Добиться нельзя добить

      «Нильфгардцы, должно быть, срут золотом. Любого мужика покупают, которого я только им поймаю. Хоть бы он был хромой, косой или дурной. И даже не торгуются. На серебряные рудники им людей надо, говорят. А там больше двух месяцев никто не выживает. Вот и замечательно. Дела идут. Единственно, опасаюсь, что скоро уже всех холопов повыловлю. И кого же я им тогда продам?» — гласили записки разбойника.       Бандитов в шайке было с три десятка. Что равнялось, ориентировочно, тридцати взмахам стального меча. Заказ был на бронзовую статуэтку, но разбойники самонадеянно напали, не дав сказать ни слова. Иногда он не успевал уворачиваться от разящей стрелы, но та с тихим шелестом рассыпалась, не долетая до цели, сталкиваясь с мигающим золотым куполом. Брызгала кровь, разлетались во все стороны головы, руки, ноги. Воинственные крики прерывались воплями. Спустя несколько минут бойня закончилась. Стоя в эпицентре созданного хаоса, беловолосый мужчина с каменным выражением лица вытирал окровавленное лезвие и осматривал лагерь. В его золотистых глазах чуть пульсировали узкие зрачки. Через мгновение мужчина направился в единственную палатку, убирая меч.       — Милсдарь, молю всеми богами, выпустите меня, — молодой юноша, от представленного зрелища вырвавший весь свой немногочисленный завтрак, долго думал, какой исход событий лучше. Нильфам его продавать уже некому, но клетка от этого сама по себе не откроется, а воин, не моргнув, положивший три десятка разбойников, пока не обращал на пленника внимание.       Тем временем седоголовый беззастенчиво обирал трупы, забирая даже дрянные деревянные топоры.       — Уважаемый, — вновь тихо и с опаской позвал парень. Но лишь закинув весь собранный хлам себе на плечо, будто тот ничего не весил, мужчина посмотрел на заключенного. Встал, подошел вплотную к клетке, надолго уставившись своими нечеловеческими глазами на шатена. Юноша замер, перестав дышать, но, как зачарованный, не мог отвести взгляд. — Вы же ведьмак, верно? Я заплачу. У меня есть чуть-чуть сбережений, — с трудом пролепетал парень, хотя ранее считал, что у него замечательно подвешен язык.       — Были, — хрипло поправил ведьмак. — В сундуке главаря.       Это был толстый намёк, что седой без угрызений совести присвоил всё себе.       — Прошу, — шатен всхлипнул. — Я сделаю что угодно. Заработаю и отдам, — он запнулся от блеснувших золотистых глаз.       Хмыкнув, ведьмак неторопливо достал из кармана ключ и отпер клетку. Не говоря ни слова, он развернулся и зашагал прочь.       — Нижайше благодарю, милсдарь ведьмак, — парниша восхищенно засеменил следом. — Меня звать Лютиком. Я — набирающий популярность бард. Только вот мою лютню варварски сломали, когда меня самого поймали. Так что как только доберемся до ближайшего горо… — он ойкнул, врезавшись в резко остановившегося ведьмака.       — Иди своей дорогой, — не оборачиваясь, проговорил седой. — Это будет твоей платой.       — Так не положено. Надо оплатить по достоинству. Я свою жизнь высоко ценю, так что должен тебе кучу крон. А как тебя зовут? Медальон в виде волка. Тем более, с тобой в тысячу раз безопаснее добираться до…       Лютик снова прервался, когда его, схватив за горло, прижали к широкому стволу дуба, приподнимая над землёй.       — Со мной НЕ безопаснее, — рыкнул прямо в лицо ведьмак, но выражение при этом не сменил. — Уже голова болит от тебя.       — Простите, — бард хрипел, пытаясь разжать железную хатку на горле. — Я… буду… молчать, — и закашлялся, стоило ему свалиться на землю. Но как только он оправился, тут же поднялся и вновь последовал за воином. Только теперь уже молча. Беловолосый одним взмахом меча рассекал человека надвое. А тут всего лишь придушил. Это что-то да значит.       Лютик и сам знал, что иногда его заносит с болтовнёй. Понял, принял.       За холмом ждала лошадь, на которую седой сгрузил весь собранный мусор. Лошадь просела, всхрапнула, но стойко пошла, ведомая хозяином под уздцы.       Деревушка расположилась неподалёку. Первым делом ведьмак сбагрил металлолом за копейки кузнецу. После отправился к цирюльнику.       — Почему не сказали, что статуэтка Лилиты? — с порога заявил ведьмак.       — Покуда же было знать? — плешивый мужичок даже не поднялся.       — Врёшь, — седой подошёл ближе.       — Пришлось бы доплачивать, а у нас лишних монет нет, — сморщился мужик.       Ведьмак смерил цирюльника уничижительным взглядом. На его лице сжались желваки, но он сдержался.       — А вообще, раз ты такой умный, — мужичок, неверно оценив своё положение, стал говорить нахальнее. — Я ни крона не заплачу. Отдавай так, иначе этой же ночью члены культа тебя изведут.       — Уважаемый, — Лютик взволнованно вышел вперёд, не давая седому поступить опрометчиво. — Крайне неблагородно отказываться от своих слов, ладно, если бы…       — Ты ещё кто? — грубо перебил барда мужик. — Не хватало ещё, чтобы ведьмачья подстилка меня жизни учила, — в единое мгновение цирюльник оказался рядом, замахиваясь лезвием. Лютик не увидел броска, только успел беспомощно ойкнуть и сжаться, прикрываясь ладонями. Он сам понимал, насколько это сомнительная защита.       Прошла секунда, вторая. Удара не было. Очень скоро любопытство юноши победило и он осторожно открыл глаза. Мужик застыл всё с тем же разъярённым выражением лица, держа в руке бритву. Вокруг его головы кружило несколько белых огоньков.       — Оплати вдвойне и свободен, — ведьмак сделал последний пас рукой.       — Конечно, господин, — равнодушно заговорил мужчина. Выпрямившись, он неспешно достал из ящика в столе увесистый мешочек.       — Уходим, — белоголовый быстро поставил статуэтку и развернулся к выходу. Бард моргнул и пришёл в себя. Когда они выходили из хаты, цирюльник всё ещё стоял столбом, не обращая внимания на тускнеющие над головой огоньки.       — Что ты… — начал на ходу Лютик, но за спинами скрипнула дверь, через которую минуту назад они выбежали во двор.       — Держи ублюдочного чародея и его шлюху! — истошно заверещал цирюльник. Только ведьмак к тому времени уже ломанулся в кусты и скрылся в полутьме леса. Парню оставалось лишь стараться не потерять его в дремучих зарослях.       Добрались они до оставленной неподалёку лошади без лишних проблем. Парню даже показалось, что время от времени ведьмак его ждал, позволяя не упускать из виду.       — Извини, — бард искренне попросил прощения, пока седой осматривал лошадь. Болтливый певец со своим длинным языком снова влез куда не следовало. Но Волк всё равно его не бросил, хоть и на извинения никак не отреагировал, молча уселся в седло и мерным шагом направился прочь от деревни.       Лютик оценил молчание как знак согласия и пошёл следом.       Через пару миль белоголовый остановился на поляне. Время близилось к полуночи, густые тучи не позволяли луне достаточно освещать путь, а на дорогу они не выходили. И всё равно Лютик не жаловался. Спотыкался, получал в лицо очередной веткой, но стоически молчал, хоть и сильно устал, с каждой минутой мечтая о сне всё больше.       Ведьмак мельком осмотрел присевшего на бревно певца, хмыкнул и привязал лошадь к дереву.       — Постарайся разжечь костёр, — указ явно адресовался не кобыле.       Юноша вмиг воодушевился, собрал все близлежащие веточки и даже обнаружил кусок сухого мха. За энтузиазмом он даже забыл, что у него нет огнива. А Белый Волк уже давно исчез в чаще леса.       Притащив двух кроликов и охапку веток, белоголовый застал расстроенного барда, всё ещё безрезультатно стучащего камень о камень. Надув губы, парень обиженно сопел, но стараний не прекращал. Он был так увлечён, что вздрогнул, когда ведьмак опустил на землю добытое.       — Это не так делается, — мужчина забрал камни из чужих рук, оценивающе осмотрел их и выкинул куда подальше. Сложив руки в необычном жесте, он пустил из кончиков пальцев град искр. Пламя вспыхнуло сначала робко, но быстро добралось до мха и разгорелось ярче.       Ошарашенно приоткрыв рот и похлопав глазами, Лютик прыснул со смеху, чуть не свалившись на спину.       — Да. Так точно правильнее, — не мог перестать смеяться юноша, подставляя ладони огню.       Тем временем седой разделал зайцев, отбросил остатки и разрезал мясо на куски, удерживая на ветках над костром. Бросил в пламя порошок, посыпал кусочки сушеными травами и даже поделился хлебом. В общем, Лютик в ту ночь наелся до отвала.       — Никогда в своей жизни так вкусно не ел. Спасибо огромное, — блаженно выдохнул парень.       — Геральт.       — Что?       — Меня так зовут, — ведьмак посмотрел прямо в глаза слегка растерявшемуся юноше.       — Очень приятно, — бард улыбнулся, склонив голову. — А я Лютик.       Геральт неоднозначно кивнул.       — А куда мы направляемся, Геральт? — возбужденно затараторил Лютик. — А есть ли у тебя сейчас заказ, Геральт?       — Ты забываешь, бард, — прервал поток вопросов ведьмак, смотря недовольно. — Куда Я иду, тебя не касается. ТЫ можешь идти куда хочешь.       Менестрель насупился, но ничего не сказал. Снова его занесло с неудержимой болтовнёй. После второго за день спасения жизни Белый Волк неожиданно представился, а музыкант уже надумал себе всякого.       Вдалеке кто-то жалобно взвыл, словно напоминая о гарантии безопасности в компании ведьмака. Вскрикнула сова. Испуганно озираясь, Лютик не сразу заметил, что Геральт поднялся и подошёл к лошади, что-то выискивая в седельных сумках. Неужели убийца чудовищ сейчас бросит его одного и отправится на охоту? У парня заледенела кровь в жилах. Не такую жизнь он себе представлял, выпускаясь полгода назад из Оксенфуртского музыкального училища. Он видел себя в окружении надушенных девиц где-нибудь на званом ужине. Или на берегу моря, любуясь закатом и подбирая возвышенные строки к будущим балладам. Где угодно, только не в безымянном лесу непроглядной ночью с выпущенными каким-то монстром кишками наружу.       — Утопцы не сунутся далеко от воды, — Волк безразлично бросил юноше одно из одеял, расстилая на земле второе. — А волки побоятся костра.       В промозглые ночи ранней весны в идеале было на одно одеяло лечь, а вторым укрыться, но ситуация диктовала свои условия.       Бард боязливо повёл плечами и укутался. Габаритами он был значительно меньше ведьмака, поэтому ему почти хватило.       Вокруг то тут, то там раздавалось щёлканье, скрежет, скрип или шорох. Несмотря на зверскую усталость, Лютику не спалось. Чтобы хоть как-то отвлечься, он посмотрел на спящего на спине ведьмака. Закинув руки за голову, седой словно замер, даже не дыша.       — Геральт, — тихо позвал бард.       — Хм? — не открывая глаз и не шелохнувшись отреагировал Волк.       — Можно я лягу ближе, — и одними губами добавил, — к тебе.       Белоголовый промолчал. И в очередной раз Лютик малодушно принял молчание за согласие.       Снились чудовища, бандиты, тьма. А во главе всех кошмаров угрожающе возвышался ведьмак.       Лютик истерично вскрикнул, проснулся и подскочил, когда на его голову с оглушительным шумом упало что-то ледяное. Геральт невозмутимо нависал над ним, держа в руке опрокинутую пустую флягу. Над лесом поднимался рассвет. Отфыркиваясь, бард всеми силами старался не высказывать недовольство. В конце концов, его могли оставить и невозмутимо уехать. Да и, спасибо большое, одежда осталась сухой.       — Можешь сходить к реке. С утра утопцев не должно быть, — пояснил седой. Только после этого Лютик обратил внимание, что мужчина стоит перед ним в одних штанах, а с седых влажных волос иногда капает вода. Брюнет невольно проследил путь одной из капель, по достоинству оценив чёткие кубики пресса. Даже многочисленные шрамы лишь придавали мужественности мощному телу. А Геральт всё не спешил отходить, будто красуясь. Осознав, что бездумно пялится, Лютик вспыхнул и вскочил на ноги, лепеча:       — С-спасибо, Геральт! Век не мылся. Водичка, наверняка, самое то! — и унесся в случайно выбранном направлении. В кои-то веки музыканту повезло — он с первого раза вышел к реке. А вот вода, что логично, оказалась ледяной. Стуча зубами, Лютик ополоснулся и поспешил вернуться. К тому времени Геральт собрал вещи и ждал спутника, расчесывая кобылу. На листочке возле потухшего костра лежала горсть ягод.       Размахивая руками и ногами, чтобы хоть как-то согреться, бард поблагодарил и подхватил ягоды. Они вновь отправились в путь.       После полудня над горизонтом поднялись крыши высотных домов.       — О, Геральт! Это же Оксенфуртский порт! Место, где многие известные поэты писали свои первые романы, — с придыханием заговорил Лютик, стоило им подойти ближе. — Ах, это место пропитано романт… — он запнулся и замер на месте, уставившись на одну из витрин.       Ведьмак тоже остановился, пытаясь понять, какое чудо заставило поэта заткнуться.       — Милостивая Фрейя, — бард как ребёнок прилип к витрине. — Эльфская работа.       Дверь магазина отворилась. Вышедший на улицу лысый мужчина с топором наперевес выглядел недовольным.       — Какая свинья в очередной раз изгваздала тончайшее Содденское стекло? — принялся ругаться мужик. — Да вы хоть знаете…       — Успокойся, он всё… — Геральт, стараясь говорить успокаивающе, подошёл. — Йонаш?       — Геральт? — лицо человека смягчилось. — Сколько лун? — и, косо глядя на Лютика, испуганно скользнувшего за спину ведьмака, добавил: — неужели этот бездарь с тобой?       — Уважаемый, я попрошу… — тут же заерепенился бард, но Волк, не глядя, задвинул его обратно.       — Какими судьбами в Велене? — поинтересовался седой у знакомого.       — Предлагаю за кружкой доброго махакамского продолжить разговор, — Йонаш приглашающе открыл дверь магазина. — А спутник твой, тем временем, вымоет до чиста витрину.       Лютик хотел возмутиться, но, вновь посмотрев на витрину, невольно пустил слюну.       — Слушай, Геральт, не в службу, а в дружбу, — после третьей кружки и краткой предыстории начал торговец. — Есть у меня тут один неудавшийся партнёр по торговле. Должен он мне остался кругленькую сумму…       — Нет, — ведьмак нахмурился. — Я — убийца чудовищ, а не коллектор.       — Да брось, у тебя отлично получалось. Тем более, смотри, твой мальчишка уже раз сто сверху донизу облизал витрину. Отдам в качестве оплаты, — и, проигнорировав гневные взгляды белоголового добавил: — если купить, будет не то.       Геральт долго хмурился, но после хмыкнул, залпом допил и встал. Когда, выходя, ведьмак громко хлопнул дверью, Лютик вздрогнул, отвлекся от любования и замер, боясь идти следом и попадать под горячую руку.       Внезапно ведьмак остановился и обернулся.       — Ты идёшь?       Бард засиял и быстро догнал, не оборачиваясь.       Всё ещё недовольный седой вёл по отдалённым переулкам, общался с подозрительными типами, но, наконец, вышел к самому обычному домику и постучал в парадную дверь. Открывать им не торопились.       — Бриф, я знаю, что ты там, — негромко позвал Белый Волк.       — Чё надо? — щелкнул замок, показавшийся краснолюд держал на плече меч.       — Привет хочу передать от Йонаша.       В следующее мгновение события завертелись. Краснолюд хотел закрыть дверь, но ведьмак успел поставить ногу в проём, а потом и вовсе толкнул дверь плечом, проскальзывая внутрь. В доме было ещё четверо краснолюдов с оружием наизготове. Их белоголовый, сложив знак, оттолкнул магической волной, тем временем рванув к Брифу и, ловко уворачиваясь от взмаха меча, вывернул ему руку в захвате.       — Что дороже? Долг или жизнь? — философски поинтересовался Геральт.       — Сучий ведьмак, — в сердцах плюнул Бриф. — Ребята, отдайте ему деньги.       Один из краснолюдов, порывшись в сундуке, бросил увесистый мешок. Воспользовавшись моментом, Бриф рванул было из захвата, но тут же получил под дых, сгибаясь. Самый неугомонный, видя, что обманный маневр не удался, нервно забегал глазами, обращая внимание на замершего вдалеке Лютика. Верно определив барда как слабое звено, краснолюд помчался на него.       Лютик ничего не успел осознать, а кровь уже брызнула и раздался крик.       — Вот и я обнажил меч. Что дальше? — Геральт в мгновение оказался рядом с юношей. Рука краснолюда с зажатым топором отлетела на добрый сажень. Не сговариваясь все нападавшие бросили оружие на пол. Ведьмак невозмутимо вытер лезвие о стоящего рядом мужчину, подобрал брошенный мешок и, открыв один из ящиков стола, извлек ещё один кошель большего размера.       Как только они вышли на улицу, Лютика повело и вырвало в кусты.       — Напомни мне не злить тебя, — слабо улыбнулся поэт, вытирая рот. Волк хмыкнул и не выглядел удовлетворённым.       — Мастер, — Йонаш лыбился во все немногочисленные уцелевшие зубы. — Эй, мальчишка, — Лютик подошёл, недоуменно хлопая глазами. — Понравилась лютня?       — О, милсдарь, она божественна, — вздохнул бард.       — Тогда забирай, — милостиво махнул рукой мужчина.       — О… — певец впал в ступор, приоткрыв рот. — Но… у меня нет денег.       — Вы же мне сегодня помогли. Хочу отблагодарить.       Юноша несколько секунд соображал, а потом его глаза заискрились, но он вдруг стушевался и посмотрел на недовольного Геральта.       — Не хочешь — не бери, — после паузы заявил ведьмак.       Лютик истинно просиял, подскочил к витрине, как ребёнок, и максимально осторожно взял белую лютню с резным узором в руки. Аккуратно провёл по струнам и, наконец, задышал. Он и сам не заметил, что от волнения задержал дыхание.       Ведьмак уже прощался со знакомым, дожидаясь, пока менестрель завершит свои молитвенные ритуалы. Спустя несколько мгновений Лютик подошёл, заглядывая в золотистые глаза. Он был похож на преданного щенка. Разве что хвоста не хватало, чтобы он им доверчиво вилял.       — Геральт, — прошептал бард, не разрывая зрительного контакта. — Спасибо.       Глядя в эти блестящие глаза седой не мог продолжать хмуриться. Внутри него расслаблялась какая-то пружина от искренности парня.       Через десять минут Геральт кардинально поменял своё мнение. Восторженный трубадур не затыкался от самого крыльца магазина.       — Знаешь, когда поэта переполняют чувства, он просто обязан положить их на стихи. А я ещё и бард, поэтому уже предвижу замечательную балладу. Скажи, а какой твой самый любимый заказ? — он наконец-то замолчал, ожидая ответ.       — Никакой.       — А, может, самый интересный?       — Будь добр, заткнись.       — Но это не… оу…       И Лютик расстроился. Но притих. На первые две минуты. После пошли бессвязные треньканья на лютне и бормотание сомнительных рифм. Геральт выдохнул и пообещал себе в скором времени найти, чем заткнуть уши. Или кое-кому рот.       С возвращением долга они провозились весь день, это значило, что пора искать таверну на ночь. Оказалось, сегодня праздновал свой юбилей единственный на весь порт кузнец. Корчма была забита народом по самую крышу. Все пили, танцевали и веселились. Зато бард попал в свою среду. Он кружил, пел и мастерски увлекал гуляющий народ. Парень искрился сам и заливал светом всех в округе. Пел он звонко, успевая подмигивать девушкам. Одна за другой посыпались монеты, народ подпевал, хлопал и свистел.       Геральт целенаправленно сел за самый дальний стол, заказывая ужин и две кружки пива. Он мог воспринимать этот бардак только издалека. Лишь спустя час раскрасневшийся, взбудораженный бард подлетел к нему. Шумно дыша, он выпил оставленное пиво, улыбнулся и унесся обратно в центр зала.       — Две комнаты, пожалуйста, — к концу ночи парень даже чуть охрип, но выглядел крайне довольным, подходя к корчмарю и выкладывая горсть крон. Ведьмак не возражал, что за него собирались заплатить.       — Очень сожалею, мастер бард. Но комнат не осталось. Совсем, — принялся извиняться пожилой мужчина, но поспешил добавить: — Однако вы у нас самый яркий гость. Не сочтите за грубость, предлагаю вам заночевать на сеновале. Бесплатно, разумеется. Бочка с горячей водой в знак признательности.       Лютик наморщился, но, видимо, вспомнив прошлую ночь, согласно кивнул.       — Всегда у меня всё не через то место идёт, — сетовал певец, когда они, держа в руках фонарь, заходили на сеновал. Геральту, возможно, и хотелось приободрить парня, но он никогда не был мастаком в подборе правильных слов, поэтому просто молчал. — Ладно. Сейчас воду принесут. Ты мойся, спи. А я ещё в таверну схожу. Может, поужинаю, — и ушёл.       Ведьмак так и сделал: вычистился и лег на душистое сено, но от чего-то не смог сомкнуть глаз, пока Лютик не вернулся. Бард повздыхал, искупался в почти остывшей воде и лёг на противоположную сторону.       Проснулся Лютик на удивление отдохнувшим, вокруг разливалось тепло, а на кончике языка приятно горчило высушенными травами и терпким мужским потом. Открывать глаза не хотелось, чтобы не разрушать царившую атмосферу. Понежившись недолго, парень ощутил собственную эрекцию. На пробу двинув бёдрами и проехавшись по чему-то твердому, он удостоверился в собственном состоянии стояния. Ещё бы — вчера был чарующий день. Теперь он сможет постепенно отдать долг Геральту и перестанет быть для него обузой. Оставалось помастурбировать, чтобы начать и этот день на положительной ноте. Бард сладко потянулся, открывая, наконец, глаза. В мгновение вся ленивая сонливость испарилась, а блаженность предстоящего дня стала под вопросом. Большим вопросом. Лютик спал прямо на Геральте, по-хозяйски закинув ногу и пуская слюни на плечо. И, да, у барда абсолютно точно стояло, прижимаясь к чужому бедру. Задохнувшись от страха, юноша сначала посмотрел вниз — ответной реакции у ведьмака не наблюдалось, затем вверх, боясь столкнуться с внимательным взглядом золотых глаз. Напрасно. Волк невозмутимо спал, подложив руки за голову. Одетый в свободную серую рубашку и брюки. Никоим образом не готовый к спонтанному жаркому сексу. Чёртовы девичьи романы, вбросившие в фантазии молодого организма подобные непристойные сцены.       Прикинув, стоит ли отодвигаться, парень отвесил себе мысленную затрещину. Он должен молиться, чтобы пятно от слюны на серой рубашке высохло к моменту пробуждения Геральта, иначе не сносить ему головы. Нельзя так просто взять и похерить шаткое взаимоотношение между ними, которое строилось с большим трудом.       Мораль моралью, но член ещё стоял. Чертыхнувшись сквозь зубы, Лютик решительно откатился на противоположную сторону. Если у ведьмаков такой крепкий сон, грех этим не воспользоваться и не передернуть, когда не хочется далеко идти. Отвернувшись спиной к Волку, юноша с тихим вдохом запустил руку в штаны.       В скорые сроки получив заслуженную дозу удовольствия, певец ещё раз осмотрелся и, решив, что утро очень уж раннее, уснул снова.       Следующий раз его разбудили негромкие голоса. Геральт невдалеке разговаривал с дочерью корчмаря, принесшей завтрак. Ведьмак выспрашивал работу.       — У нас всё тихо, мастер ведьмак. Хотя, может, какую безделицу найдёте на доске. А вот в соседней деревушке Штейгеры, говорят, дети пропадают. Деревня та через реку перейти и правее утреннего солнца.       