last christmas I… where am I?

      — Пока это только прототип, — Тони щёлкает пальцами на своё устройство. — Работает в крайне ограниченных временных рамках, и то, что док сказал про квантовый разрыв…       — Не доказано, не научно и невозможно проверить, — упирается Брюс, и Тони щурит на него глаза.       — Слово «квантовое» звучит убедительно… мне хватило, а тебе, паучок? Паучок? — Тони хмурится, когда Питер не отвечает, поворачивая к нему голову, и закатывает глаза. — Безобразие, ребёнок, я показываю тебе машину времени, а ты спишь?       Тони подходит к Питеру, пару раз тыкая его в щёку, и тот вздрагивает, растерянно моргая.       — Я не сплю, я не сплю…       Тони хмыкает, запуская ему пальцы в кудряшки, и Питер слегка расслабляется, понимая, что его жизни не угрожает агрессивно настроенная преподавательница с встроенным в глотку рупором… экзаменационная неделя че-е-ек!       — Давай-ка, повтори, что я говорил о своей красотке? — Питер дует щёки, супя брови, потому что…       Ему обязательно издеваться, да?       — Что-то вроде «она прекрасна, она подарила мне дочь и лучшие пятнадцать лет жизни»?       Брюс смеётся, отмечая, что с этим не поспорить, и Тони позабавлено щёлкает языком.       — Один-один, мелкий, — Питер улыбается уголком губ, выглядя торжествующим, а потом зевает. — Ты ночами не спишь или что?       — Ночью надо было спать? Вау, а я и не знал, — Питер язвит, когда он сонный, и Тони на минуту задумывается, решая, нравится это ему или нет.       Да.       Можно продолжать.       — Вали спать? — предлагает Тони, и Питер смотрит на него с немым осуждением.       — Нет? Мне интересно посмотреть, что вы тут делаете? — Брюсу кажется, что в воздухе слишком много пассивной агрессии и сарказма, чтобы дышать, но не вмешивается, прислоняясь к одному из столов.       — Ты поэтому уснул?       Питер просто вздыхает, поднимаясь с дивана и разминая конечности, и Тони выглядит по-настоящему озадаченным, несколько секунд смотря на свою ладонь, от которой забрали кудряшки его любимого ребёнка. Какая-то подстава… Он встряхивает головой, хлопая себя по колену, и поднимается вслед за Питером, подходя к машине времени (это рабочее название).       — И в каких временных рамках она работает? — Питер задорно косится на Тони, который, честно говоря, впечатлён тем, что Питер может воспринимать информацию через сон.       — Крайняя дата калибровки — декабрь две тысячи восьмого, — Питер медленно кивает, рассматривая интерфейс (слишком вычурный, но… это классика для этого места), — принцип простой: она создаёт временной коридор между прошлым и будущим, и ты проваливаешься в него… из-за этого события будут происходить параллельно, а не как бывает с путешествиями во времени.       «Как бывает с путешествиями во времени». Пф, классика, обычный вторник.       — То есть, — Питер указывает на машину, — если эта штука отправит что-то в прошлое, мы не увидим возвращения объекта через минуту, а будем жить параллельно с ним до тех пор, пока не заберём обратно? Звучит неправильно…       — Согласен, но это факты. Опять же, если бы ты не спал, а помогал нам, используя свои гениальные мозги, мы бы разобрались с этим гораздо быстрее, — Питер показывает ему язык, и Тони морщит нос. — Слишком много недоработок. А ещё этот квантовый разрыв…       — Бред, — ворчит Брюс, и Тони вздыхает.       — Мне подобрать другое название?       — Тебе надо перестать верить словам… хирурга в волшебном плаще, это ненаучно…       Питер откашливается.       — Ребят? Так что там с квантовым разрывом? — Брюс устало трёт виски, а Тони обнимает Питера рукой за плечи.       — Док сказал, что, по необъяснимым причинам, при отправлении объекта в прошлое, его можно извлечь только при условии его нахождения в том же временном отрезке, так как изменение пресечёт временной коридор, — Тони замечает, что Питер устало смотрит на него, — ладно, в двух словах: если бы я отправил тебя в декабрь две тысячи восьмого, то мог бы забрать только до конца декабря, потому что первого января две тысячи девятого ты уже будешь находиться в другом временном отрезке, и мы пока не знаем, как это преодолеть…       — И есть ли это вообще, — Брюс складывает руки на груди, — это то, что можно проверить только на практике, а добровольцев пока нет.       — Можно же будет сделать это через две недели. Я имею в виду, — Питер хмурится, — будет январь, и вы сможете послать кого-то в тридцать первое декабря, и тогда это будет всего день жизни, и можно будет точно узнать, как это работает…       — Или создать временную петлю, двойника или коллапс вселенной, — Тони скучающе зевает, — я думал использовать Кэпа, его всё равно ничего не берет, но этот мир не потянет двух Капитанов Сосулек. Так что, пока не рискуем. Сначала неодушевленные объекты, потом жучки… отправим Вижена, мало ли, второй камень бесконечности не повредит…       Питер пихает его в бок, посмеиваясь, и Тони успокаивается, смотря на свою новую игрушку.       — Ладно, отложим пока, — он опускает руку в карман, а второй сжимает плечо Питера. — Пойдём, Паучок, баиньки.       Питер морщит нос, но… спать? Сон? Ему можно будет отключиться на большое количество часов? Впасть в мини-версию комы? Скипнуть жизнь?       Он всеми руками за.       — Брюс? Кажется, ты слегка завёлся из-за этой квантовой штуки… Полуденный сон? Медитация? Покурим травку? — Тони играет бровями, и Брюс фыркает, направляясь к выходу.       — Вам придётся разбудить меня, потому что я обещал Морган, что помогу ей украсить её комнату.       — До Рождества больше недели, почему ты занимаешься этим сейчас?       — Я люблю радоваться. Слышал о таком?       — Туше, малыш, ты меня сегодня прямо душишь.       Они почти выходят из мастерской, когда Питер вспоминает, что он бросил на диван свой рюкзак.       — Секунду, — он выворачивается из-под руки Тони, оставляя его озадаченным (в который раз), — я потом забуду, где он.       — Пятница, что, шутка для тебя?       Питер смеётся, огибая машину времени, и подхватывает рюкзак за лямку, закидывая на плечо и собираясь повторить свой успешный путь и обратно, но просто замирает, слыша какой-то щелчок, и медленно поворачивает голову на звук.       Вторая лямка рюкзака цепляется за небольшой рычажок, торчащий из машины времени, и он успевает перевести испуганный взгляд на Тони, потому что чутьё колет затылок, предупреждая, что что-то происходит… И это последнее, что он видит перед яркой вспышкой света.       Тони смотрит, как его ребёнок исчезает прямо на его глазах, а потом переводит взгляд на испуганного Брюса.       — Блять.

