быстро поцеловала его в щеку, кажется, смущая еще больше.       — Обязательно приготовлю тебе их еще.       Зеленые глаза с искренней грустью смотрели в её синие глаза, и Еве неожиданно захотелось плакать. Так по детски разреветься, и умолять матушку остаться здесь. Чтобы хоть еще на секунду продлить минуты беззаботного детства. Она прекрасна понимала, что в новом городе всё будет иначе.       — Ева, пора ехать! — зовущий крик отца раздался в стороне подъездов.       — Уже иду!       Девушка ещё раз крепко обняла мальчика.       — Обязательно еще увидимся, Дениска.       — Обязательно…       Быстро перебирая ногами, она добралась до машины у которой уже стояли её родители.       — Мы уже отнесли твои вещи в машину. Садись. — недовольно проговорила мама. Вздохнув, сжимая в руке бумагу, девушка села в машину. Дениска всё еще стоял на площадке, вяло махая её рукой.       — Ева, обещаю, тебе понравится в Москве. — бодрый голос отца отвлек её от прощального взгляда по старым питерским дворам.       — Да, папочка, знаю…