They made me go to rehab

Руми Усагияма была занятой женщиной. Ее работа про героем стала такой огромной частью ее жизни, что она даже иногда с трудом вспоминала имя, скрытое под маской профессионала, которую она носила во время работы. Она была Мируко. Она была на пути к вершине, и небеса и ад не помешали ей занять место в первой десятке, и по её мнению, она заслуженно получила его. Она работала над этим так же усердно, если не усерднее, чем большинство героев, которые были сейчас выше ее в рейтинге. Да и в конце, когда Всемогущий обратился к толпе героев с целью помочь ему реабилитировать злодея-подростка, она была последним человеком, который хотел бы иметь к этому какое-либо отношение. Если бы она могла взять тот опыт, который у нее был с девочкой сейчас, и вернуть его к своему прошлому «я», она бы без колебаний согласилась стать ее опекуном. Обычно Ястреб забирал девушку. Из-за его офиса ему легче патрулировалось. Но когда дело дошло до того, кто будет присматривать за ней дома, то это была Мируко, которая, как и большинство про-героев, возвращалась домой поздно и рано уходила на работу. Однако, в отличие от Ястреба, ей требовалось приличное количество сна. Этот лживый ублюдок. И небеса, и ад не помешали бы ей стать лучшим про героем, но этот ребенок? Она заставила Мируко сомневаться. Что, если бы никто не поверил бы в неё, когда она говорила, что хочет стать героем? Ее причуда сейчас была сильна, да, но тогда? Она мало что могла сделать, кроме как высоко прыгать, но теперь могла с легкостью раздавить чей-нибудь череп одним движением ног. Где бы была Мируко, если бы Всемогущий встретил ей в детстве и сказал: Кто-то с такой бесполезной причудой не сможет стать героем? Тот, кто сказал, что тех, кто творил зло, нельзя заставить делать добро, был неправ. Изуко Мидория была живым доказательством этого. Несмотря на ее вызванное причудой буйство, в результате которого сотни людей получили ранения, а некоторые про-герои рано ушли на пенсию, она была искренней и стремилась не разочаровать ничьих ожиданий в себе. Тот факт, что она никогда никого не делала калекой и не убивала, доказывал, что сказанное «буйство» было чем-то большим. Она была умна, и допросы и интервью офицеров и прокуроров доказали это больше, чем что-либо другое. До того, как «усыновить» Изуко, Мируко каждый день брала еду на вынос по дороге домой. Сейчас же за дверью её встречал запах ужина, приготовленного и согретого в духовке, которым она могла им насладиться. Было приятно снова поесть домашней еды. Она ужасно готовила, а Ястреб умудрялся поджечь даже воду, так что кухня в их доме долгое время была не больше чем декорацией. Когда она получила сообщение от Ястреба, в котором говорилось, что девушка дома была в плохом настроении, она почувствовала укол раздражения. Рано утром следующего дня Мируко, как обычно, схватила свою сумку и направилась к двери. И только на половине пути, она осознала свою ошибку. Вернувшись домой, она открыла дверь и вошла в комнату Изуко. Она всё еще спала. Вернее, она все еще была в постели, притворяясь спящей. Это уже должно было насторожить ее. Изуко была ранней пташкой. Она бегала по утрам, иногда вокруг дома, но чаще за его пределами. Так почему же девушка все еще была в постели? На ум пришло вчерашнее сообщение. — Изуко, — произнесла Мируко. Девушка заерзала на кровати, переводя взгляд на дверь. — Все в порядке? — Да, — солгала она с профессионализмом преступницы. — У меня просто поднялась температура. Теперь это была худшая ложь, которую она могла придумать. Из-за своей причуды девушка получила изрядную долю термостойкости. Летняя жара ничего не могла ей сделать. — Что-то случилось в школе? — Разве тебе не пора на работу, Мируко-сан? — спросила Изуко. Мируко прищурилась и скинула сумку на землю, прежде чем вошла в комнату. Голос девочки звучал усталым, более усталым, нежели обычно, после долгого дня в школе. — Хочешь поговорить? — поинтересовалась в ответ Мируко. — Если нет, то всё нормально, но ты знай, я как бы твой опекун, и что я здесь, если тебе когда-нибудь понадобится, чтобы кто-то выслушал, хорошо? — Ты мой опекун, да, — сказала Изуко, ее голос слегка дрогнул. — Но ты не моя мать. Мируко скривила лицо. Инко Мидория была больным местом для девочки, и сказав про неё, она выдала, что что-то было не так. — Неужели так трудно поверить, что кто-то, кроме твоей матери, не может позаботиться о тебе? — В нынешних обстоятельствах этот ответ можно считать, как да, — выговорила Изуко. В ее голосе прозвучало сомнение. — Люди нуждаются в спасении. — Есть и другие герои, — изрекла