The test of time

***

Утро в особняке на окраине Стамбула началось с приготовлений и общей суматохи. На рассвете прибыл гонец из Топкапы и сообщил, что Повелитель намеревается посетить Валиде Султан и ее семью, что, разумеется, наделало много шума. Но никто кроме Кесем не подметил, почему весть пришла в такой ранний час. Было ясно, что султан не спал, ожидая часа, когда можно будет отправить свои намерения в дом матери, не вызывая особых подозрений. И Махпейкер все же это поняла. Мурада явно терзало что-то, и Султанша догадывалась, что именно. Да и нечего таить: Валиде Султан и сама этой ночью почти глаз не сомкнула. Проснулась посреди ночи и, ворочаясь, так и не смогла вернуть былую сонливость. Все пережитое сказалось не только на ее психическом здоровье, но и на физиологических процессах: аппетит долгое время не появлялся, о хорошем сне не было и речи, сама она стала часто ощущать пустую тревожность. К лекарю обращаться не хотела — понимала, что через него Кеманкеш все узнает и уж тогда точно не оставит ее в покое, что не могло грозить масштабным скандалом. Натянув рано утром шелковый халат, женщина вышла в сад, чтобы почувствовать легкий утренний воздух, наполненный свежестью, исходящей от недавно осевших на листьях мелких капель прозрачной росы. Обминув один из розовых кустов, замерла. Неподалеку, около толстого древесного ствола, покрытого тонкими ветками жасмина, стоял дорогой ее сердцу мужчина, перебирая белоснежные цветки, бережно дотрагиваясь до нежных лепестков и вдыхая чудесный аромат. Пухлые губы уже разомкнулись, чтобы подать голос, но остановилась. Не решилась звать Кеманкеша, потому отошла за ближайший куст, немного скрывшись за ветками. Молча разглядывала его расслабленное лицо, тонула в глубине его темных глаз, вспоминала его объятия. Около нее резко подала голос огромная птица, что заставило Мустафу обратить внимание на место, где расположилась Кесем. Услышав шуршание, подошёл к кусту, но никого не обнаружил. Опустил взгляд и увидел кусочек голубой тонкой ткани, зацепившийся за торчащую ветку. — Кесем, я знал, что ты здесь. — прошептал, снимая обрывок шелка. Мог погнаться за ней, предполагая, в каком направлении супруга могла уйти, но решил дать ей время, не надоедать своим присутствием. Между этим, постоянно спрашивал лекаря, как она себя чувствует и не обращается ли к нему. Получая отрицательный ответ, мужчина хоть немного успокаивался и тешил себя мыслями, что скоро жена отойдет от всего, что произошло с ней, они обязательно поговорят, разберутся в ситуации, и Кесем вновь захочет засыпать в его объятиях, принимать его ласки и касаться его уст своими мягкими губами. Обязательно захочет... Приготовления еще не были закончены, когда в особняк пожаловал султан вместе с венгерской принцессой и детьми. Маленькие шехзаде и луноликая Ханзаде сразу же побежали навстречу Эдже и Гизем, а Мурад вместе с возлюбленной направились к столу, накрытому в саду, где их уже ожидали с десяток слуг и супруги, расположившиеся на подушках. — Валиде. Надеюсь, Вы в добром здравии. — поцеловал руку матери юный Падишах, в ответ на что Кесем одобрительно кивнула. — Фарья, как ты? Как мои внуки? — с улыбкой спросила у поклонившейся принцессы. — Все в порядке, Султанша. Мы все молимся за Ваше здравие. — Кеманкеш поклонился пришедшим и отдельно поприветствовал султана. — Айше сегодня не смогла приехать. Она сейчас... в Амасье. Решила отдохнуть. — Мурад поспешил перевести тему, что не ускользнуло от внимания Кесем. — Сын мой, я вижу, что ты что-то скрываешь. Айше не было в прошлый раз с тобой, ее нет и сегодня. Что случилось? — Давайте присядем, Валиде. — попросил Мурад, кивая в сторону подушек. Семья расположилась вокруг стола, держа молчание, пока служанки хлопотали вокруг. — Я отградил ее от дворцовых дел, мама. Не