Пэйринг и персонажи
Метки
Описание
Нет ничего плохого в том, что он пока одинок. Кто ждёт, тот дождётся большего, верно?
Примечания
Данная работа ни к чему не призывает, ничего не пропагандирует и не является способом демонстрации. Все персонажи — выдуманные, и не имеют ничего общего с реальной жизнью.
Посвящение
⋄⋆❅⋆⋄ visual https://pin.it/2HBEuXo
⋄⋆❅⋆⋄ playlist https://music.apple.com/ru/playlist/pl.u-4JdbTGGMdgB
https://vk.com/music?z=audio_playlist666795210_1/fe9e2cb76e26d32242
🌌
24 декабря 2021, 07:19
⋄⋆❅⋆⋄
Декабрьский мороз цепкими лапами пробирается под полы длинного пальто, заставляя Тэхёна недовольно поморщиться, шмыгнув покрасневшим носом, и достать из потасканного рюкзака колючий шарф. Выбор стоял простой: свалиться с ангиной прям в канун Рождества или потерпеть ближайший час до дома раздражающую кожу ткань на шее. Обмотав его вокруг шеи в пару оборотов и заправив висящие концы в пальто, парень поправляет лямки рюкзака замёрзшими пальцами, после спешно засовывая их в небольшие карманы верхней одежды, начиная шагать чуть быстрее. Вечерние улицы зимой наполнены умиротворением. Снег плавно застилает не широкие пешеходные дорожки, хрустит под подошвой тёплых ботинок, ночные фонари жёлтыми огоньками освещают Тэхёну путь от работы до дома. Где-то вдалеке, ближе к главной улице, виднеются новогодние украшения, сверкающие яркими вспышками красного, белого и зелёного. Времени поближе полюбоваться этой красотой всё не находилось, и пока к нему в кофейню беспрерывно захаживали случайные прохожие, обсуждающие небывалый мороз и выпавшие снега, Тэхёну оставалось только тяжело вздыхать и представлять себе, каково это, не только смотреть на то, как всё вокруг преображается и начинает напоминать сцену из сказки, но и ощущать это внутри. Он уже давно позабыл, что это такое, праздничное настроение. После двенадцатичасовой смены в кофейне не хочется ничего, кроме горячего ужина — ужин ли это, если уже перевалило за десять? — и мягкой кровати, где ещё пару дней назад стоило бы сменить бельё, да всё некогда или лень. А ему ещё предстоит зайти в круглосуточный, чтобы этот самый ужин себе приобрести, а ведь дома его, между прочим, ждут. Ким быстро забегает в магазин, стряхивая с волос белоснежные хлопья, и, уже давно выучив, что где лежит, хватает привычный набор из полуфабрикатов и лапши, пытаясь вспомнить, что там могло заваляться в холодильнике, двигаясь к кассе. За ней сидит не менее уставший парень, судя по виду, его ровесник, и покрасневшими от недосыпа глазами смотрит в одну точку, явно задумавшись о чём-то своём. — Прошу прощения? — вежливо обращается к нему Тэхён, медленно начиная выкладывать продукты из корзины. Тот дёргается, бегло извиняется, слегка кланяясь, пробивает товары, его щёки слегка алеют от стыда. Тэхён тянет уголок губ в подобии улыбки. Мог бы попыхтеть недовольно, как закипающий чайник, что тот витает в облаках, а не работает, но понимает его прекрасно. Сам в конце смены иногда жить не хочет, не то что выполнять свои обязанности. Тэхён уже собирается выйти, как напоследок оборачивается и кидает дружелюбное: — Хорошего окончания смены! И выходит, получив в ответ удивлённые глаза и улыбку на чужих губах вместе со взаимными пожеланиями приятного вечера. Киму не в тягость было время от времени проявлять подобные знаки человечности. Он сам не раз сталкивался с людьми, которые не воспринимают обслуживающий персонал как равного себе живого человека, а не робота. К сожалению, многие об этом забывают, стоя по «другую сторону». Сколько раз за месяцы работы в кофейне Тэхён выслушал в свою сторону неоправданной грубости, глупости, вспыльчивости — не сосчитать, про невежливость в принципе стоит умолчать, от большинства элементарного «спасибо» не дождёшься. Ким сам этому научился лишь со временем, хотя раньше, не имея подобного опыта, сам был порой на стороне тех, для кого сейчас является безликим, бездушным пятном, пока проводит бесконечные часы на ногах. Он думает об этом всю дорогу от магазина до дома, сжимая ручки пакета заледеневшими пальцами. О, его ждёт болезненная расплата за пренебрежение перчатками в такой мороз. Открывая дверь своей квартиры, он уже слышит по ту сторону нетерпеливое гавканье и цокот когтей по полу. — Тани, привет, малыш, — воркует Ким, откладывая пакет в сторону и начиная наглаживать соскучившегося по нему шпица, подставляя замёрзшее лицо под хаотичные поцелуи маленьким язычком. — Я сегодня немного задержался, прости, — подходя к холодильнику и начиная разбирать пакет, говорит он навострившему уши пёсику. — Но завтра у меня выходной и мы с тобой будем весь день вместе! Ёнтан не понимает ни слова, но различает радостный тон хозяина, и отвечает звонким тявком, эхом отскакивающим от стен. Тэхён на автомате принимает душ, переодеваясь в домашнее, и через полчаса заваливается на небольшой диван вместе со своим незамысловатым ужином, ставит себе на колени ноутбук с новой серией дорамы, под вторым боком уже суетится Ёнтан, гипнотизируя тарелку в руках хозяина, а Ким включает серию, погружаясь на ближайшие сорок минут в мир непростой, но очень искренней любви. На экране всё было красиво: робкие признания, долгие ухаживания, пробивающие на слезу истории, от которых сердце сладко сжималось. В жизни же, как Ким выяснил, повзрослев, так совсем не бывает. Никто не будет ради тебя не спать ночами, совершать сумасшедшие поступки, кружить тебя на руках и трепетно целовать, прижимая к себе; никто не посвятит тебе всю свою жизнь, как готов посвятить её ты. В жизни всё… сложно. И очень, очень не романтично. Всё как-то плоско, серо и не понятно, боязно. Тэхёну уже двадцать три, а в его квартире никто кроме Тани дольше пары недель не задерживался. Точнее, с ним-то никто даже не жил толком, так, появлялся с некой периодичностью, прежде чем навсегда исчезнуть с радаров. Всё это были неловкие знакомства по наставлению друга или знакомых, такие же неловкие свидания и натянутое «обязательно надо будет ещё раз встретиться», которое никогда не становилось правдой. Исключением стали лишь пару человек, но и с ними впоследствии ничего не получалось. Всё было не то и не так: не так смотрят, не так прикасаются и говорят совсем не те слова, что Тэхён ожидает услышать. И, наверное, это проблема в первую очередь его самого, а не окружающих, и он это понимает, но его романтичная душа, насквозь пропитанная чужими, зачастую выдуманными историями любви, надеялась когда-нибудь встретить того самого, которого он никогда от себя не отпустит, а тот не отпустит его. Хотел услышать тот самый «звон колокольчика», увидеть яркую вспышку, почувствовать приостановившее на секунду своё биение сердце, всё то, о чём он читал и смотрел, и во что, наверное, по наивности, продолжает верить. Но то самое судьбоносное всё никак не происходило, а Ким не то чтобы активно искал. Ему было спокойно жить от кофейни до квартиры, баловать и тискать Ёнтана, которому он дарил всю свою нерастраченную любовь, на выходных видеться с немногочисленными друзьями, или же списываться с ними онлайн, созваниваться и ездить по возможности к родителям, но на этом, собственно, всё. Отпуска он проводит у родителей или у бабушки с дедушкой в отдалении от города, прихватив с собой любимого шпица, в клубы и на вечеринки не ходит, да его и не зовут. Чимин иногда в шутку говорит, что Ким душой своей одинокая женщина за сорок, прочитавшая горы любовных романов, что до сих пор ждёт принца на белом коне, воспринимает собаку как сына и любит копаться в огороде — оба понимают, что, по большому счёту, это правда. В жизни Тэхёна много приятных мелочей, если задуматься, и даже в непрекращающемся однообразии он продолжает видеть и находить то, что радует глаз и душу, однако… временами его, всё-таки, начинает ощутимо душить стальными прутьями одиночество. Взять того же Чимина: они друзья, довольно близкие, но у Чимина невеста и работа детским хореографом. Его родители уже более двух десятков лет вместе и души друг в друге не чают, даже его дед с бабушкой до сих пор друг друга крепко любят и глубоко уважают, а он… он ждёт. Чего, не понятно, но ждёт, хотя вера в то, что ожидание его не напрасно, угасает с каждым годом, как пламя догорающей свечи. И, вроде, грех было жаловаться, ведь в его жизни есть люди, которые искренне его любят, а он любит их в ответ, но у каждого из них был кто-то помимо, те, к кому они по вечерам возвращались домой, свой человек, в то время как у Тэхёна... его не было. Подобные мысли на сон грядущий заставляют Кима расстроено фыркнуть. Он тяжело вздыхает и откладывает уже пустую тарелку в сторону, ставит серию на паузу, понимая, что все сцены прошли мимо, так сильно он потонул в собственных мыслях, придётся смотреть её с самого начала позже; выключает ноутбук, моет скопившуюся посуду, и укладывается спать, не позабыв, по давно сложившейся традиции, нагладить перед сном свернувшегося рядом Ёнтана по мягкой шёрстке. Нет ничего плохого в том, что он пока одинок. Кто ждёт, тот дождётся большего, верно? Знать бы только, как долго.⋄⋆❅⋆⋄
