Hypoxia

Даби сидит на краю крыши, ожидая, когда маленький кардинал подлетит к пальцу Даби и так сладко споет свою песню о предательстве. Холодная ноябрьская ночь, резкий ветер и пронизывающий холод вызывают только желание где-нибудь укрыться. Даби не очень возражает против холода — он никогда не возражал, не с его причудой и не с тем, что он вырос с родителем со способностью льда. Однако вонь собирающегося снега побуждает даже Даби найти какое-нибудь укрытие. Вернуться в убежище — тоже хороший выбор, но сначала он должен напомнить Ястребу, кто здесь главный. Если подумать, Ястреб до сих пор не сделал ничего плохого. Ничего такого, что заставило бы Даби заподозрить, что он не тот, кто контролирует ситуацию, но это само по себе подозрительно. Продуманный план? Возможно. Их танцы взад и вперед заставляют Даби хотеть поделиться большим, чем он имел за последние годы, обнажить себя для пристального внимания в надежде быть замеченным. Это заставляет его хотеть прикасаться, целовать и отдавать. Он не поддается этому ужасному импульсу, но он все равно присутствует. Есть что-то знакомое во взгляде Ястреба, в его улыбке и его мечтах. Не в том смысле, что они встречались раньше, а в том смысле, что он и Даби, по сути, похожие люди. Отражения, разбитые по-разному, но показывающие один и тот же образ, одни и те же истины. Это невозможно. Ненадежно. Даби ставит перед собой задачу надавить на Ястреба, оказать давление везде, где только возможно, и заставить его сломаться, чтобы Даби мог увидеть, что скрывается под личиной героя. До сих пор у него не было ничего, кроме туманных намеков и усталых слов, которыми он делился ранним утром. Итак, после того, что кажется напряженным днем для Ястреба, если в освещении в СМИ нескольких стычек злодеев есть что сказать по этому поводу, Даби отправляет ему информацию о встрече и требует, чтобы он появился. Чтобы просто посмотреть, что произойдет. Если это даст ему возможность скоротать время со своей любимой игрушкой в данный момент, тоже хорошо. Это прекрасно. Как и огонь, который Ястреб приносит в его вены, то, как черное сердце Даби бьется все сильнее и быстрее, как будто оно пытается угнаться за нечеловеческой скоростью Ястреба. У Ястреба, вероятно, не будет для него никакой информации, но Даби сегодня вечером информация не интересует. Нет, сегодня вечером он хочет, чтобы Ястреб сломался под его твердой рукой. Возможно, дополнительный стресс этого дня сделает это. Расхаживая по краю крыши и глядя вниз на землю четырьмя этажами ниже, Даби выжидает подходящего момента. Он поджигает кончики пальцев, один за другим. Он посылает маленькие огненные шары, срывающиеся по спирали с костяшек пальцев, оставляя подпалины на бетонной крыше под ногами. Листья и птичий помет сгорают вместе с огненными шарами, рассеиваясь достаточно быстро, чтобы не привлекать внимания. В точное время встречи Даби слышит удары крыльев в холодном ноябрьском воздухе, сигнализирующие о приближении Ястреба. Даби ухмыляется, прежде чем развернуться на каблуках, наблюдая, как он приземляется. Ястреб приземляется слишком быстро, скользя по бетону. Он пытается скрыть это прыжком и несколькими поспешными шагами, но того, как его крылья тревожно раздуваются, достаточно, чтобы Даби захихикал. Он говорит себе, что это не мило. — Так хочешь меня увидеть, да? — дразнит Даби. — Даже не мог контролировать свою причуду? — Это из-за ветра, ты, осел, — ворчит Ястреб в ответ, подходя ближе к Даби. Его крылья плотно прижаты к спине, костюм героя испачкан за день, но сидит все еще идеально. — Конечно, я полностью в это верю. — Чего ты хочешь, Даби? Я принес информацию два дня назад. Ты не можешь хотеть большего так скоро, — закатывает глаза Ястреб. — А если могу? — Я не твоя мать, — огрызается Ястреб. — Поработай немного и найди что-нибудь сам на этот раз. — О нет, у кого-то плохое настроение, — комментирует Даби, поднимая руки к груди в знак невиновности. У него учащенное сердцебиение, жар под кожей, который не имеет ничего общего с его причудой. — Я устал, уже поздно, и у меня не хватает терпения разбираться с тобой прямо сейчас. — Ой, бедняжка, — воркует Даби. — Хочешь, чтобы я поцеловал тебя и сделал твой день лучше? Ястреб корчит гримасу: — Нет. Разочаровывающе, думает Даби. И что самое худшее? Он предлагал серьезно. — Так жестоко для героя номер два. Ты не можешь быть немного повежливее? — Заткнись. Я не обязан быть милым, когда ты зовешь меня сюда без всякой причины, кроме как составить тебе компанию. Я не твоя собака, — огрызается Ястреб. — Поговорим о плохом настроении. Вау. Скажи мне, что ты на самом деле чувствуешь, герой, — Даби ухмыляется, наклоняясь ближе