Волк поблагодарил, обещая заглянуть на доску объявлений. На ней среди прочего многочисленного хлама когда-никогда, но можно найти дельные занятия.       — Доброе утро, Геральт! — бард показательно потянулся. — Я отлично выспался. Как у тебя дела? Какие у нас планы? — он затараторил, боясь услышать, что ведьмак всё знает.       — Я, — ведьмак выделил слово, — иду на заказ. К вечеру вернусь.       — В смысле «я»? А как же я? — Лютик искренне недоумевал. — Мне нужны впечатления! Пища для новых баллад. Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать! — он уже невозмутимо следовал за никак не реагировавшим седым по дороге, любовно поглаживая гриф лютни. — А зная тебя, даже толком услышать не выйдет. О, вот она — атмосфера приключений!       — Получил впечатления? — поинтересовался Геральт, безрезультатно стряхивая с сапога в очередной раз налипший на него нелицеприятный дурно пахнувший ком чего-то. Заказчиком оказался несчастный мужчина и — косвенно — его ревнивая жена, придарившая супругу золотой кулон с выгравированным признанием в любви. По идее изобретательной женщины, безделушка должна была отвадить распутных девиц от её ненаглядного. А мужик, изрядно выпив в один из вечеров, споткнулся, да и уронил украшение в местный канал. На недовольство ведьмака честный муж сетовал на возможность обитания в каналах разной нежити. На самом деле, скорее всего, просто сам не желал копаться в стоках.       — Оказывается, ты такой юморной! — пробормотал Лютик, стоя на крохотном относительно чистом выступе и закрывая нос белым платочком с красной окантовкой. — Ой! — он позеленел ещё сильнее и, не стерпев, побежал на улицу.       Хмыкнув, Волк проследил за ним и сосредоточился на ведьмачьем чутье. Он бы и не взял заказ, если бы не надоедливый поэт.       — Как же, друг, трудна работа ведьмака, — уже бренчал слишком быстро пришедший в себя бард, с озорной ухмылкой глядя на скоро вернувшегося мужчину с грязным кулоном в руке. — Им иногда приходится испить г… — парень лукаво сделал многозначную паузу. — Прозаично, однако, — и продолжил наигрывать задорную мелодию, не отставая. Геральт сделал вид, что не понял конец строчки.       Ещё раз воспользовавшись гостеприимством корчмаря и выкупавшись, они отправились в путь.       Пять дней мужчины были в дороге. Пять невыносимо скучных однотипных дней. Даже не единое чудище не хотело разбавлять их скуку. К концу Лютик даже перестал мучать струны и нервы белоголового. Ночуя под открытым небом, певец понял, что стоит добавить к списку для покупки вещей первой необходимости одеяло. И пусть с каждым днём весна всё сильнее вступала в свои права, ночи ещё были промозглыми.       — О, длинные ножки Мелитэле! — неожиданно воскликнул бард. — Наконец-то.       Впереди виднелась самая обычная деревушка, похожая на сотни других. Но Геральт рассчитывал, что это Штейгеры. Работающие в поле девушки подтвердили его предположения.       — Мы сможем помыться, Геральт! Ты в это веришь? — не прекращал восторгаться поэт. Все дни пути он старался не нудить, чтобы сильно не выводить Волка. И теперь парень считал полностью заслуженным собственное право на бадью. Чему не мог нарадоваться.       Ведьмак столь ярого восторга не проявлял, лишь молча направился к местному старосте.       — У нас всё тихо и мирно, — отводя взгляд, поспешно заверил темноволосый мужчина, стоило Геральту представиться. — В услугах ведьмака мы абсолютно точно не нуждаемся. Зря вы сюда заглянули. До свидания.       — Но, милсдарь, а как же пропавшие дети? — возмутился Лютик.       Староста вмиг побледнел, вскидываясь.       — Кто вам сказал такую чушь?! — нервно вскрикнул он. — Я уже попрощался. Убирайтесь!       — Но… — певец растерялся.       — Вон! — взвизгнул староста. — Не смейте больше появляться в нашей деревне!       Схватив спутника за локоть, Геральт поспешно отошел. Он, как всегда, хранил молчание.       — Как так можно, Геральт? — тихо бормотал менестрель, удаляясь от хаты неприветливого мужика. — Тут явно что-то нечисто. Даже если не дети пропадают, то…       — Не все. Только девочки, — осторожно поправил их играющий неподалёку мальчик. Он стругал из дерева кораблик и смело посмотрел на опешивших путешественников.       — Почему только девочки? — заинтересовался Геральт, не спеша присаживаясь на корточки рядом с ребенком.       — Не знаю, — пожал плечами мальчишка. — Только из девчонок выбирают. Только они нужны Хозяйкам. Я тоже пошел по сладкой дорожке, но меня поймал тятька и высек. Ух, больно было, — он поморщился от неприятных воспоминаний. Тут скрипнула входная дверь и малец, оглянувшись, быстро шмыгнул в кусты. Уже знакомый староста воинственно держал в руках вилы.       — Пшли прочь, поганые! Люди! — вскричал мужик. — Ведьмак хотит на наши головы проклятья обрушить!       Местные с любопытством стали выглядывать из домов. Не дожидаясь эффекта, седой снова повторил свой приём побега и скрылся в лесной чаще. Унося ноги без оглядки, Лютик подумал, что данный итог посещения ведьмаком деревень можно положить на стихи, но вовремя передумал. Близился вечер.       — Геральт, — осторожно позвал бард, пока белоголовый, нахмурившись, расчесывал свою кобылу. — А кто такие эти Хозяйки?       Волк глубокомысленно хмыкнул. И, когда поэт решил, что этим, по обыкновению, и закончится объяснение, неожиданно уточнил:       — Вариантов много. Очень, — он потрепал лошадь. — Поблизости речка. Идём?       Не ожидавший подобного предложения Лютик сначала подумал, что вопрос адресовывается лошади, потом открыл рот, кивая неосознанно. Седой извлек из сумок какие-то вещи и уверенно направился вглубь леса.       Река располагалась и правда недалеко. Была она неглубокая, но чистая настолько, что можно было рассмотреть корни и камни на дне. Геральт на мгновение задержался, прислушался и принялся расшнуровывать доспех. Мечи он положил рядом и, оставшись в одной своей несравненной харизме, вошёл в воду. Лютик сухо сглотнул, всеми силами стараясь отвести взгляд от мощной широкой спины с росчерками кривых шрамов. Понимая, что если посмотрит ниже, может позорно возбудиться, он зажмурился, стараясь мысленно отвлечься. Например, позавидовал стойкости ведьмаков, позволяющей им бесстрашно купаться в ледяной воде ранней весной. Наверняка даже после этого их то самое достоинство остаётся внушительных размеров. Ведь ведьмаки настолько суровы, что их орган не съеживается на холоде. Опять мысли юноши направились не туда.       У ведьмака огромный хрен — не страшен им мороз. И всех, кого он поимел, откачивать пришлось.       Но Лютик не мог посмеяться даже над шутливыми строчками, возникшими в голове. Ведь он стоит, зажмурив глаза, и у него стоит. Очередной каламбур. Очередная неловкая ситуация. Но крайне горячая. Вот бы всё было сном и ему не пришлось оправдываться перед спутником, чтобы потом принять крайне негероическую погибель от его рук. Он бы проснулся, с удовольствием подрочил и начал новый день в приподнятом настроении.       — Эй, — позвал Волк. Лютик вздрогнул всем телом, но руки с собственной промежности благоразумно решил не убирать. — Вода тёплая, — седой, стоя по пояс в воде, растирал себя каким-то растением.       Всхлипнув, певец нашёл в себе силы отвернуться. Очень сильно сомневаясь, что недавние льды могли быть «тёплыми», парень подошел к реке и, присев, окунул руку. Что его порадовало больше: возможность сжать болезненную эрекцию между ногами или осознание правоты ведьмака, бард сам себе не мог сказать. Вода в водоёме была в разы теплее, чем сама погода за весь прошедший день. Словно они попали на горячие источники (Лютик читал о таком чуде Скеллиге в какой-то старой книге). Недолго думая, шатен разделся и, спиной к Геральту, погрузился в воду.       — Панталоны вдовы Рицц, — выдохнул с вырвавшимся стоном певец. — Сбылась моя мечта, — он быстро посмотрел через плечо и, убедившись, что Волк абсолютно не обращает на него внимания, запустил руку между ног. Он стоял ниже по течению, поэтому следы самоудовлетворения, по плану, не будут обнаружены.       Лютик самозабвенно ласкал себя под непрерывно сменяющиеся сцены перед глазами и лишь излившись понял, что его зовут.       — Корень Нирна, — ведьмак бросил ему в руки растение, которым натирался. — Сносная замена мыла.       — Спасибо, — пробормотал Лютик, чувствуя тепло корня. Ещё минуту назад Геральт намывал им своё роскошное тело. Всё. Полностью. И там. Необходимо было срочно брать себя в руки, чтобы снова не возбудиться. О, грешная молодость, поздно. Спасибо большое.       В таком духе, стараясь держать под контролем неугомонные рвения собственного организма, парень продолжил купаться. К его удивлению, Геральт, даже закончив, не выходил на берег.       «Ну он же не пялится, как я моюсь. Абсолютно точно нет», — убеждал себя Лютик, боясь повернуться и проверить. Убеждал, но для чего-то стал неосознанно выгибаться, как мартовская кошка. То ладонями вниз по пояснице проведёт, то шею помнет, откинув голову. В итоге, решившись, наклонился вниз на прямых ногах, всё же бросив взгляд на ведьмака. Тот не поворачивался. Чёртовы девичьи романы! Будь они трижды неладны! Ни один совет из них не работает в реальной жизни! Только смущался зря.       — Ты долго? — не оборачиваясь, поторопил Геральт. — Скоро стемнеет.       — Да, извини! — Лютик мгновенно ускорился, спустя пару минут вылетая из воды. Убийца чудовищ просто охранял его пустую голову от приключений. Что случилось бы, если ведьмак ушёл, а из-под ила стали бы выползать утопцы, к примеру. Лютик, конечно, не видел ничего страшнее разъярённого петуха, но хотел встретить своего первого монстра только в присутствии Геральта. И одетым. Исключительно. — Спасибо, — бард уже застегивал курточку, поэтому развернулся без задней мысли, но вмиг опешил — обнажённый мужчина не спеша вытирался. Достоинство и правда было внушительное, великолепное, в седой поросли волос и невозмутимо спокойное, как, собственно, и его хозяин. Бард шумно вдохнул и отвернулся. За его показательно-эротическим омовением явно не следили. Или белоголовому он был полностью безразличен. Не выбрать, что хуже.       В растерянности бард затараторил:       — А как ты нашёл горячий источник? Это просто изумительно, я даже согрелся. Что же делать с пропавшими девочками? Почти не жаль, что не удалось заночевать в деревне. Неспроста их войт такой злющий.       Геральт не удосужился ответить ни на один вопрос. Лишь, вернувшись к кобыле, наказал разжигать костёр и скрылся за деревьями. Поэт даже не расстроился, принявшись собирать сухой мох и веточки. Вечер прошёл привычно. Чистый сытый певец, как обычно, улегся между костром и ведьмаком. Если Геральт молчит, значит не против.       Жар, окутавший Лютика, заставил поджать пальцы на ногах. Его шею нежно облизывали, хрипло дыша в ухо. Бард хотел коснуться тела, вжимающего его в землю, но руки властно перехватили, удерживая над головой. Парень исступленно захныкал, когда ласкающий язык опустился на грудь. Плавясь от поглаживаний, певец не осознавал, что не видит ничего перед собой. Сосок прикусили, а второй размяли жесткими пальцами. Шатен ощущал, как его стояк больно упирается в тесные штаны, но млел от гаммы ощущений и раздвигал ноги сильнее. Искусный язык, дразня, кружил вокруг пупка, когда рука невесомо скользила от колена вверх. И тут пальцы сошлись с губами на поясе брюк, лениво расстегивая пуговицу. Лютик обессиленно застонал, почувствовав раскаленной головкой прохладный воздух. Основание члена беспощадно сжали, юноша всхлипнул.       — Давай, Геральт, — прошептал он, двинув бедрами, хотя не желал, чтобы невыносимая пытка заканчивалась. От пронзившей боли бард вскрикнул и распахнул глаза. В его ногах лежала обнажённая темноволосая девушка, впивающаяся острыми нечеловеческими зубами в бедро Лютика. Певец закричал сильнее, пытаясь отползти, но его возбуждение крепко сжимала ладошка с кривыми когтями. Испугавшись, поэт всхлипнул. Больше всего он переживал за своё мужское сокровище. А, глядя на оскал девушки, им пора было прощаться. Кровь струилась по прокушенной ноге, а девушка никак не отрывалась. Но тут взгляд ее остекленел, хватка ослабла и Лютик, пользуясь моментом, торопливо отполз, стараясь натянуть штаны. Внезапно, не издав ни звука, рядом появился Геральт, взмахивая мечом. Только силуэт ещё не пришедшего в себя монстра помутнел и лезвие рассекло лишь туман, а девушка оказалась поодаль, поддерживаемая двумя сестрами, как две капли воды похожих друг на друга.       — Ты, ведьмак, — отвратительно прохрипела одна. Голос никак не соответствовал привлекательной внешности. — Бесчувственный и неинтересный. А вот мальчишка… — их фигуры поплыли и в следующую секунду вместо юных стройных обнаженных тел стояли жирные ужасные существа. Чудовище посередине облизнулось длинным раздвоенным языком, — сла-а-адкий. Так бы и съела. Ни одного сухожилия не оставила бы. — Они мерзко захихикали и растворились в ночной мгле.       У Лютика от понимания ситуации, помутило. Перед глазами всё померкло, а в голове стало пусто-пусто.       — Святая… Фрейя, — пробормотал бард, падая на землю. Два расплывчатых Геральта подхватили его. Кажется, просили не закрывать глаза и даже выглядели взволнованно. Поэту было не до этого, его манил сладкий дурман.       — Лютик, смотри на меня, — мир сотрясся, прохлада потекла по вискам. — Лютик.       Знакомый голос. Но он не мог звать его по имени…       Очнулся Лютик резко, вскакивая на мягкой постели. В комнате царил полумрак и пахло травами, развешенными то тут, то там небольшими пучками. В дальнем углу, окруженная массивными книжными шкафами, у горевшей свечи сидела в кресле рыжеволосая девушка. Она читала какой-то сверток, делая в нем пометки, но, быстро поняв, что бард проснулся, отложила свиток и поднялась, подходя.       — Привет. Я — Трисс Меригольд. Как себя чувствуешь? — девушка улыбнулась. — Добро пожаловать в Новиград.       — Кажется, теперь переживу. Я — Лютик, — бард заглянул под одеяло и побледнел — следы от укуса опухли и жутко почернели. — О, богиня… — парню вновь поплохело. — Ты хоть не превратишься из красавицы в страховидло? — он в расстроенных чувствах лёг обратно на пуховые подушки.       — Нет, надеюсь, — Трисс тихонько хохотнула. — Я лишь обыкновенная чародейка, — она подняла над певцом руки, источающие оранжевый свет. — Немногим удавалось пережить поцелуй ведьмы. Тебе повезло.       — Где Геральт? — тут же вспомнил и заволновался Лютик. Он упрямо гнал мысли, что тот его оставил, как бесполезный балласт. Ведьмак не обязан сидеть над кроватью и ждать его выздоровления, но это не значит…       — Ушёл на контракт в черте пригорода. Плотва тут, это многое значит, — чародейка пожала плечами. — Он и так на удивление просидел безвылазно двое суток.       — Плотва?       — Это его лошадь.       — Двое суток?       — Заканчиваются третьи сутки, как ты был без сознания. Чего-то хочешь? — волшебница закончила магический анализ и отступила.       Лютик промолчал. Он хотел как можно скорее возобновить путешествие с Геральтом, но не счёл нужным сообщать об этом.       — Нет, спасибо, — вежливо отказался парень.       — Скоро будет ужин, — Трисс вернулась к креслу. — Если найдёшь силы, можешь спуститься. Или принесу сюда.       