Ёнтан шуршит своим комбинезоном, мелко перебирая лапками в ботинках по покрытой тонким слоем снега дорожке. Тэхён послушно следует за ним, пока шпиц уверенно движется вперёд, будто выгуливает не Ким его, а совсем наоборот. Небо затянуто облаками, погружая улицы в блеклую серость. Днём праздничные гирлянды, призванные поднимать настроение окружающим, выключены, и это нагоняет на Кима небольшую тоску. Если бы не покрытая белоснежным снегом земля и ветки деревьев, находиться на улице и вовсе было бы паршиво — слишком мрачно и бездушно. Именно поэтому Тэхён не особо жалует позднюю осень — дожди, сбросившие всю листву деревья в комбинации с вечно мрачным небом опускали и так не особо радостное настроение ещё ниже. Но сейчас, несмотря на все недостатки погоды, парень не мог перестать улыбаться от вида того, как его любимый пушистый комочек пытается запрыгнуть в каждый сугроб, в котором при его размерах он точно утонет с головой. — Тан-а, не надо, ты переоцениваешь свои размеры, — нежно отдергивает его хозяин, потянув за поводок в сторону. Шпиц смотрит на него снизу вверх, и Тэхён может поклясться, что тот нахмурил свои пушистые брови, услышав оскорбление относительно своих размеров. Ким присаживается рядом с ним на корточки, отряхивая его мордочку от снега, и примирительно чешет за ухом. — Ладно-ладно, в душе-то ты точно как минимум огромный добер— — Бам! Тэхён не успевает ничего понять, когда его что-то — точнее, кто-то — сносит с ног, и он заваливается на спину, пока над его лицом нависает собачья морда с большими карими глазами, и длинный язык не начинает вылизывать ему щёки и нос. — Бам, фу, прекрати, иди быстро сюда, непослушный мальчишка! — кричит приближающийся голос, и названный Бамом пёс исчезает из кимового поля зрения, вместо него над ним возникает человеческое, с огромными широко распахнутыми глазами, настолько тёмными, что кажутся Тэхёну чёрными, бездонными. И… О, чёрт, кажется, он слышит. Слышит мягкий перезвон колокольчика. Или это просто звон в ушах от того, что он приложился головой? — Вы в порядке? Голова не кружится? — обеспокоено спрашивает незнакомец, протягивая ему ладонь. Тэхён смотрит на протянутую руку, покрытую татуировками, и еле сдерживается от того, чтобы не выдохнуть восхищенное «вау» вслух. Ким глупо хлопает глазами, продолжая смотреть на парня, склонившегося над ним, и молчит. — Вы не ушиблись? Можете встать? — незнакомец продолжает засыпать вопросами, пока вокруг него продолжает круги наворачивать шоколадный доберман, что так бесцеремонно зализал Тэхёну всё лицо. — Бам, сидеть! — строго рявкает он на пса, и тот останавливается, прижимая уши, и послушно присаживается около ног хозяина, виновато опустив голову. — Я... я цел, всё хорошо, — наконец отмирает Ким, подавая ладонь в ответ, медленно поднимаясь на ноги. Ёнтан всё это время недовольно гавкал и бегал вокруг хозяина, готовый вцепиться доберману в его длинные неуклюжие лапы, которые посмели навредить его человеку. Но этим только больше раззадоривал ещё молодого пса, который воспринимал это как призыв поиграть, пока его не усмирили. Тэхён отпускает чужую ладонь и начинает отряхивать себя от налипшего снега, пока парень напротив не спускает с него глаз. — Простите, пожалуйста, он ещё маленький, не понимает своей силы, и очень любит поприставать, — на последних словах он кидает осуждающий взгляд на своего пса, но тут же возвращает его обратно на пострадавшего парня. — Точно всё хорошо? Перед глазами не двоится? Ничего не болит? Он вам пальто испачкал, невоспитанный засранец. — Нет-нет, я правда в порядке, не стоит переживать, а пальто просто в снегу, это легко поправимо, — Тэхён снимает и бегло осматривает свои очки, с облегчением выдыхая, когда не обнаруживает на них повреждений. К таким тратам перед праздниками он не был готов. Незнакомец кивает, сжимая обветренные от холода губы, пытаясь сдержать улыбку. Кивает вниз и говорит: — С таким защитником, наверное, ничего не страшно? — явно намекая на Ёнтана, что никак не может успокоиться и юлой вьётся меж ног хозяина, то разозлёно гавкая, то порыкивая. Ким по-доброму усмехается, поправляя растрёпанные волосы. — Да, он убеждён, что он огромный пёс, а мне, ну, ничего не остаётся, кроме как поддерживать эту легенду. Не хочется его расстраивать. Незнакомец улыбается, а у Тэхёна кровь приливает к щекам. Парень напротив него такой… дорамный. Ким, наверное, совсем с ума сошёл со своей любовью к романтическим историям, но по-другому описать бы не смог: тот красив, но красота его не шаблонная, а скорее какая-то своя, собранная из мелких деталей, правильно гармонирующих друг с другом. Он чуть выше, гораздо шире в плечах и в целом, даже слепому понятно, что за свободными спортивными штанами и пуховиком скрыто сильное тело, могучую форму которого поддерживают и вытачивают. У него приятный, мягкий голос, который слегка шепелявит на определённых слогах, но не это зацепило Кима в первую очередь. Он, как безнадёжный романтик, падок на глаза. А они у незнакомца удивительные. Такие большие и ясные, в них любую эмоцию считать можно без затруднений. Тэхёну на секунду интересно, насколько же красиво, наверное, в них бы отражались праздничные огоньки. — Как его зовут? — спрашивает парень, подходя к шпицу и начиная протягивать к нему руку, чтобы погладить, но тут же охает, отдёргивая руку. — Можно погладить? Тэхён выплывает из своих фантазий, слегка встряхивая головой. Он точно хорошенько приложился, так, что слышит несуществующие колокольчики и думает о вещах, о которых стыдно сказать вслух. — Его зовут Ёнтан, и обычно он жадный до ласки, но, учитывая, что со мной произошло, не думаю, что он даст себя погладить, — Тэхён тянет губы в улыбке, когда парень разочарованно цокает и выпрямляется. — И то верно, а всё из-за тебя, между прочим, — отвечает он, оборачиваясь на всё ещё пристыженного добермана. — А как зовут виноватого? Бам? Это полное имя? — Тэхён с жалостью смотрит на расстроенного пса. — Не стоит его ругать, он ничего плохого не сделал. — Да, полное. Наказывать я его не буду, а вот воспитывать как следует стоит, не все такие понимающие и добродушные, как вы. К тому же, он мог вас покалечить, не маленький же. — Но всё обошлось. Он у вас послушный и, как я уже понял, любвеобильный. Непривычно видеть такое у подобной породы. — Когда собаку воспитываешь в любви, она её же дарит в ответ, разве не так? — парень ласково хмыкает, подходя к Баму и треплет его по голове. — Верно, — с небольшой паузой подтверждает Тэхён. Хочет сказать что-нибудь ещё, чтобы тонкая ниточка зародившегося диалога не оборвалась, но незнакомец говорит: — Мы пойдём, не будем вас больше задерживать, и так доставили кучу неудобств. Простите ещё раз за произошедшее, надеюсь, вы правда в порядке, — хозяин добермана берёт в руки поводок и уже разворачивается, потянув Бама за собой, когда Тэхён чуть ли не вскрикивает: — Постойте! К нему оборачиваются, одаривая удивлённым взглядом, но Ким успевает заметить промелькнувшую в глазах надежду и облегчение. Или же видит в чужих отражение своих? — Могу я узнать ваше имя? Понимаете, Тани, он… мало контактирует с другими собаками, совсем так одичает скоро, — с волнением начинает тараторить Ким, — а Баму, мне кажется, тоже полезно было бы учиться общению с другими, особенно такими маленькими, как мой, — заканчивает свою речь, но тут же спохватывается, отчего брови подлетают вверх, прячась за волнистой чёлкой. — О, у вас, наверное, нет на это времени, несу какие-то глупости, простите, я… — Было бы здорово, — перебивают его. — Меня зовут Чонгук. Перейдём на ты? — Да, конечно. Я Тэхён, — на нервном выдохе изо рта вылетает облачко пара, Ким немного перенервничал, пока пытался выдать хоть сколько-то убедительную речь. — Как часто вы тут гуляете? — Может, обменяемся номерами? Можем предварительно списываться, чтобы встречаться и вместе гулять, — отвечает Чонгук, а когда осознаёт некую двойственность сказанного, смущённо добавляет: — с собаками. Вместе с собаками. Да. — Да. Да, хорошо, — заливаясь ещё большим, чем прежде, румянцем, произносит Ким и достаёт озябшими пальцами телефон, чтобы записать номер. Они расстаются спустя пару минут, имея один новый контакт в своих телефонах. С лица Кима весь оставшийся день не сходит глупая улыбка.⋄⋆❅⋆⋄