к Ястребу. — Ты убьешь меня, если я это сделаю. Даби смеется: — Возможно. Возможно, честность помогла бы тебе кое-что для меня сделать. Хочешь попробовать это? Поиграй со мной, практически умоляет Даби. — Даби. Я не собираюсь возиться с тобой сегодня. Если тебе ничего не нужно… — Мне нужно много, Ястреб. Вопрос в том, можешь ли ты мне это дать. Ястреб смотрит на него, приподняв брови: — Могу ли я тебе это дать? Сделал ли я что-нибудь, чтобы заставить тебя думать, что я этого не делал? Это ты водишь меня за нос ради собственного больного развлечения. — Может быть, с тобой просто забавно возиться. Ястреб вздыхает. Он проводит рукой в перчатке по лицу, снимая защитные очки. Без них Даби видит, как бледен Ястреб, какие глубокие и темные мешки у него под глазами, опухшие от усталости и молящие об отдыхе. Отметины вокруг них резко контрастируют. — Чувак, ты действительно выглядишь дерьмово, — говорит Даби. — Спасибо тебе, Даби. Действительно. Это именно то, что мне было нужно после сегодняшнего, — огрызается Ястреб, почти рыча на него. Даби ухмыляется: — Я видел. Быть героем — это такая напряженная работа. Ястреб смотрит на него, как на идиота. Это восхитительно. — Ты делаешь мою жизнь напряженной и трудной. Ты злодей. Даби ахает, глядя на себя сверху вниз: — Я? Черт, это объясняет мой выбор гардероба. — Даби. — Я имею в виду, все черное? Действительно. Кто в наши дни носит все черное, кроме… — Даби. Серьезно? Даби смотрит на Ястреба с притворным оскорблением: — Ястреб. Ястреб прерывает зрительный контакт и со вздохом отходит от него: — Хватит с меня, я ухожу. — Ты не уйдешь, пока я не скажу, что ты можешь уйти. Ястреб качает головой, глядя на Даби через плечо: — Нет, на самом деле это не так. Ты можешь засунуть свой энергетический трип прямо себе в задницу, Даби. Я устал, так что я иду домой. Тебе тоже следует это сделать. Сегодня вечером холодно. — Осторожно, — говорит Даби. — Я могу начать думать, что я тебе небезразличен, если ты продолжишь так говорить. Ястреб отметает его слова, показывая ему средний палец. Даби хихикает. Встряхивая крыльями и широко расправляя их для взлета, Ястреб снова останавливается, глядя на Даби своими сверхъестественными птичьими глазами. Даби бесстрастно наблюдает за происходящим, внутренне стыдясь того, что лишился развлечений на ночь. У него нет рекрутов, которых можно было бы найти и допросить, нет зданий, которые можно было бы сжечь, нет людей, к которым можно было бы приставать. Он мог бы пойти в убежище Лиги и затеять драку с Шигараки. Обычно это его забавляло, но Ястреб похож на блестящую новую игрушку, которую он не хочет отпускать. — Это мог быть телефонный разговор, — говорит Ястреб. — Или, что еще лучше, электронное письмо. Даби усмехается. — Буду знать. Можешь лететь, птичка. Ястреб поворачивается, приседая и хлопая своими могучими крыльями. Он неуклонно поднимается с крыши, ударяя Даби потоком воздуха и заставляя отступить. Примерно на высоте десяти футов взмахи крыльев Ястреба замедляются, на полсекунды крылья застывают и заставляют Ястреба упасть на несколько футов. Он быстро выравнивается, но Даби хмурится, делая шаг вперед, когда это происходит снова. На этот раз, когда крылья Ястреба напрягаются, они не расслабляются. Герой падает, тяжело приземляясь на крышу в кучу перьев и коричневой холщовой ткани. Даби чертыхается, двигаясь к нему. Его сердце учащенно бьется. — Ястреб, что… Он обмяк на месте падения, глаза закрыты, дыхание едва слышно. Даби подталкивает его стальным носком ботинка. — Эй. Это не смешно. Если это твоя идея расплаты, то она дерьмовая. Ястреб по-прежнему не двигается. Даби снова толкает его локтем прямо между лопатками и крыльями. — Ястреб. Вставай. Никакого ответа. Даби уже почти готов оставить его там, когда Ястребиные крылья шелестят, каждое перо поднимается и встает дыбом, твердое, как кость или сталь. Каждый мускул в теле Ястреба напрягается вместе с этим, вены и линии его горла выделяются там, где Даби может их видеть. Рука хлопает по шее, пальцы в перчатках ни за что не хватаются, в то время как его рот открывается, кровь приливает к лицу, как будто он— Как будто он не может дышать. Даби снова ругается, опускается на колени и хватает Ястреба за голову. Тот напряжен, тверд, как доска, его невозможно сдвинуть или повернуть, пока он пытается вдохнуть. — Ястреб. Черт, Ястреб! Эй! Ты меня слышишь? — спрашивает Даби. Нет ответа. Еще больше вздохов, он все еще крепко держится за горло. Еще через пару секунд Ястреб падает мертвым грузом на руки Даби. Его тело начинает дрожать, веки трепещут, и именно тогда Даби понимает, что у Ястреба припадок. Он достаточно часто видел их на улице, но