Перемирие

Тобирама дни и ночи проводил в лаборатории. Не то чтобы у него не было дел в остальной части новопостроенной Конохи — скорее наоборот, у него было множество обязанностей. Например, выполнять задачи хокаге вместо брата и смотреть, чтобы он случайно не подарил хвостатых всем скрытым деревням по доброте душевной. Или следить за Учихами, чтобы они не напали на остальные кланы и не захватили власть в Конохе. Хотя каким-то немыслимым чудом и с ними удалось заключить мирный договор, Тобирама до сих пор был напряжен из-за этого. И меньше всего его волновало наступление праздников. — Что делаешь, брат? — с доброй улыбкой спросил Хаширама, без приглашения зайдя в лабораторию, бесшумно ступая по каменному полу. Стоило ему позволить видеться с Мадарой каждый день не только на поле боя, так позитивное настроение не покидало тушку старшего Сенджу. Тобирама не вздрогнул, давно ощутив чакру брата, и не стал оборачиваться, чиркая наброски письма для кланов в свитке — не в первый раз приходил Хаширама, чтобы проведать и рассказать новости. — Работаю, в отличие от тебя, — хмыкнул тихо, отчего Хаширама обидчиво поджал губы. Как ребенок. Несмотря на разницу в возрасте, именно Тобирама считал, что ему нужно присматривать за старшим братом, а не наоборот. И старательно выполнял свою функцию защитника. — Как грубо, — насупился Хаширама. Он неспешно прошелся по лаборатории, заглянул в непонятные свитки, пока их не отняли из рук, и чуть не активировал новую, разработанную специально против Учих Тобирамой печать. Слишком часто в голове мелькали красные глаза нынешних союзников, что он не выдержал и решил бороться с ними с помощью науки. — Я пришел, чтобы пригласить тебя на новогодний ужин. Сегодня Новый год, ты же помнишь? Мы с Мадарой… — С Мадарой, — брезгливо хмыкнул Тобирама. — Опять. Они стали как сиамские близнецы. Хаширама с Мадарой провели встречу, Хаширама с Мадарой пошли на рыбалку и отметили это всей деревней, чуть не заложив титул хокаге, Хаширама с Мадарой построили школу и обучали детей, Хаширама с Мадарой… — Так вот. Мы с Мадарой решили отпраздновать Новый год вместе. Это первый праздник с момента подписания мира, — обеспокоенно заговорил Хаширама, скрывая мечтательную улыбку. Он попытался поймать взгляд брата, но тот старался не смотреть на Хашираму, будто наказывая за пренебрежение к себе. Не добившись ответа, он неторопливо продолжил. — Я уже знаю, что приготовлю, это будет скромный семейный ужин. И Мадара… — Нет. — Я еще даже ничего не сказал! — Сразу нет! — Какой ты невыносимый, — привычно выдохнул Хаширама, ожидая подобной негативной реакции. — Но ты должен прийти. — Вот ещё. — Пойми, это станет примером для обычных людей и перерастет в традицию. А после мы привлечем Хьюг и Узумаки в Коноху, потому что на нашей стороне будет клан Учиха. Они же не уступают нашему и … — Нет, — резко оборвал рассуждения. — Но почему? — Ты сам справишься, — Тобирама безрадостно вздохнул. На этом празднике жизни «Хаширама с Мадарой» ему делать нечего. — Я не приду. И я не хокаге. — Не справлюсь! Придет Мадара. А еще Изуна, как младший брат главы клана. А ты мой младший брат и еще… Изуна. Противник мирного договора и любимец Мадары, с которым у Тобирамы было множество великолепных поединков. Если бы не последний… Взгляд красных глаз, жгучее желание утопить противника Суитоном и испепелить Катон, биться до последнего, не опускать руки и… и никого не убивать. Незаметно зажмурившись, Тобирама на выдохе ответил. — Ладно. — Ладно? Так просто? — Да. Я не оставлю тебя наедине с двумя Учихами! — О, — улыбнулся Хаширама. — Посыл был другой, но суть ты уловил замечательно! Хаширама не скрывал радости и счастливый направился на выход, думая над тем, как помочь Мадаре уговорить Изуну присутствовать на ужине. Новый год в Конохе должен был стать семейным праздником! Пусть вся деревня для Хаширамы была семьей, следовало начинать с малого. Маленькая семья с Мадарой. Тобирама отложил свиток, как только брат ушел, и устало выдохнул, не скрывая расстроенного выражения лица. Усталость и злость накрывали, как броня, но и сквозь них мог пробиться Хаширама. И еще один человек, но только во время боя. В последнее время Тобирама даже не знал, кого он ненавидит больше — Мадару или Изуну. Если в первом случае он мог положиться на брата, провести голосование Советников или иным способом поддержать их мирное положение и сделать Хашираму хокаге вместо главы клана Учих, то с Изуной у них было иные отношения. Тихая ненависть. И не только потому что Тобирама чуть не убил Изуну. Если бы не насильная помощь Хаширамы, то младший брат Мадары погиб, а сам Тобирама не смог бы простить себя за это. Совсем нет. Изуна был против мира между Сенджу и Учиха и не скрывал этого. Он умолял Мадару не соглашаться на перемирие, отказаться от предложений Хаширамы и готов был умереть, лишь бы у старшего брата был стимул мстить. А Тобирама слишком сильно боялся нарушения мира — он помнил свое детство, как хоронили Кавараму и Итаму, и не хотел этого для следующих поколений. Он не допустит развитие ненависти Изуны в Коноху. И больше не будет пытаться его убить, чтобы вновь не чувствовать разъедающую внутренности вину.