В какой-то момент он решает, что он определённо попал в сюжет одной из дорам. Ну чем не клише? Его сбила с ног собака, чей хозяин оказался очаровательным парнем, от которого у Кима в буквальном смысле перехватило дыхание. И не стоит забывать про прозвеневший колокольчик. Он всё ещё убеждён, что слышал его, и отказывается списывать это на звон в ушах. Он изредка списывался с Чонгуком пару дней во время перерывов или после смен, когда приходил домой, на несколько предложений о совместной прогулке с искренним сожалением отвечал отказом, объясняя, что его сменный график не позволяет ему выбираться в то время, которое ему предлагал Чонгук. И в один вечер получил в ответ неожиданное: 💬 Чонгук: Скинь мне график смен на ближайшие недели, я скорректирую свой так, чтобы наши выходные по максимуму совпадали Тэхёну тогда больших усилий стоило не издать какой-нибудь звонкий писк, но в итоге он ограничился только яркой улыбкой, не подросток ведь уже. Он знаком с Чонгуком всего несколько дней, а тот, не спрашивая и не отказавшись от зарождающегося общения, сам решил подстроиться под его расписание. Будь он чуть помладше, уже без памяти бы влюбился в него, как какая-нибудь главная героиня школьной истории о первой любви, но тот небольшой опыт, что у него уже был, помогал держать эмоции в узде. В конце-концов, они ещё ничего друг о друге не знают, кроме имён и своих домашних любимцев. Киму, безусловно, приятно, что Чонгук, судя по всему, ищет с ним встречи, но не собирается терять голову. Не собирается же? 💬 Чонгук: Я освободил себе эту среду и воскресенье, и ещё пару дней потом расчищу. Ты свободен?💬 Вы:
Да, встретимся там же? Где-то в полдень нормально?
💬 Чонгук: Договорились, до встречи! И встреча эта, надо сказать, была крайне приятной. Она оставила после себя в душе Кима приятный осадок, и даже идти по улице по направлению дома было легко и совсем не холодно, несмотря на то, сколько времени он провёл на улице. Что грело его? Чужие ли перчатки, которыми в него почти кинули, заметив покрасневшие едва шевелящееся пальцы, и не отстали, пока Ким их не надел, демонстративно показывая укутанные в тепло ладони? Чонгук на это только довольно кивнул, улыбаясь, и продолжил играть с Бамом. Или же причина была в тех самых улыбках, коих ему подарили несчетное количество за эту встречу? Тэхён точно не знает. И знать не хочет. Ёнтан в этот раз показывал себя образцовым псом, а когда понял возрастное преимущество над ещё не повзрослевшим доберманом, то и вовсе горделиво вышагивал около Бама, позволяя тому вокруг него возбуждено скакать и играться. Бам был им явно очарован. А владелец шоколадного щенка его хозяином. Но Тэхён брошенных в свою сторону многозначительных взглядов не замечает, поскольку Чонгук их тщательно прячет, но кидает ответные, также оставаясь не замеченным. С каждой прогулкой не только их питомцы узнавали друг друга лучше, привыкая, но и их хозяева. Так Тэхён узнал, что Чонгук его старше на целых семь лет, и уже давно работает из дома на фрилансе, поэтому в принципе сам руководит своим графиком. Живёт со своим доберманом, уделяя ему всё своё внимание и заботу. Младшему это знакомо. Тема одинокой жизни со своими собаками, что были для них как дети, становится первой точкой их соприкосновения, помимо мелких прочих. Когда Ким впервые обращается к нему «хён», а не «Чонгук-щи», то смущается не только сам, но и вводит в краску старшего. Чонгук просит называть его просто по имени, что на секунду выбивает Кима из колеи, смущая. Тэхён не понимает, расценивать ли это намёком на то, что они ещё недостаточно близки для подобных обращений. Но, конечно же, ошибается. У Чонгука просто белый шум в голове после того, как услышал с этих покрасневших от вечного покусывания губ трепетное «хён», и его это пугает. Пугает, насколько ему захотелось, чтобы возможность так его называть была только у одного конкретного человека. Тэхён же во время их встреч рассказывает ему о своей работе, вспоминая несколько забавных историй, с любовью в голосе вспоминает, как родители на окончание школы подарили ему Ёнтана и с того самого дня они неразлучны. Чаще всего он просто выкладывает старшему кучу моментов про своего любимого шпица, разбавляя это милыми фактами о его семье, на что тот отвечает взаимностью, по крупицам раскрывая перед младшим различные детали собственной жизни, как о прошлом, так и о настоящем. Ким чужими рассказами заслушивается, жадно впитывает в себя каждое слово, пока однажды Чонгук, после очередной истории Кима, не говорит: — А что насчёт тебя? Тэхён откровенно теряется и даже останавливается, не понимающе глядя в ответ. — Что насчёт меня? — Ты рассказываешь о работе, о Тани, даже о своих родителях, но ничего не рассказываешь о себе. — Но работа, Тан и родители и есть основные составные моей жизни. Есть ещё друг, Чимин, и парочка знакомых, но это… Чонгук нежно улыбается, поджимая губы, будто Тэхён ребёнок, которому нужно объяснить элементарную вещь. — Тэхён, ты очень любишь их, это очевидно, достаточно просто послушать, как ты рассказываешь про них. Ёнтан замечательный малыш, твои родители, я уверен, тоже хорошие люди, как и твой друг. Но я хочу узнать тебя. Ты — это не те, кто тебя окружает, так ведь? Ким хмурится, от снисходительно-умилительного тона старшего у него неприятно горчит на языке. Чего тот от него хочет? Почему от этих слов вдруг захотелось съёжиться и спрятаться или же как можно быстрее перевести тему, не давая Чонгуку зацепиться хоть за что-то? Тэхён только-только перестал чувствовать себя скованно, отчасти доверяет Чону, сам идёт на контакт, хотя они знакомы всего ничего, а, Чонгуку, видимо, этого мало? Ким, наверное, преждевременно пустил самому себе пыль в глаза, настроил в голове воздушные замки. Он правда надеялся, что Чонгук станет составляющей его мира, войдёт в круг близких. Снова пошёл на поводу у своей доверчивости и романтичной натуры. Но также быстро, как он их отстроил, их необходимо было разрушить, потому что Чонгук никогда всерьёз не заинтересуется им, если поймёт, что Тэхён, в оторванности от своих близких, личность абсолютно серая и блёклая, как непогожие дни. Поэтому, всё должно оставаться так, как было до их встречи, он не станет делать для Чонгука исключений, подставляя тем самым себя под удар — решает он, нервно потирая руки. Так спокойнее. Да, ему приятно проводить время с Чоном, отрицать это глупо, и у него всё ещё иногда безбожно краснеют щёки и он теряется в словах, когда тот на него слишком пронзительно смотрит, но Киму нельзя вот так вот бездумно нырять в эти ощущения, слепо доверяя каждому, кто просто уделяет ему каплю своего внимания. В прошлом он уже больно обжигался в последствии об чужое равнодушие, был тем, о ком забывают или решают, что тот не стоит их времени. Как бы ему не хотелось верить, что такого больше не повторится, не с этим человеком, вероятность остаётся всегда. И пугливое, но влюбчивое сердце младшего решает, что Чонгук очередным из тех, кто потопчется по нему и, не найдя ничего для себя интересного, уйдёт, стать не