escalator.

«Кажется, что происходящее всего лишь страшный, быстротечный сон и стоит щелкнуть пальцами, как он закончится. Но кошмары преследуют даже в реальности, » — Харпер Маверик

***

      Медленно волоча ноги по полу, докуривая передоложенную Гейзенберг сигарету, оказавшуюся невероятно и не хило так дурманящей голову, Ита вышла и башни, придерживая лямку сумки, отяжелевшей от кристаллической статуи леди Димитреску, патронов и оружия, баночек с реагентами. Ветер затих, словно прислушался к смерти дворянки, распуская лепестки траура над окрестностями, прилегающими к замку. Даже снег прекратил падать с грозных покатых облаков, тяжко нависающими над горной деревней.       — Советую не спускаться в подвал моей второй сестрицы. Там много всякого дерьма… — оставшись на месте, владыка оскалилась, изображая добродушную улыбку, на прощание и, убрав руки в карманы, закурив новую сигарету, наблюдала за Уинтерс, покидающую башню. — Надеюсь встретить тебя снова, мамаша-героиня!       Ита, разбив хлипкую цепь на воротах одним выстрелом, вошла в сырую горную пещеру, кинув тлеющую сигарету в снег. Ничего примечательного. Каменный туннель освещали развешанные на стенах деревянные факелы. Здесь было скорее душно, чем холодно, а звук шагов по мокрому камню эхом уходил вглубь освещенной, но все-таки мрачной галереи. От мысли, что осталось еще три главных «чудовища-уебища», становилось не легче. Женщина не знала, можно ли продолжать доверять Гейзенберг, которая помогала ей. Однако связь владыки с Матерью Мирандой и обстоятельства первой встречи в подвале замка еще и ухудшали представления Иты о Гейзенберг. Хотелось кому-то доверять в этой дыре, кроме Герцога, естественно.       В небольшом углублении, наполненном водой, Уинтерс смогла выловить рыбы, неизвестно откуда взявшейся в этой местности, хотя, может, тут рядом и есть отверстие, соединяющее протекающий рядом с пещерами ручей с этой подземной заводью. Подтянувшись на ослабевших руках наверх, Ита пошла в глубь каменного коридора, освещенного намного ярче, чем предыдущие. Среди звука собственных шагов стал различим скрипучий женский голос:       — Волки… Услышьте нас. Взываем мы к вам с почтением. Вернитесь из пучины темноты, чтобы разрешить наши судьбы! — с приближением голос становился все громче и громче. Женщина крепко сжала нож в руке, продвигаясь дальше. — Да взойдет в ночи жуткая луна, мы приносим жертву вам! — впереди показалась сколоченная из светлых досок дверь, которую со скрипом осторожно толкнула Ита. Это оказалось небольшое подвальное помещение с множеством восковых свечей, посреди возвышался алтарь с фотографиями владык и иконой Миранды, окруженный срезанными цветами. Перед ним стояла та странная старуха, которая подсказала Уинтерс идти к замку. Скрипучий голос отражался в каменных стенах, а его обладательница подняла вверх руку, сжимающую ключ с двумя крыльями. — И мы просим вас пролить свет… В жизни и смерти славим мы Матерь Миранду.       — Эй, — позвала ее Ита, приближаясь к старухе. — Что вы здесь делаете? Тут опасно… — но старая женщина игнорировала предостережения Уинтерс. — Вы помните меня? Я чуть не погибла в том замке… Вы можете мне объяснить, что здесь вообще творится?!       — О… здравствуй, дитя… ¬— повернулась к ней карга, опираясь на длинную клюку с черепами. Она, словно бы впервые видела перед собой Иту, беззубо улыбаясь. — Можно ли погибнуть … Разве только «чуть»? На этот вопрос нам ответит лишь мудрец, незримый глазами смертных.       — Ч-что? — переспросила Уинтерс, заглядывая в слепые глаза старухи, а затем с напором продолжила. — Вы же меня прекрасно поняли! Я так и не нашла Розу. Где ее прячет Матерь Миранда?       — Опоздала! Опоздала! — как заведенная начала повторять карга, посмеиваясь мерзким скрипучим голосом и убирая двукрылый ключ в шкатулку на алтаре. — Ну или… «чуть» опоздала! Есть лишь один способ вернуть Розу… Дитя станет жертвою. Жизнь за жизнь!       — Что за средневековая херня? Она же просто младенец! — вспылила Уинтерс, а затем, потирая переносицу, прошептала. — Как же я ненавижу этот бессмысленный философский бред!       — Гербы четырех кровей откроют искомый путь… — старуха, ковыляя, отошла от алтаря и указала на каменный барельеф на стене, заставляя Иту взглянуть на него. Огромные четырехугольники, в каждый из которых были заключены гербы владык деревни. Цветок с саблями — Димитреску. Солнце и луна — похоже на символ дома Беневиенто. Русалка — «ну это, сто процентов, Моро!»  — рассуждала про себя Уинтерс, внимательно рассматривая каждый герб. И на последнем четырехугольнике изображена голова коня в подкове — Гейзенберг. Произнесенная в мыслях фамилия последней из владык не вызывала у женщины особых воспоминаний и эмоций.       — Меня уже по горло достали эти загадки! Я просто хочу найти дочь!       — Но это загадка, лишь пока нет ответа, — обведя взглядом гербы, старуха, хихикая, направилась к выходу, оставляя Уинтерс в обществе каменных изображений на стене.       — Я же это видела… Гербы, — тихо произнесла женщина, а затем бросилась за старухой, закрывающую за собой дверь. Столько новых вопросов возникло разом в голове после разговора с этой сумасшедшей. — Эй! Эй, стойте!       Но дверь уже закрылась. Ита тяжело вздохнула и начала рассматривать алтарь. Надменное лицо леди Димитреску со взглядом янтарных глаз, из-за которого начинаешь чувствовать себя ничтожным тараканом, даже не достойным жалкой жизни. Вторым было фото леди Беневиенто, но и на нем не видно ее лица, оно вновь скрыто тяжелой вуалью. Третий стояло фото Моро, на нем лорд сидел на пристани, держа в руках удочку. Похоже, фотограф решил сделать именно такой снимок, боясь встречи с Моро лицом к лицу. Последней фотографией было скалящееся в обнажающей клыки улыбке лицо Гейзенберг, припустившей очки. Уинтерс с ненавистью обвела снимки владык взглядом, а потом остановилась на иконе Миранды, на которой была изображена сама Матерь с младенцем в руках, склонившись над ним, как дева Мария из Библии. Отчего-то хотелось прострелить именно это изображение.       Перед тем, как покинуть помещение, женщина забрала из шкатулки ключ, выглядевший довольно странно и экстравагантно. Внутри изображался отросток, напоминающий эмбрион с щупальцами. Такой рисунок Ита видела в старой хижине на краю деревни, когда остановилась в ней, чтобы отдохнуть. А сейчас надо идти дальше. Уинтерс с помощью нового ключа отворила деревянные ворота и покинула «молельню». Вверх вела каменная лестница, по сторонам окруженная горящими факелами. Женщина держала в руке нож, готовая к обороне, хотя никаких посторонних звуков ни сверху, ни снизу не было слышно. Это были минуты спокойствия, затишья перед начинающейся бурей.       Потянув рычаг вниз и услышав звуки работающих механизмов, Ита сразу же отошла в сторону и сменила нож на пистолет. Как только ворота разъехались в стороны, она, осторожно выглянув наружу, быстро выскочила из подземного коридора.       — Что за черт… — женщина застыла на месте в ступоре, опуская руки, сжимающие пистолет. Проход из каменной галереи выводил всех идущих на открытое пространство, окруженное горами с выдолбленными на них четырьмя фигурами восседающих монархов с длинными мечами. В центре находился расписанный множеством рун купол, напоминающий раскрытый зонт или цветущий весенний цветок. «Место ритуала, »  — пронеслась догадка в мыслях Уинтерс, медленно подходящей к центру поля, чтобы получше разглядеть объект. Этот символ на куполе определённо был знаком женщине, но она в упор не могла вспомнить, где еще его видела.       Вновь подул легкий ветерок, но в нем слышался отдалённый запах гари. Ита повернулась в сторону, откуда и дул мороз. Сквозь туман, на другом берегу Уинтерс смогла разглядеть дымящиеся трубы завода. Сразу стало интересно, как туда пробраться, но моста нигде не было видно и это немного расстраивало женщину, продолжавшую вглядываться в силуэт темного завода. Решив попробовать найти к фабрике другой путь, Ита развернулась и пошла к высокой полуразрушенной арке, за которой вниз вела крутая лестница, а с боковых колонн свисали подвешенные мешки с трупами.       Вдалеке послышался шум ручья, у подножья лестницы виднелся мост, ведущий к обломкам замка или крепости. Приглядевшись через прицел винтовки, Уинтерс заметила двух дерущихся ликанов. Если это их логово, то их здесь должно быть намного больше… Быстро преодолев разрушенное строение и не нарвавшись на задиристых оборотней, женщина вышла в деревню. Прямая дорога вывела ее на развилку к трем путям, огражденными воротами с символом эмбриона и разным количеством крыльев на каждом. Посреди развилки из камня возведен алтарь с тем же набором рун, что и на месте ритуала, окруженный колоннами с местом для огня. На куполе возвышалась чаша из чугуна или черного камня.       — А вот и вы, мисс Уинтерс, — она даже сначала и не заметила на краю поляны повозку Герцога. — Так и знал, что вы здесь окажетесь.       — Все было напрасно, — с разочарованием и злостью посмотрела на него Ита, убирая пистолет в сумку. Сейчас она снова вспомнила, что так и не нашла Розу, хотя подобные мысли вертелись в голове уже который час. Было обидно и больно…       — Не уж-то… Полагаю, что-то ценное вы все же нашли в обители Димитреску, — как ни в чем ни бывало продолжал торговец, разглядывая женщину. Уинтерс, нахмурилась, потупив взгляд.       — Не уверена, что ценное, но… — порывшись в сумке, Ита вытащила желтую колбу с гербом Димитреску на ней и показала ее торговцу, внимательно ее изучавшему. — Это было в башне. Мне подала это Гейзенберг…       — Оу… — улыбнулся Герцог. — Похоже, вы понравились ей, не с каждым так обходятся, такие как леди Гейзенберг. Но… Revenons à nos moutons, — вдруг он прервал свои размышления и вернулся к теме. — Ваша дочка у вас прямо в руках, мисс Уинтерс.       — О чем это вы? — склонила голову Ита, опуская руку с колбой. Ее бесил каждый в этой деревне, кто общался с ней через подобные намеки или загадки, философские фразы. Почему нельзя сказать прямо? Неопределенность выводила из себя. Трата сил шла ведь не только на анализ сказанного, но и на расшифровку слов собеседника!       — Прошу, взгляните получше! — улыбнулся торговец. Уинтерс усмехнулась и все же решила попробовать. Она начала вертеть колбу в руках, пока не нашла самое загрязненное место, стирая пальцами сероватый налет. Первой показалась приклеенная этикетка с надписью «голова», Ита с вопросом взглянула на Герцога, кивнувшего ей в ответ. Женщина продолжила, пока, не поежившись, не увидела полную надпись на этой стороне колбы. «Голова Розмари У.». Буквально секунда и Уинтерс роняет сосуд на землю, в страхе отступая и прикрывая рот рукой. Иту трясет от страха и гнева. Сил говорить нет, очередные слезы сжали горло чугунными тисками. Она даже не была уверенна, что не расплачется, если ее спросят. — Вам не кажется, что в колбе ее голова?       — Заткнитесь! — прервала его Уинтерс, поднимая руку вверх, призывая к молчанию. — Просто помолчите… умоляю, — Она на трясущихся ногам присела у лежащей колбы и протянула ей дрожащие руки. — Нет… Ч-что… Роза… Этого не может быть! Я вам не верю! — женщина резко схватила сосуд и подняла на торговца взгляд, полный ненависти.       — Это сугубо ваше решение — верить мне или нет. Душа вашей дочери цела. У нее уникальный дар! — протянул Герцог, закуривая сигару.       — К-кто посмел т-так поступить с м-моей дочерью? — запинаясь, тихо проговорила Ита, продолжая разглядывать этикетку на колбе.       — Ее можно спасти, — обнадеживающе произнес торговец, наклоняя голову. Он был за сегодня вторым, кто говорил женщине про спасение ее дочери.       — Спасти? Теперь?! Да вы… Вы рехнулись! Вся эта ваша деревня! Вы все чокнутые! — гнев было уже не чем унять. — Одна хотела меня сожрать… Другая пырнула меня арматурой, куча волков тоже хочет меня сожрать, а мою дочь засунули в колбы! Ну … Я даже не знаю, что сказать! -Уинтерс приподнялась на ватных ногах, крепко сжимая в руках сосуд «с дочерью», тяжело дыша и сглатывая комок в горле. Теперь ее трясло от злости.       Зря она сорвалась… Надо отойти и выдохнуть! Она отошла подальше от повозки, чтобы в попытках успокоиться жадно втягивать холодный воздух. Зажав колбу подмышкой, Ита выудила сигареты и зажигалку, чтобы закурить. Сделав несколько глубоких затяжек и покачиваясь на ослабевших от никотина ногах, вернуться к разговору с торговцем.       — В западной части деревни стоит дом с красной трубой, — указал Герцог в сторону ворот с двумя крыльями. — Найдите персону, которая там живет, а потом мы вернёмся к нашей дискуссии.       — Лучше скажите сразу! — Уинтерс убрала колбу в сумку, не веря, что там может быть часть ее дочери. Пока она сама не убедиться — ни за что не поверит! — Хватит тянуть!       — Можете продолжать не верить, но, не думаю, что у вас есть выбор, мисс Уинтерс, — он сделал длинную затяжку, якобы повторяя за Итой. — Ваш ход… Конечно, клиент всегда прав. Но все же…       — Если это вранье, я убью вас, — прошипела женщина, выдыхая большое облако табачного дыма. Со стороны она напоминала дикую кошку, выгнувшую спину дугой и готовящуюся к атаке. Но после слов Иты, Герцог лишь рассмеялся, хлопнув себя по массивному животу. — Шутник, блять! — со злостью выплюнула Уинтерс и, докуривая сигарету, продала всякий ненужный хлам, чтобы улучшить дробовик и винтовку, да прикупить патроны, самодельные мины и бомбы, реагенты.       В очередной раз не попрощавшись с торговцем, женщина сунула руки в карманы и направилась к воротам, выкидывая бычок в снег. Теперь надо играть по правилам, чтобы выудить хоть какую-то нужную информацию.