🎄🎄🎄

      Питер тихо стонет, держась за голову и видя круги перед глазами, и приоткрывает один глаз, пытаясь понять, где он.       И первую секунду, видя довольно знакомые приборчики и механизмы, он радуется, что ничего не произошло, но потом он медленно осознаёт, что, хоть эта лаборатория и похожа на лабораторию Тони, это точно не она. Тут повсюду устаревшие макеты его проектов, нет «мстительных» игрушек и никаких вещей самого Питера или Морган.       Он испуганно озирается, а потом сталкивается взглядом с другим человеком, выглядящим не менее взволнованно.       — Это ещё что за фокусы?       Питер таращится на Тони, и первый его инстинкт — это с облегчением выдохнуть, но… это не Тони. То есть, это определённо Тони, но это не его Тони. Он гораздо моложе (но всё равно старик, это его участь) и гораздо меньше похож на его отца.       Этому Тони заботу о себе нельзя доверить, что уж говорить о детях или о мире.       — Ты знаешь меня? — Питер не уверен, на что он надеется, но… мало ли?       — С чего это я должен знать ребёнка, свалившегося в мою лабораторию из ниоткуда? — Питер не столько видит, сколько чувствует, что в его сторону направляется репульсор, и спешит показать, что он абсолютно безвредный…       Так, ну это уже эпоха Железного человека, и это радует.       — Какой… какой сегодня год? — Питер слегка приподнимает руки, как будто сдаваясь, и «другой Тони» недоверчиво прищуривается.       — С утра был две тысячи восьмой, пацан, ты под наркотой что ли?       Справедливое замечание, учитывая, что у Питера всегда расширены зрачки, но на данный момент не самое уместное.       — А дата?       «Его Тони» сказал, что калибровка дошла до декабря две тысячи восьмого, и так как они при настройке двигались от настоящего к прошлому, он не мог попасть раньше декабря…       — Семнадцатое декабря, — Питер прикусывает губу. В его времени тоже было семнадцатое декабря, а значит…       — Две недели, — Питер трёт виски, начиная ходить из стороны в сторону, не обращая внимания на Тони, — так… две недели… Пятница? А, точно. Джарвис же. Приветик?       — Здравствуйте, — даже Джарвис звучит озадачено, — как к вам обращаться?       — Питер… активируй протокол шумоизоляции помещения, пожалуйста, — Питер прикусывает губу. — Чёрт… код доступа… вряд ли ты менял свою ерунду, верно? Ты довольно очевиден, так что двести тридцать восемь, пятнадцать, сто тринадцать, девять, ответ «везунчик».       Тони замирает, слыша это, а Джарвис просто… блокирует помещение, потому что это код создателя, он просто не может его игнорировать.       — Стоять, — Тони указывает рукой на Питера, — отвечай на вопросы. Кто ты, как ты тут оказался и откуда, блять, тебе известен этот код?       Питер морщится, но останавливается, подходя к Тони и протягивая ему ладонь.       — Привет, меня зовут Питер Паркер, и я случайно задел машину времени, провалившись во временной коридор на пятнадцать лет назад, и теперь у меня есть две недели, чтобы вернуться домой, потому что есть высокая вероятность, что смена года расщепит меня из-за квантового разрыва…       — Нет такого термина…       — Но слово «квантовый» звучит убедительно, — Питер внимательно смотрит на Тони, — и тебе придётся мне помочь, или мой отец устроит тебе проблемы.       Тони хмыкает.       — Ты знаешь, кто я?       — Лучше, чем ты сам, — Питер чуть-чуть ухмыляется, наклоняясь перед его лицом, — опусти перчатку, будь добр, я не собираюсь устраивать тут погром.       Тони недовольно прищуривается, но перчатку опускает, поднимаясь на ноги, и Питер отходит от него подальше.       — И как я должен помочь тебе вернуться домой? Конечно, если мы возьмём за факт, что я поверил той ерунде, что ты тут наговорил.       Питер смотрит на него со скептически поднятой бровью, и Тони скрещивает руки на груди, мол, давай, нападай.       Питер вздыхает, а потом щёлкает пальцами материализуя перед собой голографический экран.       — Это, — он рисует схематичное изображение (очень точное) машины времени, — фигня, которая отправила меня сюда. А это, — он дорисовывает небольшой маячок, — связующее звено, запрограммированное на передачу сигнала через временной поток, который я бы взял, если бы это было запланированное путешествие…       — Моя задача — сделать тебе этот маячок?       — Ты понятия не имеешь как работает этот маячок, так что твоя задача: предоставить мне свою лабораторию, ресурсы и мозги, — Питер смотрит на Тони, чуть склонив голову, — ты интересно думаешь, это может помочь.       Тони хочет фыркнуть: «А больше ты ничего не хочешь?», но, почему-то, ему кажется, что ребёнок перед ним из последних сил пытается выглядеть спокойным, поэтому он просто… не провоцирует его.       Не в его стиле.       — Сколько тебе? — Питер отрывает взгляд от схем, смотря на Тони. — Пятнадцать?       — Семнадцать, — Питер прикусывает щёку, — почти восемнадцать.       Тони хмыкает, кивком показывая Джарвису, чтобы он проверил этого мальчика.       И в базе действительно высвечивается имя некого Питера Паркера, которому… семь лет. Шесть плюс пятнадцать должно быть двадцать один, так что либо мальчик врёт о том, из какого времени прибыл, либо о том, сколько ему лет.       Либо ещё что-то, и Питер, наблюдающий за тем, что он делает, выглядит так, будто там действительно что-то есть. И лучше об этом не спрашивать. Тони вздыхает, смиряясь, что же, возможно, ему не стоит этого знать, верно? Кстати, об этом…       Тони некоторое время наблюдает за мыслительным процессом подростка, снующего вокруг экрана, пытаясь понять, кого он ему напоминает, и почему пацан выглядит так, будто способен уснуть на ходу. Конечно, он мог бы пожалеть его и предложить отдохнуть, но…       — Разве по правилам путешествий во времени твоё появление не должно изменить всё?       Тони садится на стол, скрещивая руки на груди, и Питер останавливается, прищуриваясь.       — Ты это из фильмов взял?       Тони отводит взгляд, делая вид, что не при делах, и Питер посмеивается.       — Ладно… попробую объяснить схематично…       Он тянется к экрану, собираясь смахнуть некоторые расчёты, которые уже успел наскрести (что впечатляет, парнишка с физикой явно дружит, причём не хуже самого Тони, но будет ли он это признавать? Нет), и Тони раздраженно цокает.       — Мне не пять лет, я не нуждаюсь в иллюстрациях.       Питер опускает руку также медленно, как поднял, и смотрит ему прямо в глаза.       — Мы живем в мультивселенной, каждое твоё решение создаёт отдельное ответвление на общем таймлайне. Моя ветвь, из которой я пришёл, основная, и до этого момента она соответствовала твоей, но моё появление сделало новую ветвь. На мою жизнь это никак не повлияет, однако, на твою, — Питер делает многозначительную паузу, — на самом деле, тоже почти не повлияет. То, что отправило меня сюда — уникальная машина, созданная из работы над ошибками над прошлым экземпляром. Пока я здесь, ты воспринимаешь меня нормально, но когда я уйду все люди в этом таймлайне получат ложные воспоминания, которые изящно объяснят мое присутствие и отсутствие, и они будут столь бледными, что через пару лет ты даже не вспомнишь, что здесь кто-то был.       — Умно.       — Её создал мой отец, ещё бы она не была гениальной, — Питер выглядит слегка восхищенным, и Тони даже почти интересно спросить, кто такой его отец и как заполучить этого кадра в свою компанию.       — И ты уверен, что это сработает?       — Стал бы я говорить тебе всё это, если бы не был уверен, что это не навредит истории Железного человека?       Тони выглядит заинтересованным.       — Я всё ещё Железный человек через пятнадцать лет?       — Не могу сказать.       — Ты же только что сказал, что я это не запомню…       — Ну да, но мне нравится знать что-то, чего не знаешь ты. Необычное ощущение, — Питер явно насмехается, но Тони цепляется к другому.       — И мы знакомы в будущем?       Питер разводит руками, мол, я-то откуда знаю. Тони цокает, но, ладно уж, раз таковы правила игры, то он готов с ней смириться. К тому же, это звучит как интересная история.       — Хорошо, допустим, я тебе верю…       — Я думал, мы уже решили вопрос доверия мне…       — Ты не голодный? Выглядишь кошмарно, — Питер непонимающе моргает, и Тони пожимает плечами. — Что? Я, может, и не самый приятный человек, но ты ребёнок, который выглядит так, будто вот-вот отключится. Ты явно не сможешь сделать вот эту штуку за час, так что пойдём отсюда и вернёмся завтра, когда ты будешь похож на человека.       Питер молча кивает, следуя за Тони, потому что… ну… вот это уже больше похоже на его Тони.       И, насчёт «не самого приятного»… Питер бы поспорил.