должен. Это слишком большой риск. Тэхён в раздражении облизывает губы, доведя до нервозно-раздражённого состояния самого себя, хотя ничего ещё не успело произойти. Он просто уже заранее накрутил себя и приготовился защищаться, если на его личные границы будут напирать настойчивые карие глаза Чонгука. Младший проходит мимо, продолжает идти по малолюдной дорожке в парке, тихо свистит, подзывая к себе увлекшегося воспитанием Бама Ёнтана. — Малыш, пойдём домой, мы и так с тобой уже загулялись. Сзади слышатся шаги и тихий хруст снега. — Я что-то не то сказал? Голос Чонгука звучит взволнованно, и Тэхёну приходиться сглотнуть горьковатый ком в горле, прежде чем ответить, не оборачиваясь: — Нет, просто я уже замёрз, да и Тани не следует так долго находиться на морозе, — попытка звучать непринуждённо с треском проваливается, и если Чонгука легко прочесть по глазам, то Тэхёна выдает его голос. — Тэхён. — Что? — Ким поднимает своего шпица на руки, и оборачивается к Чону, сталкиваясь с ним взглядами. В чужих глазах видит явную озабоченность резкой сменой настроения. В воздухе повисло осязаемое напряжение, исходящие от младшего. — Скажи, что не так, я ведь не тупой. Если я тебя чем-то обидел, то прости меня, я не хотел тебя как-либо задеть и сделал это по незнанию. — Чонгук-щи, всё хорошо, это я слишком много болтаю о Ёнтане, своей семье или о моей скучной работе. Я не подумал, что тебе это может быть не интересно и— — Стоп! — перебивает его Чонгук, делая шаг навстречу. — Не было такого, я не говорил, что мне не интересно, это не так, мне нравится и хочется узнавать, чем ты живешь, правда, но ещё больше мне хотелось бы узнавать тебя, понимаешь? — Да что это значит вообще? Разве я и так не рассказал тебе многое? — не выдерживая внутреннего напряжения, почти выплевывает Тэхен, сильнее прижимая к себе Ёнтана. Тот не ёрзает и утыкается мордочкой в рукав хозяина, чувствуя, как его человек раздражён. — Я знаю, какой любимый комбинезон у Ёнтана и где ты его купил, знаю, какой корм он ест и как ты лечил ему зубы. Знаю, что у твоей мамы больное колено, а твой отец, как и ты, носит очки и обожает кроссворды. Но ничего, абсолютно ничего не знаю о тебе. Есть ли у тебя шрамы из детства? Что ты любишь есть? Какой твой любимый фильм? Хотел бы ты съездить к морю летом? Что играет у тебя в наушниках, когда ты идёшь домой с работы? Хоть что-нибудь! Чонгук нервно треплет собственные волосы, тяжело выдыхая. Неспокойная аура младшего поглотила и его, а ведь он не хотел ни на секунду терять самообладания, но сорвался, гонимый собственным отчаянием. Он Кимом, правда, очарован беспредельно, и его кидает из стороны в сторону, когда он понимает, что очаровался тем, кого абсолютно не знает. Тэхён мог часами описывать что и кого угодно, кроме самого себя. А Чонгук, как голодный зверь, не смог больше выхаживать кругами около своей жертвы, но, сорвавшись, в итоге сейчас на грани того, чтобы оказаться в этой охоте проигравшим. Тэхён сбежит из под его когтей и исчезнет в глубине леса, и что тогда делать жадному хищнику? Что делать Чонгуку, если он нагло перешагнул расчерченные границы, тем самым оттолкнув от себя Кима, и тот больше никогда не захочет его видеть? — Нечего мне рассказывать о себе, что ты заладил? Большую часть времени я работаю, а вне смотрю сопливые дорамы на ноутбуке, ем полуфабрикаты и гуляю с Ёнтаном. Иногда вижусь с Чимином. В отпуск уезжаю к родителям или к родным за город, где как пенсионер копаю грядки, на этом всё. Нет во мне ничего интересного, о чём можно было бы рассказать. Доволен теперь? Много узнал? — Больше, чем за все прошедшие дни. И ты ошибаешься, Тэхён, мне ты не кажешься неинтересным. Какая твоя любимая дорама? — Чонгук как ни в чём не бывало равняется с ним и идёт дальше, намекая Киму, что их прогулка продолжается. Тэхён, сам не зная, почему, будто он ниточкой к старшему привязан, движется за ним, ошарашенный тем, как быстро сошла на нет вся его нервозность. — О! Я вот вчера буквально наткнулся на одну, там играет тот актёр, не помню как его зовут, он ещё играл в… Ким шмыгает покрасневшим носом, убеждая себя, что глаза предательски щиплет от холода.⋄⋆❅⋆⋄
— Так ты регулярно общаешься и встречаешься с ним на протяжении двух недель, вы вместе выгуливаете своих собак, мило болтаете о жизни там, целях, интересах, и он, — Чимин выделяет интонацией последнее слово, — или ты, пустая твоя голова, всё ещё не договорились о свидании? Ты издеваешься? — Чимин, но мы же и так видимся с ним, — неуверенно начинает Тэхён, но друг одним жестом затыкает его и продолжает: — Вы морозите задницы на холоде, и не менее сильно морозитесь, чтобы, наконец, пригласить другого на встречу без собак. Подумать только, он уже продержался куда дольше, чем все остальные, Тэ! — В смысле? — Обычно ты либо сам сливался, либо испарялись те глупцы, что не достойны твоего ранимого романтичного сердца. А этот Чонгук и сам не глупит, и тебе слиться, дураку, не даёт. Удивительно. Хочу с ним познакомиться. — Заткнись, вечно ты делаешь из меня какую-то барышню в беде, — Ким хохлится, как продрогший воробей, и делает глоток чая из кружки, обнимая ее двумя руками. — Но ты и есть барышня в беде, Тэхёни! — искренне восклицает Пак, после начиная смеяться и мягко потеребив его щёки. — Отвали, — буркает Ким в ответ, отталкивая его руки, и утыкается глазами в телефон, где открыт чат с Чонгуком, игнорируя присутствие лучшего друга. Тот пришёл к нему домой несколько часов назад, и прямо с порога заявил, что хочет знать абсолютно всё и в мельчайших подробностях. Оно и неудивительно, учитывая, что новые знакомства у его друга были явлением крайне редким, и каждое было отдельным событием, за которым следовало внимательно следить. Пак, конечно, смеясь и любя называл Кима барышней, но вот про хрупкое романтичное сердце не шутил. Тэхён может бить в грудь кулаком и храбриться сколь угодно, но Чимин, как никто другой, осведомлён, что такое помогать другу залечивать душевные раны. Знает, плавали. Они пусть и одногодки, с разницей всего в пару месяцев, но насколько же отличается их душевная организация. Пак тоже чувствительный, добрый, открытая книга для многих, особенно для близких, но Тэхёни, он… другой. Более замкнутый, чуткий, и ранимый до ужаса, хоть и будет это до последнего скрывать. Чимин до сих пор ярко помнит один фрагмент из их юности: Тэхён, жестоко отвергнутый его первой сильной влюблённостью, всю учебную неделю не подавал виду и вёл себя, как обычно, шутливо и мило, но в пятницу вечером Паку позвонила мама лучшего друга, спрашивая дрожащим голосом, что произошло в школе. Как выяснилось, Ким, перейдя порог дома, рыдал без остановки, что перепуганной матери пришлось отпаивать его успокоительным и сидеть с ним несколько часов, пока тот, обессиленный, не уснул. Чимин прибежал тогда впопыхах в дом Кимов и не отходил от друга все выходные, оставаясь с ночёвкой, и больше никому не позволял ранить своего соулмэйта. Оба выросли, и Ким в былой ярой защите больше не нуждался, но у Чимина на уровне инстинктов осталось оберегать Тэхёна от душевных мук. Тот крайне болезненно их переживает. Оттого Чимин шутливо и сказал о знакомстве с новым лицом в его окружении. Если Пак заметит в том хоть тень угрозы, ноги его рядом с Кимом не будет. У Чимина помимо разряда по танцам есть неплохие знания тхэквондо, не поймёт словами, Пак задействует язык тела. — Ладно, не дуйся, понял я, что ты хочешь, чтобы всё шло своим чередом. Хочешь ведь? — Чего? — Чтобы Чонгук на свидание тебя пригласил, ну или ты его, хотя тебе вряд ли смелости хватит, конечно, ты у нас цветочек стеснительный. — Чимини, ерунды не неси, какое свидание, я ему даже не нравлюсь… в таком смысле. Он хороший человек, с ним приятно коротать время, и Тани привязался к Баму, хотя и скрывает это. — Весь в хозяина, да? — щуря глаза, скорее утверждает, чем спрашивает Пак, на что Тэхён только тяжело вздыхает и начинает разглаживать ворсинки на мягком пледе, покрывающем диван. — Не хочу об этом думать. — И не думай, пускай всё, действительно, идёт своим чередом. Ты ведь ничего не теряешь, в конечном итоге. — Наверное. Он не хочет думать о том, что в один прекрасный день Чонгука в его повседневной рутине может больше не оказаться.⋄⋆❅⋆⋄
