They made me go to rehab

Изуко не нервничала. «Нервничать» означало бы, что ей было бы что терять, а не просто вернуться к жалкой посредственной жизни, что была у неё раньше. Она была не из тех людей, которые оплакивают потерю дружбы, Каччан уже показал ей, как легко её можно разрушить. Вот почему она совершенно не расхаживала взад и вперед на месте её последнего обеда — ее обычное послешкольное логово. Нет, она просто… двигала ногами, чтобы они не затекли, вот и все. Ей нужно было поговорить с Кьёкой. В конце концов, она обещала Мируко. Примерно через две минуты как она начала топтаться на месте, она услышала, как кто-то подошел. Через минуту после подъема по всем этим лестницам кто-то открыл дверь. К сожалению, уши Изуко уже могли сказать, что это был не источник ее нынешней нервозности, а скорее ее одноклассник. Девушка с длинным хвостиком, которая была намного выше Изуко. Изуко помнила её, друг Кьёки, но даже тогда не было необходимости знакомиться с ней. Изуко уже встречалась с её семьей раньше, было что-то в их лицах, что делало сходство очевидным. — Я приношу извинения за причиненные неудобства, — сказала она, слегка поклонившись. — Я… — Момо Яойорозу, — закончила Изуко. Момо на мгновение вздрогнула, прежде чем кивнула. Как бы она ни старалась не показывать свою нервоз…эм, беспокойство, ее рот, как обычно, был быстрее, чем её голова. — Не думаю, что мне нужно представляться. — Верно, — согласилась Яойорозу. — Я хотела поговорить с тобой о нашем общем друге. — Кьёка? — предположила Изуко. Яойорозу нахмурила взгляд. Из-за фамильярности? Изуко не очень любила формальностей, и ей не нравилось, когда ее называли Мидорией, из-за чего ей и ее новой подруге было легко проскочить этот этап. — Что-то случилось? — Прошу прощения; я буду откровенна, и я надеюсь, что ты не примешь это близко к сердцу, так как я просто забочусь о ней, — сказала Яойорозу-это должно было стать проблемой-Момо. Изуко нахмурилась в ответ. — Не могла бы ты, пожалуйста, с этого момента держаться подальше от Джиро-чан? Беспокойство Изуко прекратилось. Ее ноги, которые не переставали двигаться с тех пор, как она поднялась на крышу, с громким звуком шлепнулись на твердую землю. Момо подскочила, снова испугавшись, но выражение ее лица не изменилось. Это не было ни агрессией, ни злобой, ни какой-либо другой из сотен эмоций, которые Изуко видела на лицах людей, когда входила в комнату. Но Момо была настороже. Ее нахмуренные брови, ее поза, которая выглядела так, словно она была готова к любой опасности, и больше всего ее руки, спрятанные за спиной. — Почему? — спросила Изуко. Она могла догадаться почему, но ненавидела гадать. Изуко была убежденной сторонницей «скажи, что у тебя на уме». Ее руки задрожали, и она убрала их за спину. Помогало то, что правда часто была такой болезненной, какой она хотела ее видеть. — Она хороший человек, и в будущем станет великим героем, — произнесла Момо, переминаясь с ноги на ногу. — Общение с бывшим злодеем, реабилитированным или нет, повредит ее будущим перспективам. Это было… справедливо. Изуко подняла руки и скрестила их на груди. — Не спорю с этим, — ответила Изуко, поглядывая налево с крыши на окрестности. И изучая выражение ее лица, она была хороша в этом. — А тебе не кажется, что она из тех людей, которые сами решают, с кем им общаться? — Она такая, но… — Нет, — отрезала Изуко, делая Х руками. — Никаких но. Только она. Она из тех людей, которые заговорят с такими негодяями, как я, а для этого требуется немало характера по сравнению с тем, чтобы загнать в угол девушку вдвое меньше тебя