🎄🎄🎄

      — А мисс Поттс не здесь? — Питер жуёт кусок курицы, и если Тони и собирался прокомментировать количество еды, которое этот парень уже поглотил, то он отвлекается на упоминание Пеппер.       — Спрашивать, откуда ты её знаешь бессмысленно, верно? — Питер кивает, и на его щеку попадает соус, что немного бесит, но, почему-то, мило. Тони просто потирает глаза. — Мисс Поттс в Огайо, разбирается с ошибкой в документации.       Питер морщит нос.       — Ты отправил её разбираться с бумажками накануне Рождества? — Тони кажется, или он звучит осуждающе? — Я надеюсь, она тебя бросит.       — Мы не… погоди, мы — да? — Питер снова пожимает плечами, и Тони просто отмахивается. — Ладно, лучше объясни мне… у тебя в желудке бездонная дыра?       Питер ойкает.       — Как грубо, — он вытирает рот и щёку салфеткой, фыркая, а потом спрыгивает со стула, оглядывая комнату и останавливая взгляд на металлической фигуре, являющейся частью какого-то давно разобранного арт-объекта (Дубине нужна была новая насадка). — Но, думаю, я могу показать кое-что… сколько она весит?       — Килограммов сто пятьдесят, это особый вид металла, мы ставили эксперимент, и плотность просто… твою мать.       Тони смотрит как ребёнок поднимает металлическую штуковину одной рукой, а потом крутит её в ладони.       Это… похоже на сыворотку суперсолдата.       — Не буду вдаваться в подробности, — Питер подбрасывает её, ловя другой рукой, — но я немного мутант, так что мой организм тратит гораздо больше энергии, чем у обычного человека, и у меня просто адский метаболизм.       Тони хочет спросить его о других его способностях, о мутации или о чём-нибудь ещё, но парень зевает, потягиваясь, и Тони решает, что это можно будет узнать попозже.       Он решает не задавать себе вопрос о том, почему его беспокоит состояние этого ребёнка, потому что, ну… он не может ответить на этот вопрос. Просто почему-то у него есть навязчивое желание позаботиться о нём? Это странно? Да, однозначно.       — А вы собираетесь украшать дом к Рождеству? — бодро интересуется Питер, шагая вслед за Тони на второй этаж.       Это тот самый дом Тони, который взорвали… взорвут через пару лет, так что, Питер, очевидно, никогда тут не был, и ему немного интересно. Здесь красиво и просторно, но… не очень уютно? Питеру тяжело даже представить, как именно Тони может тут жить, потому что он видел домик у озера. И башню, которая снаружи выглядит как холодное произведение искусства, но внутри настолько обжита, что нельзя сомневаться, что это настоящий дом.       — Зачем? — Тони скептически смотрит на него. — Мне не нравится Рождество. Хватит и того, что мне надо будет появиться на паре вычурных вечеринок.       Питер морщится. Он знает, что Тони любит Рождество, просто… его родители погибли незадолго до него, и Тони всегда было немного тяжело воспринимать этот день как праздник.       На самом деле… это ведь случилось шестнадцатого декабря, верно? Вчера?       Тогда странно, что Питер застал этого Тони в сознании, а не в состоянии алкогольной комы.       Хотя, если так присмотреться… он не выглядит особо бодрым и собранным.       — То, о чем ты говоришь, ты делаешь для других, а я говорю о создании праздника для себя, — Питер заходит в комнату, которую ему предлагает Тони, выглядящую довольно… безлико. Но неплохо. — Попробуй как-нибудь, ты, конечно, пока не знаешь, конечно, но я фигни не посоветую.       Тони, почему-то, смешит это, и он фыркает, смотря на то, как Питер падает на кровать.       — Спокойной ночи, жуткий ребёнок.       Питер улыбается, смотря, как Тони уходит, а потом вымученно выдыхает, откидываясь головой на матрас.       Нужно надеяться, что он сможет вернуться до Рождества, потому что… Морган ждёт его. Папа волнуется. Да и не только папа. И как он так умудрился?       Он шмыгает носом, утыкаясь лицом в подушку. Ничего, ничего, он точно сможет выбраться отсюда. Человек-Паук он или кто?