На календаре уже двадцатые числа декабря, до нового года остаются считанные дни, а праздничного настроения у Тэхёна так и не наблюдается. В последние дни у него напряженные смены, из-за праздников поток людей увеличился в разы, и он иногда не успевает даже пообедать на работе, не то что передохнуть. Он жутко вымотан, но, несмотря на это, продолжает по выходным кутаться в самые тёплые вещи, брать шпица в охапку и идти гулять по привычным маршрутам в компании Чонгука. Тот при встрече улыбается всегда так ослепительно ярко, обнажая свои передние зубы, которые Ким в сердцах сравнивает с кроличьими, что Тэхён на какое-то время даже забывает об усталости. Как и о том, что ещё не украсил свою квартиру, никому не купил подарки, и что в принципе есть хоть что-то, что способно его расстроить. Чонгуку просто достаточно сказать «привет» и протянуть руку, растрепать спутавшиеся от ветра волосы младшего, чтобы из Кима моментально как ветром сдуло все тревоги. Хотя бы ненадолго. Он не отрицает, что буквально живёт от встречи до встречи с ним, сам знает, что умышленно подставляет своё сердце под удар, но иначе уже не может, потому что ничто не волнует его душу больше, чем эти прогулки по зябким улицам. Чон внёсся в жизнь покрывшегося пылью Кима так стремительно и внезапно, что не оставил младшему ни единого шанса на сопротивление, хоть тот и пытался его оказать. Да и как тут сопротивляться, когда на тебя смотрят вот так? Как будто Ким действительно чего-то стоит. Стоит потраченного времени, холодных рук и красных от мороза щёк. Стоит изменившегося под него графика, просмотренных по его советам дорам, и искренней заинтересованности в том немногом, что увлекает самого Кима. Он до сих пор до конца не может в это поверить. Казалось бы, такая мелочь, просто проявлять интерес к тому, что интересно другому, обоюдно искать возможность видеться чаще, не жалеть на другого времени, а значит для ноющего сердца Тэхёна так много. Младший еле сдерживает себя от того, чтобы не попытаться согреть чужие замерзшие пальцы своими ладонями, которые всё ещё обтянуты чужими перчатками. Хочет ответно стряхивать падающий с тёмных прядей волос старшего снег, идти от него не на уважительном расстоянии, а как можно ближе, желательно так, чтобы чувствовать чужое тепло. Чёрт, он всё таки стал той самой влюблённой школьницей из дорам, подумать только. И это всего за пару недель! Разве не глупо это со стороны взрослого парня? Ему ведь давно не шестнадцать. Правильно Чимин сказал, он «барышня в беде», только такие так захлебываются в чувствах, не имея почвы под ногами. И они же потом проливают самые горькие слёзы. Ким сжимает картонный стаканчик с чаем в руке чуть крепче. Беззаботная атмосфера, где Тэхён медленно попивал купленный ему Чонгуком напиток, пока Чон играл с Бамом и смеялся над тем, как Ёнтан пытался перегнать добермана и первым поймать кинутую палку, стремительно растворялась. В сердце появилась давно знакомая младшему тяжесть, не предвещающая ничего хорошего. Он снова ушёл куда-то глубоко в собственное подсознание, улыбка медленно сошла с лица, выражение его лица стало не читаемым, опустошённым. В голову начали заползать парализующие, тревожные мысли о том, что всё слишком хорошо. Что в любой момент очередной воздушный замок, кажущийся сейчас крепостью, в которой Тэхёну так непривычно тепло, будет разрушена. Что в любой момент Чонгук может сказать ему, что их встречи и общение закончены, что Ким наскучил или ему надоело тратить на него время. — О чём задумался? — спрашивает его Чонгук, заглядывая в глаза. — О том, что чувства к другому человеку делают нас уязвимыми. Чон приподнимает в удивлении брови. — Ого, ты пару минут назад улыбался, наблюдая за Ёнтаном, но при этом параллельно думал об этом? — Чонгук усмехается, качая головой, и кидает заскулившему от ожидания Баму палку. — Не параллельно, я думаю об этом довольно часто, честно говоря, особенно в последнее время. Чонгук в ответ хмыкает, сжимая губы. Ему не нравится, в какую степь ведёт линия мысли младшего. Это опасные дебри, в которые если хоть шаг сделаешь, они оплетают и засасывают тебя, как зыбучие пески, и из них крайне трудно выбраться. Без чужой помощи уж точно. Чонгук, слушая своё сердце, готов этой помощью стать. Но по глупости, наверное, также слушает и разум, который говорит ему, что каждое своё действие и слово прежде надо дважды обдумать. — Почему ты так думаешь? — Почему? Потому что в конечном итоге, тебя всегда оставляют ни с чем. Делают больно, так или иначе. Оставляют ли по своей воле, по стечению обстоятельств или неминуемо. Это неважно, исход один. Я, знаешь, завидую тем, кто не ломается каждый раз, когда это происходит. Возможно, всё это ложь, игра на публику, и иначе нельзя, я не знаю. Но я не могу даже притворяться. Чимин всегда говорил, что я ранимый и доверчивый, но только сейчас до конца понимаю, насколько он прав. Раньше я оправдывал себя возрастом, обстоятельствами, чем угодно. Но вот мне двадцать три, у меня размеренная, пусть и блёклая жизнь, и стоило в ней появиться чему-то выделяющемуся, я не только боюсь это потерять, но и убеждён, что в конце-концов это разобьёт мне сердце. И всё равно каждый раз позволяю этому случится, абсолютно бессилен перед его наивными желаниями. Тэхён судорожно выдыхает холодный воздух, потирая озябшие даже в перчатках ладони, и смотрит куда-то вперёд, в никуда, пока сердце гулко бьется о рёбра, а в голове набатом бьется оглушительное: он поймёт. Поймёт и отвернётся от тебя. Оставит одного. Чонгук тяжело вздыхает, нарушая повисшую тишину, и подходит к нему почти вплотную, отчего у Кима дыхание прерывистым становится, а мысли мечутся, как запертые в клетке птицы. Снег продолжает тихо падать, лишь недолго кружа в воздухе, и находя своё место в шоколадных кудрях Тэхёна. Кончик его носа давно покраснел от холода, стёкла очков начинают запотевать от частого дыхания, пряча стремительно стекленеющие от влаги глаза хозяина. Старший молчит какое-то время, смотрит внимательно, изучающее, прочитывает в словах и самом виде младшего всё то, что тот хочет, но боится сказать прямо. Вздыхает ещё раз, не менее тяжко, и, осторожно, будто боясь спугнуть, поднимая руку, заправляет торчащую прядь каштановых волос младшего за ухо. Аккуратно, бережно, до болезненно сжимающегося в грудной клетке сердца. — Это нормально — бояться, чувствовать неуверенность, мне тоже бывает страшно, — Тэхён на этих словах выходит из оцепенения, но всё ещё не может начать нормально дышать, сходя с ума от непривычной близости. — И больно бывало тоже. И, наверняка, ещё ни раз будет. С этим ничего, к сожалению, нельзя сделать, так устроена жизнь. Но я бы не стал из-за этого отталкивать от себя возможность быть счастливым, даже если это счастье временно. Да, в конце может быть больно, возможно, очень. Но, Тэхён, разве хочется тебе всю жизнь так и прожить в этой блёклости и серости? Тэхён голову опускает, пряча глаза за вьющейся длинной чёлкой. — Не хочется, конечно не хочется, глупый вопрос, Чонгук. Но и испытывать боль не хочу. Это пугает. Я помню её из юности, когда ещё смотришь на всё через розовые очки, воспринимаешь иначе, но даже тогда она была невыносима, каково же будет ощущать её сейчас? Когда помимо вообще ничего не осталось? Его голос хрипит, в уголках глаз собираются капли слёз, которые Ким быстро стирает рукавом пальто, снимая очки. Он не расплачется, как дитя, его не нужно жалеть и защищать, он справится сам, и волочить свою жизнь, какой бы она ни была, будет сам, он справится. Должен научиться рассчитывать только на самого себя, научиться находиться с собой в одиночестве и гармонии, не сходя от этого с ума. Должен, но пока плохо получается. Должен, но кому? Если для себя, тогда почему это не приносит ничего, кроме новых шрамов на сердце? Когда Чонгук мягко обнимает его со спины, положив голову на плечо, Киму кажется, что он спит. Или так загулялся в собственном подсознании, что воспринимает тайно желаемое за действительное. Чонгук не может