Загадай желание, вечный

— Старик Ван вернулся! — Широкими шагами переступая внутренний двор и отряхиваясь от налетевшего снега на плечи, оповестил друг, — почему не расстелил красную дорожку, чтобы нас встретить? — Потому что скоро праздник, не стоит пугать соседей еще и дорожкой, — засмеялся У Се, встречая долгожданных гостей и обнимая Толстяка, — наконец-то, вы здесь! — Сяо гэ, если ты сейчас же не выйдешь встретить долгожданных друзей, — пригрозил Панцзы, выкрикивая в сторону лавки, — то я не поскуплюсь купить тебе миленький костюмчик Санты, и ты будешь раздавать соседским детишкам подарки на ярмарке! Черные Очки кашлянул, скрывая смех, и стал свидетелем того, как быстро, но явно не охотно выползает Чжан Цилин на крыльцо. Его лицо, как обычно, ничего не выражало, но по сравнению с первой встречей глаза мальчика не выглядели безжизненно, и при рассмотрении поближе можно было даже разглядеть проблески эмоций в черных зрачках. — Воистину, Толстяк умеет договариваться, — заметил Ван Мен, который тоже вышел на крики во двор, но стоило тому сказать эти слова, как мальчик остановился, больше не делая и шага по направлению к юношам. — Ну ладно, он хотя бы пытался, — сморщился Панцзы на это действие и, пожав плечами, сам преодолел оставшееся расстояние. Не сказав и слова, он просто погладил мальчика по макушке, взъерошивая его волосы, а затем ущипнул за пухлую щечку, заставляя одну половину лица Чжана преобразиться. — Он мне улыбнулся, вы видели? — Захихикал он, — так рад меня видеть? — Нет, Толстяк — это тоже не считается, — тяжело вздохнул У Се, усмехаясь, — я еще не спросил тебя, какого хрена Сей Юйчень и Сюсю знают о споре?! — Ах-ха-ха, ну не считается, и ладно, — нервно засмеялся тот и потопал дальше, приглашая начать разговор в доме, где потеплее. — Думаю, в тот вечер он тоже вошел в храм, — сложив руки на груди, задумчиво поведал Черный Скорпион, — возможно, вообще загадал желание прямо на крыльце… — Сяо гэ, ты помнишь что-то из того, что было до нашей встречи в гостинице? — Попытал удачу Панцзы, хотя прекрасно помнил, что при потере памяти Чжан Цилин обычно вообще ничего серьезного не вспоминал. Ребёнок ожидаемо помотал головой в отрицательном жесте, затем совершенно не свойственно ему вкинул голову вверх, хмуро рассматривая У Се. Складывалось впечатление, что тот неожиданно что-то вспомнил, но в силу того, что не говорил, не мог выразить. — Чертовщина какая-то, — помотал головой помощник в лавке, выставляя с подноса чай на стол перед всеми, — если что вспомнил, то хоть моргни, а то дырку прожжёшь в Боссе, а мы так и не узнаем, просто так пялишься или нет… — Ван Мен! — Окликнул его Се, — язык без костей! — Молчу-молчу, Босс, — чуть поклонился парень и поспешил ретироваться к чертям от компании друзей, среди которых не было ни одного адекватного. Вот если б кто из них додумался дать мальчику листок с карандашом, то что бы тот нарисовал, если бы что-то вспомнил? Чжан Цилин под всеобщее молчание достал откуда-то квадратик фотографии, тот самый, которым поделился с ним Цветочек и протянул её Ци Хею. Тот с непониманием взял её, хмуро рассматривая содержимое. — Что там? Что? — Любопытно спросили почти одновременно У Се с Толстяком, вскакивая и располагаясь позади Очков. — Это когда было? — Чуть покраснел юноша, понимая, кто на фотографии, — ты помнишь меня, А-Лин? Тот на это снова покачал головой и ткнул пальцем в Хея. — Ты меня вспомнил? — Указал пальцем на себя мужчина, удивленный, и тут же заулыбался, — это я сейчас так спор выиграл, да? Ужин мой! — Не в этом было условие спора, — цокнул Старик Ван, рассматривая с какой-то новой стороны мальчика. Тот упрямо не сводил взгляд с Черных Очков, будто тот в чем-то провинился перед ним. Сяо гэ застыл, не пытаясь уже донести до других информацию, а когда взрослые стали спорить, тихо ушел в спальню. В последнее время ему все больше и больше хотелось спать.

