Его главный страх

      Се Лянь — Бог войны в короне из цветов, дражайший супруг Князя Демонов. Се Лянь правит на Небесах и в Аду. В его руках сосредоточена огромная сила, он умен и, на самом деле, хитёр. Иногда, нынче Император Небес, и сам не догадывается, какая в нём таится сила и опасается её, но с Хуа Чэном ему больше не нужно быть сильным. Тот оберегает Его Высочество от дуновения ветра, даже верит в своих подчиненных, доверяя им присматривать за Се Лянем, когда самому нужно отлучиться из Призрачного Города, и Саньлан, конечно, ненавидит такие дни.       В глубине души Хуа Чэн знает. Несмотря на свою небывалую силу и данное могущество, Се Лянь не уверен ни в чем до конца. Он нуждается в защите и заботе. Слишком долго был один, многие события повлияли на него. И, если физически Се Ляню было сложно значительно навредить, то психологически он получил далеко не один удар. Хуа Чэн знает. Каким бы с виду прекрасным ни был его супруг, с его умиротворенным видом он ведь так ко всем добр и никого не выделяет: принялся общаться с демонами и слугами без всякого отвращения.       Хуа Чэн знает — от одиночества. Се Лянь столько лет был один, что чувства из прошлого никак не в силах покинуть его. Се Лянь травмирован, у него травмы одна из другой. Столько разных мрачных картинок: Безликий. Се Лянь видит во снах, просыпается, плачет, и Хуа Чэн рад лишь, что демонам не нужен сон. Потому как сам Саньлан нужен Се Ляню, в такие моменты особенно.       Се Лянь довольно тревожен, и его супругу следует быть готовым ко всему. Он готов. Боготворит Его Высочество, носит на руках, исполняет любой каприз. Больше принц не должен знать нужды. От мантий до духовных сил, до собственного сердца — Хуа Чэн все отдаст ему, насколько бы его супруг не смущался.       В один из вечеров Се Лянь долго не ложился. Он покусывал губы и ждал, когда супруг закончит свои дела и вернётся в их спальню. Принц частенько не мог заснуть без Хуа Чэна. Он заламывал тонкие пальцы до хруста, ходя из одного конца комнаты в другой и до конца не мог понять: что за тревога охватила его сердце столь неожиданно. Не в силах унять её, Се Лянь в одном ночном одеянии спустился вниз, словно от кого-то бежал. Снова от теней прошлого.       Саньлан поднял на принца обеспокоенный взгляд и мигом отвлекся от всего, когда побледневший Се Лянь подошел еще ближе. Первая мысль — Се Ляню приснился кошмар.       — Ваше Высочество? — обеспокоенно позвал демон, замечая, что чужие руки дрожат, — что произошло? Дурной сон?       Се Лянь не ответил. Он неожиданно крепко обнял супруга, прижимаясь так сильно, словно и ему самому не нужно было дышать. Ошарашенный Хуа Чэн, конечно, ответил взаимностью в тот же миг, но был обеспокоен таким поведением. Позволив затянуть объятие на пару минут, демон слегка отстранил супруга от себя, внимательно рассматривая его лицо и беря за руку.       — Ваше Высочество, — снова тихо позвал Саньлан, замечая, что старший дрожит, — что случилось? Мне не следовало оставлять тебя, прости. Ты испугался?       Се Лянь испугался. Испугался, подумав о том, через сколько опасностей они прошли, что выдержали и сколько раз Хуа Чэн рисковал собой ради него, он умирал ради него, имея полное право покинуть в любой момент, но, черт, это был его осознанный выбор, и вопрос, который сейчас срывался с языка был до отвращения не уместен после всего, что они пережили, но какой-то страх сковал Се Ляня настолько, что он осмелился.       — Саньлан… Ты любишь меня? — Се Лянь готов был умереть в тот же миг после своего вопроса, он спрятал лицо в одеждах мужа, готовый, что его сейчас толкнут так сильно от подступившего отвращения.       Саньлан знает ответы на все вопросы Его Высочества, но услышав этот от драгоценного супруга, он невольно задержал ненужный воздух в легких. Хуа Чэн был уверен — слов здесь не хватит. С трудом отпустив своё оцепенение, Саньлан отпустился безмолвно перед Се Лянем на колени и смотря в пол, словно боясь, спросил:        — Ваше Величество сомневается в этом Саньлане? — В этот момент сердце самого принца пропустило удар, а картинки прошлого врезались в память до такой степени, что он зажмурил глаза, он осознал, что только что посмел спрашивать и, закрыв лицо руками от всего мира, Се Лянь сам упал на колени напротив супруга и заплакал беспомощно, словно дитя. Такого пронзительного плача Хуа Чэн не слышал давно, он привел его в чувства. Эта картина плачущего на коленях супруга могла бы его просто убить. Позабыв про себя, он бросился поднимать Се Ляня:        — Ваше Высочество! Се Лянь! Посмотри на меня! — никогда ещё Хуа Чэну не приходилось прикладывать усилий, чтобы просто увидеть эти прекрасные любимые глаза, но сейчас они чуть ли не дрались, Хуа Чэн не знал впервые, как правильно его успокоить, он был полностью растерян и морально подавлен, но ни за что не отдаст супруга ложным страхам, — посмотри мне в глаза! — Черт, он не хотел, чтобы это прозвучало так резко, но выпустив своего демона, Хуа Чэн добился реакции.       