это не значит, что он знает, что делать. Он никогда никому не помогал. Он вспоминает кое-что о том, что надо держать человека повернутым на бок, поэтому он подталкивает тело Ястреба, помня о том, что дрожь все еще заставляет эти крылья, полные ножей, ударять в сторону Даби. Положив его голову на колени, Даби скользит одной рукой под челюсть Ястреба, прижимая к себе, чтобы он не соскользнул, в то время как другая рука хватает Ястреба за плечо и туловище, пытаясь перевернуть его на бок. Спустя еще немного времени, которое кажется вечностью, Ястреб падает и замирает. Его перья снова становятся мягкими. Даби делает напряженный вдох: — Господи, птичка. Что это было? Глаза Ястреба моргают, открываясь, но Даби может сказать по их остекленевшему, расфокусированному взгляду, что Ястреб на самом деле его не видит. — Ястреб, — пытается Даби. Нет ответа. — Ястреб, моргни дважды, если ты меня слышишь. Ничего. Просто закатываются глаза, поднимаясь к небу, к лицу Даби, к земле и обратно. — Ястреб. Ястреб, ты должен поговорить со мной. Я не знаю, что делать. Его глаза закрываются. Даби чувствует, как судорога ползет вверх по позвоночнику Ястреба, снова напрягая перья и мышцы. Ястреб снова хватается за горло, хнычет, не в силах дышать из-за контроля, который захватывает его. Даби следит за тем, чтобы его голова оставалась параллельной земле, пальцы, держащие челюсть Ястреба, скользят немного ниже, чтобы почувствовать, как колеблется его пульс под кончиками пальцев. По крайней мере, он знает, что герой все еще жив, когда Ястреб снова обмякает. Он не двигается, почти мертвенно неподвижен, и глаза все еще закрыты. Даби ждет, когда начнется дрожь, но этого не происходит. Через короткую минуту глаза Ястреба открываются, и он оглядывается вокруг без всякого осознания. Даби снова пытается позвать его по имени, заставить его услышать и ответить, чтобы Даби мог понять, что, черт возьми, делать, но ничто из того, что он говорит или делает, не может вывести Ястреба из ступора после приступа. — Ястреб, послушай меня. Ты… что-то не так. У тебя припадок. Ты эпилептик? Ты принимаешь лекарства? — спрашивает Даби. Нет ответа. Тело Ястреба снова начинает дрожать, заставляя Даби крепче держать его и следить, чтобы он не поранился. Один на крыше, Даби беспомощен. Он не целитель. Недостаточно чуткий, чтобы на всякий случай узнать, как позаботиться о ком-то во время припадка. Недостаточно заботился о людях, которых видел, страдающих приступами от наркотиков, смены лекарств или проблем со здоровьем, когда рос в глухих переулках под присмотром Гирана. Даби не тот человек, который может помочь; он… он не герой. И что— Когда дрожь прекращается и Ястреб снова становится мертвым грузом, Даби ныряет в карман Ястреба, хватает его телефон и пытается подключиться к его экстренным контактам. Однако в телефоне Ястреба ничего не запрограммировано. Он, конечно, не может позвонить в службу экстренной помощи. Не может же? Ему придется уйти до того, как они доберутся до Ястреба. Он не мог рисковать быть замеченным с героем. Но будет ли Ястреб в порядке, если он это сделает? С разбитым стеклом и грязью на этой крыше? С холодом? Будет ли Даби в порядке, если он оставит его одного? Даби и одиночество — это сложные отношения. Мог ли он действительно желать такое кому-то столь уязвимому, как Ястреб прямо сейчас? Будут ли врачи скорой помощи вообще делать то, что нужно? Врачи и работники скорой помощи никогда не делали того, что они должны были сделать для Даби. Как он мог подвергнуть Ястреба такому же обращению? Чертыхаясь, Даби вытаскивает свой собственный телефон. Как только он нажимает кнопку набора номера Шигараки, чувствует, что Ястреб снова начинает напрягаться. Он скулит от страха, хватаясь за воротник своего летного костюма, хватая ртом воздух. Даби склоняется над головой Ястреба, поддерживая его везде, где только может. Телефон соединяется после трех гудков. — Даби, что я тебе говорил насчет того, чтобы звонить мне… — Портал. Сейчас же. Шигараки делает паузу: — Что не так? — Это… это Ястреб. У меня сейчас нет времени все объяснять. Просто попроси Курогири отправить портал на крышу старого склада Ному на южной стороне, хорошо? — Даби. Это достаточное предупреждение. Ястреб начинает дрожать. — Шигараки, у нас нет времени! Мы можем оставить его в моей комнате, я возьму на себя полную ответственность, все, что тебе нужно услышать, но… послушай, я не знаю, что делать. Я не собираюсь терять потенциально важного союзника из-за того, что ты упрямый, загадочный кусок дерьма. — Что, собственно, происходит? — голос Шигараки полон обвинения и подозрения. — У него гребаные приступы на протяжении последних