Мируко. — Сейчас нам нужно поговорить. Изуко не выглядела очень довольной этим, но Мируко была более чем готова проигнорировать это. Когда Изуко поняла, что Мируко просто так не уйдет, она вздохнула. — У меня появился друг в школе, — призналась Изуко. Мируко медленно кивнула. Было неизбежно, что кто-то захочет подружиться с ней, как бы она ни старалась притворяться язвительной и неприступной личностью. — Она заставила меня пообедать вместе с ней. Там был младший брат Тойи. — А, — послышалось от Мируко, она прикусила губу и отвела взгляд. — Не самая приятная встреча, я полагаю. — Я не могу винить его, — сказала Изуко. — Если бы я выросла с этим куском дерьма, я, вероятно, была бы так же ужасна. Мируко не делала выводов. Она слышала слухи, особенно об обстоятельствах интервью Тойи Тодороки, связанных с его домашней жизнью. Ястреб питал слабость к Номеру Два, как к герою, на которого он равнялся в детстве, но она никогда не была его большой поклонницей из-за его характера. Иногда это напоминало ей о ее собственном, и ей не нравилось представлять, как все обернулось в таком как Старатель. Но ругательства, это то, чего Мируко раньше не слышала от Изуко. — Всё потому, что я не могу винить его, что мне плохо, — призналась Изуко. Это было сказано ее обычным голосом, тем, который был всего на тон выше, с фальшивым пренебрежением, заставлявшее её казаться более зрелой, чем она была на самом деле. — Но я думаю, что чувствую себя еще хуже, потому что мне не жаль. — Почему? — Потому что Тойя… Даби, — уточнила Изуко, — Он был таким же, как я. Дерьмовый человек, с дерьмовым взглядом на жизнь, но в отличие от меня он не колебался, когда дело доходило до серьезных ранений людей. Своего рода злодей с большой буквы «З». — Я понимаю, что ты имеешь в виду, — сказала Мируко. Женщина села за стол рядом с кроватью, прислонившись к нему. — У Шото Тодороки, вероятно, остались только хорошие воспоминания о том, кем был его брат, а не о том, какой он сейчас. И это также означает, что у людей остались худшие воспоминания о том, кем ты была, а не о том, какая ты сейчас. — Не считаю, что это верно, — ответила Изуко, садясь и убирая несколько волос с лица. — Почему же? — Я не чувствую, что сейчас я намного лучше, чем была, — произнесла Изуко. — Ты же… знаешь, как меня поймали, верно? — Да, — подтвердила Мируко. — Не знаю точных подробностей, но я слышала суть этого. Всемогущий что-то сказал тебе? — Да, — сказала Изуко, кивая. — Он… он сказал, что ему очень жаль. Я чувствую, что глупо такое говорить, но я никогда по-настоящему не ненавидела его за то, что он сделал, и, услышав его извинения, я поняла, почему я не могу изменить то, кем я была и почему я всегда буду Принцессой Огня. Изуку теребила тонкое одеяло, отводя взгляд от Мируко. — Я никогда не чувствовала жалости к тем, кому причинила боль, — сказала Изуко. Мируко кивнул. Она уловила суть. — Я ненавижу оглядываться на прошлое, вместо этого я хочу смотреть только вперед. — Так как ты теперь поступишь? — задала вопрос Мируко. Изуко нахмурилась. — Что ты имеешь в виду? — Ты хочешь лежать здесь и продолжать жалеть себя? — предположила Мируко. Изуко нахмурилась еще сильнее. — Ты же знаешь, что хочешь чего-то другого, верно? Почему бы тебе не сказать мне? Я обязательно помогу тебе, пока это законно. — И это говорит герой? — Если Старатель смог сделать карьеру, издеваясь над своей семьей, то и я могу достичь этого, заодно сделав тебя счастливой, — заявила Мируко, ухмыляясь так, что было неясно, насколько серьезны ее слова. — Итак, чего ты хочешь? — Не знаю, — протянула Изуко. Через несколько секунд она слегка покачала головой. — Нет, я просто… Я хочу вести нормальную школьную жизнь. Я хочу пойти на обед со своим другом, и я также хочу много друзей. — Это вовсе не невозможно, — сказала Мируко. — Серьезно, тебе нужно перестать воспринимать себя, как безнадежный случай. Ты хороший ребенок с хорошей головой на плечах. Просто дай себе немного открыться. — Ты была бы удивлена, — произнесла Изуко. — Я слышала, что моему другу детства не разрешила посещать UA его же мать, потому что я была там. Слышала, она беспокоилась, что я причиню ему вред. — Мы не можем изменить то, как люди думают о нас, — подчеркнула Мируко. Она встала, стукнув кулаком по столу. — Мне приходилось иметь дело с таблоидами, обвиняющими меня в том, что я добралась до верхушки через постель. Потому и важно то, что ты думаешь о себе, а мы будем работать над улучшением этого имиджа. — Ладно? — неуверенно согласилась Изуко. Мируко подняла ее одной рукой и потащила из комнаты, прежде чем она успела пожаловаться.