***

Напряжение, воцарившееся за праздничным столом, можно было резать катаной. Украшенная для Нового года комната контрастировала с настроением присутствующих. Мадара еле заметно хмурился, не сводил взгляда с Тобирамы, мысленно расчленяя младшего Сенджу. Тобирама то и дело ловил загорающийся шаринган Изуны, готовый в любую минуту вступить в бой и завершить начатое, если придется защищать Коноху от обезумевшего Учихи. Правда, в последнее время самому Тобираме казалось, что он сходит с ума, каждое утро смывая воспоминания о снах про шаринганистые глаза, и мысленно записывал себя в параноики. Изуна с равнодушным взглядом оглядывал всех присутствующих, держась поближе к любимому брату, чью просьбу как главы клана он не смог проигнорировать, поэтому и оказался тут. А самым радостным, почти воплощением праздника, был Хаширама, который с счастливой улыбкой раскладывал блюда на стол, чувствуя небывалый эмоциональный подъем, и негромко переговаривался с Мадарой и Тобирамой. — Наконец-то мы можем разделить праздничный ужин вместе! Я так этого ждал. Еще когда был совсем маленьким. — Хм, — синхронно ответили Мадара и Тобирама. От случайной похожести поджали губы и отвернулись. — Нет ничего приятнее, чем разделить еду с братом и с другом детства! — Продолжил с улыбкой Хаширама. — С врагом детства, — с оскалом произнес Изуна, ревностно сканируя на признаки опасности Хашираму, но его тут же одернул Мадара и покачал головой. Не одобрял. — И я рад, что мои близкие разделили со мной этот ужин. Мой лучший друг Мадара, — кивая, протянул Хаширама, наклонив голову, и сам Мадара от это фыркнул. Однако еле заметный румянец тронул щеки Учихи. — Его любимый брат Изуна! И, конечно, мой любимый брат. Тобирама закатил глаза, но получил ощутимый удар через стол. Неужели Мадара настолько обнаглел, что и его станет одергивать? — Хотя бы притворись, — тихо прошептали напротив, блеснув красным шаринганом. Не часто ли он их использует? — Ради брата. И кивнул в сторону Хаширамы, натянуто улыбнувшись. Вынужденно соглашаясь с разговором. От Изуны Тобирама ожидал таких слов в последнюю очередь и на секунду даже впал в ступор, не зная, как ответить. Зато Хаширама воспринял это как благосклонность и заулыбался шире. — Я знал, что они найдут общий язык, Мадара, — усмехнулся Хаширама, получив от старшего Учихи одобрительный кивок. — А тебе-то что, Учиха? — так же шепотом ответил Тобирама, ловя вопросительно-обеспокоенный взгляд Мадары. Мысленно пожелал ему исчезнуть в ближайшей канаве. — Я бы с радостью тебя прикончил на месте, — с лукавой улыбкой произнес Изуна, разливая по чашам саке, — но мой брат не будет рад этому. — Что и ожидалось от Учихи, — фыркнул Тобирама. Изуна вновь блеснул шаринган, и младший Сенджу с трудом заставил себя прекратить пялиться на эти глаза. Он чувствовал себя идиотом, прекрасно зная, как действует шаринган, но смотрел-смотрел-смотрел, пока не одергивал себя и крепко зажмуривался. Изуна жив, ему не надо испытывать вину, мирный договор соблюдается, осталось только всё проконтролировать. Изуна пожал плечами и принялся за еду, вкусную, домашнюю, которой так не хватало во время войны. Хокаге оказался не только превосходным политиком, но еще и замечательным