на крыше, которая, вдобавок, не может использовать свою причуду, чтобы сказать ей пойти прочь. — Не понимаю, как ты можешь быть такой эгоистичной, — заявила Момо. От этих слов Изуко лишь улыбнулась. — Мне не нужно слушать что-то подобное от соплячки с золотой ложкой во рту, — отмахнулась от нее Изуко. Момо вздрогнула. — Ты ничего не видела в этом мире, ты жила в своем маленьком пузыре и родилась с причудой, сделавшей тебя более ценным, чем тысячи других героев. — Я не думаю, что мой семейный статус имеет к этому большое отношение, — высказала в защиту Момо. Ее голос теперь звучал тише, чуть менее уверенно, но все еще оставался нейтральным. — Разве это неправильно — присматривать за другом? — Нет, потому что ты хочешь добра, и если бы я была на твоем месте, я бы абсолютно сделала то же самое, — сказала Изуко. Она прижала большой палец к груди. — По-другому, конечно. Я-то ещё дерьмо, знаю, но знаешь, кто я точно нет? Я не эгоист, который, не спрашивая друга, говорит за него. Момо снова вздрогнула. На этот раз Изуко могла увидеть, насколько это повлияло. Она перескакивала с одной ноги на другую, а затем вообще сделала шаг назад, ее руки свисали по бокам, а не за спиной. Никакой активации причуды. Никакой агрессии. — Сделай мне одолжение, — проговорила Изуко. Момо подняла глаза, моргая. — Наберись смелости и скажи ей сама, что ты думаешь. Если она решит, что я ей не нравлюсь после того, как ты подробно опишешь, как я наврежу ее будущему, то порядок. Если она все еще захочет дружбы, пожалуйста, просто отвали. — Я не смогла… — начала Момо, — она не захотела меня слушать. — Я знаю ее два дня, а ты сколько? Две или три недели с начала учебного года? — Примерно столько, да, — подтвердила Момо, кивая. Она прикусывала губу и постоянно терла свои руки, избегая взгляда Изуко. — Я тебе не нравлюсь, это нормально, — сказала Изуко, пожимая плечами. — К черту, почти все время? Я тоже себе не нравлюсь. Ты ведь хочешь быть ее другом, так что уважай ее выбор. — Как ты, избегая ее? — задала вопрос Момо. Изуко не смогла удержаться от тихого смеха. — Что тут такого смешного? — Мой опекун сказал мне то же самое, — объяснила Изуко, шагая вперед. Обед уже заканчивался. Время всегда пролетало так быстро, когда происходило что-то важное. Момо уже ступила несколько шагов назад, прежде чем поняла, что Изуко направляется к двери. — Давай порешим, мы обе ужасные друзья, и примем то, чего хочет Кьёка, хорошо? Момо не выглядела полностью убежденной. И Изуко правда хотела ненавидеть такое поведение. Но ненавидеть кого-то было очень, очень трудно. Это была обязанность, почти как любовь. Легкое раздражение, разочарование и другие негативные эмоции, которые она могла бы перечислить, были для нее пустячком, но ненависть? Она слишком, слишком устала, чтобы ненавидеть. — И, если никто не захочет взять ее из-за меня, я просто попрошу Мируко нанять её, — пошутила Изуко. Так-то это была не такая уж и шутка, серьезно. Мируко, скорее всего, сказала бы «да» просто потому, что знала, что это сделает Изуко счастливой, но всякий раз, когда Мируко пыталась сделать ее счастливой, следовали ужасные вещи. Она никогда больше не будет есть тушеную морковь. Момо осталась на крыше, когда Изуко ушла. Люди с добрыми намерениями, но заблуждающиеся всегда были ее слабостью. Она просто не могла поставить их в один список с Шигараки или Даби. Но, если честно, она была не в том положении, чтобы сердиться. Она уже могла видеть заголовки: «Бывший злодей угрожает наследнице Яойорозу на территории UA. Поэтому она просто вытерпела. В этом она тоже была хороша.