***

— Назовите свое имя и возраст. Всемогущий смотрел видео первого допроса после ее поимки гораздо более критичным взглядом, чем обычно. — Изуко Мидория, пятнадцать лет. Мужчина, сидевший рядом с ней в комнате для допросов, был личным другом Всемогущего. Райдо, адвокат, следивший, чтобы с ней не обращались несправедливо. Этот человек когда-то тоже помогал Всемогущему, когда он был втянут в довольно крупный судебный процесс, из-за которого он мог выплатить ущерб, способный обанкротить его в начале карьеры, еще до того, как он уехал в США. — Вы в здравом уме. — Да, — произнесла Изуко. — В здравом уме, вы, вероятно, уже проверили мою кровь на наркотики и убедились, что я не подвержена никаким принуждающим причудам. Если вы хотите, чтобы я доказала, что я полностью виновна в том, что я сделала, вот оно. Я, Изуко Мидория, делаю… Райдо чуть ли не хлопнул по рту Изуко, оборвав её на полуслове. Она пристально посмотрела на него, и Райдо в конце концов отдернул руку от боли, когда она использовала свою причуду, дабы нагреть дыхание. — Мы готовы заключить сделку, — произнес Райдо, потирая руку. — Всемогущий готов поручиться за ее испытательный срок. — Это должны будут решать прокуроры и судьи. Я готов говорить с ними от вашего имени при условии, что на все вопросы, касающиеся ваших бывших союзников, вы ответите в меру своих возможностей. — Союзники? — переспросила Изуко, наклонив голову. Легкая улыбка появилась на ее лице. — Какие союзники? — Четырнадцатилетняя девочка, которой только исполнилось пятнадцать лет, не способна в одиночку совершать подобные преступления, — отрезал полицейский, глядя на нее с высоты. Промах. Она выглядела готовой выложить всё и прямо сейчас. — Мы знаем некоторые имена. Один из них Тойя Тодороки, также Старатель заявляет о судебном иске против вас за причинение вреда его семье. — О, да, — сказала Изуко, кивая. — Пожалуйста, пусть он подаст на меня в суд. Я премного счастлива заплатить все, что у меня есть, ведь у меня ни гроша нету. — Ваша мать… — Больше не является ее законным опекуном, — вмешался Райдо, свирепо глядя на офицера. — И если вы пытаетесь угрожать несовершеннолетнему, преступнику или нет, я думаю, что тогда мы увидимся в суде. Возможно, вы хотели бы взять на себя часть расходов, которые повлечет за собой любой дополнительный судебный процесс. Полицейский ничего не сказал, но стук в дверь предупредил его, что его время истекло. Каким бы твердолобым он ни был, он выглядел нерешительным, чтобы уйти и позволить кому-то другому взять это на себя. Женщина, заменившая его, была более дружелюбной. — В настоящее время прокуроры обсуждают возможную сделку о признании вины со Всемогущим в качестве главного свидетеля. — Отлично, — сказал Райдо, кивая в сторону Изуко. Она кивнула в ответ, пока он вытаскивал листок бумаги. Небольшой документ с вопросами. — Это те вещи, о которых Изуко Мидория располагает информацию, когда была … в контакте со злодеями. Я бы попросил, чтобы все вопросы ограничивались этим списком, чтобы мы не тратили наше время впустую. У нас будет более чем достаточно времени, чтобы подписать сделку о признании вины позже, верно? — Конечно, — согласилась офицер, просматривая список. После минуты молчания она поджала губы. — Пожалуйста, расскажите мне о том, как вы вступили в контакт с якудзой. Вспышка голубого в ее глазах. Неподдельный гнев. Всемогущий приостановил запись. Это было одной из тех вещей вещи, на которые он никогда не получал надлежащих ответов, и он знал только одного человека, который мог бы их дать. Номер, по которому он не звонил уже много лет, смотрел на него с экрана телефона.