поваром. — Кислая капуста, — прокомментировал Хаширама, сбив с мысли остальных. — Как и лицо твоего брата, — усмехнулся Мадара, кивая на человека напротив. Хаширама тихо засмеялся. — Идиоты, — прокомментировал Тобирама. Капуста и вправду была кислой, но так и должно было быть. — Да ладно, — открыто улыбнулся Хаширама, приобнимая Мадару. — Мы же собрались, чтобы отпраздновать начало Нового года. Хватит грустить! Мы же семья. — Поэтому ты пригласил Учих, — в тоне Тобирамы проглядывала детская ревность и обида, что он сам себе не поверил. Жизнь в лаборатории притупляла навыки сокрытия истинных эмоций. — Твой брат всегда был невыносим, — с напускной печалью произнес Мадара. — Правда, Хаши? — Это не отменяет того, что он мой брат. — Единогласно! — Еще и поцелуйтесь, — зло проговорил Тобирама. Он чувствовал себя не в своей тарелке в этой компании, мечтал вновь запереться в лаборатории или засесть за бумаги, которые неделями игнорировал Хаширама. Лишь бы не быть тут. — А ты этого не видел? — медленно с улыбкой протянул Изуна. А когда с такой улыбкой предстает Учиха, в комнате становилось еще напряженнее. — Не видел чего? — не понял Тобирама. Он слушал Изуну, но взглядом следил за братом, который осушал вместе с Мадарой третью чашу саке и уже не мог скрыть румянец. — Они давно в отношениях, целуются, ходят на свидания, — шепнул Изуна на ухо Тобираме. — Ты что, не знал, гений Сенджу? Правда?! Пока Изуна тихо смеялся над выражением лица Тобирамы, тому было не до смеха. Его будто окатили холодной водой, а потом сразу же направили струю огня. Он же не мог не заметить отношения брата, правда? Они с Мадарой только друзья. Близкие друзья. Очень близкие друзья, которые построили деревню, собрали там людей и теперь считают всех жителей Конохи семьей. — О чем воркуете, голубки? — захмелев, с улыбкой протянул Мадара. — Хаширама, неси ещё бутылку! — Если бы молчал, то казался бы умнее, — машинально огрызнулся Тобирама, на что Мадара только довольно оскалился, расслабленно ставя ногу на другую. — Остынь, младший брат. Чего ты так злишься? Улыбнись хоть раз, — не желая создавать конфликт, радостно протянул Хаширама. И Тобирама внезапно взглянул на них иначе: как они близко прижимались друг к другу, как ловили взгляды друг друга и незаметно касались друг друга. Они танцевали в бою, но сейчас будто стали единым целым, понимая друг друга почти без слов. — Так это правда, — с обидой нервно усмехнулся Тобирама, медленно поднимаясь из-за стола. Теперь он кожей чувствовал себя лишним. — Конечно, правда. Улыбаться надо. Тогда и люди перестанут тебя бояться. Эй, ты куда? — улыбка сменилась обеспокоенностью. Но Тобирама бесшумно направился к выходу. — Он серьезнее обычного. Я что-то не так сказал? Мадара? Мадара пожал плечами, перевел взгляд на довольного своими действиями Изуну и покраснел от злости. — Ты зачем ему рассказал? — О чем рассказал? — растерялся Хаширама. — О чем, о чем… о нас же, о чем еще можно! — А это разве был секрет, Мадара? — довольный как сытый кот улыбнулся Изуна. — Изуна… зачем? — закипел Мадара. — Я не хотел его расстраивать этим. Он бы смирился, но постепенно. Ох, — помрачнел Хаширама. — Только глупец этого не заметил, — пожал плечами Изуна. — Он сам виноват.