пять минут, — рычит Даби. — Я не. Знаю, что. Делать. Понимаешь? — Что для меня значит одним героем меньше? Пусть страдает. Кто-то разговаривает с Шигараки на другом конце провода, голос слишком тихий, чтобы Даби мог разобрать. К этому моменту Даби вспотел, страх усилился, когда Ястреб продолжает дрожать в его руках, дыша все быстрее и быстрее, пока снова не замирает. На данный момент это едва ли не страшнее. Телефон переходит из рук в руки. — Даби. Я посылаю портал и Магне. Она поможет занести его внутрь, — Курогири. Спасибо, черт возьми. — Ладно. Хорошо, поторопись. Сейчас у него перерыв между приступами, так что чем скорее, тем лучше. — Принято к сведению. Шигараки начинает что-то говорить Курогири, повышая голос. Линия обрывается прежде, чем Даби успевает уловить, какую чушь он, должно быть, несет. Через несколько мгновений в дальнем конце крыши открывается портал, Магне решительно шагает через него и прижимает телефон к уху. Она колеблется, когда видит, что Даби сидит на корточках рядом с Ястребом, держась за его голову, но через секунду подходит ближе, ее губы шевелятся, когда она с кем-то разговаривает. Даби не утруждает себя тем, чтобы отрицать облегчение, которое охватывает его при появлении Магне. Они двое не особенно близки, но Даби был бы рад увидеть кого-нибудь из Лиги, кто сейчас не Шигараки, кого-то, кому он может доверять, чтобы помочь ему и Ястребу. Добравшись до Даби, она вешает трубку и опускается на колени рядом с ним: — Продолжай поддерживать его голову, хорошо? Я разберусь с остальным. — Следи за крыльями. Они напрягаются, когда он начинает двигаться. — Спасибо. Теперь на счет три. Раз, два и поднимаем… Даби поджимает под себя ноги и поднимается вместе с Магне, всю дорогу держа Ястреба за голову. Как только они оба встают, он снова застывает, совершенно неподвижный, когда они вдвоем шаркают к порталу. Позвоночник Ястреба изгибается, рот открывается со стоном, когда он пытается и пытается дышать. — Шшш, Ястреб, все в порядке, — успокаивает Магне. — Все в порядке. С тобой все будет в порядке. Мы рядом. Все трое ныряют в портал, приземляясь в комнате Даби вместе с Курогири и Компрессом, ожидающими их. Даби притворяется, что его колени не дрожат от облегчения при виде их двоих. Они с Магне укладывают Ястреба на кровать Даби, Даби все еще следит за головой Ястреба, хотя его мышцы все еще напряжены. Одна рука и нога подняты в воздух, перья на обоих крыльях удерживают его наполовину в вертикальном положении, когда они протыкают простыни и матрас Даби. Когда Ястреб наконец расслабляется и падает, Курогири и Компресс вступают в действие. Даби остается на месте, одной рукой все еще держась за челюсть Ястреба, а другой перебирает его волосы, поглаживая их в попытке успокоить. Магне выступает в роли их медсестры, уходя за кое-какими припасами, которые просит Компресс. — Даби, как давно это происходит? — спрашивает Курогири. — По крайней мере… десять минут? Я не знаю, я не следил за временем. — Хорошо, — говорит он, хватая Ястреба за запястье, чтобы пощупать его пульс. — А как насчет самих эпизодов? Какие-нибудь закономерности? Даби качает головой: — …Скованность наступает чаще, чем дрожь. Я думаю, что каждый эпизод длится не больше минуты. — Хорошо. Он отвечал тебе? — Нет. Он открывает глаза и оглядывается, но ничего не говорит. — Хорошо, давай попробуем вот что, — он двигается вокруг кровати, ползет рядом с Ястребом, чтобы он был в поле его зрения. Он снимает поношенные кожаные перчатки, которые носит Ястреб, открывая— — Ну, похоже, он больше похож на птицу, чем мы думали, — говорит Магне, вернувшись в комнату с дополнительными одеялами и несколькими другими предметами, зажатыми под мышками. Черные когти Ястреба поблескивают в тусклом свете, коротко подстриженные и тупые, но безошибочно узнаваемые. Он хватает одну из рук Ястреба указательным и средним пальцами, позволяя когтям Ястреба свободно охватить его пальцы. — Ястреб, — тихо говорит он. — Ястреб, если ты меня слышишь, можешь сжать мои пальцы? Даби наблюдает, как пальцы Ястреба отказываются двигаться. Он пытается снова, но его прерывает приступ дрожи. Все в комнате напряженно ждут, когда это закончится. Ястреб выдыхает, когда она отпускает его, полностью расслабляясь на кровати. Когда его глаза снова открываются, он повторяет свой вопрос. Даби наблюдает, как пальцы Ястреба сжимаются. — О, — удивленно говорит Даби. Почему он не додумался до этого? — Ястреб, это нормально, что у тебя бывают приступы? Сожми один раз для «да», два раза для «нет». Ястреб сжимает дважды. — Ты знаешь, что их вызывает? — голос Компресса стал чуть резче. Одно сжатие. Даби вспоминает напряженный день