И лишь призрак следует за нами

      — Казутора, не волнуйся, мой хороший, — Ханемия удивленно приподнимает брови, когда его внезапно начинают поглаживать по голове, — Я все устрою, мой дорогой!       — Чифую, ты о чём? — недоуменно наклоняет голову в бок мальчишка.       Чифую с серьезным лицом смотрит в золотистые глаза, как будто, собираясь найти в них что-то очень важное. При таком пристальном взгляде Казуторе становиться немного не по себе. Ей Богу, пьяный Майки не так страшен, как серьезный Мацуно.       — Я все знаю, — спокойно кивает головой заместитель первого отряда.       — Знаю «что»? — слегка взволнованно выдает парниша.       Один из основателей «Токийской свастики» невольно начинает перебирать все «секретики», которые могли всплыть наверх. Ох, неужели он где-то прокололся? Чифую узнал, что Казутора в восемь лет голым по стадиону бегал? Знает, что он в свои двенадцать пытался приударить за незнакомой девушкой, которая оказалась его тетей? А, возможно, узнал, что тот в тюрьме втирал всем, что он вырастет гениальным мафиози, захватит все Токио и спалит к черту эту шарашкину контору?       Или же узнал о…?       — Правда, все довольно сложнее, чем может быть, — бормочет золотоволосый малец, присаживаясь напротив своего друга, забавно нахмурившись и, как будто, сканируя бедного Ханемию взглядом голубых глаз, — Так, Казутора.       — Так… — повторил бывший заключенный, — Приведение, которое Баджи, ты тут?       — За твоей спиной, — шепчет прям на ушко парню Кейске, — И Чифую говорит о твоей невзаимной любви, дорогой.       — Постой, в каком смысле невзаимной? — удивленно тянет один из участников первого отряда, — Я же ещё не…       Бывший капитан первого отряда загадочно улыбается и отползает немного дальше, потирая ручки и с любопытством смотря на своих лучших друзей. Казутора, соответственно, этого не может увидеть в отличии от Чифую, который полностью сосредоточен на несчастном познавший горький вкус любви.       — Ну, вот смотри, ты любишь Ханму, — Ханемия давиться воздухом, — Но Ханма любит Кисаки. Кисаки влюблен в Хинату, которая любит Такемичи. С Такемичи все сложно, но он, вроде, Хинату любит, — показывает что-то на пальцах мальчишка, — И Майки тоже, полагаю. Майки же нравится Такемичи, а в самого Майки влю…       — Так, погоди минуту! — закрыв своей ладошкой чужие губы, юноша недоуменно спрашивает: — Причем тут Ханма?       — Казутора, — Мацуно берёт чужие пальчики в свои ладоши с такими искренними глазками смотря собеседнику в лицо, — Не нужно это скрывать, я знаю, что ты его любишь.       — Ха?! — Один из основателей «Тосвы» возмущенно хлопает своими ресничками, — Да это бред!       — Баджи мне все рассказал, — доверительно говорит Чифую поглаживая чужие ручки, — Особенно, о ваших отношения в Вальхалле.       — Какие, нахуй, еще отношение?! — вскрикивает от гнева Ханемия, — Баджи!       Кейске повернулся спиной к возмущенному и громко хрюкнул.       — Казутора, я помогу тебе! — слишком серьезно заверяет Чифую, — Правда, избавиться от Кисаки сложно, но многие этого хотят, — Кажется, его уже ничто не остановит. — В принципе, я могу поговорить Такемичи, а он Майки…       — Чифую, успокойся, — тяжело вздыхает член первого отряда, — Я не влюблен в Ханму.       — Ты уже настолько отчаялся?       — Что?! Нет!       — Казутора, все будет хорошо, — Мацуно резко оказывается слишком близко к лицу юноши, — Нельзя сдаваться просто так!       — Да я не…       — Я добьюсь того, что ты будешь счастлив! — улыбается заместитель капитана первого отряда.       — Чифую, — неуверенно тянет Казутора, — Я буду счастлив, но не с Ханмой, уж точно.       — Не-не, — качает головой мальчишка, — Я все устрою! Ханма голову потеряет, как только тебя узнает.       — Да не люблю я Ханму, — отчаянно стонет основатель «Токийской свастики», — И никогда не любил.       — Бедняжка, — грустно смотрит голубыми глазками малец на несчастного влюбленного, — Настраиваешься сразу на самообман.       — Да я тебя люблю! — отчаянно восклицает Ханемия, — Тебя люблю! Я тебя, Чифую, люблю!       — Пытаешься таким образом скрыть свои истинные чувства?       — Да нет же!       — Это все временно, Казутора, но мы справимся!       Чифую приобнимет друга за плечи, бубня тому о временных трудностях. С одной стороны, юнец и рад, что любимый человек его обнимает и пытается утешить, но вот с другой. Какой еще, нахуй, Ханма, Баджи?!       — Чифую, ответь мне на один вопрос, — прижимаясь носиком к чужому ушку шепчет Ханемия, — Где сейчас эта скотина по имени Кейске?       — Скорчился на полу возле кровати и громко плачет, — отвечает сразу же Чифую, — Видишь, как он за тебя переживает!       — Ах, точно, переживает, — фырчит член первого отряда наслаждаясь теплыми объятиями, — Как же ему повезло, что он уже умер.       — Ты о чем?       — Ну, я бы точно не позволил ему уйти спокойно, — миленько улыбается парниша, — Мне в тюрьме сколько интересного рассказали, особенно о пытках.       Баджи громко икнул, напугав при этом Пик Джея, который просто хотел попить воды.       — Это, слушай, Казутора, — Чифую смущенно уставился на парня, теребя край футболки, — Это…       — Да? — заинтересованно спрашивает Ханемия.       — А какого это? — голубые глаза с любопытством уставились в золотистые.       — Какого что?       — Ну, — Мацуно отвел смущенный взгляд в сторону, — Ты не подумай ничего такого, мне просто любопытно, — Казуторе уже не нравился этот разговор, учитывая то, что было некоторым часом ранее, — В общем, какого это заниматься любовью с парнем?       Удар.       Кажется, он ослышался.       Или нет?       — А я откуда знаю? — хмурится основатель «Токийской свастики»       — Ну… У тебя же есть опыт в подобном, — ошарашивает заместитель первого отряда.       Глаза Ханемия становятся похожими на блюдца.       — Ч-чего?!       — Баджи рассказал, что ты с Ханмой в Вальхалле, занимались, — Чифую слегка покраснел, — Неприличными делишками.       Кейске громко захохотал обнимая кота и, в первые в жизни, радуясь, что он мертв.       — БАДЖИ!