так давно одна из ее приближенных девушек напала на Фарью в хамаме, а затем мы еле смогли уберечь детей и ее саму от непоправимой ошибки. Айше, поняв, что я обо всем узнал, решила свести счеты с жизнью, достав яд и чуть было не напоив им и Ахмеда с Ханзаде. Если бы не Лалезар, Аллах забрал бы их к себе. — Кесем не могла поверить в услышанное. Уставившись на сына в край испуганным взглядом, она не могла вымолвить и слова. — Она не в себе, Валиде. Уже долгое время. Видимо ревность и отсутствие внимания к ней окончательно вскружили голову Айше. Ее еле успокоили, я распорядился, чтобы она отправилась на лечение в Амасью. Не думаю, что она когда-то сможет вернуться в Топкапы, но чистый воздух, думаю, хоть немного облегчит ее сумасшествие. Дети будут ее иногда навещать, но строго под моим надзором. — Я бы никогда не могла подумать, что все так обернется... Айше всегда была спокойной и тихой, никогда не замечала за ней признаки истерии и сумасшествия. — Кесем никак не могла подобрать слов, чтобы выразить свой шок от только что рассказанного Падишахом. — Она никогда не была тихой, мама, просто видимо Вы не видели в ней той завистливости и жажды первенства и власти. Но мне повезло с моей супругой. — Мурад с нежностью взглянул на Фарью. — она действительно хорошо справляется со всеми делами в гареме, прекрасно ладит с Ахмедом и Ханзаде, успевает присматривать за всеми моими детьми, во дворце все наконец спокойно. Только Вас не хватает, Лалезар постоянно говорит о том, что Топкапы без Вас стал пустым и невзрачным. — Кесем искренне улыбнулась, чем не мог не полюбоваться Мустафа. — Сейчас все именно там, где и должны быть, Мурад. Рано или поздно мне пришлось бы оставить свои обязанности, передав их преемнице. И прекрасно, что такая преемница уже нашлась. — Фарья лишь засияла от подобных слов. Завтрак прошел довольно быстро. И он бы был поистине замечательным, если бы не явно чувствовавшееся напряжение между матерью и сыном, которое портило всю трапезу. Как только все закончили завтракать, Мурад попросил оставить их с Махпейкер наедине. — Ты не думаешь, что Айше могут использовать в каких-то грязных играх, воспользовавшись ее состоянием? — нарушила тишину Кесем. — Нет, Валиде, я отправил присматривать за ней верных мне людей, они уберегут мою Хасеки даже от малейшей тени предательства. — утвердил, будучи полностью уверенным в приближенных, которому доверил столь важного человека. — Знаю я твоих приближенных, которым, конечно же, можно доверять. — не смогла сдержать колкостей в адрес сына. — Валиде, я хотел бы... — Извиниться?! — Кесем неожиданно подняла взор серых глаз, сверля сына презренным взглядом. Падишах лишь смутился из-за подобной резкости матери, не таким разговор он представлял. — Какие извинения помогут мне забыть все, что со мной произошло?! Ввиду твоей жажды действовать самостоятельно и идти мне наперекор мои дети чуть не лишились матери! А если бы, не дай Аллах, и с Кеманкешем что-то случилось, пока он был на поисках?! — сразу же завела разговор на повышенных тонах. — Валиде, откуда я мог знать, во что все выльется?! Разве нельзя ошибаться?!... — Нельзя! Ты — Падишах огромной и великой империи. Ошибки в твоем положении не прощаются! Ты не должен руководствоваться личным чутьем, которое порой неверно подсказывает, кому можно довериться, ты должен руководствоваться холодным разумом! Трезвым разумом! Даже твой отец это понимал, хотя когда он взошел на престол, был гораздо младше тебя, да и его Валиде уступала мне по опыту в подобных делах. У тебя есть я, но ты никогда не послушаешь родную мать! Твоя импульсивность, Мурад, может перечеркнуть все твои заслуги перед государством, твоя доверчивость может забрать у тебя престол, а вместе с тем и жизнь. Однажды ты доверился Фатьме Султан, которая чуть не