Ястреба, всех злодеев, с которыми он сражался: — Это причуда? — спрашивает он. Одно сжатие. — Ты знал, что это произойдет? Одно сжатие. Блять. И он все равно пришел, когда Даби позвонил. Идиот. Гребаный глупый герой. — Хорошо, Ястреб. Еще один вопрос. Ты вообще можешь сейчас говорить? Два сжатия. — Ладно. Мы позаботимся о тебе, хорошо? Ты в хороших руках. Ястреб просто смотрит на Компресса, на самом деле ничего не видя. — Сними с него куртку, — говорит Даби. — Этот летный костюм, давящий на грудь и горло, ничем не может помочь. Курогири и Компресс подчиняются, им приходится срезать куртку с Ястреба, так как отверстия не подходят для его полноразмерных крыльев. Ястреб наблюдает, бесстрастно и едва моргая, как они перемещаются. К счастью, сам летный костюм имеет открытую спину, что позволяет Курогири расстегнуть застежку на задней части шеи Ястреба и скатать плотную ткань вниз по туловищу. Он немедленно накрывает его гнездом из одеял, которые принесла Магне, и укутывает вокруг тремя с половиной парами рук. — Есть ли что-нибудь, что мы можем сделать, чтобы остановить их? — вслух удивляется Магне. Курогири обдумывает это, наклонив голову: — Я не думаю, что у нас есть какие-либо спасательные лекарства от приступов под рукой. Я могу начать закупать некоторые из них, но у меня не будет гарантированных временных рамок. В противном случае причуда должна идти своим чередом. — Сделай это, — говорит Даби, не сводя глаз с лица Ястреба. Его большой палец скользит по подбородку Ястреба, поглаживая его по щеке. Мудро, что никто это не комментирует. Курогири кивает и выходит из комнаты, чтобы сделать так, как его попросили. Мгновение спустя у Ястреба случается еще один жесткий эпизод, крошечные испуганные звуки заполняют пространство комнаты Даби. Компресс и Магне помогают удерживать тело Ястреба, позволяя Даби следить за его головой и успокаивать везде, где он может. Все трое что-то бормочут ему на протяжении всего эпизода и каждого последующего, гладя его по плечам и рукам или, в случае Даби, по лицу и шее. Даби должен быть внимателен к рукам Ястреба теперь, когда он без перчаток. С тем, как он хватается за горло, когда не может дышать, он может оставить кровавые царапины. Вместо этого Даби позволяет Ястребу схватиться за свое обожженное до чертиков предплечье, принимая давление и укол боли едва заметно благодаря мертвым нервным окончаниям. Конечно, Компресс и Магне тогда суетятся над Даби и кровью, стекающей по его руке, но Даби просто бьет их и заставляет их снова сосредоточиться на Ястребе. Приступы длятся долго, приходя и уходя с равномерными интервалами, практически без колебаний. После особенно неприятного случая Магне выходит, чтобы принести воды для всех, оставляя дверь в комнату Даби приоткрытой. Даби почти чувствует, как Шигараки проскальзывает в дверной проем. — Уходи, — говорит Даби. — Нет. Почему ты просто не позвонил в службу спасения и не ушел? — Потому что я не верю, что эти ублюдки поступят правильно, — огрызается Даби через плечо, щелкая зубами. — Поступят правильно? — удивляется Шигараки. — Я не знаю, что ты об этом думаешь, но ты ходишь по тонкому льду, Даби. Мы злодеи. Мы не поступаем правильно. Даби мог бы часами доказывать, что их мораль порождает чувство правоты, которого не хватает обществу героев. Вместо этого Даби сжимает челюсть и снова поворачивается спиной к Шигараки, сосредоточившись только на прерывистом дыхании Ястреба и напряжении на его лице. Он слышит, как Шигараки отталкивается от дверного косяка. Компресс перекладывает Ястреба на кровати, а тот свободной рукой хватает Даби за руку. Даже не задумываясь, Даби вкладывает свою руку в руку Ястреба, крепко держа его. После этого тот немного успокаивается, все еще вялый в объятиях Даби, с подрагивающими мышцами. Примерно через десять минут в комнату врывается Курогири со шприцем в колпачке и маленьким пузырьком в руке. Все расступаются, чтобы пропустить его к Ястребу. Даби использует их сцепленные руки, чтобы переместить руку Ястреба в лучшее положение, позволяя Курогири без сучка и задоринки ввести экстренное лекарство. — Это должно помочь, — бормочет Курогири. — Это сильное противосудорожное средство. Это избавит его от припадков, но, вероятно, также истощит его. Он будет спать еще долго. — Хорошо, — говорит Даби. Он игнорирует пристальный взгляд Компресса. Все они ждут, чтобы увидеть, подействует ли лекарство. Глаза Ястреба трепещут и моргают, открываясь. Они остаются в таком состоянии, мечась вокруг с большей осведомленностью, чем Даби видел с тех пор, как все началось на крыше. — Ястреб, ты меня слышишь? — спрашивает Компресс. Ястреб сглатывает и морщится, кивая головой. Небольшая