***

Кьёка не нервничала. И неважно, что она была абсолютно напугана. Она уже решила пойти на крышу после школы, чтобы, наконец, поговорить с Изуко, и она не приняла бы отказ, но вместо того, чтобы сделать это, она в итоге уставилась на упомянутую девушку в дверях своего класса, ждущую там со своей сумкой. — Кьёка, — поприветствовала Изуко, улыбаясь такой улыбкой, от которой у Кьёки немного сжалось сердце. К счастью, Тодороки уже ушел. Иида был, но, когда он встал, чтобы уже что-то сказать, Момо остановила его, положив руку ему на плечо. Его суровое лицо стало растерянным, когда она покачала головой. Кьёка улыбнулась Момо и встала, маленькими шажками направляясь к двери. Они вместе прошли по коридору, не произнеся ни слова в течение нескольких минут, которые потребовались, чтобы подняться на крышу. Когда дверь за ними закрылась, Кьёка приготовила себя… — Мне жаль, — сразу же произнесла Изуко. Кьёка поперхнулась собственными словами. — Ч-Что? — Я, э-э, я не должна была избегать тебя, — пояснила Изуко. — Я была эгоисткой, думая, что для тебя будет лучше не разговаривать со мной, но я не учла твои чувства, да и я вроде как кусок дерьма, когда дело доходит до таких вещей, потому что у меня уже не было друга с начальной школы, и даже если тыдумаешьчтояхотела… Кьёка прикрыла ладонью рот Изуко. Она и раньше слышала, как она бормочет, но вслух это было еще более хлопотным. Она даже думать не могла. Изуко терпеливо ждала, пока Кьёка соберется с мыслями. — Я не должна была заставлять тебя присоединиться к нам, когда сама не знала, как они отреагируют, — изрекла Кьёка. Изуко закатила глаза. — Тебе действительно не нужно извиняться, это нормально — не хотеть заново переживать этот опыт. Изуко подняла руку и убрала руку Кьёки. На ее губах все еще играла улыбка. — Я думаю, мы просто вернемся к началу и станем обсуждать, кто из нас не прав, — сказала Изуко. — И я не знаю, как ты, но я уже устала все время жалеть себя, так что как насчет того, чтобы пропустить это и начать все сначала. Кьёка медленно кивнула. — Звучит неплохо. Момо… рассказала мне о сегодняшнем обеде. Я видела, как она поднималась на крышу. — Не вини ее, — произнесла Изуко, пожимая плечами. — Она немного твердолобая, но у нее добрые намерения, тем более я не в первый раз слышу подобное дерьмо. — Тебя это не волнует? — поинтересовалась Кьёка. Изуко покачала головой, но Кьёка услышала, как у девушки замерло сердце. — Ну, а меня это волнует. — Я не вижу в этом причины расстраиваться, вот и все, — выговорила Изуко, прислонившись к двери на крышу. — Я рада называть тебя своим другом, невероятно счастлива, что ты и в самом деле постаралась, когда никто другой этого не сделал. — Если ты собираешься сказать, что я не должна так злиться, потому что мы знаем друг друга всего несколько дней, я ударю тебя, — заявила Кьёка. Изуко рассмеялась. — Это не то, что я собиралась сказать, — сказала Изуко, положив руку на плечо Кьёки. — Я считаю, что нашу энергию лучше потратить в другое место, мы можем нажить врагов или мы можем завести друзей, и я бы предпочла не иметь больше врагов, чем у меня уже есть. Кьёка опять кивнула, и на этот раз Изуко кивнула в ответ. — Я вроде как понимаю… Сколько у тебя врагов? — О, у меня? — переспросила Изуко. — Больше никого, по крайней мере, никого из живых. Киока на мгновение выглядела шокированной, прежде чем Изуко начала фальшиво смеяться, как мультяшный злодей. Кьёка тоже не смогла удержаться от смеха, чуть не споткнувшись и прислонившись к двери одной рукой, чтобы удержаться на ногах.