***

      Мальчик проснулся посреди ночи, не понимая, отчего вдруг стало так жарко. В темноте он обвел комнату взглядом, улавливая малейшие изменения, и только после этого до него дошло, что он слышит чужое дыхание совсем рядом. С небольшой заминкой, повернув голову, Чжан Цилин обнаружил себя в объятиях У Се. Именно из-за этого он чувствовал непонятное тепло, а еще очень удивился, осознав, что не проснулся, когда кто-то лишний забрался в его постель. До этого он спал один. У Се спал, подложив под щеку ладонь, а другой рукой обнимая ребёнка. От чужих движений он не проснулся, а только что-то тихо пробубнил и покрепче перехватил тело рядом. Сяо гэ охватил жар. Он почувствовал, как лицо заливает краска, и как глупая улыбка вдруг расцветает на губах. Этот человек его любит. Так сказал тот парень, вроде как его близкий друг. Отчего-то от этого факта стало очень легко на душе, будто воздушный шарик, перекрывающий горло, с громким хлопком лопнул, и свежий воздух хлынул в легкие. Так тепло. Вот бы так было всегда. Возможно, тот будущий Сяо гэ был в разы счастливее этого, но именно сейчас кажется, что наступило самое волшебное время. У Се говорил про новогоднее чудо… Может быть это оно? Но как бы то ни было, Цилин сам снова нырнул в объятия парня, обхватывая за талию и утыкаясь в грудь. Ногами он обхватил чужое бедро, где-то в районе колена, и уложив поудобнее голову, глубоко вздохнул, засыпая. Он чувствовал себя абсолютно волшебно.