так держать его в своих руках, будто он хрупкая драгоценность. Не может так тяжело дышать, утыкаясь носом ему в плечо, шумно втягивая воздух. У младшего в ушах звенит, и это ни черта не колокольчики, это болезненный звон, потому что перед глазами вечерние городские огни плывут разноцветными пятнами, а в голове не остаётся ни одной внятной мысли. Он хочет прекратить это или не дать Чонгуку от него отойти, навсегда привязать к себе, любыми способами. Чон долго молчит. — Чего ты ждёшь от меня, Тэ? — хрипит Чонгук ему в плечо, впервые называет его так, и вдоль позвоночника младшего проходит дрожь. Это ощущение его пугает. Всё происходящее пугает. Представлять это в своей голове, накручивая, как пряди волос на палец, различные романтические клише, подставляя туда его и Чонгука, было любимым хобби Тэхёна в свободное время. Ему нравились сами мысли, фантазии, и чувства, которые бурлили и лопались в нём мыльными пузырями от одних картинок перед глазами. Это было так приятно, волнующе, заставляло сердце биться чуть быстрее, а на губах расцветала глупая улыбка. Но совсем другое дело — реальность. Серая. Непредсказуемая. Жестокая. Непонимающая. Не прощающая никого. В ней таким сценам не место. Кем они будут? Кем они могут быть? Каковы будут последствия каждого действия и слова? Как он может себе это позволить? — Я не знаю, Чонгук, — чуть громче шёпота отвечает Тэхён, закрывая глаза, с которых капает что-то до ужаса похожее на слёзы. — В таком случае, как я могу знать? Разве я могу решать и думать за двоих? Он не отпускает, но и крепче не прижимает, хотя Тэхён кричит ему об этом мысленно несколько раз. Вслух не хватает смелости. Горло будто сдавило стальными прутьями. — Как мне… я же… ты же видишь, знаешь, какой я, неужели ты не понимаешь? — Я понимаю, — тихо отвечает Чон, едва ощутимо целуя укутанное в пальто плечо, — но принять не могу. Не таким образом. Тэхён вздрагивает, как будто его слабо встряхнули, и жмурит глаза сильнее, сжимает челюсти до скрипа, чтобы не дать ни одному жалкому звуку сорваться со своих губ. Не позволит увидеть это никому, тем более Чонгуку. — Значит, — дрожащим голосом начинает Тэхён, — ты не сможешь принять меня? После всего, что я сказал тебе? — Дело не в том, что мы сказали или не сказали друг другу, а в том, что мы боимся сделать этот шаг, каждый по своим причинам. Ты же всё чувствуешь, также как и я, но почему-то считаешь, что этого недостаточно, идёшь на попятную. Недостаточно, чтобы перестать сомневаться в своих действиях. Недостаточно, чтобы перестать бояться, заворачиваться в этот кокон из тревожных мыслей. Чонгук напоследок носом тычется ему в затылок, щекочет шею своим дыханием и выпускает его из кольца рук, тут же подзывая к себе Бама и делая пару шагов в направлении выхода. — Тэхён, это не отказ. Не беги от меня. Просто дай нам время подумать. Дай его, в первую очередь, себе. Я всегда на расстоянии телефонного звонка, — говорит он напоследок, и неслышно уходит, скрип его шагов по снегу становится всё тише, утихая вскоре насовсем. Горячие солёные капли не прекращая падают на холодный снег, пока маленький шпиц тычется носом в ногу хозяина, тихо скуля. Тот всегда мечтал о любви, как в дорамах. И забыл, что не все они со счастливым концом. Свой он испортил сам.⋄⋆❅⋆⋄
Чимин поглаживает содрогающуюся спину, и как заведённый продолжает твердить успокаивающие слова, которые слабо помогают. Честно говоря, тут уже ничто не поможет, кроме невыплаканных слёз и времени. Пак, к несчастью, не волшебник, чтобы по взмаху руки или волшебной палочки избавить дорогого сердцу человека от таких переживаний. Боялся, что всё именно так и произойдёт, судьба к его соулмэйту была не шибко благосклонна, если речь шла о сохранности хрупкого сердца, что уже и так было потрёпано за его недолгую жизнь. — И ты… можешь себе… представить… — продолжая задыхаться от слёз, проговаривает Тэхён, — Чимин-а, я почти в лицо ему сказал, что чувствую к нему, а он просто… что? Отверг меня? Что это вообще было? Ушёл и оставил там, посреди парка, пока я на куски изнутри разрывался, а ему, получается, было всё равно? — Тэ-тэ… — Но ведь получается так? Я бы ни за что не оставил его в таком состоянии, а он смог, даже не написал мне ничего, не то что позвонил. Разве заслуживаю я подобного за то, над чем у меня даже власти никакой нет? Тэхён всё говорил и говорил, и каждая новая фраза впивалась иголкой в подсознание Чимина, который видел, как его друг медленно выводит собственные мысли к неверной истине: что он это заслужил. Что виноват во всём сам, виноват в том, что он такой, что ему элементарно страшно, и лучшего отношения к себе из-за этого он не должен ни у кого требовать. Что это в порядке вещей, когда тебе делают больно из раза в раз и не считаются с тем, что ты при этом чувствуешь. — Мой хороший, успокойся, пожалуйста, — нежно проговаривает Пак, поглаживая его по голове, убирая лезущие в лицо волосы. — Опережая твои собственные мысли, которые, возможно, уже закрались в твою голову, нет, ты этого не заслужил. Никогда не заслуживал. Да, он поступил, как тебе кажется, неверно в сложившейся ситуации, но— — Да какие тут могут быть «но», Чимин! — Тэхён подскакивает, поднимая голову с его колен. — Какие могут быть «но», когда всё и так ясно как день: я хотел признаться, сказал ему, насколько это пугает меня, что для меня всё происходящее между нами не просто. Всё, что я постоянно представлял в своей голове, все эти красивые сцены, в реальной жизни они не осуществимы. Особенно между нами. Ты знаешь это, он знает это, и я тоже… должен это, наконец, понять. Поэтому он и сделал всё максимально мягко, чтобы потом не было совестно, что он довёл какого-то невротика, только вот под конец немного облажался. Хотел побыстрее уйти, видимо, я не знаю. Но это ладно, господи, чего я вообще ожидал, верно? Что он кинется меня целовать прям посреди парка и мы будем жить долго и счастливо? С моими-то тараканами в голове? Я такой глупый, Чимин, мне будто всё ещё семнадцать и меня отвергает Хан. Снова. Всё, как тогда. Правда Хан тогда ещё долго во всеуслышание плевался, что ему никогда бы не понравился парень, тем более такой, как я. Только с возрастом я понял, какой это был кошмар. Ты помнишь это, Чимин? — Конечно помню, тогда я провёл в доме твоей семьи почти трое суток. Такое не забывается. Я правда думал, что ты никогда больше не придёшь в норму, ты был таким юным, хорошим, но у тебя были абсолютно мёртвые глаза, это было страшно, — Чимин аккуратно стирает с щёк друга мокрые дорожки. — Помню, как я радовался, когда удалось вновь тебя рассмешить, как потом всё постепенно вернулось на круги своя. Столько лет прошло, и тут этот Чонгук… как снег на голову, долбанный рождественский подарок. Но, Тэ, ты ведь сказал, что он не отверг тебя? Я так и не уловил суть. — Он сказал, что нам обоим нужно время, чтобы подумать. О чём именно не сказал, но, думаю, это и так понятно, он хочет, чтобы я был уверен в следующем шаге. Я помню, как-то мама сказала мне, что если не можешь определиться в чём-то, напиши список, где в одном столбце будут плюсы, а в другом минусы, и тогда выбор будет очевиднее и проще. Так вот мысленно расписывая их под именем Чонгука, минусов там оказалось намного больше. Тэхён говорит это таким голосом, будто выносит смертельный приговор для собственных чувств, которые только-только успели расцвести в его душе. Сердце Чимина вновь болезненно сжимается. Он притягивает друга в объятья, слегка покачивая его из стороны в сторону, как маленького ребёнка. — А плюсы? — тихо интересуется он, внутренне догадываясь, каким будет ответ. Просто хочет, чтобы Тэхён произнёс это вслух, прокатил эти слова по языку, полностью осознавая их. — Мне страшно думать, что кроме него больше никто не сможет сделать меня счастливым, — почти шёпотом отвечает Тэхён, обвивая Чимина, как маленькая коала, и находя хотя бы временный покой в объятьях лучшего друга. Пак смотрит бездумно в стену, ничего не отвечая, прекрасно понимая, что выбор, в данном случае, как и всегда, простой: пойти на поводу у разума или послушать сердце. В его голове проносится внезапная мысль «завтра Рождество».⋄⋆❅⋆⋄