***

Изуко дрожала на заднем сиденье. Конечно, Ястреб не пропустил бы этого. У него были улучшенные чувства, зрение, которое было необходимо для того, чтобы кто-то с такой причудой, как у него, мог быть эффективен небе. Но она ему была не нужна, чтобы заметить, в какое состояние она впала, когда прощалась со своим другом. — Я слышал от Руми, что ты завела друга, верно? — спросил Ястреб. Ну, конечно, она завела, девушка даже обняла ее, прежде чем сесть в машину. — Это хорошо. — Да, — протянула Изуко, сжимая обе руки. Костяшки ее пальцев уже побелели. — Действительно здорово. — Так почему у тебя такой вид, будто ты идешь на похороны? — задал вопрос Ястреб, останавливаясь на красный свет. Изуко чуть не выпрыгнула из своего кресла, ее тело дернулось в ремне безопасности. — Хочешь поговорить об этом? — Нет. Ястреб вздохнул, опуская голову на руль и нажимая на гудок. Изуко подскочила от неожиданного звука. Он внезапно свернул машину в сторону, вероятно, игнорируя кучу правил дорожного движения, и отстегнул ремень, открывая дверь. Изуко моргнула, когда он обошел машину и открыл ее дверцу. — Выходи. Она была не из тех, кто задает вопросы, поэтому просто сделала, как ей велели. Когда они оба вышли, и машина была заперта, он схватил ее под мышки, как маленького ребенка, и взлетел. Она также не была из тех, кто боится высоты, и, во всяком случае, дрожь стала меньше, когда они поднялись и медленно подлетели к высокому зданию. Они приземлились через несколько секунд, и Ястреб стал оглядываться по сторонам, убеждаясь, что их больше никто не видит. — Итак, — сказал Ястреб, садясь и жестом указывая на место рядом с ним. Его ноги свисали с края крыши, и он нагнулся, опершись локтем на ногу и подперев голову рукой. — Мы находимся там, где нас никто не может услышать, и тебе, очевидно, нужно с кем-нибудь поговорить. Так вот тебе нужно, чтобы я договорился о встрече, или ты хочешь рассказать дяде Ястребу о своих тревогах? — Если я скажу тебе, ты обещаешь никогда не называть себя дядей Ястребом? — поинтересовалась Изуко. Он пожал плечами таким образом, что было ясно, что его ответ нет. Она вздохнула, села рядом с ним и уставилась вдаль. — Никаких встреч, пожалуйста. — Хорошо, — пообещал Ястреб, кивая. — Это из-за твоего друга? Изуко сначала ничего не сказала. Это было похоже на то, что она все еще перебирала список своих забот, и к тому времени, когда она, наконец, дошла до конца, она снова перебрала его, просто чтобы убедиться. Ястреб терпеливо сидел, наблюдая за людьми внизу, возвращающимися домой из школьных клубов и с работы. Прошло почти пятнадцать минут, когда она, наконец, снова открыла рот. — Трудно не беспокоиться, — сказала Изуко. Ее голос дрожал, хотя он не мог прочесть никаких эмоций на ее лице. — Слова, от них так легко отмахнуться в данный момент; так легко держать все это вместе, пока никто не смотрит. В любой другой день Ястреб воспринял бы ее уязвимость в его и Руми присутствии как своего рода триумф. Признак полного доверия, который позволил ей раскрыть людям то, что она на самом деле чувствовала, без ее образа Принцессы Огня. Сегодня же его собственные руки дрожали, когда он потянулся к ее голове, его пальцы мягко коснулись зеленой копны волос. — Что случилось? — мягко произнес Ястреб. Изуко заколебалась, выглядя готовой оторвать ему руку за то, что он прикоснулся к ней всего на мгновение, прежде чем она покачала головой, снова опустив взгляд. — Друг моего друга, — сказала Изуко. — Она сказала мне, что я должна перестать дружить с Кьёкой, потому что это разрушит ее перспективы в будущем. Но она не ошибается, и она не хотела ничего