***

      До конца спора и Нового года оставалось еще два дня, а предмет самого спора пока упрямо не хотел показывать эмоции. У Се заметил на следующее утро, каким отдохнувшим выглядел мальчик: у него даже появился легкий румянец на щечках. Панцзы все-таки нашел идеальный костюм для десятилетнего и притащил его в лавку в тот же день. Они планировали выйти на ярмарку в новогоднюю ночь и вести отсчет прямо на улице, поэтому костюм был теплым и ярким, дабы не потерять Чжана среди оживленной толпы. Но заставить его надеть праздничную одежду пока ни у кого не получилось, поэтому обошлось все без предварительной примерки. Ци Хей, как и планировал, все-таки тайком отвел А-Лина в комнату страха, но ожидаемых эмоций так и не получил. В аттракционе не оказалось ничего, что могло бы испугать мальчика, и поэтому они вернулись в лавку с одинаковыми лицами. Черные Очки сдался и не видел смысла продолжать — Чжан Цилин просто не умел проявлять эмоции. Толстяк хохотал, как ненормальный, пытаясь закончить готовить ужин без происшествий. В конце концов, и он сдался, не имея веских оснований заставлять Сяо гэ делать то, чего он не хотел. Для него это и не было главным, он был бы рад видеть, просто как оттаивает Сяо гэ. За ужином Цилин впервые заговорил. Он был настолько поглощен вкусной едой, приготовленной Панцзы, и так удивительно хорошо и уютно себя чувствовал, что просто даже не заметил этого. Оказалось, что ничего плохого не случится, если попросить у друзей помощи или выразить свои желания с помощью слов. Но так как инициативу заговорить проявил он сам, в конце концов было решено сходить в ресторан вместе, сразу же после праздников. — В любом случае, это не важно, помнишь ли ты, почему стал ребёнком или нет, — философски выдохнул У Се, с улыбкой разглядывая личико жующего А-Лина, — я рад, что ты с нами, и доверил нам свою жизнь! — Нет ничего, с чем бы не справился Железный Треугольник! — Подхватил Панцзы, разомлев после еды, — если мы вместе, нам все по плечу! — Да вы и по-отдельности ходячие катастрофы, — вставил своё слово Черные Очки не слишком громко и уткнулся в свою чашку, — кроме Чжан Цилина естественно… Именно в этот момент Сяо гэ уронил палочки для еды — он как будто отвык от своих длинных пальцев, и любые предметы просто падали из рук. Он хмуро посмотрел на упавший кусочек жаренной курочки, раздумывая, что с ней делать. — Кроме взрослого Чжан Цилина… — спустя секунду добавил мужчина. У Се пожал плечами на это и, подхватив пальцами упавший кусочек, закинул его в свой рот. — Забавно видеть его таким, — как бы между прочим сказал парень, — я на протяжении этого времени застегивал ему пуговицы, — начал на пальцах перечислять он, загибая по фаланге на каждом слове, — мыл голову, заставлял чистить зубы по вечерам, однажды я спрятал его от Ван Мена, потому что А-Лин случайно уронил его счастливое пальто в лужу во дворе… — Это ты его уронил… — возразил Сяо гэ, уставившись на врунишку взрослого: тогда он наоборот пытался его поднять, но за этим его и заметил помощник Ван. — Ха-ха, — прыснул Толстяк, — теперь Молчуна нет, а есть правдивый Чжан, который больше не будет молчать на твои проделки! — Этого не может быть! — Возмущенно вскочил Се, покраснев от обвинений со стороны Цилина. — Но ты уронил его… я не понимаю, почему пришлось прятаться мне… — честно признался мальчик, не совсем понимая, почему уделяется внимание такому пустяку. — Просто У Се неловкий и боится признаться в этом, — объяснил простую истину Ци Хей, подмигнув сидящему рядом мальчику и закидывая руку на спинку кресла, в котором сидел ребёнок, — но ты это и так наверняка заметил… Цилин серьезно кивнул, наблюдая, как заливается румянцем все лицо и шея У Се. Он не переставал доказывать, что точно не делал ничего такого, и что он давно не подросток, чтобы быть неловким. — Ничего, я в любом случае защищу тебя, — вдруг подал голос мальчик, устав от перепалок Се с Толстяком и отодвигая от себя пустую пиалу, — у тебя есть я, ты можешь быть неловким… Внезапно все замолчали от этих слов и уставились на Сяо гэ. — Это самое невероятное, что можно было услышать от Чжана… — восхищенно открыл рот Панцзы и заулыбался, — видимо, в детстве он еще не утратил способность честно выражать свои эмоции… У Се, теперь вы просто обязаны пожениться, как только Сяо гэ станет нормальным! — Чушь несешь! — Фыркнул парень на это и медленно приблизился к мальчику, присаживаясь на корточки перед креслом, — А-Лин… сейчас… это я должен защищать тебя, верно? Не волнуйся, пусть даже я и неловкий, в опасной ситуации на меня можно положиться, так что даже не думай, что можешь говорить такое… сейчас я отвечаю за тебя, а не наоборот, ладно? Я защищу тебя! Цилин выглядел обескураженным, будто оглушенным. Он широко раскрытыми глазами уставился на У Се, пытаясь переварить сказанное. В голове замелькали кадры его взрослой жизни, где только он, он — тот, кто нес ответственность за безопасность товарищей. Никто и никогда ему не говорил таких важных слов. Оказалось, это именно то, чего он так желал услышать очень давно, еще с тех самых пор, как помнит себя. Это детское тело… все это лишь ради одного… По пухлым щечкам потекло что-то обжигающе горячее. Он нахмурился, не понимая, что происходит, ведь на лице всех остальных читался глубокий шок. Послышался первый, еще тихий всхлип. Только тогда Чжан осознал, что плачет. Он плакал! — Что случилось, Сяо гэ? — Встревоженно выдавил У Се, совершенно растерявшись и не зная, что предпринять, — что-то болит? Ничего не болело. Стало лишь облегчающе хорошо и легко. Детское тело выдавало не совсем адекватную реакцию — Цилин не знал, как это остановить. Он чувствовал облегчение. Всхлипы стали громче. За слезами на глазах А-Лин уже не видел лица У Се так четко. Картинка расплывалась. В груди все сдавило, нос сразу заложило, дышать становилось тяжелее, и мальчик не контролировал свои всхлипы. Они были глубокими и тяжелыми, совсем в резонансе с облегчением внутри. Он будто воспарил и стал таким легким-легким. — У-у-у, — он стал размазывать по лицу слезы, пытаясь их остановить и убрать влагу. Рукава кофты быстро намокли и, в итоге, он решил просто закрыть лицо руками, продолжая дрожать. Через секунду он почувствовал, как его сжали сильные руки У Се в теплых объятиях, парень прижал его к груди, поглаживая по спине и голове, судорожно шепча едва различимые слова. — Я рядом, тихо… все хорошо, я здесь… такое бывает… Ощутив защищенность со всех сторон, он еще сильнее задрожал и еще громче захныкал. Мальчик почти кричал, вырывая от груди руки и обхватывая У Се поперек, сжимая из всех своих детских сил его шею. Ему хотелось убежать, спрятаться, раствориться в У Се, чтобы больше никто не мог обнажить его потаенные чувства, взращенные в одиночестве. Он всегда был сильным, но сейчас кто-то оказался сильнее, позволяя чуть-чуть отдохнуть. — У Се… — прошептал А-Лин совершенно серьезно, зарываясь лицом в шею парня. Дрожь не стихала, он по-прежнему задыхался от слёз, но теперь в его глазах отражалось узнавание. Он вспомнил всё… — Эмоции обострены сейчас не потому, что он стал ребёнком, а потому что в этом было его желание… — краем уха он услышал, как объясняет пораженный Ци Хей, прося не сильно пугаться этому. — Это то, с чем он жил все это время? — Переспросил У Се: голос его был глухим, оказывается, он плакал вместе с Сяо гэ все это время. — Ну, не то, чтобы… скорее это то, что он подавлял все время, — уклончиво говорил мужчина, — это хорошо… скорее всего завтра он вернется к взрослому состоянию, ну или желание у него все же было другое… — Погодите, а для кого я покупал костюмчик Санты? — Закричал неожиданно Толстяк и бросился в другую комнату, крича оттуда, — мы должны устроить фотосессию сегодня! Я должен это запечатлеть! Просто обязан! — У Се, ты обещал… — тихо, не выворачиваясь из объятий, напомнил А-Лин. — Я скажу это, когда ты будешь прежним… — упрямо возразил парень, — признаваться в любви десятилетке я не собираюсь… пусть даже такой милой! — Угу, — счастливо согласился мальчик. Сегодня он ни за что не покинет такое безопасное место, как объятия У Се…