🎄🎄🎄

      — Я не понимаю, что я делаю не так, — Тони следит за тем, как нерабочий маячок летит через всю комнату, врезаясь в стену (и создавая в ней вмятину), а подросток устало откидывается на спинку кресла, чуть-чуть подвывая от отчаяния, — это не имеет никакого смысла…       Тони уже наслышан. Это третий нерабочий прототип за три дня и, честно говоря, он уже и сам начинает сходить с ума.       Особенно после того, как Питер ещё раз подробно объяснил, что у него на счету каждый день, поскольку непонятно, что с ним может сделать разрыв. Тони, конечно, не жалуется, но он не в восторге от идеи стать свидетелем смерти ребёнка или его пожизненной нянькой, потому что, очевидно, больше ни к кому в этом времени он пойти не может.       Какой-то абсурд. Почему он вообще оказался именно здесь, в лаборатории Тони? Судя по акценту мальчика, он должен жить где-то в Квинсе. Это офигеть как далеко отсюда. Как вообще было выбрано место?       — Будь спокойнее, — советует Тони, чувствуя себя как-то неправильно, потому что… серьезно, это он говорит? — Тебе не мешало бы проветриться.              Питер щёлкает языком, уставившись в потолок.       — Я хотел, но у меня нет костюма…       — Костюма?       Питер молча кивает на костюм Железного человека, стоящий в углу, и Тони удивлено вскидывает брови. Что ж… он, вроде как, должен был предположить, что такое возможно, когда увидел суперсилы ребёнка, но… не предположил.       — С каких пор детишек пускают в супергерои?       — С тех пор как детишки справляются с этим лучше всяких напыщенных жлобов из правительства, — Тони… что же, он не уверен, что он хочет об этом знать, но ему определенно импонируют взгляды Питера.       Он вздыхает, откладывая отвертку в сторону, и вытирает руки об свою штанину.       — В конце концов, ты можешь походить по улице как нормальный человек, — Питер тяжело вздыхает, а потом подкатывается к Тони на кресле, смотря на него снизу вверх.       — Я — адреналиновый наркоман, мне недостаточно просто прогуляться, чтобы развеяться, мне нужно спрыгнуть с многоэтажки, просто чтобы остаться в свободном падении, а потом, в момент, когда земля будет так близко, что кажется, что можно коснуться её ногами, зацепиться за другую многоэтажку, чтобы улететь настолько высоко и далеко, что людей внизу не разглядеть, — Питер говорит приглушённым тоном, и Тони правда чувствует какое-то волнение в груди от этих слов, — и не говори мне, что так нельзя, потому что ты такой же. Людей со страхом разбиться в герои не берут.       Тони молча смотрит за тем, как ребёнок откатывается обратно к своему столу, снова беря в руки паяльник. Упёртый. Тони это уважает.       Они проводят в тишине два часа. Питер выплавляет нужные ему детали, мучается над микросхемами и проводами и, в общем-то, не издаёт ни звука. Тони почти мучает совесть за то, что он не предлагает свою помощь, но ему нужно до завтра закончить сборку и документацию для новой игрушки, которую он собирается кинуть совету директоров как кость, чтобы эффектно завершить год, ещё раз поставив своё имя во главу энергетики, и чтобы поднять акции после той изящной выходки с оружием и проёба с Обадайей.       И ещё ему нужно помочь ребёнку вернуться домой. И на всё это у них осталось… чуть меньше одиннадцати дней.       И Тони почти заканчивает с самой игрушкой (его миниатюрной, но рабочей версией, если быть точным), собираясь всё-таки обратить внимание на проблемы Питера, когда в коридоре раздаётся стук каблучков.       — Тони, ты хотя бы выходил отсюда, пока меня не… — Пеппер замирает на входе, смотря на Питера с немым шоком в глазах.       И Питер просто… Боже, она прекрасна? Пеппер всегда очень красивая, и восхитительная, и невероятная, и… миллион всего, Питер обожает её, он к ней привязался быстрее, чем к Тони… а сейчас она ещё и очень молодая, и выглядит не такой грозной бизнесвумен, как он привык, но… это всё ещё Пеппер, и Питер даже не подозревал, что настолько по ней скучал, пока не увидел её сейчас.       — А, Пепс, вот и ты, — Тони улыбается ей, и Питер сдерживает желание закатить глаза, потому что… это ненормально для них вести себя так, будто они не самые важные друг для друга люди. Тупицы. — Знакомься, это Питер, он пока что живет тут со мной…       — Не говори, что это какой-то твой внебрачный ребёнок, — просит Пеппер, тут же виновато переводя взгляд на Питера, — извини, это было грубо…       — Нет-нет, ничего, — Питер миролюбиво улыбается, — здравствуйте, мисс Поттс. Мистер Старк много о вас рассказывал. И, нет, у меня с ним ничего общего. Вообще, это долгая история…       — Да-да, — подключается Тони, — обсудим за ужином? Ты ведь наверняка голодна с дороги?       Питер почти плачет от этой топорности, но, по видимому, Пеппер пока что слишком молода и пока что не научилась видеть ложь насквозь, так что… судя по всему, сейчас её получится обмануть.       И хоть обманывать Пеппер — абсолютно против естества Питера, у него, в общем-то, нет другого выбора. Не нужно втягивать в эту историю ещё и её.       — Ладно, мальчики, — Пеппер вздыхает, чувствуя, что что-то они умалчивают, — я привезла с собой еду на вынос, поднимайтесь через час.       Тони кивает, и Питер, стоит Пеппер скрыться на лестнице, широко улыбается, смотря на него.       — Она такая классная! Даже лучше, чем я ожидал…       — Ты даже не разговаривал с ней толком.       Питер дуется.       — Мне не нужно много времени, чтобы понять, что Пеппер — самая лучшая женщина на земле. В отличие от некоторых.       Тони просто пропускает эту шпильку мимо ушей, решая, что ему не интересно, что связывает Пеппер и свалившегося на его голову подростка. Вот точно нет.       Гораздо важнее сочинить правдоподобную историю, почему Питер здесь, но он и в этот раз удивляет.       — Давай по классике, скажем, что какой-то ваш филиал проводил благотворительную новогоднюю акцию, и я выиграл стажировку в вашей компании. А ты, как эксцентричный миллиардер, предложил мне провести две недели у тебя дома, чтобы поработать в твоей личной лаборатории…       — Я терпеть не могу детей, она ни за что не поверит, что я в здравом уме пошёл на такое…       — Поправь меня, если я ошибаюсь, но… разве ты всегда в здравом уме?       — Эй, это ещё что…       Питер сам не верит, что говорит это, но…       — Я из будущего, помнишь? Я рос, смотря на твои выходки, и мои тётя с дядей постоянно ставили тебя в пример того, кому не стоит подражать, — слышать это почему-то больно. — Так что, скажи мне, если ты скажешь Пеппер, что был пьян, когда принял это решение, разве она не поверит?       Тони тошно признавать это, но поверит.       Питеру не менее тошно это говорить, потому что Тони не такой. Но… его присутствие просто сотрется отсюда, он не видит смысла пытаться спасти Тони сейчас. Как бы цинично это ни звучало бы, его основной приоритет — убраться отсюда как можно скорее. Он любит Тони, наверное, сильнее кого бы то ни было, но сейчас — это не его Тони. Этот ещё не пережил всего того, что изменило его и сделало тем, кто практически без раздумий усыновил взрослого героя-мутанта.       И, ну… Питер всё-таки слишком многое от него перенял, несмотря на все усилия Мэй и Бена, он умеет изворачиваться и быть жестким, когда это необходимо.       — Ладно, — сдаётся Тони, выглядя усталым, — крепкое алиби, не подкопаешься. Слишком уж ты хладнокровно рассуждаешь для ребёнка.       — Извини, но я вынужден. Мне пришлось несладко, но… я многому научился, и сейчас мне главное — вернуться домой. Попробую пожалеть твои чувства когда-нибудь в другой раз, когда надо мной не будет висеть перспектива раствориться во временном потоке.       — Спасибо, — фыркает Тони, — такая ты язва. Кого-то мне напоминаешь, никак не могу понять, кого именно… ладно, не суть. Пойдём уже.       Питер слегка улыбается, поднимаясь со своего места, и незаметно бросает виноватый взгляд на Тони. Нужно надеяться, что он всё понимает.