***

Утро понедельника. Такой же день, как и любой другой. За исключением того факта, что все преследовали Тодороки, требуя ответов за его враждебное поведение. Не то чтобы все они винили его, некоторые, как Иида, казалось, не имели с этим никаких проблем, в то время как другие, как Яомомо, оставались нерешительными, а оставшиеся люди, как Урарака, выглядели недовольными из-за чего атмосфера в классе была готова перетечь в ссору. — Нет, не поймите меня неправильно, — сказал Тодороки, скрестив руки на груди. — Мой брат, он в конечном итоге стал злодеем. Несколько человек в классе ахнули при этой фразе. Тодороки покачал головой, пожимая плечами. — Но в конце концов, что бы он ни сделал, все закончилось не так уж плохо, моему отцу удалось за деньги вытащить его из тюрьмы, и теперь он заключен… в учреждение. Я не знаю, потому ли это, что он действительно не здоров, или потому, что мой отец не хочет, чтобы он с кем-либо разговаривал. — Это звучит так, как будто у тебя проблемы с твоим отцом, а не с Мидорией, — произнесла Мина, поджимая губы. Кьёка закатила глаза. Нет, было совершенно ясно, что у Тодороки были проблемы со всем миром. Его отец был всего лишь катализатором. — Мой брат покинул наш дом из-за издевательств моего отца, — вывалил Тодороки. — Я не мог вспомнить ни его лица, ни его голоса, но однажды они нашли его в канаве. Он был в бреду, весь в шрамах и без причуд. Когда они позвали нас, он повторял ее имя, как молитву. Что бы она с ним ни сделала, это сломало его. Вот в чем дело. — Она страшная, да, — дополнила Урарака. Кьёка закрыла свои глаза. — Но это не значит, что она не заслуживает второго шанса, верно? Всемогущий сказал всем, что это его вина во всём, что она сделала. — Потому что он сказал девушке без причуд, что она не может быть героем, — произнес Иида. — Резкая оценка, но правдивая. Это простая биология, кто-то без причуд находится в невыгодном положении по сравнению с кем-то с причудами. — Всемогущий был неправ, — твердо произнес Тодороки. Весь класс повернулся к нему. Все слушали, даже Кьёка, которая пыталась скрыть свое разочарование, несмотря на то, что знала, насколько это бесполезно. — Мой брат, он сказал, что Все за Одного сделал это… соревнованием. Она победила его, так что у нее было право на причуду. — Не думаю, что это правда, — вставил Киришима. Напряженный взгляд Тодороки заставил его слегка отшатнуться, отчего он поднял руки в умиротворяющем жесте. — Э-Это просто, победить такую причуду, когда у тебя её вообще нет? Разве это не кажется немного нереалистичным? — Нет, — сказал Тодороки. — Быть без причуд не значит быть беспомощным. Героев более чем достаточно, чтобы доказать, что вам не нужна боевая причуда, чтобы являться героем. Слабая похвала от кого-то с такой причудой, как у него, подумала Кьёка. Сколько из этих героев было в топе рейтинга? Может быть, Йорои Муша? — Если ты хочешь быть с ней дружелюбным, это прекрасно, — сказал Тодороки холодным голосом. — Но даже не обращая внимания на моего брата, сто пятьдесят шесть человек получили ранения, трое героев вышли на пенсию, а общий ущерб, который она причинила, превысил годовой валовой показатель трех районов Токио вместе взятых. Она опасна. — Из того, что ты рассказал нам о своем отце, он точно такой же, — ответила Кьёка, чувствуя себя ужасно из-за того, как Тодороки вздрогнул от её слов. Однако она не унималась. — И все же люди восхваляют его как второго величайшего героя в стране. — Две вещи могут быть неправильными одновременно, Кьёка Джиро. Кьёка ничего не сказала. Она была не в настроении.

***

Глава 4, предстоящая: — Я слышала, что в некоторых странах существуют день «приведи своего ребенка на работу», — произнесла Лаки Чарм, почесывая щеку. — Но не слишком ли это? — Испытательный срок не запрещал ей использовать свою причуду в присутствии опекуна, — отрезала Мируко. — Возможно, у меня нет ключа от ошейника, но я знаю, что у этой модели есть дефект, из-за чего он иногда сбоит, и если они захотят его заменить, они знают, что Всемогущий захочет использовать обычный монитор лодыжки за место него и, скорее всего, выйдет так, как он хочет. Изуко глубоко вдохнула, затем вытянула ладони вперед и открыла рот к потолку. Голубое пламя на несколько секунд разлетелось во все стороны, затем потускнело и растворилось в воздухе. — … тебе виднее, — сказала Лаки Чарм, поджимая губы. Ухмылка Мируко стала дикой. — Скажи-ка, Изуко, эта твоя подруга, она же будет на Спортивном фестивале в этом году, верно?