группа коллективно расслабляется, хотя каждая рука готова вмешаться при первых признаках очередного приступа. — Это хорошо. Ты в безопасном месте. У тебя были сильные припадки примерно в течение часа. Ты сообщил, что это было из-за причуды? Ястреб снова кивает. Он облизывает губы и смотрит на Даби, на его близость, прежде чем снова посмотреть на Компресса: — Отсроченная причуда. Думал, что смогу убежать. — Понятно. Курогири говорит: — Похоже, лекарство, которое мы приобрели, разрушило действие причуды. Однако дозировка была относительно выше средней и превышала твой предполагаемый вес тела, так что ты, скорее всего, проспишь некоторое время. Мы будем следить за тем, чтобы ты был в безопасности. Ястреб ерзает на кровати, отстраняясь от успокаивающих рук Компресса и Магне: — Все в порядке, я могу… Даби крепче сжимает челюсть Ястреба, не настолько, чтобы причинить боль, но достаточно, чтобы доказать свою точку зрения. — Не смей, герой. Просто спи. Глядя на него снизу вверх, рот Ястреба кривится, хотя он моргает все медленнее и медленнее, пока Даби наблюдает за ним. Большой палец Даби порхает по краю его челюсти. — Я не хочу быть… — Ястреб. У тебя только что были приступы. Уже больше часа. Ты никуда не пойдешь, кроме как в страну грез, гребаный идиот. — Но… Даби кладет одну руку на глаза Ястреба, немного нагревая ее, чтобы заставить его расслабиться. — Спи. Или я тебя вырублю. Рука Ястреба поднимается, почти без сил хватая Даби за запястье. Лекарство, должно быть, действует сильно, если он даже не может как следует ухватиться. Даби все еще держит его за другую руку, их пальцы переплетены. Он крепче сжимает там свою хватку, прижимая руку Ястреба к матрасу в неявном послании остаться. Он снова сглатывает, но достаточно скоро его дыхание успокаивается и переходит в ровный, медленный ритм сна. Части тела Ястреба подергиваются и дрожат, мышцы перегружены работой и повреждены от повторяющихся конвульсий. — О, слава богу, — говорит Магне, ее напряженная поза расслабляется. — Какая насыщенная событиями ночь, — Компресс соскальзывает с кровати, ему больше не нужно прижимать бьющееся в конвульсиях тело Ястреба к матрасу. — Он будет спать долго и крепко после всего этого. Я тоже, — он слегка смеется. — Даби, тебе удобно присматривать за ним? Я не думаю, что это хорошая идея — оставлять его одного, нужно, чтобы кто-то следил за его состоянием на случай, если действие лекарств закончится или причуда окажется сильнее, чем мы думали, — говорит Курогири. С порога Шигараки говорит: — Ястреб — новобранец Даби и ответственность Даби. Он останется, нравится ему это или нет. — Отвали, — шипит Даби. — Я не ошибаюсь. И, кстати? Это приказ, Даби, — ухмыляется Шигараки. Даби двигается на кровати, его пальцы соскальзывают с лица Ястреба, чтобы он мог повернуться спиной к комнате и бросить грозный взгляд на Шигараки: — Убирайся. Я позвоню, если ты мне понадобишься. — На комоде есть вода и закуски, используй их, когда он проснется, — говорит Магне, а затем все они уходят. Курогири включает лампу с мягким светом в углу и выключает яркий светильник, уходя, за что Даби благодарен. Ему не нужна суровость над его головой, не с его нервами, почти такими же напряженными, как, вероятно, у Ястреба. Сочувствие должно быть удивительным, учитывая, что он Даби, черт возьми, но он просто устал. Он остается на месте, сидя на кровати и глядя вниз на спящее лицо Ястреба, укрытое смехотворным количеством одеял, которые принесла Магне. В комнате Даби нет работающего отопления — вот почему ему дали эту, — поэтому он полагает, что должен быть благодарен, что ему тоже не приходится иметь дело с дрожью Ястреба. По прошествии неопределенного промежутка времени Даби пытается как можно осторожнее высвободить свою руку из руки Ястреба. Он хочет переодеться в более удобную одежду и хотя бы сходить в ванную, прежде чем заступит на вахту. Однако пальцы Ястреба крепко сжимают пальцы Даби. Они не сдвинулись с места, как бы Даби ни тянул или ни пытался вырвать хватку Ястреба из его рук. — Что за черт, — шепчет Даби. Он выуживает свой телефон. Магне берет трубку после третьего гудка. — Даби? — Ты можешь зайти в мою комнату? Ястреб не отпускает меня, а мне нужно отлить. — Что ты имеешь в виду… Даби прищелкивает языком: — Просто зайди сюда. Он вешает трубку и ждет. Минуту спустя его дверь со скрипом открывается. Магне одета для сна в длинную фланелевую пижаму, защищающую от свирепого холода снаружи убежища. Она подходит, когда Даби манит ее свободной рукой. — Он не отпускает, — повторяет Даби. Он взмахивает своей сцепленной рукой, не обращая внимания на то, как она тянет Ястреба за руку. Он так глубоко