погубила меня и твою сестру и по вине которой я до сих пор извожу себя мыслью о том, что виновна в смерти сестры моего супруга, а теперь ты доверился подлому псу Ибрагиму, который неизвестно где сейчас! Возможно, он даже ближе, чем мы думаем. А если он причинит вред тебе, мне, моим детям, моему супругу, нашей семье?! Что тогда ты будешь делать, Мурад?! Пора вырасти, пора наконец заглушить в себе этого эмоционального юнца, делающего все назло матери. Ты хочешь, чтобы я видела в тебе Падишаха? Так сделай что-то, достойное султана Османской империи. Иногда я жалею, что столько держала тебя в своей тени, хоть я и хотела тебя уберечь от всего, что могло причинить тебе боль, обиду и зло. Твой отец научился гораздо большему за короткий срок в управлении государством! — подскочила с подушки, за ней последовал и Мурад, явно задетый подобными словами. — Все эти годы, по-Вашему, я не делал ничего, что достойно Падишаха?! Я знал, что Вы никогда не будете гордиться мною, как султаном, что Вы никогда не увидите его во мне. Падишах в Вашем понимании — Ваша марионетка, следующая любым Вашим прихотям и капризам. Довольно! Я нарушил многовековые законы ради Вашего счастья, дал возможность построить новую семью, сохранил жизнь моим братьям, но Вам хватает дерзости говорить мне подобные слова?! Однажды Вы не приняли Фарью, долгое время не позволяли ей подарить мне ребенка, а сейчас обвиняете меня во всем, что можно вообще придумать?! Разве я хотел, чтобы все так сложилось? Чтобы Вас похитили?! Оставайтесь, Валиде, наедине со своими обвинениями, я не намерен это терпеть. — с силой бросив небольшое полотенце, быстро направился к карете. Кесем же продолжала смотреть вслед уходящему сыну, понимая, насколько велика все же пропасть между ними. — Повелитель, что-то случилось? — осторожно спросил Кеманкеш около запряженных лошадей. — Моя Валиде видимо винит во всем произошедшем всех вокруг, в том числе и меня. Передашь ей, что завтра ее пообещали навестить мои братья, а позже подъедет Атике. — сквозь зубы процедил Мурад, собираясь взбираться на лошадь. — Повелитель, Валиде Султан нужно время, чтобы оправиться от всего, что с ней произошло, нам всем сейчас тяжело, но, думаю, вскоре она отойдет. Если Вы позволите, пусть внуки моей супруги останутся до вечера здесь. Кесем Султан даже не успела насладиться их присутствием. — мягкая улыбка Великого Визиря немного утихомирила пыл юного султана. — Фарья, оставь детей, их привезут позже! — крикнул Падишах. — Кеманкеш, береги мою мать. Я даю тебе несколько дней, которые ты можешь потратить на семью. В любом случае сейчас ты нужнее здесь, к тому же Ибрагим все еще на свободе, поэтому моей Валиде и ее детям, возможно, грозит опасность. Я уже ни в чем не уверен. Ты - единственный, кому я могу доверить самое дорогое, что у меня есть. — Кеманкеш лишь поклонился, уводя Селима, Сулеймана, Ахмеда и Ханзаде обратно в особняк. — Кесем! Я попросил Повелителя оставить нам этих славных деток до вечера, думаю, тебе это поможет развеяться. — Кеманкеш зашел в покои и остановился, когда увидел, как Кесем спешно стирает с щек слезы. — Дети, пойдите найдите Эдже, Гизем и Мелек, займитесь пока чем-нибудь. — маленькие ножки весело застучали по каменному полу, выходя из комнаты. — Кесем, что с тобой? — присел рядом с супругой на тахту, нежно стирая с белоснежной щеки прозрачные соленые капли. — Кеманкеш, мой сын все больше отдаляется от меня. Я думала, что дело в Ибрагиме, но нет... Даже сейчас я вижу между нами непреодолимую пропасть. Мне страшно, что он сможет позже и вовсе отказаться от меня... Как только я переехала, наши отношения стали более холодными. — разоткровенничалась Кесем, ожидая от мужа поддержки. — Любимая, дело в том, что султан Мурад взрослеет. Он хочет сам твердо стоять на ногах. Рано или поздно