К концу месяца не изменилось абсолютно ничего. После того вечера Тэхён проснулся с головной болью, разбитым сердцем и голодным желудком. Отработал оставшиеся смены на автопилоте, плохо помня, как именно проходили дни. Тридцать первое декабря неминуемо наступило. Ким, проснувшись, наконец, не по будильнику, кое-как поднялся с кровати и дотащил тело до ванной, чтобы привести себя в порядок. После тихо вышел из своей комнаты, не совсем понимая, один он в своей квартире или Чимин всё ещё здесь. Лучший друг приехал к нему прошлым вечером, чтобы отметить окончание рабочих дней в уходящем году. Когда друга на диване не оказывается, Ким вздыхает, то ли облегчённо, то ли тоскливо. В его нынешнем состоянии отличить одно от другого трудно. К его ногам подбегает заскучавший по вниманию хозяина Ёнтан, скребя лапами по худым лодыжкам. — Доброе утро, малыш, — хриплым голосом произносит Тэхён, наклоняясь к шпицу, чтобы быстро чмокнуть его в мокрый нос. — Сейчас я позавтракаю, мы украсим с тобой дом и поедем в небольшое приключение, да? Только ты и я. Снова. Будто никогда в их компании не было прибавления, дополнив их дуэт будто недостающие кусочки пазла. Снова вдвоём против целого мира. Им не привыкать. Открыв холодильник, Тэхён натыкается на контейнер со стикером, на которым мелким аккуратным почерком Пака накарябано «Не забудь поесть, пожалуйста, иначе Тани перепутает тебя с косточкой и съест. Люблю тебя». Ким усмехается и, взяв телефон, валявшийся со вчерашнего вечера на диване, пишет в ответ короткое: «Спасибо за завтрак. Я тебя тоже». А после удивлённо распахивает глаза, увидев, что время уже давно перевалило за полдень. Быстро проглотив приготовленную другом еду, Тэхён собирается сам, собирает Тани, и вместе с ним отправляется на отчаянные поиски хоть каких-то подарков. Всё в последнюю очередь, как безответственно. Но не то чтобы у него было много свободного времени для покупки подарков. А когда оно было, он по максимуму проводил его с… неважно. Это уже не имеет значения. Чонгук попросил его подумать, и он всё для себя решил: у этих взаимоотношений, или что там у них было, нет никакого будущего, нет шанса, а просто закрыть глаза на произошедшее и свои чувства, продолжая общение, они не смогут. Тэхён не сможет. Собственная неуверенность и тревожность не прекращая сжирает его заживо каждый раз, когда он задумывается об ином исходе. И это, думает он, совсем не стоит гипотетического счастья, которое он может приобрести, если переступит через себя. Поэтому проглотит ком очередного разочарования — в самом себе или ситуации, остаётся неизвестно — заткнёт пробоину в собственном сердце, из которой не прекращая бьют чувства, тёплые и уязвимые, и продолжит свой путь один. Как-то. Серо. Безлико. Но это лучше, чем и вовсе не жить. Ким отвлекает себя поисками подарков для близких. Добирается до ближайшего торгового центра, и, засунув шпица в сумку-переноску, ходит вдоль ярких вывесок и новогоднего декора, стараясь на скорую руку сообразить, что понравилось бы его семье и другу. Родителям он находит подарок довольно быстро, те сами ни раз ему намекали, что хотели бы получить, а вот с Чимином было сложнее. В итоге Тэхён понимает, что Паку важнее эмоции, в чём они всегда были схожи, и уже с телефона покупает ему и его невесте по билету в театр. Кажется, Чимин как-то упоминал, что хотел бы сходить. Для себя покупать ничего не хотелось, у него не так много сбережений, да и душа противилась любой идее. Всё разбивалось об холодную стену равнодушия, которую временно выстроил вокруг себя Тэхён, просто чтобы иметь возможность просыпаться по утрам и не плакать по любому маломальскому поводу. Хватит с него слёз на ближайшее время. Возвращается к дому на автобусе, выходит на остановку раньше, чтобы зайти в магазин и купить еды, под, как ему кажется, осуждающий взгляд своего пушистого друга, покупает себе бутылку вина, и возвращается домой, пока не стало совсем поздно. Там он достаёт из коробки скудные украшения и совсем маленькую елочку, поставив её на письменный стол. Готовит себе более-менее приличный ужин, которому, конечно, очень далеко по определению до праздничного, и, наливая себе бокал вина, садится перед ноутбуком, погруженный в мысли о том, как замечательно будет сейчас пересмотреть что-нибудь из горячо любимого, а после полуночи выйти погулять с Ёнтаном, наблюдая, как другие веселятся и отмечают. Другие. Это всегда были и будут другие. Он мог бы поехать отметить Новый год к родителям, но те собирались отмечать со своими давними друзьями, и Тэхёну там делать нечего, Чимин отмечает с невестой и своими друзьями, Тэхёна тоже зазывал, но он отказался — не любит шумные компании, ещё и незнакомые. На этом его список вариантов был окончен. Был вариант отправиться к бабушке с дедушкой, но это как-то жалко даже для такого, как он. Уж лучше одному. Так он не испортит никому настроение своей кислой миной, и ему его также никто не испортит. Мысли неосознанно возвращаются к последним словам Чонгука. «Я всегда на расстоянии телефонного звонка». Конечно, какие красивые слова. Но так напоминают Тэхёну неоднократное фальшивое «встретимся ещё раз», что его непроизвольно передергивает, а внутри неприятно начинает ныть. Пообещал себе не думать об этом человеке, но не смог продержаться и нескольких часов, постоянно так или иначе возвращается мысленно к нему. Хотя, что ему, в сущности, остаётся, будучи запертым в четырёх стенах в полном одиночестве? Праздник жизни проходит мимо него, сама жизнь проходит мимо него, пока он немым зрителем наблюдает за ней. Боль заткнула ему рот, чтобы не возмущался, страх и тревога связали ему руки, чтобы не дёргался. Так и сидит, будучи в заложниках у самого себя, уже точно зная, что никто не придёт спасать, а сам спастись не способен. Однажды он понадеялся, в итоге закопав себя ещё глубже, чем уже был. Ему в этом, правда, с удовольствием помогли. Но это уже не имеет значения. Чонгук, как он пытается теперь себя убедить, оказался не тем, а Тэхён, что куда очевиднее, совсем не для него, а он и рад был обмануться на какое-то мгновение. Но и оно закончилось. Возможно, он напуганный зверёк, что сидел в открытой клетке и боялся высунуться наружу. Но то был его осознанный выбор. Был им, пока он не узнал, что может ждать его вне. А затем его грубо затолкали обратно и закрыли замок, не оставив ключей. Вкусив запах свободы сложно вновь чувствовать комфорт, будучи взаперти. Ещё сложнее вновь убедить себя, что этот выбор правильный. Второй бокал уже допит, ужин съеден, ноутбук так и лежит перед владельцем с потухшим экраном. Ёнтан, устав ждать от хозяина еды и внимания, ушёл к себе на лежанку, обиженно фыркая носом. Тэхён держит в руках телефон, где всё ещё не удалён номер, на который он больше всего хочет и не хочет звонить. Это не разумно. Тэхён знает, что как только услышит его голос, то вся уверенность в принятом решении покатится в тартарары, а он уже не трезв и, кажется, как дурак малолетний, всё-таки, влюблён. Ким чаще всего по жизни слушал сердце, и из-за него же он не единожды проходил через боль. Его давно пора заткнуть и делать так, как твердит голос разума, а он непоколебим: только и делает, что твердит о том, что номер нужно удалить, а места, где они вместе гуляли, забыть и выбрать новые маршруты. Тогда почему он всё ещё сверлит глазами экран телефона, и не может найти в себе сил убрать дрожащий палец от кнопки вызова? В голове снова всплывают минусы и плюсы. От количества первых Тэхёна мутит, поэтому он наливает себе третий бокал и выпивает его почти залпом. Скоро полночь. И чем пустее становится бутылка вина, тем ярче для него горит один единственный плюс во втором столбце. Но он всё мечется от одного к другому, помутневшим от алкоголя сознанием пытается найти единоверное решение, и, когда в порыве эмоций хочет уже бросить телефон в стену, прекратив самого себя мучить, ему приходит сообщение от Чимина: 💬 Чимини: С наступающим, медвежонок. За подарок поблагодаришь потом. Ну, или дашь мне по шее. Пожалуйста, будь счастлив, ладно? Люблю тебя! Тэхён не успевает как следует