плохого. — Твои чувства не считаются только потому, что она хотела лучшего, — произнес Ястреб, поджимая губы. — И показывая то, что у тебя на уме, не делает тебя слабой. — Делает, — выдавила Изуко тихим голосом. Ее плечи напряглись, и Ястреб увидел отблеск голубого пламени на ее языке. Небольшой разряд остановил ее от дальнейших действий. — Тогда, на улицах, все, что ты делал, могло быть воспринято как слабость. — Это не делает тебя испорченной, — Хоукс прижал ее голову к себе. — Это не делает тебя неудачницей, или ничтожеством, или кем бы ты о себе ни думала. Как ты считаешь, я с Руми отлично умеем выражать эмоции? — Ты скрываешь всю свою детскую травму за тонкой завесой детских шуточек и самоуничижительного сарказма, — резюмировала Изуко. Ястреб поднес свободную руку к груди. — Господи, тебе не нужно было говорить ничего, кроме нет, — сказал Ястреб, демонстрируя тонкую завесу детских шуточек и самоуничижительного сарказма. — То, что я пытаюсь сказать - это нормально, когда тебя задевают слова других людей. — Так что, по-твоему, я должна делать? Сказать, что они ошибаются? Ведь она была права. — Пускай, что она не ошиблась, но какое это имеет значение? Часть того, чтобы быть человеком, состоит в том, чтобы другие люди чувствовали себя дерьмом. — Я плохо отношусь к людям, — сказала Изуко, схватив ее за руку и опустив взгляд в землю. — Драться? Думаю, это у меня довольно хорошо получается. Люди же просто… сложные. — Расскажи мне об этом, — пожаловался Ястреб, вздыхая. — Ты не можешь изменить то, что о тебе думают идиоты. — Это звучит немного депрессивно, Ястреб-сан. — Нет, это просто правда взросления, — произнес Ястреб, вставая и протягивая ей руку. — Сто тысяч идиотов не будут иметь значения, пока у тебя есть один хороший друг. — Я еще не знаю, хороший ли она друг, — сказала Изуко, беря его за руку и вставая. Несмотря на ее слова, Ястреб видел, как на ее губах появилась мягкая улыбка. — Она мой единственный друг. — И, если ты покажешь себя слабой рядом с ней, а она сбежит, поджав хвост, она так и так не была б хорошей. Но я чувствую, что она не такой человек. — Да? — Ты хорошо разбираешься в людях, — ответил лишь Ястреб. — Во всяком случае, ты, вероятно, не приняла бы никакой дружбы, если была бы настроена по-другому. — Я одинокая и беззащитная молодая девушка, у которой нет друзей, Ястреб-сан, — подметила Изуко, глядя на него в упор. — Если ты захочешь немного расширить определение, Я с Руми могли бы быть твоими друзьями, понимаешь? — Нет, — сказала Изуко, ухмыляясь ему. На этот раз настоящей. — Кьёка — мой первый и единственный друг, и почему-то говорить это действительно не так отстойно, как следовало бы. — Ну, тогда у меня для тебя плохие новости, — объявил Ястреб, пожимая плечами и снова поднимая ее. — Если она заставляет тебя так хорошо относиться к себе, то, по-моему, она довольно хороший друг. Ты пригласила ее к себе? — Она поедет с нами завтра, если ее родители разрешат, — ответила Изуко. — Она сказала, что они довольно понимающие. — Круто, — изрек Ястреб, возвращаясь к машине. Полицейский уже выписывал ему штраф. — Круто, круто, круто, круто…

***

Глава 6, предстоящая: Кьёка наблюдала, как пламя вокруг нее рванулось к спине, обжигая воздух. Она видела это сотни раз по телевизору, и все же увидеть это лично было в сто раз впечатляюще. На секунду Изуко Мидория не была похожа на её подругу. Изуко Мидория выглядела как Принцесса Огня, злодейка, охваченная гневом и несущаяся через полицейский кордон, дабы впечатать свой кулак в лицо героя. Кьёка покраснела. Должно быть, жара добралась до нее. В этом месте стало слишком горячо.