***

Тобирама чувствовал себя глупцом. Как он мог не понять? Как давно Хаширама скрывал от него? И почему? Они же были самые близкие друг другу люди после смерти отца. Несмотря на оболочку из гордости Сенджу и злости на весь мир, Тобирама был привязан к Хашираме. И пока у него была вся деревня, у Тобирамы был только старший брат, которого он должен был защищать. — Зачем ты пришел? — достаточно, чтобы было слышно, произнес Тобирама. Он знал, что это было любимое место Хаширамы, поэтому забрался на скалу. Тут Хаширама и Мадара решили построить деревню. Они тогда уже встречались или еще нет? — Сам не знаю, — с тихой улыбкой произнес Изуна. — Просто понимаю тебя. — Как же. — Да, — игнорируя сарказм, повторно закивал Изуна. — Я рассказал не чтобы тебя позлить, а чтобы испортить настроение Мадары. У нас давно не было спаррингов, он вечно проводит время в кабинете хокаге, а ведь он глава клана и мой единственный брат. Представляешь, что я чувствую? — Очередная месть, — кивнул Тобирама, — в стиле Учиха. — Будто ты не мечтаешь отомстить, праведный Сенджу. Ты же сам мечтаешь убить моего брата, страшась одиночества. — Мадару, но не Хашираму. Он глуп, но милосерден и слишком хорошо ко всем относится. Он не должен страдать из-за непостоянности решений Учих. — И ты не злишься, что он тебе не рассказал? — Я не… Тобирама на секунду задержал дыхание, обдумывая последствия своей откровенности. Он не пил, но предвкушение чего-то на секунду опьянило. Надежда на благополучие утонула каплей в море. На минуту стало страшно, что его слишком хорошо понимают. — Я так и думал. Мы похожи, Сенджу. Любовь к братьям превыше собственных желаний, — Изуна подошел почти впритык и оскалился. Шаринган горел в отражении раскосых темно-красных глаз Тобирамы. — Почему ты никогда не боялся смотреть мне в глаза? — Хм. — Ты боялся смотреть в глаза моего брата, но не мои. А еще… Они внезапно замолчали, повернувшись на звук запущенных фейерверков. Красные и желтые цветки осветили зимнее небо, напоминая о подступающем Новом годе. Изуна говорил правду — Тобирама ненавидел глаза Мадары, но его силы он внутренне побаивался, зная, что проиграет. А вот его младший брат… Изуна был слабее, ближе к Тобираме. И чаще они равнялись друг на друга, а не на старших братьев, проведя слишком много боев наедине. Привыкли воспринимать друг друга врагами, а теперь… — Хаширама сказал, что Новый год нужно праздновать семьей. И раз мы теперь семья. — Изуна довольно улыбнулся, приблизился к Тобираме, не разрывая зрительный контакт — так близко они были только во время прошлого боя, когда младший Учиха чуть не умер. Замер, наблюдая за плавающей в красных зрачках Тобирамы растерянностью. И почему он раньше не раскрыл глаза Тобирамы, чтобы обратить внимание на себя? — Семья? — Семья, Сенджу, — Изуна приблизился, и от его горячего дыхания у Сенджу в два раза сильнее забилось сердце. Шершавыми губами коснулся губ Тобирамы, всё еще опасаясь получить в бок катаной, но как только понял, что его не отталкивают, придвинулся ближе. Схватил за белый пушистый воротник — в глубине души Изуна всегда мечтал о таком же — и приоткрыл губы для поцелуя. Тобирама от шока раскрыл глаза, не в силах сдвинуться, пока язык Изуны не попытался пойти дальше. Этого Сенджу не стерпел, с чувством укусил и отстранился, вытирая губы. В последний момент одернул себя от того, чтобы не сложить печати и не напасть. Это не бой, но адреналин стучал в висках так же. — Разве я неправильно всё понял? — Ты не… — Неправ? — Прав, — в первый раз согласился Тобирама, хмурясь от своей откровенности и стыдясь признаваться. Чувства слишком мешали благополучию клана и Конохи, и он от них отказался, казалось, навсегда. Пока губы Изуны не коснулись младшего Сенджу. — Безумный Учиха. Черт! — Чопорный Сенджу, — соглашаясь, кивнул Изуна. — Так что? — Я предложу только один раз… — Я согласен! — … перемирие. — Перемирие? — Перемирие. — Перемирие так перемирие. Ладно. — И только тебе, а не твоему брату. — Конечно-конечно, — кивнул Изуна. Политический союз, как у Мадары с Хаширамой, или перемирие, как у них с Тобирамой — неважно, как Сенджу это назовут. Но теперь они точно не станут сомневаться в преданности Учих. И их сильной любви.