он все же поймет, что твои советы ему необходимы, но для этого нужно время. Главное — не торопи события и не дави на сына, однажды он сам придет к тебе. — Прижал ее голову к груди, поглаживая темную пушистую макушку. Она лишь молча уткнулась аккуратным носом в кафтан, наслаждаясь моментом в объятиях супруга. Как бы там ни было, она безумно скучает по таким проявлениям их общих чувств, но подпустить к себе все еще не может... Не готова. Постоянно дает себе отсрочку, но в норму за все это время так и не смогла прийти. Остается лишь уповать на терпение Кеманкеша. Семейную идиллию прервал громкий заливистый смех детей. Шехзаде и Султанши действительно развеят все дурные мысли Султанши своим присутствием, это и вправду пойдет на пользу Кесем. И вечером Кеманкеш тихо откроет дверь в их когда-то общие покои, взглянет на кровать, где будут спать его супруга и дети с внуками Махпейкер, как обычно улыбнется, еще раз убедится, насколько его жена прекрасна и, не решившись прерывать столь чудесный момент, отошлет гонца в Топкапы с вестью, что доставит шехзаде и маленькую Султаншу завтра. Сам же сядет в кресло рядом с широкой кроватью и будет наслаждаться этой милой картиной, пока царство Морфея не принудит отправиться его в мир сказочных, но порой таких странных сновидений.

***

— Как Вы, Валиде? Надеюсь, в добром здравии? — подошла юная светловолосая Султанша, целуя протянутую руку матери. — Слава Аллаху, все хорошо, дочка, а твоя жизнь как проходит? — спросила, усаживаясь около накрытого стола в саду. — Все хорошо, Валиде. Не представляете, как я рада, что Вы в порядке. — улыбнулась Атике, садясь напротив матери. — Мы так давно с Вами не разговаривали наедине... — Кесем и вправду уже не раз пыталась начать беседу с младшей дочерью в кругу семьи, но разговор постоянно всячески заходил в тупик. После происшествий с участием Фатьмы Атике сильно отдалилась от матери, как бы этого не отрицала. — Да, Атике... Последние события и вовсе оборвали между нами ту тонкую нить общения. — заметно погрустнела Кесем, перебирая еду в тарелке. — Валиде, думаю, настал момент... Я хотела бы попросить прощение за все, что говорила Вам... — Не стоит, Атике. Как я могу держать зло или обиду на тебя, дочка? Что бы ни было, ты остаешься моим ребенком, которого я безгранично люблю. — Атике засияла от радости и, перебежав на сторону матери, бросилась ей на шею. — Все наладится, дочка, никто и никогда не сможет нас поссорить. — отвечая на объятия, проговаривала Кесем.

***

Каждый день после всего произошедшего для Махпейкер проходил одинаково: она полностью растворилась в детях, часто просила привезти внуков, успела даже однажды посетить Айше, которая не показала свекрови никаких улучшений в своем психическом здоровье, что ее огорчило. Только вот Кеманкеш стремительно проходящие дни такими однотипными не считал. Его волнение по поводу отношений с супругой стремительно нарастало, он прекрасно видел, что с каждым днем его возлюбленная становилась все дальше, что уже казалось необратимым процессом... Так пролетели четыре месяца подобно нескольким часам. Небо сияло множеством звезд, выстраивающих причудливые фигуры. Кесем как всегда уже успела подготовиться ко сну, сняв все обременяющие украшения и переодевшись в легкую и удобную одежду. Встала с тахты на балконе, отложила успевшую уже стать любимой книгу на стол и принялась за привычное расчесывание локонов. Все действительно проходило так же спокойно, как и каждый вечер, пока Кесем не услышала громкие шаги перед дверью. — Кесем! — покои охватил слабый запах алкоголя, когда в них влетел Великий Визирь. Она продолжала все так же невозмутимо стоять около зеркала с расческой в руках, но сердце чувствовало, что его терпение лопнуло. И на этот раз мирным спокойным разговором она вряд ли отделается.