спит, что ничто из того, что сделал Даби, не могло вывести его из этого состояния. Глупый герой. — Что… я не знаю, что это значит. — Я не прошу проводить исследование. Используй свою силу и убери его пальцы от меня. Она пристально смотрит на него: — Я не буду ломать ему пальцы. Даби шипит: — Разве я сказал сломать их? Я сказал, убрать. Вздыхая, Магне пытается, но хватка Ястреба отказывается ослабевать. — Я не понимаю, — говорит она. — Я собираюсь привести Спиннера. Может быть, это гетероморфная штука. — Ящерица… — Даби. Даби прищелкивает языком: — Спиннер, — поправляет он, — даже не войдет сюда. Ты же знаешь, как он относится к Ястребу. То есть с ненавистью и страхом, соединенными в одно и приумноженными. — Да, хорошо. У нас не так уж много вариантов, не так ли? Я вернусь. Она уходит, не обращая внимания на жалобы Даби, брошенные ей в спину. Оглядываясь на лицо Ястреба, Даби говорит: — Ты такая заноза в моей заднице. Клянусь богом, если я обмочусь из-за тебя, я превращу твою жизнь в сущий ад. Ястреб продолжает дремать, прижавшись щекой к подушке и слегка приоткрыв рот. — И не смей пускать слюни на мою подушку. Ничего. Даби вздыхает. Магне возвращается через пять минут, буквально волоча Спиннера за собой, зажав одной рукой его морду. Когда она отпускает его, Спиннер говорит: — Я не знаю, чего ты от меня ждешь. Он хищник, а я нет. Мы совершенно разные. — И я думаю, что это чушь собачья, — бросает вызов Магне, уперев руки в бедра. — А теперь посмотри, что происходит, и разберись в этом. Верхняя губа Спиннера морщится, обнажая зубы: — Ты у меня в долгу, — шипит он, высовывая язык. — Я знаю, дорогой. А теперь займись этим. Даби нужно пописать. Спиннер ворчит, но подходит ближе, заглядывая через плечо Даби на спящую фигуру Ястреба и его застрявшую руку. Даби бесстрастно наблюдает, стараясь не ерзать. — У него стресс, — говорит Спиннер. — Ни хрена себе, — огрызается Даби. — Нет, нет, у него стресс, и его инстинкты говорят ему держаться за что-то. Это… Я не знаю, чувак, хищные птицы делают это, когда они перевозбуждены или напряжены. Это все, что я знаю. Единственная причина, по которой я это знаю, это то, что какой-то ублюдок-сова-гетероморф схватил меня, когда мне было двенадцать, и это было чертовски больно. У меня все еще есть шрамы на руке. — Он спит. Как он может испытывать стресс? — продолжает Даби. Ястреб выглядит умиротворенным, его лицо почти мальчишеское, когда оно так расслаблено во сне. — У него были приступы, да? Его тело вышло за пределы своих возможностей. Может быть, это бессознательно, способ защитить себя, я не знаю. Не думай об этом слишком сильно, Даби. Ты можешь поджарить еще больше клеток мозга. Даби пристально смотрит на Спиннера: — Единственная причина, по которой я спрашиваю, это потому, что мне нужно заставить его отпустить, тупица. Спиннер хихикает в своей скрипучей манере: — Тебе нужно заставить его расслабиться и, по сути, отключить инстинкты. Удачи с этим. — Убирайся. Вы оба. Я что-нибудь придумаю. Магне вытаскивает Спиннера из комнаты, отчитывая его на ходу. Даби снова сосредотачивается на Ястребе, когда слышит, как за ним захлопывается дверь. — Ладно, птичка. Время отпустить. Ястреб не двигается, просто продолжает спать своим веселым сном. Спиннер сказал, что нужно отключить инстинкты, верно? Заставить его расслабить эту бессознательную часть самого себя. Даби нерешительно проводит свободной рукой по щеке Ястреба: — Все в порядке, Ястреб. Ты в безопасности, — шепчет он так успокаивающе, как только может. Его теплые пальцы запускаются в волосы Ястреба, пробегая по ним и повторяя бессмысленные слова утешения, которые кажутся чужими на языке Даби теперь, когда Ястреб не отвечает. Обычно он не… не делает этого. Никогда. Конечно, он утешал своих братьев и сестру давным-давно, но Даби с годами выжег из себя эти обусловленные инстинкты. Возвращаться к ним внезапно неловко и ужасно. Он продолжает, проводя пальцами по лицу и волосам Ястреба и что-то бормоча ему. Он абсолютно не пялится на очертания лица Ястреба, на его совершенство во сне. Он абсолютно не удивляется ощущению губ Ястреба на своих собственных, тайне, которую он прятал так глубоко внутри себя, что это почти удивительно. Он абсолютно не обращает внимания на глубокие мешки под глазами и чувствует что-то близкое к негодованию за свою работу, которая так усердно работает без вознаграждения. Он совершенно не думает извиняться за давление, которое он оказал на этой дурацкой встрече, за то, что заставил Ястреба поднажать, когда он знал — он знал — что эта причуда сработает. Даби не извиняется, ни за что. Даже когда Ястреб спит, а Даби один, и больше некому подслушать, он