Се Лянь вздрогнул всем телом от отчаянья, что услышал в родном голосе, и это отчаяние пробилось в его нутро, заставляя проклинать себя. Он рыдал так беспомощно и сильно, счел, что Хуа Чэн его теперь ненавидит и презирает, что он теперь подумает, словно Се Лянь не доверяет ему больше, но это всего лишь была боль Саньлана, его собственный крик. Осознав, что он только что позволил себе, демон осторожно коснулся макушки Се Ляня, его руки теперь дрожали не меньше, он тоже сидел на коленях, сжимаясь от непонятного холода. Затем он глубоко вдохнул и не позволяя себе заплакать, с невесомой осторожностью, коснулся щеки принца, прошептав:       — Ваше Величество, этот Саньлан не знает иного смысла, кроме любви к тебе, — он смотрел в его слезящиеся, напуганные глаза и проклинал себя до смерти, это был первый раз, когда эмоции взяли верх над ним, он напугал Се Ляня, которому и так было нехорошо, тревожно, — я…очень люблю…каждое мгновение своего существования я люблю тебя, я живу благодаря этой любви, ты — все, что мне необходимо, мой смысл, душа моя, единственное сокровище…этот Саньлан посмел забыться на мгновение. Прошу прости мою слабость.       Се Лянь слушал его, теряя себя от стыда и не смея дышать, слезы просто иссякли, как и силы. Хуа Чэн теперь не пытался его поднять, он просто обнял. Они сидели в тишине, которая была так сейчас обоим необходима. Саньлан всегда боялся этого вопроса, сегодня ему показалось, что он покинет этот мир уже в третий раз, но Се Лянь, заснувший в его руках, предпочел бы умереть самолично, снова не подумав о том, на какую боль обрекает любимого.       — Ты любишь меня? — теперь с мягкими лучами летнего солнца и светом, пробивающимся в окно, легко, немного играючи и совершенно искренне, сонно.       Хуа Чэн нежно смеётся, а после склоняется над личиком своего сокровища и шепчет перед поцелуем:        — Ваше Высочество, ты же так погубишь меня совсем, — он замечает, как Се лянь краснеет в тот же миг, и нежно зацеловывает его лицо, припадая в губам.       Они не встают еще очень долго, им необходимо побыть вместе, сегодня особенно. Снова сказать друг другу, насколько сильно они любят. Се Лянь смеётся.        — Саньлан, может, уже отпустишь меня? Пора вставать, — говорит Се Лянь, тая от ласк супруга.       Хуа Чэн усаживает его к себе на колени, он прижимает супруга к себе, словно утешающе гладит по спине, целует в макушку и укачивает, как ребенка.       — Это единственное желание гэгэ? Позволь мне искупить свою вину, Ваше Величество. Этот Саньлан вел себя омерзительно. Он позволил себе испугаться, проявил слабость. Ты не должен был услышать… такого…тона… Этот Саньлан должен был бесконечно утешать Ваше Высочество и повторять лишь одну фразу.       Его голос дрогнул, затем — сильнее. Се Лянь слышал это, он заставил Хуа Чэна посмотреть себе в глаза, и Хуа Чэн смотрел, проваливаясь со стыда, желая сгинуть немедленно. Теперь он знал, чувствовал то же самое, что и его Се Лянь. Хуа Чэну было мерзко от самого себя, он хотел пронзить себя мечом, сгореть в собственном Аду, но Ад — это глаза его драгоценного мужа, что смотрели с такой лаской, которую Хуа Чэн, как думает, не заслуживает, особенно теперь.        — Саньлан…мой Саньлан, как и все, может испытывать страх, слабость, ты имеешь право на все чувства, которые испытывают обычные люди, и я люблю своего Саньлана таким…чувствительным, когда он откровенен со мною, как и я. Ты можешь злиться и можешь это показывать. Это твои эмоции, твоя боль, страх. — Это нормально, я принимаю это.       После последний фразы слёзы, что демон так пытался скрыть, хлынули, и он попытался отвернуться, но принц обнял его, не желая никуда отпускать. Саньлан шептал бессмысленные извинения и повторял, как в лихорадке лишь три слова, целуя чужие руки, пока Се Лянь мягко гладил его по темным волосам, смущенно улыбаясь.       После этого Се Лянь каждый день, час, минуту слушал о любви Саньлана, он её чувствовал.        — Ваше Высочество, — услышал принц серьезный, но мягкий голос супруга чуть позади себя, когда они направлялись на банкет среди охраны и пары чиновников, — это важно, — оповестил Саньлан, заставляя супруга остановиться, и они остались, отправляя людей вперед.       — Саньлан, что случилось? — озадачено спросил принц, — ты заметил что-то плохое?       Демон лишь взял лицо принца в свои ладони и поцеловав в лоб.       — Я люблю тебя, — очень серьезно, но нежно произнес Хуа Чэн, смотря прямо в родные глаза.       Сердце принца затрепетало, но он все же сказал мягко:        — Ты остановил меня, чтобы это сказать? — Се Лянь покраснел, но улыбнулся, — я тебя тоже. У нас есть важные дела, идем.        — Это самое важное, — тихо и твердо произнес Саньлан, поймав серьезный взгляд медовых глаз.       Любовь — не то, за что благодарят, но Се Лянь, горя от чувств, произнес:       — Спасибо, Саньлан, — они слились в долгий, глубокий поцелуй.       Нет ничего для них двоих важнее этого.