🎄🎄🎄

      — Я думаю, мистер Старк сам был в шоке, когда меня увидел, — делится Питер с широкой улыбкой, восторженно жестикулируя, — и мне было немного неловко, но, понимаете, он мой кумир с тех пор, как мне исполнилось восемь, я просто не мог отказаться от возможности поработать над своим проектом вместе с ним…       Тони просто… пытается это обработать.       Во-первых, Пеппер почему-то ведётся на это. Нет, мало того, что Пеппер ведётся, он сам повёлся бы, не проведи он с Питером больше трёх дней, за которые этот — первый, когда он зовёт его не «Тони» или «Эй, ты», а «мистер Старк».       Он, конечно, не претендует на звание того, кто уже близко познакомился с этим ребёнком, но… что за прикол? Почему он внезапно стал таким дружелюбным и вежливым?       Во-вторых, и возможно, это просто в голове Тони, и Питер правда очень хорошо притворяется милым, но ему кажется, что к Пеппер он куда более открыт и… такое чувство, будто он всё это время Питер был очень насторожен по отношению к нему, а Тони заметил это только тогда, когда увидел, каким спокойным он может быть с другим человеком.       И отсюда следует в-третьих. Что с ним не так? Не с Питером, то есть, а с Тони. Что он сделал, или сделает, или не сделал или не сделает, что Питер относится к нему вот так? Это косяк его «будущего» или его «настоящего»?       И почему, ради всего святого, это вообще его волнует?       — Ох, охотно верю. Он тебя не обижал?       — Пеппер, ради бога…       — Нет, мистер Старк был предельно добр ко мне. Даже приготовил ужин, — Пеппер наигранно ахает, и Тони закатывает глаза, чувствуя, что улыбается. — Я надеюсь, что закончу со своим проектом до Рождества, чтобы не стеснять вас на праздниках…       Святошу играет.       — А как же две недели стажировки? — Пеппер обеспокоено хмурит брови. — Хотя, если ты закончишь с работой пораньше, ты всегда можешь остальной срок поработать в ближайшем к тебе офисе компании. Наверное, тебе самому гораздо важнее попасть к семье на праздники?       Питер утвердительно кивает. Ох, ну, наконец, правда!       — Я поклялся сестрёнке, что помогу ей украсить её комнату к Рождеству, но, возможно, раз меня нет, с этим будет помогать мама.       — Ох, а сколько ей?       — Почти пять, — Питер гордо светится, и Тони просто… почему он не слышал про сестру раньше? — Её зовут Морган.       — Моего дядю тоже, — Пеппер смеётся, — уверена, она прелесть.       Питер ещё раз гордо кивает, и Тони старается не пялиться на него, потому что, чёрт возьми, почему он ревнует полузнакомого ребёнка к Пеппер? Это ещё что за внезапные порывы?       И почему, черт возьми, ему Питер рассказал только самые базовые вещи по делу, а с Пеппер так любезничает?       — Всегда думал, что подростки отмечают Рождество в клубах с друзьями, — Тони подпирает подбородок руками, и Питер пожимает плечами.       — На прошлое Рождество мой отец снял нам всем небольшой курортный городок в Гренландии, и мои друзья и девушка были там с родителями, — Питер смотрит на Тони с небольшим вызовом в глазах. — В этом году мы решили отмечать просто дома, а потом на зимних каникулах я, ЭмДжей и Нед с Харли поедем в Швейцарию.       — У тебя есть девушка, шкет?       Питер закатывает глаза.       — Посмотри на меня, — он обводит своё лицо рукой, — я красивый, умный, смешной и хорошо воспитанный. Конечно, у меня есть девушка. А вот у тебя какие оправдания?       Пеппер смеётся, прикрывая рот ладонью, а Питер играет бровями, и Тони вскидывает руки, сдаваясь.       — Признаю, убедил. Просто ты такой ботан, даже я тебя не выношу…       — Очень смешно, мистер Железный человек, хочешь загубить мою самооценку? Я подам иск, и ты будешь оплачивать мне терапию. Я уже мысленно его составляю из-за отсутствия гирлянд в декабре…       Пеппер внезапно задумчиво прищуривается, и Тони возмущённо смотрит на неё.       — Даже не думай…       — Да брось, Тони, это…       — Я не люблю Рождество…       — Но тут ребёнок, — Пеппер склоняет голову к плечу, смотря на него умоляющим взглядом, — всего разок? Посмотри на Питера, ему ведь и так тяжело находиться здесь совсем одному, немного украшений не повредят.       Теперь на Тони смотрят два умоляющих взгляда, и… чёрт возьми? Что с глазами этого парня? Почему они? Такие огромные? Как у долбанного лабрадора…       — Ладно, — Тони сжимает зубы, — но в моей лаборатории не будет никакой… сверкающей дряни.       Пеппер ликует, отбивая Питеру «пять», и они оба смотрят на Тони самыми счастливыми в мире глазами.       И почему Тони кажется, что пацан так и планировал?       Сам Питер просто рад, потому что… вот так они действительно похожи на себя из будущего. Во многом потому, что Пеппер всегда очень заботливая и понимающая. Поэтому с ней как-то легко и просто, гораздо проще, чем с Тони. Смотря на него сейчас Питер чувствует только грусть и тревогу за его будущее, потому что ему ещё столько предстоит пережить, прежде чем прийти к своему счастью, и… Питеру безумно жаль его.       Но Пеппер другая — она, разумеется, тоже ещё многое переживёт и поменяется, но её главные качества всегда остаются при ней. Питер не знает, как это объяснить, но… одно её присутствие заставляет его забыть о том море отчаяния, в которое он почти погрузился.       Наверное, Пеппер для него стоит где-то наравне с новогодним чудом.