подумать, о каком подарке говорит Пак, когда в дверь раздаётся звонок. Неужели его друг с Мунбёль, его невестой, решили сделать ему сюрприз? Он ведь совсем не готов, ещё и пьян уже не слабо, не хочется выставлять себя позорищем, который напивается в одиночестве в компании Ёнтана, но дверь открыть всё равно придётся, не на пороге же их держать. Ким идёт к входной двери, готовясь принимать поздравления, и натягивает дежурную радостную улыбку, пока открывает замок. Дверь распахивается, и вместе с ней слетает фальшивая улыбка, и куда-то вниз падает спокойно бьющееся до этого сердце. На пороге его квартиры стоит Чон Чонгук. Растрёпанный, с лёгкой щетиной на лице и следами бессонной ночи под карими глазами. Он выглядит таким уставшим, но счастливым, будто брёл по пустыне сутками, и, почти ослабев, наконец добрался до оазиса. Тэхён даже мысли старается не допускать, что это из-за него. Одежда и волосы Чонгука вымокли от растаявшего снега, делая его похожим на мокрого потерянного пса. В голове Тэхёна пролетает пьяная мысль, что ему, откинув всё прочь, хочется быть тем, кто всегда его приютит, не в сердце, так в доме, а лучше — и там, и там. — Привет, — осипшим голосом говорит Чонгук, и вызывает в Киме невольно волну тревоги. — Что с твоим голосом? — вместо ответного приветствия спрашивает Тэхён, не спешит пропускать его в дом. Он, может, и пьян, но не станет бездумно пускать главный источник своих переживаний в стены, что являются его единственным безопасным местом. — Возможно, идея весь день и вечер гулять под снегопадом, скуривая дешёвые сигареты из заначки были не лучшей моей идеей. — Ты куришь? — Бросил. До сегодняшнего дня. Но не теряю надежды, что не подсяду опять. — Зачем ты таскался по улице? Мы выяснили, что тебе, видимо, плевать на меня, и даже на себя самого, но Бам тут причём? — Я отвёл его домой и покормил, только затем ушёл. Не переживай за него. — Конечно я переживаю, его хозяин явно спятил. Бедный Бам-и, — обиженно дуется Тэхен, злостно зыркая на Чонгука. — Ты выпил? — До полуночи меньше получаса, конечно я пьян, мне не двенадцать. — А так и не скажешь, — Чонгук кривит губы в улыбке, окидывая Кима взглядом: тот стоит перед ним в домашних шортах с оленями, длинной белой футболке и махровых полосатых носках с Санта-Клаусом. Очаровательный. — Тебя никто не спрашивал, — сузив глаза, шипят ему в ответ. — Зачем пришёл? — К тебе. Пустишь? — С чего бы? Мне тебя в своей жизни хватило, спасибо большое. — Тэхён… — Чонгук-хён, мне больно, понимаешь? Вот здесь, — он тычет себе в грудь в область сердца. Чон дёргается от обращения, как от пощечины, но глаза не отводит. — Там из-за тебя катастрофа, с которой я не справляюсь. И последнее, чего я хочу, это чувствовать себя ещё более несчастным и одиноким, чем уже, когда до нового года осталось от силы минут пять. Ты сам сказал, нам нужно время. Что мне нужно время. Прошло сколько? Неделя, и вот ты здесь. Я даже не знаю, откуда у тебя вообще мой адрес, но это мелочи. — Чимин дал. — Чего? — Чимин позвонил мне утром, пока ты спал, сначала долго и злостно шипел в трубку, что переломает мне ноги, но потом смягчился, видимо, ему меня жалко стало. Мы с ним довольно приятно поговорили, договорились как-нибудь встретиться лично, выпить пива. — Зачем Чимину звонить тебе? — кривится Тэхён, не желая ему верить. — Он знает, что произошло, и видел, как я себя чувствовал, он был тем, кто меня успокаивал. Он не стал бы этого делать. — Но сделал. И рассказал мне всё. Я именно поэтому весь день место себе найти не мог. Всё думал об этом, о нашем последнем разговоре, и что мне теперь делать, а главное — стоит ли. — И что же такого он рассказал тебе? — Что ты боишься, — отвечает Чонгук, явно не желая продолжать мысль, но Тэхёна сейчас это мало волнует. — Я много чего боюсь, пауков, например, можно конкретнее? — Боишься, но страх этот был с тобой не всегда. Что из-за ситуаций в прошлом у тебя развилась тревога, которая постепенно разрастается в тебе, как ядовитый плющ. Он рассказал мне, что ты отталкиваешь людей, боясь, что они сделают тебе больно; что ты боишься привязанности, но защищаясь сам же страдаешь. Но не эта фраза твоего друга засела в моей голове шрапнелью а та, где он сказал мне, что ты думаешь, что если не я, то никто больше не сможет тебя осчастливить. Тэхён застывает, пьяная дымка в его голова рассеивается, уступая место одному единственному желанию: защититься. Пока снова не ранили. Пока может дать отпор. — Пошёл вон, Чонгук. Думаешь, придёшь сюда, как побитая собака, и я с радостью, не раздумывая, тебя обниму и пригрею на груди? Напою тебя чаем и уложу в кроватку? Я был в слезах и соплях весь тот вечер, когда мы последний раз виделись. Очень удобно, наверное, сначала сказать, что ты не можешь решать за двоих, а потом бросить меня посреди парка, возложив на мои плечи ответственность за отношения, которых даже нет. Да, мне страшно, можешь считать меня трусом и размазнёй, но ты узнал, какой я, потому что от тебя я не скрывался, не прервал всё, пока ещё можно было, я доверился тебе, и что в итоге? Пока ты не появился, всё было нормально. А ты разнёс всю мою жизнь в щепки буквально за несколько недель и исчез, будто ничего не было. И что я, по твоему, должен сделать сейчас, а? Пустить тебя на порог или прогнать взашей? — Не пускай на порог, — тихо отвечает Чон, опустив в смирении голову. — Но не прогоняй из сердца. — Ты сам ушёл, никто тебя не гнал. Я вывернул перед тобой душу наизнанку, напуганный до ужаса, ты видел это, чувствовал это, и что ты сделал? — Я попросил дать мне немного времени, чтобы всё обдумать, чтобы быть уверенным в собственных чувствах и намерениях, — слова Чонгука звучат тихо, почти неслышно. — И как? Обдумал? — Да. — Быстро ты управился, молодец. Но не ты один. Я тоже всё обдумал и для себя решил. Не хотел выяснять подобное сегодня, но раз ты здесь, давай расставим все точки над «i», да? Между нами ничего— — Ты нравишься мне. Тэхён давится недосказанной фразой, выплёвывает скомканные слова вместе со злостным: — Не смей. — Нравишься так сильно, что последнюю неделю я не могу найти себе покоя. Будто мне нигде нет места. Будто моё место теперь только рядом с тобой. И я также встревожен. Как я могу вверить тебе своё сердце, если ты погряз в сомнениях и страхах? Если ты не уверен в том, что я тебе нужен. Из этого ничего не выйдет. Но если ты… — Чонгук нервно сглатывает, смотрит на Кима глазами преданного щенка, и делает шаг навстречу. — Если ты доверишь мне своё, если позволишь, я его обязательно сберегу. Любой ценой. Всё, чего я прошу, это перестать бояться. И поверить в нас. Ты ведь так любишь дорамы, а там всегда после подобного наступает счастливый конец, — Чонгук усмехается, но как-то болезненно, горько, его воспалённые от усталости глаза влажно блестят. — Чонгук… — Тэ, пожалуйста, — на грани мольбы просит старший, наклоняясь вперёд и сталкиваясь с младшим лбами. Носом тянет, как оголодавший зверь, и тут же чувствует себя спокойнее, чувствуя чужое тепло и лёгкий запах алкоголя. Они слышат, как из соседних квартир люди начинают обратный отсчёт. Через десять секунд всё решится. Тэхён либо двинется в новый год один, после того как его сердце было выпотрошено в канун Рождества, либо даст себе шанс встретить его не в одиночестве. Оба варианта будут непростыми. Ему придётся долго, шаг за шагом идти к тому, чтобы чувствовать себя спокойно и не ждать подвоха. Чонгуку же придётся с хирургической аккуратностью вырезать из младшего все страхи, неуверенность и прочих демонов, связывающих его по рукам и ногам долгие годы, не дающих тому свободно вздохнуть. Его ждёт долгий и непростой путь. Он предстоит им обоим, рука об руку. Сейчас же борются двое: Сердце против разума. Остаётся пара секунд. Три, два, один. Негромкий звук разрывающихся множеством цветов фейерверков за окном знаменует начало чего-то нового для Ким Тэхёна в его маленькой квартире со шпицем под боком. И даже сквозь весь этот шум Ким может поклясться на любимом комбинезоне Ёнтана, что в момент, когда он целует Чонгука, он слышит нежный перезвон колокольчика. Может, он, всё таки, дождался.⋄⋆❅⋆⋄