не может произнести ни слова. Ястреб — это средство достижения цели, способ получения информации, которая будет способствовать развитию Лиги и, следовательно, личной повестке дня Даби. Он не… он недостаточно важен, чтобы извиняться. Ничто не важно, особенно после всего, что пережил Даби. И это все. Но это не значит, что Даби не может задаваться вопросом. Он удивляется и удивляется многим вещам, продолжая успокаивать, его голос выравнивается и вибрирует из груди, одновременно глубокий и мягкий. Его свободная рука обхватывает и гладит лицо Ястреба, это лицо, которое привлекает так много внимания и так много поклонников, что это ошеломляет. Как мог кто-то не обратить на него внимания? Даби думает. Оправдание кажется правильным. Истина, в которую он добровольно погружается. Совершенно внезапно хватка Ястреба на руке Даби ослабевает, позволяя ему высвободить руку и прекратить утешение. Даби откидывается назад, смотрит в потолок и вздыхает. Он встает и подходит к своему комоду, вытаскивая более удобную одежду, прежде чем отправиться в ванную, чтобы позаботиться о себе. Он не спешит, но двигается быстрее, чем если бы был один и не следил за каким-то героем-предателем, которого он едва знает. Он ценен, говорит себе Даби. Только поэтому. Он направляется обратно, направляясь к кровати, когда замечает, что Ястреб сдвинулся за те три минуты, что Даби не было. Одно крыло поднялось и накрыло спящего Ястреба, обвившись вокруг его тела, как мог бы сделать кто-то другой. Даби едва может разглядеть его лицо поверх красных перьев в сочетании с одеялами, наваленными поверх Ястреба и вокруг него. Подойдя к краю кровати, Даби замечает, что без тепла Даби он уже дрожит сильнее, чем после приступа судороги, которая пробегала по нему даже под одеялами. Даби повышает температуру своего тела, подталкивает Ястреба и забирается в постель рядом с ним. Он не ложится, а прислоняется к изголовью кровати. Лежать — это слишком близко к тому, чтобы пересечь черту. Он не знает, что это за граница, но, тем не менее, она существует. От нечего делать Даби наблюдает, как спит Ястреб. «Мониторинг», как называл это Курогири. Он смотрит и смотрит, не обращая внимания на собственные сонные моргания. Иногда он достает свой телефон и лениво листает, но каждое подергивание и дрожь тела Ястреба притягивает его взгляд. Сон Ястреба, кажется, без сновидений, и Даби ловит себя на том, что отчаянно желает, чтобы это было так. В ранние утренние часы руки Ястреба находят бедро и голень Даби, цепляются за его одежду и прячут там лицо. Это снова не похоже на стрессовую хватку, и Даби почти отмахивается от Ястреба, но по какой-то причине он оставляет его в покое. Пусть он прижмет свое тело поближе к теплу Даби. Он позволяет своей руке погрузиться в растрепанные волосы Ястреба и погладить их еще раз. Даби сейчас не утруждает себя оправданиями. Здесь нет никого, кто был бы свидетелем или судьей. Только сам Даби увидит и запомнит. Возможно, он забудет обо всем этом, списав это на туман усталости и стресс от наблюдения за тем, как Ястреб проходит через что-то такое ужасное. Потому что это было ужасно. В причудах, которые настраивают тело против самого себя, есть определенная порочность. Он знает их досконально, до каждого дюйма рубцовой ткани и скобы. Их ситуации не одинаковы. Причуда Даби постоянна. У Ястреба такого не было. Ястреб поправится, в то время как Даби просто сгниет, сжигая себя дотла. Его это вполне устраивает. Его это всегда устраивало. В тишине Даби шепчет Ястребу. Ему невыносимо повторять то, что он говорит. Это не его самые глубокие, самые темные секреты. Его имя. Имя его отца. Ничего такого серьезного. На самом деле, от этого можно было бы отмахнуться как от пустяка, просто бред очень уставшего человека, но для Даби это очень много значит. Он хранит это как тайну, пряча ее вместе с другими своими слабостями. Потому что Ястреб — это слабость, которую Даби только начинает понимать. Та, которая, скорее всего, сведет его с ума еще больше. Он отводит кислород от критических областей — тех, нужны для выживания, — и собирает все это в своих жадных когтистых пальцах. Что, если Ястреб убьет его этим? Воспользуется странным увлечением Даби? В конце концов, Ястреб — хищник, а Даби — добыча. Он не может допустить этого — что бы это ни было. Он не может. Потому что, когда это отнимут у него? Что ж— Почему бы не избежать боли, пока еще возможно? Так что Даби позволил себе это сделать. Один момент, одна ночь, где он может быть настолько бредовым, насколько захочет. Потому что после того, как все закончится, между ними не может быть ничего другого. Он не позволит. В этом он клянется. В этом он клянется.