🎄🎄🎄

      — Я что-то упускаю?       Питер смотрит в стену, на которой мерцают огоньки, и крутит помятый датчик между пальцами. Вечер двадцать второго декабря (на самом деле, уже за полночь, но Питер не готов признать, что уже двадцать третье, это выше его сил). Пеппер позаботилась о том, чтобы дом выглядел нарядным — весь сегодняшний день по дому сновали люди (и роботы Тони, которые пожелали принять участие), превращая его в зимнюю сказку, но, почему-то, видя ёлку, гирлянды и венки Питеру становится тошно.       — Но что я упускаю? — Питер соскальзывает с кровати, тихо выглядывая в коридор. Там пусто и тихо, как и должно быть ночью.       Он несколько секунд колеблется, а потом стаскивает гирлянду и плед, выползая вместе с ними в коридор. Джарвис молча открывает перед ним двери мастерской, приглушая освещение, и, вау, Питер и забыл, как это приятно, когда освещение всегда настроено под тебя.       Просто в их времени Тони уже заменил всё освещение, чтобы не раздражать чувствительные глаза Питера, а здесь… что же, Питер решил, что не хочет становиться причиной ухудшения зрения Тони из-за работы в полутьме.       Он подключает гирлянду, заставляя все стеклянные поверхности отражать мерцание лампочек, и сам забирается на диван, заворачиваясь в плед. Он соскучился по сну в лаборатории, пока Тони копошится в оружии мстителей. И по патрулям. По завтракам с Морган.       И даже по тому, как Тони лезет своими грязными руками ему в волосы.       Питер вздыхает, подпирая голову ладонью.       — Я учёл все аспекты. Искусственно воссоздал и расщепил частицы Пима, чтобы создать устойчивую связь, — Питер смотрит куда-то перед собой, чувствуя себя немного спокойнее, когда проговаривает все свои мысли вслух. — Собрал устройство, написал поисковую программу, откалибровал под нужный вид излучения. Где я мог ошибиться?       — Не знаю, шкет, — Питер вздрагивает, поворачиваясь к Тони, опирающемуся на стену. — Что я говорил о лампочках в моей лаборатории? Надеюсь, ты не пел тут какой-нибудь «Jingle bells»? Дубина этого бы не пережил.       Питер фыркает, совершенно по-детски показывая ему язык.       — И вообще, тебя тут не было и не должно было быть, это не считается, — вздыхает Питер, смотря за тем, как Тони падает в кресло напротив него. — Тоже не спится?       — Не особо, — Тони закидывает ногу на ногу. — Давай начнём с главной проблемы. Что работает не так?       Питер кивает, потягиваясь, чтобы взять один из своих неудачных образцов.       — Корпус расплавился, — он указывает на очевидное, — я не понимаю, почему. Если бы он никак не взаимодействовал с главным штабом, он бы просто не работал. Но в его работе что-то перемкнуло. Это, конечно, прогресс, но… не то, на что я рассчитывал.       — Не смог справиться с полученными волнами?       Питер убеждённо мотает головой.       — Обязан был справиться. Эту часть мы с Брюсом делали вдвоём, так что за получение сигнала я могу поручиться, — Питер подтаскивает к себе ещё один неудачный образец. — Тут то же самое, причём деформации подвергся не только корпус, но и вся начинка. Его я оставил включённым на более длительное время.       Тони тяжело вздыхает, рассматривая сломанные образцы. Что идёт не так?       Он задумчиво смотрит на стену, почти готовясь раздраженно закатить глаза, потому что эти огоньки действуют ему на нервы, но потом…       — Отражения, — бормочет Тони, и Питер поднимает на него взгляд, рассеянно отрываясь от огоньков.       — Что ты сказал?       — Твоей штуке недостаточно просто принять сигнал, она должна отправить его обратно, верно? — Питер кивает. Он собирает не пультик, который одним нажатием вернёт его обратно, он собирает способ связаться со своим временем, чтобы они знали, откуда его вытащить. — Что если она не может его отразить?       — И перегревается, потому что, в отличие от обычных волн, эти имеют другую природу, которая не даёт им самостоятельно отразиться, накапливаясь… господи, — Питер подхватывает, а потом хватается за голову, — отражающая панель, да?       Тони кивает.       — Давай соберём её побольше и попробуем достучаться до… две тысячи двадцать третьего?       Питер воодушевлённо кивает, подскакивая и усаживаясь рядом с Тони, пока тот копошится в поисках нужных инструментов.       — Спасибо.       — Не благодари, Питер, мы ещё не знаем, сработает ли это.       — Это за то, что ты пытаешься мне помочь. Я ценю это.       Тони чуть-чуть улыбается, прежде чем склониться над их устройством.       Но, господи… кого же ему всё-таки напоминает этот парень?

🎄🎄🎄

      — Тони, — Пеппер кладёт ладонь ему на голову, нежно массируя макушку, — тебе нужно поспать.       Тони просто поднимает на неё усталый взгляд, и в его глазах читается немой вопрос: «А ты сама спать-то можешь?». Нет. Не может.       — Вот найду его, тогда пойду спать.       Пеппер прикусывает губу, опускаясь рядом с Тони, и кладёт голову ему на плечо, поглаживая его спину.       — Всё будет хорошо, он обязательно скоро объявится. Это ведь наш паучок.       Тони улыбается краем губ, больше нервно, чем искренне. Это единственное, чего он хочет на Рождество, и да, разумеется, он не сомневается, что все будет хорошо, ведь…       Ведь это их паучок, но… что если он попал в неоткалиброванную зону? Что если у него нет возможности получить доступ к технике, чтобы собрать маячок? Что если он переволновался и забыл, что именно должно быть в том маячке? Что если он поранился?       — Если я не получу никакого сигнала в течение суток, я просто отправлю инструкцию в каждый день и каждую секунду последних пятнадцати лет, и мне плевать на опасения дока…       Пеппер успокаивающе целует его в щеку. Ей, как бы, тоже плевать на опасения доктора Стрэнджа насчёт разрушения мультивселенной, когда её ребёнка нет дома уже почти неделю, но… это может повредить ему, и вот теперь она сомневается.       Если бы они знали, что можно разрушить мир, не навредив Питеру, разве они бы не сделали этого раньше? Пеппер не знает, что она чувствует по поводу того, что её несильно пугает перспектива пожертвовать чем угодно ради своего ребёнка, но… да. Наверное, это то, что есть у каждой матери.       — Морган очень волнуется из-за того, что вы не показываетесь и не пускаете её сюда, — тихо говорит Пеппер, и плечи Тони слегка никнут. — Ты правильно делаешь, просто… милый, ты не в состоянии сам просмотреть все данные за пятнадцать лет, чтобы найти искажение во времени.       Тони это знает, но ему нравится пытаться.       — Морган сильно на меня обижается?       — Нет. Она играет с Мэй и Наташей целыми днями, просто… Питер обещал ей, что вы поможете ей украсить комнату.       Тони вздыхает, роняя лицо в ладони.       — Я забыл об этом.       — Это нормально, — успокаивает Пеппер, — всегда есть следующий год. Я не люблю ставить одного ребёнка в приоритет, но пока Питер не найдётся — он важнее всего. Морган в безопасности, я забочусь о ней, и она, скорее всего, забудет о том, что вы не нарядили с ней комнату уже завтра, а Питер непонятно где, нам нужно найти его.       Тони не совсем понимает, чем он заслужил такую жену.       — Спасибо. Я просто пытаюсь не упустить время. Если… когда связь установится, нужно сразу же отправить туда инструкцию, чтобы безопасно его вытащить.       Тони крутит в ладони металлический браслет, который он должен передать Питеру, чтобы безопасно достать его из… когда бы он там ни был, и снова кидает взгляд на экран. Ничего.       Пеппер поднимается на ноги, ещё раз целуя его в макушку.       — Я принесу тебе чего-нибудь перекусить, — он благодарно кивает, и Пеппер тяжело вздыхает, подходя к лифту. — Как думаешь, он сильно расстроится, что мы всё нарядили без него?       Пеппер не хотела, но… она не в праве забирать у Морган праздник.       — Шкет-то? — Тони хмыкает. — Я знаю, что у него будет какое-нибудь самоотверженное оправдание, чтобы не расстраиваться, но… здесь пока нет ничего, кроме гирлянды, не просто так.       Пеппер улыбается.       — Ты очень продуманный. И становишься сентиментальным.       Тони фыркает, но не может ничего противопоставить. Да. У него двое детей, он имеет право быть чуть-чуть сентиментальным.       Он задумчиво перекатывает между пальцами лампочку гирлянды, задумываясь, когда Рождество стало для него такой важной частью года. Или, точнее, когда он перестал воспринимать все эти приготовления как какие-то лишние дела, которые ему не нужны, и просто… начал наслаждаться этим?       Глупый вопрос «когда». Он и сам знает это.       И он практически подскакивает, роняя гирлянду, когда его датчики издают звук.       — Ох, малыш, — Тони с трудом верит в то, что он видит, но сигнал повторяется. Снова. И снова. И ещё раз. — Я знал, что ты справишься, мелкий.       — Это?.. — Пеппер замирает с тарелкой в руке, смотря на него с немым вопросом.       — Да, — Тони кивает, суетясь вокруг аппарата. — Две тысячи восьмой, ужас какой. Занесло так занесло…       Пеппер молча кивает, чувствуя, как с её плеч спадает огромный груз. Нашёлся.       — Не буду тебе мешать, — тихо отмечает она, ставя тарелку на один из столов, и Тони благодарно кивает. — Верни его домой, ладно?       Ох, это само собой. У Питера просто нет выбора. Да и вообще, что-то подсказывает Тони, что Питер и не стал бы выбирать.

🎄🎄🎄

      — Боже мой.       Питер чувствует, что его щёки намокли от слёз, но ему так плевать. Он поднимает браслет с прикреплёнными к нему листком бумаги, который появился прямо перед его лицом, и… боже, неужели получилось?       Он уже практически поверил в то, что не сможет выбраться отсюда, но… вот он, стоящий в две тысячи восьмом году и держащий в руках записку от Тони из две тысячи двадцать третьего. Абсолютно… абсолютно счастливый.       Знаете, вы никогда не замечаете, насколько напряжены, пока не расслабляетесь. И Питер никогда не думал, что всего несколько строчек от Тони могут заставить его чувствовать себя в такой абсолютной безопасности.       Питер быстро вытирает глаза ладонью, подхватывая браслет и разворачивая записку, чтобы пробежаться по ней глазами.       — Что там? — Тони старается не смотреть на него слишком пристально, чтобы не смутить, но Питер, похоже, его не особо замечает.       Он хмурится, читая записку, а потом поднимает взгляд на Тони.       — Папа пишет, что с момента установления связи ему нужно около двенадцати часов наблюдения за её стабильностью, — Питер старается не звучать разочарованно, потому что… ну, он надеялся, что его сразу же заберут отсюда домой. — Два-три тестовых отправления небольших предметов, и потом он сможет безопасно забрать меня.       — Ура, наконец-то я от тебя избавлюсь.       Питер фыркает, а Тони прищуривается, подсчитывая… Они провозились с этим датчиком до позднего вечера, и если им нужно двенадцать часов, то это будет… около десяти утра.       Плюс-минус ещё два-три часа на тесты, время на подготовку и перепроверку (Тони не уверен, но будь он на месте отца Питера, он бы перестраховался, чтобы не допустить никаких проблем), а значит…       — Он сказал, что я должен ориентироваться завтра где-то на часа три-четыре.       Тони медленно кивает. Да. У него, с учетом всех факторов, тоже так получилось.       Питер, конечно, надеялся не на это, но… что такое несколько часов ожидания, когда он провёл тут целую неделю? Если бы Тони сказал ему, что нужно ждать два дня или ещё неделю, он бы ждал. Потому что он и сам не готов так рисковать: он хочет домой. Чтобы его просто сто часов обнимали, пока он бурчит, что ему опять подарили слишком дорогие подарки на Рождество.       Он, возможно, хотел бы сыграть роль Санты для Морган, но… она не так давно усадила его перед собой и прочитала полуторачасовую лекцию о том, почему Санты не существует, когда Питер просто спросил, что бы она хотела получить от него в подарок.       Морган верит в супергероев, а не в Санту Клауса.       — А это зачем? — Тони кивает на браслет в ладони Питера, и тот почему-то улыбается.       — А это — Железный Паук. Папа переживает, что путешествие через поток может навредить мне физически, поэтому отправил… бронежилет.       — Звучит как плагиат.       Питер показывает ему язык.       — Хочешь посмотреть?       О, да. Он хочет.       — Тогда доставай костюм. Я покажу тебе кое-что.       Тони ещё никогда не был так заинтригован словами ребёнка, поэтому он подходит к костюму, и Питер следит за тем, как он его надевает.       Очень медленно, но… жить можно. Не нужно торопить события. Всё ещё будет.       — Какая твоя максимальная скорость полёта?       — Около двух тысяч миль в час.       — Значит, долетим мигом. До Лос-Анджелеса же недалеко?       — Зачем нам в Лос-Анджелес?       Питер загадочно улыбается.       — Потому что я, в отличие от некоторых, летать не умею.       Ничего не понятно, но очень интересно.       Они тратят почти десять минут, ругаясь, когда Питер заявляет, что Тони придётся на руках его донести до Лос-Анджелеса, но, в конечном итоге, они стоят на крыше одной многоэтажки, и оттуда открывается прекрасный вид.       Город весь сияет огнями вывесок и рождественских украшений, снизу доносится уже привычная всем «Last Christmas». Питер на несколько секунд прикрывает глаза, мысленно представляя себя в Нью-Йорке. Там хоть снег иногда идёт.       — Итак, — Тони снимает шлем, смотря на Питера, — где то, что ты обещал?       — Ты вообще моментом наслаждаться не умеешь, да? — Питер тяжело вздыхает, а потом обходит Тони, подходя ближе к краю.       Это уже довольно опасно, но… Тони видел, как Питер балансировал на трёх стульях, поставленных друг на друга буквально позавчера, когда с потолка оторвалась гирлянда. Он не упадёт.       (Он говорит себе это, будучи готовым ловить его в любой момент).       Питер вращает браслет на ладони, надевая его на запястье и поворачиваясь лицом к Тони, а потом делает шаг назад.       — Знаешь, когда я в первый раз это сделал, я думал, что не буду расстроен, если разобьюсь, — Питер делает ещё один шаг назад, и… там осталось не так много. Тони задерживает дыхание, пытаясь понять, что ребёнок пытается доказать. — То был очень сложный период для меня. Моего дядю застрелили у меня на глазах. И я не смог ему помочь. Я знаю, что ты понимаешь, что это такое.       — Питер…       — Нет, сейчас не об этом. Я про то, что я не разбился в первый раз. А потом я повторял это, снова и снова опасаясь не успеть, — Питер ещё раз отступает, и следующий шаг назад уже будет в пустоту. — А потом… всё так поменялось. Я получил то, о чем не мог даже мечтать, и теперь… я никогда не боюсь разбиться. И… к чему это я?       — Будь добр, иди-ка обратно…       — Я очень хорошо знаю тебя, Тони, — Тони замирает, и Питер улыбается, — сейчас тяжелое время. Возможно, ты забудешь меня, но я хочу, чтобы ты запомнил, что как быстро бы ты ни падал, как страшно бы ни было, там… там всегда будет тот, кто подхватит. Смотри…       И он просто падает вниз, заставляя Тони испуганно выдохнуть, делая рывок к краю крыши, чтобы… поражено замереть, смотря как силуэт Питера покрывают струящиеся частички, заковывая его в костюм. Его глаза загораются, все прожилки на костюме светятся, по ним бегут огоньки, и он прекращает падать, цепляясь какой-то штукой к зданию, взмывая вверх, описывая дуги вокруг зданий, каждый раз отцепляясь и падая так низко, чтобы снова зацепиться за другой фасад.       Тони почти заворожен этим зрелищем, держа фигуру Питера в поле зрения, пытаясь не потерять его на фоне пёстрых рождественских огней.       Его слова аккуратно ложатся в его голову, не вызывая тревогу, а, наоборот, успокаивая.       Когда Питер приземляется рядом с ним, делая сальто перед тем, как встать на землю, его маска убирается, открывая лицо, и… он чуть учащенно дышит, щеки раскраснелись, волосы растрёпанны, а глаза горят ярче любой гирлянды.       — Я так скучал по этому, — восторженно улыбается Питер, — признайся, ты напугался?       — И в кого ты такой бешеный?       — В папочку.       — У меня больное сердце, Паркер, ты…              Дальше Питер не слушает. Он ещё раз улыбается. Да, он знает. Он слышал это просто бесконечное количество раз.

🎄🎄🎄

      Питер прощается с Пеппер ещё с утра (у неё неотложные дела в компании, так что вернётся она только к вечеру, когда его тут уже не будет). Она кажется искренне расстроенной тем, что он так быстро уезжает, но желает ему приятных каникул. И даёт свой номер, чтобы он обращался, если ему однажды понадобится помощь. Это очень мило с её стороны.       Тони всё утро немного притихший, следит за тем, как периодически в его мастерской появляются самые странные предметы из будущего: гаечный ключ, картонное изображение какого-то парня (хотя по косичкам так и не скажешь), по которому Питер очень долго убивается, объясняя, что это его любимый персонаж какой-то компьютерной игры, новогодние носки и даже пицца.       Ее они, правда выбрасывают, потому что Питер переживает, что такое есть не стоит, учитывая сколько излучения она в себя впитала.       Тони ругается, уходя за бокалом виски, когда посреди мастерской появляется долбанная мишура, а Питер причитает целый час, пытаясь понять, кто в его времени настолько сбрендил, что решил использовать «это уродство».       И, в какой-то момент, появляется записка. «Десять минут, малыш».       Очаровательно.       Тони рад за него. Судя по тому, как Питер счастливо носится по лаборатории, приводя себя в более или менее приличный вид, он действительно скучает по дому и хочет вернуться.       Так почему, ради всего святого, Тони чувствует себя таким подавленным?       — Знаешь, я понял, кого ты мне напоминаешь, — внезапно замечает Тони, смотря как ребёнок закрепляет датчик у себя на ладони, когда остаётся меньше двух минут. — Меня. Забавно, не правда ли?       Питер останавливается, поднимая на него взгляд, а потом улыбается, подходя ближе и обнимая его.       Тони несколько секунд неловко моргает, а потом обнимает его в ответ. Это ведь прощание, как никак.       — Это не обнимашки, я просто беру браслет.       Тони посмеивается, а Питер отступает назад, прикрепляя браслет к запястью и аккуратно активируя весь костюм, кроме маски.       — Я бы хотел сказать, что буду скучать, но я ведь забуду это всё, — Питер кивает, и теперь им обоим как-то грустно.       — Не переживай, я ещё успею доставить тебе неприятности, — Питер щёлкает кнопкой, запуская обратный отсчёт. — Кстати, по поводу того, что ты сказал… я ведь упоминал, что я весь в папочку. Увидимся!       Тони просто смотрит на то, как Питер исчезает отсюда также внезапно, как появился, оставляя за собой только бардак на столе и Рождественские украшения по всему дому.       Тони встряхивает головой.       — Я ведь не собираюсь? Нет, я определенно не собираюсь… Джей.       — Да, сэр?       — Создай отложенное напоминание.       — На какую дату?       — Пока не знаю… просто, когда здесь снова появится Питер Паркер, напомни мне, что он маленький язвительный гений.       Джарвис фыркает, и Тони откидывается на кресло, задумчиво перекатывая ручку между пальцами.       — И набери Пеппер.       — Что сказать?       — Сегодня же канун Рождества, Джей, — Тони звучит явно наигранно-осуждающе. — Скажи, что я приглашаю её на ужин, и пусть наденет своё синее платье.

🎄🎄🎄

      — Тони, — Питер в первую же секунду просто прыгает ему на шею, крепко обнимая, и Тони отвечает ему тем же, чуть-чуть пошатываясь. — Я так по тебе соскучился… и по маме, и Морган, и вообще по всем… и я думал, что не смогу с вами связаться, а потом…       — Мы тоже скучали, малыш, — Тони чмокает его в макушку, и Питер утыкается ему в шею, сопя. — Когда я говорил, что мы хотим добровольца для испытаний, я имел ввиду не тебя, паучок.       Питер нервно посмеивается.       — Ты должен убрать с этой штуки рычаги, ты же знаешь, что я всегда где-то поблизости.       — Обязательно. И поставлю её за бронестекло.       Тони просто пару минут гладит его по спине, обнимая, и это такое облегчение… он, наконец-то, дома.       — Расскажешь, где был?       — Как-нибудь в другой раз. Мне срочно нужно обнять маму с Морган.       Тони посмеивается, но обнимает его за плечи, уводя в лифт. Питер улыбается, замечая, что всё украшено. Ну, ничего… у него всегда есть следующий год.       Питер даже заставляет себя и Тони сделать остановку у его спальни, чтобы он успел переодеться с костюма в новогоднюю пижаму (и взять подарок, который он приготовил для Морган типа… месяц назад), и когда они выходят в гостиной, Питер практически сразу же оказывается зажат в руках Пеппер, так крепко, что не совсем может дышать.       Она рвано выдыхает, быстро целуя его в щеку, и Питеру приходится тихо убеждать её, что всё уже хорошо, чтобы она не расплакалась. Мэй машет ему от стола, где она режет овощи, очевидно, чтобы помочь Пеппер с рождественским ужином.       — Питер!       А вот это уже серьёзно.       Морган стоит посреди комнаты в своём костюме оленёнка, сурово уперев руки в боки, и Питер наигранно-испуганно округляет глаза, шепча, что ему пора бежать отсюда, пока не поздно.       (На самом деле он наоборот делает несколько шагов вперёд, чтобы потом схватить Морган на руки, но… кто будет его осуждать?).       — И где ты был? — девочка дует щёки. — Ты мне обеща… а-а-а, мама, Питер противный…       Питер сгребает её в объятия, звонко и наверняка очень неприятно целуя в щеки, и Морган несколько мгновений вырывается, а потом смиряется со своей участью, сама обнимая Питера.       — Я соскучилась, где ты был? Я думала, что ты не придёшь даже на Рождество.       — Ты что, — Питер тащит её к ёлке (чтобы проинспектировать ее на наличие мишуры и подкинуть подарок для Морган к остальным), — я всегда буду дома на Рождество.       Морган чуть-чуть улыбается, а потом тянется, цепляя на него оленьи рога на ободке.       — Ладно, — она серьезно кивает. — Но тебя так давно не было, мне надо тебе рассказать всё, а ещё показать комнату, и…       Питер просто улыбается, слушая её болтовню. Он… обожает это.       И… он надеется, что тот Тони тоже однажды окажется в этом моменте. Потому что, что может быть лучше Рождества в кругу тех, кого ты любишь?