Певец слышал её уже на периферии сознания, сон вновь обволакивал его.       — Как он? — тихий мужской голос пробивался сквозь пелену сна.       — Достойно, учитывая раны. Правильно, что ты сразу вызвал меня.       — Г-геральт, — хрипло позвал Лютик. — Как ты? — бард с замиранием сердца смотрел на подходящего к кровати ведьмака.       — Важнее другой вопрос, — Волк остановился, не дойдя несколько шагов. — На ужин сможешь спуститься?       В глубине души менестрель верил, что мужчина озвучил не тот вопрос, который хотел. Геральт. Что с него взять? Бард кивнул и улыбнулся. Трисс помогла ему сесть, одеться и подняться с кровати, но, покачнувшись, Лютик заверил, что дальше в силах идти самостоятельно. Ведьмак шёл чуть позади, будто готовясь подхватить его, если появится необходимость. Ели в молчании. Поэт высоко оценил скромный, но стильный интерьер и наличие в сервировке ножа. Сам он управлялся со столовыми приборами без усилий, а, поглядывая на Волка, видел, что у того проблемы, которые он и не пытался скрыть. Лютик знал: белоголовый привык работать с более крупными калибрами.       — Я выпишу мазь, — первой нарушила тишину рыжая девушка. — Ею нужно обрабатывать укус по вечерам в течение недели. Пахнет отвратно, но не за столом будет сказано.       — Спасибо, Трисс, — Лютик кивнул. — Скоро окончится мой постельный режим?       — До предстоящего утра хотя бы. Мне будет приятно, если вы погостите немного в Новиграде.       — В городе много заказов, — хмыкнул Геральт, тем самым соглашаясь на приглашение. Бард не мог не заметить, как сверкнули глаза у чародейки. — Тебе самой помощь не нужна?       — Буду признательна, если сходишь завтра со мной по делам, — Трисс пребывала в легкой эйфории, хоть и пыталась скрыть реакцию. Лютик хорошо читал людей, что не скажешь о ведьмаке. Неприятный укол обиды кольнул внутри. Он не мог нагло заявлять права на то, что ему не принадлежало, но всё же… Волшебница была по уши влюблена, этого не заметил бы только слепой. Или Геральт.       — Конечно.       — Тогда как обычно — у фонтана тоски.       Символично. Ох уж эти женские намёки.       По просьбе Трисс сразу же после ужина Лютик вернулся в постель.       — Сейчас покажу, как наносить мазь. Раздевайся, — чародейка воодушевленно держала в руках баночку с темно-зеленой жижей.       — Настоящий джентльмен — коим я являюсь — не позволит себе сверкать исподним перед дамой, — вывернул бард.       — Снимайте штаны, милсдарь джентльмен, — звонко рассмеялась рыжая, — я уже не раз делала компресс, поэтому успела рассмотреть всё самое нелицеприятное.       — Но мне лучше. Я могу и сам.       — Ты знаешь начертание Фуро? — неверяще выгнула бровь девушка. Поэт стушевался. — Следи внимательно, — это она обратилась к Геральту, стоящему за спиной. — Фуро обратная, не стандартная.       Ведьмак в своей манере хмыкнул.       Лютик во все глаза следил за движением рук чародейки. Ведь если он сам не будет в состоянии нанести начертание, может случиться, что дело дойдет до ведьмака. И тогда шатен не обещает, что сможет держать своё либидо в руках. И пусть перед прекрасными леди он мог заливаться соловьем, при этом испытывал чаще всего в их адрес лишь платонический интерес.       Все надежды на целомудренность предстоящей процедуры разбились вдребезги, когда символ из мази тускло засиял. Лютик был изумителен во многих аспектах, но магией, к сожалению, не обладал. Пора придумывать оправдание на недалекое будущее. От безысходности бард застонал в подушку.       — Больно? — забеспокоилась Трисс, но руку не убрала. — Потерпи, скоро всё.       Вздохнув, парень дождался окончания, поблагодарил и поспешно натянул штаны. Хорошо, хоть белье нет необходимости снимать.       — Геральт, — сам не понимая зачем, позвал Лютик. После ритуала все, не сговариваясь, стали расходиться, намереваясь оставить больного в одиночестве. Уже открыв дверь, ведьмак остановился, обернувшись. — Побудешь со мной? Чуть-чуть, — смущаясь, тихо попросил парень. Седой хмыкнул, но вернулся, садясь у кровати. — Чем занимался сегодня? — не вынес гнетущей тишины шатен, но ответа не ждал. Ему просто нравилось находиться рядом, наедине. Не видеть мечтательного взгляда чародейки (хотя, стоит признать, Трисс была неплохой, даже милой); знать, что внимание ведьмака уделено ему. Как бы беловолосый не стремился изобразить равнодушие и отрешенность от окружающего мира, Лютик знал: его слышат. По большей части точно. Хотелось верить.       — В двух милях отсюда куролиск задрал две коровы, — спустя долгое молчание заявил Геральт. Бард в удивлении моргнул и только потом понял, что это ответ.       — А как он выглядит, этот куролиск? — решился воспользоваться редкой словоохотливостью спутника певец.       — Как результат сношения ящерицы и петуха.       Лютик захихикал, представив чудище.       — Было бы скучно, если бы все монстры представляли собой пышногрудых нимф.       Геральт хмыкнул. Вполне можно посчитать за усмешку. Потом он поднялся, дал наказ спать и вышел.       Проснулся Лютик следующим днём ближе к полудню. Покряхтев, парень встал с кровати и, памятуя об общем деле ведьмака и чародейки, пошёл бродить по чужому дому. Нашёл ванную комнату. После её посещения, наконец, почувствовал себя человеком. Наткнулся на свою лютню в гостиной, обнаружил в столовой прикрытый салфеткой завтрак. Подкрепился. Скептично осмотрел свой повидавший виды наряд и уверенно вышел на улицу, плотно закрыв дверь.       Большой город встретил барда шумом, суровым взглядом стражи и невообразимыми перспективами. Стараясь не думать, что в данный момент ведьмак где-нибудь тет-а-тет с привлекательной девушкой, менестрель критически взвесил нетяжёлый кошель и направился на поиски швеи. Чтобы заработать приличную сумму, для начала, стоило достойно нарядиться. Да и шоппинг всегда поднимал настроение, а в данный момент как раз нужно было отвлечься. Улыбаясь радужной перспективе, Лютик зашагал по вымощенной мостовой, аккуратно трогая струны.       Портной заохал, осмотрев нового клиента. По его словам, на удачу, давным-давно заказали модный костюм, да так и не вернулись. Поэтому торговец готов отдать костюм буквально за полцены. Поэт отнесся с сомнением к невиданной щедрости, но при этом понимал, что денег на собственный заказ всё равно не хватало.       Бирюзовый камзол с красными вставками и слегка зауженные брюки сели как влитые. Излюбленный головной убор с пером он без проблем подобрал отдельно. Лишь после примерки певец поверил в удачу дня.       За наряд пришлось отдать все сбережения, но оно того стоило.       В гул таверны Лютик влился воодушевлённый и окрыленный. Шумные посетители притихли на первых взятых нотах. Вот она, культура городских жителей. Лютик пел, отдавая всего себя. Задорные и весёлые песни, изредка озорные с оттенком непристойности. Подвыпившие к вечеру слушатели охотно принимали двусмысленность. Бард скакал, заигрывал с публикой и заслуженно ловил в шапочку с длинным пером звонкие монеты.       Через час комплиментом от трактирщика он получил кружку пива. Переведя дух пару минут, парень унесся назад под одобрительный свист. После третьей кружки репертуар изменился на минорный словно сам собой. Девушки тихо утирали слёзы, мужчины молча думали о своём. А менестрель с грустью понял, что провел нежелательную параллель. Ночь толкала на размышления. В сердцах поэт выпил еще и осознал, что на этот раз ему хватит. Нет, парня не качало, просто в голове было легко-легко. Он почти с первого раза нашёл дом Трисс. Казалось, все проблемы можно решить одним взмахом руки, только чуть-чуть хотелось спать. Понимая, что все уже могут отдыхать (в глубине души он надеялся, что раздельно) Лютик тихо прикрыл за собой дверь.       — Бес бы тебя раком выдрал, — Геральт стоял напротив выхода в тусклом свете свечей, сложив руки на груди. Он говорил тихо, но по интонации юноша понял: при маменьке ему грозила бы порка. Бард опешил, не в силах ничего сказать. — Ты, блядь, хоть остатками мозгов думаешь? — ведьмак плавным движение оттолкнулся от стены и пошёл навстречу. Сверкая в полутьме глазами, словно голодный зверь, Волк выглядел пугающе. И не менее завораживающе. Если бы в крови певца не плескалось столько хмеля, у него бы наверняка встал.       Неотрывно глядя в разъяренные глаза, Лютик невольно сделал шаг назад. И тут же вскрикнул — правую ногу прострелило невыносимой болью. Потеряв чёткую опору, бард упал, стараясь выставить руки.       Лицо Геральта вмиг изменилось. Он за мгновение оказался рядом, ощупывая пострадавшую ногу. Не говоря ничего, ведьмак закинул парня на плечо, словно тот не весил приличные фунты, и зашагал на второй этаж. Сбросив груз на отведённую кровать, он без предупреждения содрал бирюзовые штаны.       Лютик вспыхнул. Желающий его поиметь в небезызвестной позе мужчина нависал интимно близко. Кажется, пьяное сознание Лютика пропустило что-то важное… Ах, да. Укус ведьмы адски горел и кровоточил. Вот оно что.       Тем временем Геральт уже открыл лечебную мазь.       — Трисс занята, — пояснил ведьмак и начал процедуру. Шатен с тихим скулежом закусил губу. Грубые прохладные пальцы с осторожностью нажимали, выводя символы. Мысленно благодаря выпитое, Лютик старался глубоко дышать и не стонать. Получалось через раз. Но зато член почти не подавал признаков заинтересованности. Может, стоит каждый вечер напиваться, чтобы за неделю не опозориться?       — Я… не хотел быть обузой. Прости, Геральт, — а, нет, хмель отменял работу не только тела, но и мозгов. Это весомый минус. Можно взболтнуть много лишнего. — Ненавижу быть обязанным. Спасибо большое, конечно, что ты меня спас. В очередной раз, — Лютик исповедовался. Геральт молчал и продолжал свою работу. — Каждый раз буду благодарить. Не знаю, зачем ты со мной возишься, но я рад. Очень. Ты такой… крутой… — юноша разомлел, дремля. Ему давно хотелось высказаться, а он почему-то всё откладывал. Глупо. Стало легче. Несравненное чувство.       Символ на бедре засиял и бард всё же не сдержал глубокого вздоха.       — Хочешь, — Геральт закончил, но не отодвигался, — завтра поищем заказ на доске?       — Хочу, — Лютик счастливо заулыбался. — Спокойной ночи, Геральт, — и споро уснул в блаженном неведении, что ведьмак ещё некоторое время сидел перед его кроватью.       — О, святая молодость, — после длительных водных процедур менестрель чуть ли не порхал. — Вчера наклюкался, а сегодня невозмутимо свеж и бодр.       Парень подскочил ранним утром, в предвкушении предстоящих свершений. В протрезвевшей памяти прошлый вечер помнился в общих чертах. Он не домогался Геральта — это главное.       Ведьмак точил мечи, сидя в конюшне рядом с Плотвой. Бард стыдливо понял: убийце чудовищ привычнее путешествовать по миру не задерживаясь, а приходится из-за Лютика сидеть на одном месте.       Постаравшись отмахнуться от чувства вины, певец заверил себя, что если Геральту будет нужно, он уйдёт без раздумий.       — Когда выдвигаемся в путь, напарник? — весело начал бард, но под тяжёлым взглядом золотых глаз осекся. Он уже сто раз успел пожалеть о сказанном, когда ведьмак ответил:       — Если готов, можем идти.       Лютик облегченно выдохнул и заспешил следом, тихо наигрывая на лютне весёлую мелодию.       — Геральт, а какое самое страшное чудовище ты встречал? — поэт обращал внимание, как косо на них посматривают прохожие, но не реагировал. Он был в прекрасном настроении и ничего этого не изменит.       — Страшное или опасное? — уточнил Геральт, а шатен затрепетал от счастья. Сегодня ведьмак вёл себя как никогда прежде, но стоило оставаться осторожным и не увлекаться его расположенностью.       — М-м-м… — задумался парень, ощутив разницу понятий. — Всё вместе?       — Они все… — начал занудствовать Волк, но хмыкнул и ненадолго замолчал. — Водяная баба. Для здешних болот — точно. Все монстры выглядят так себе, но баба метко кидает грязь в глаза противнику и ослепляет. Брукса, конечно, более опасная, но встречается сравнительно реже.       — Оу! — многозначительно протянул бард, не ожидавший столь развернутого ответа.       — На каждого чудовища нужно знать тактику боя, — видимо, и Геральт в кои-то веки был в неплохом настроении.       Они подошли к доске объявлений и Лютик с любопытством принялся рассматривать прикреплённые там листовки.       — Вау! Смотри, как многообещающе! — он содрал лист и зачитал вслух, размахивая руками.       «В последние дни несколько офицеров Храмовой Стражи были убиты самым зверским образом. Было начато расследование, чтобы разобраться в этом деле, так что преступник вскоре почувствует железную хватку правосудия, сжимающую его горло. Всех, кто может помочь гвардейцам выследить и наказать убийцу, просят немедленно явиться на ближайших пост. Предусмотрено вознаграждение.       Кроме того, настоящим объявляется, что любой человек, оказывающий содействие этим бандитам или скрывающий доказательства их преступлений, будет наказан пытками, тюрьмой или даже смертью».       Хмыкнув, Геральт скептично посмотрел на объявление, вновь хмыкнул и кивнул.       Стражник с готовностью предоставил подробности ситуации, ведьмак поторговался и потребовал доступ в местный морг.       Проглотив подступивший к горлу ком, Лютик старался морально приготовиться к осмотру изувеченных трупов. Он же сам выбирал заказ, поэтому нельзя было ни в коем случае ударять в грязь лицом, иначе вряд ли в следующий раз его куда-нибудь возьмут. О собственной безопасности бард забыл поволноваться.       Встретивший их врач порадовал слабонервного поэта — тела сожгли. Словесное описание ран жертв не так сильно будоражило завтрак внутри менестреля. Далее они отправились на место последнего преступления. На вид — обычный переулок.       — Не мельтеши, следы затопчешь, — распорядился Геральт, садясь на корточки.       Скептично фыркнув, Лютик не стал уточнять, что и так старался не отсвечивать.       — Смотри, — ведьмак чуть посторонился. — Что видишь?       — М-м-м? — от неожиданности парень округлил глаза, но с удовольствием присел рядом, всматриваясь во влажный участок. — Роскошные груди Мелитэле, — выругался он. — Неужели это козодой?       — Кто? — седой даже посмотрел на него.       — Козодой, — невозмутимо повторил шатен. — Такие волки-людоеды с копытами, — певец ещё раз посмотрел на округлые следы.       — Хм. Козодои — небольшие безобидные птицы, — возразил Геральт.       — Но ни у кого в городе нет хозяйства.       — Копыта имеют несколько монстров: бесы, лешие, например. Только… — мужчина замолчал, задумавшись.       — «Только» что, Геральт? — взбудораженный Лютик осторожно уточнил       — Они достаточно крупные. И не смогли бы долго скрываться в городе.       Краткое руководство по чудовищам интересовало барда, поэтому он старался не упустить положительное расположение ведьмака. Но и от очередного вопроса не смог удержаться.       — И что же мы будем делать?       Волк косо посмотрел, хмыкнул, но не возмутился вылетевшему «мы».       — Пойдём по следу.       Спустя пару кварталов в кустах среди следов обнаружился флакон духов. Мужчины продолжили идти, но уже по запаху. Честно сказать, Лютик не ощущал по ходу их следования ожидаемого терпкого аромата. Да только у него и ведьмачьих чувств не было.       — Удивительно, — стараясь не отставать, высказался бард. — Поразительная сила, превосходное обоняние, — он говорил шёпотом. — Неужели и слух у вас чрезмерно развит?       — Лучше, чем у людей. Чуткий сон полезен в лесу.       У парня перехватило дыхание. Но ведь в то раннее утро ведьмак однозначно спал. Даже если нет, физиология бы его выдала. Не всё же в девичьих романах преувеличено. Или…       Геральт затормозил, осматривая стены дома перед ними и принюхиваясь.       — Холера. Жди здесь, — выругался мужчина и единым движением влетел в открытое окно второго этажа.       Воцарилась тишина. Изнывая от любопытства, поэт нашёл в стене неровности и крайне осторожно принялся залезать. В студенческие годы он тренировался в подобных навыках, готовясь сбегать от разъяренных мужей-рогоносцев. Однако, Судьба имеет ироничное чувство юмора.       Сверху не доносилось ни звука. И лишь преодолев треснувший подоконник, Лютик понял причину: в свете десятка свечей за старым будуаром сидела девушка, напряженно всматриваясь в стоящего напротив Геральта.       — Прелестнейшие ножки Фрейи, — ошарашенно выдохнул бард. Нижняя часть тела девушки была покрыта бурой шерстью и заканчивалась массивными копытами. — Суккуб.       Гибрид заинтересованно окинула взглядом шатена, но быстро вернула всё своё внимание обратно на ведьмака. Её хвост с кисточкой на конце взволнованно бил по полу.       Геральт также напряжённо хранил молчание, однако руку с рукояти серебряного меча не убирал.       — Смотри, — сладко протянула суккуб. — Я не тронула твоего мальчика.       — А я не обнажил меч, — заметил в ответ Геральт.       — Мы всегда против сражений, — девушка слегка расслабилась, гладя пальцами свой короткий топик, почти не скрывающий груди. — Есть много более… — она бросила многозначительный взгляд, — приятных способов тратить энергию.       Вновь повисла тишина. А Лютик к своему удивлению понял, что ни с того ни с сего возбуждается. Не то чтобы он желал видеть, как Геральт будет совокупляться с этой… Может, совсем чуть-чуть, он думал о возможности увидеть Геральта обнажённым, даже возбужденным. В действии. С затуманенным пылающим взором. В тот момент можно будет представить, что так он нависает над самим Лютиком. Так смотрит на него. И стоит у Белого Волка не на простую проститутку с рогами и шерстью на бедрах, а…       — Скорей решай, — прервал полёт фантазий голос суккуба. — А то у мальчика скоро яйца лопнут.       — Не интересует. А если ты не прекратишь разбрасывать свои феромоны… — седой продолжал невозмутимо стоять каменным изваянием.       — Пф! — девушка разочарованно тряхнула локонами, и поэт будто вынырнул на поверхность. — Так вот почему сёстры недолюбливают ведьмаков. Вы скучные.       Пытаясь стянуть как можно ниже подолы курточки, чтобы прикрыть внушительный бугор, Лютик мельком посматривал на Геральта. Того абсолютно не волновали флюиды искусителей. Да уж. С неконтролируемым стояком у Геральта не было проблем последних лет сто, как минимум. Можно позавидовать такой выдержке. Менестрелю бы в данный момент она не помешала.       — Так не пойдёт, — гибрид закинула ногу на ногу. — Мы — существа честные. Всегда платим по счетам. Давай хоть мальчику помогу, — девушка медленно облизалась.       Волк уставился на застывшего барда. Лютик сглотнул, ему стало ещё жарче.       — Тебе надо? — поинтересовался Геральт, словно не замечая чужого возбуждения. Простой, как табуретка.       — Давай, сладкий, — суккуб плавно поднялась и, покачивая бедрами, подошла вплотную к певцу. — Сделаю всё в лучшем виде, — она развязала бретели топика и уже светила тёмными сосками.       Открыв рот в немом шоке, певец безрезультатно подбирал слова, когда резвая девица, мягко обхватив его голову, уткнула её себе в грудь. Лютик в удивлении замычал, распахнув глаза. Он видел краем глаза, как ведьмак собирается оставлять их наедине.       — Геральт! — вскрикнул бард, с трудом вырвавшись из цепкого захвата. — Забери меня, пожалуйста, отсюда. Я не хочу, — он протянул руку навстречу.       — Не говори чепухи, — девушка сжала пах парня. — Твой стоячок честнее.       — Оставь его, — ведьмак обернулся, глядя на умоляющего спутника.       Суккуб раздосадовано цыкнула, но, посматривая на серебряный меч, отошла.       Лютик поспешил оказаться за спиной Волка.       — Тебе надо уехать из города, — заявил Геральт.       — Ой, да это и так понятно, — гибрид отмахнулась. — Забирай, — она бросила ведьмаку бурый рог. — Мы всегда платим по счетам.       Геральт кивнул и убрал рог. Позже он его отдал капитану стражи как доказательство, что разобрался с чудовищем.       Отужинали они в таверне. Посетителей было мало, так что менестрель даже не пробовал выступать.       — Знаешь, Геральт, моя нога уже не болит. Можем хоть завтра отправляться в путь, — нарушил царившее молчание бард.       По своей привычке ведьмак хмыкнул, отпивая из кружки.       — Завтра вечером я помогаю Трисс. Потом видно будет.       — Извините, — к их столу подошёл паренёк — Это же Вы вчера играли тут?       Лютик заулыбался и кивнул.       — Госпожа Вегельбуд ищет талантливых музыкантов. Будьте так любезны посетить её поместье завтра утром. Вам хорошо заплатят, — парень откланялся и удалился.       — Видишь, Геральт, — бард сиял. — Мой талант начинают признавать в свете. Во многом благодаря твоему подарку и новым впечатлениям. Ещё пива моему… спутнику, — восторг поэта к концу поутих. Он хотел назвать ведьмака другом, но понял, что рискует быть непонятым.       Уже возвращаясь в дом чародейки, Лютик растеряно осознал, что позабыл хорошенько напиться перед процедурой нанесения мази. Глубоко дыша, парень до конца надеялся, что Трисс не занята.       — Геральт, — тихо пискнул бард, видя, что волшебницы вновь нет дома. — Наносить символ снова будешь ты? — ему уже становилось дурно.       — Терпи.       Ведьмак вряд ли знал, насколько метко его замечание. Нехотя сняв штаны, Лютик лёг на кровать и зажмурился. Они оба мужчины, в этом нет ничего постыдного. А ещё они наедине. И если сосредоточиться, можно ощутить бедром ровное редкое дыхание ведьмака. Но, главное, не вспоминать те постыдные сцены, о которых он мечтает уже долгое время. О, нет. Нет-нет-нет. Это необходимое лечение, так надо. Пальцы Геральта огрубевшие. Они бы великолепно ощущались на чувствительных сосках певца. Лютик тонко вскрикнул и распахнул глаза. Волк не прерывал начертание и смотрел на символ. Слава богиням. Хотя твердеющий под тонкой тканью белья член шатена сложно было не заметить. Да ведьмак и заметил наверняка. Просто вида не подавал. Спасибо большое. Его невозмутимость будет на руку…       — Ты же отказался от предложения суккуба, — не прерывая действий, отметил Геральт.       Ну вот. Всё. Лютик прикусил губу. Геральт видит его эрекцию. Заметил. Обратил внимание. Обсуждает. Когда настолько близко. Стоит пальцам соскользнуть на десяток дюймов вправо.       Приложив все силы, чтобы не застонать, певец с ужасом смотрел на расползавшееся пятно на вершине натянутой палатки его белья. Он потёк, как продажная девка. Девицы из Виковаро и рядом не стояли.       — Д-дай м-мне, — слабый голос Лютика подводил, — привести себя… в порядок.       — Нет. Начертание прерывать нельзя.       Барду хотелось провалиться под землю от стыда. Но более постыдным было то, что в глубине души ему это нравилось. Чувство подчинения сильному, великолепному. Дикая мощь сводила с ума. Казалось, он мог излиться под одним пылающим взглядом. Золото глаз снилось во многих похотливых снах.       — Можешь сейчас всё сделать.       Ну конечно. Перед носом Геральта он ещё не самоудовлетворялся. За горячечными метаниями Лютик не увидел, как засветился символ. Потому что ведьмак не прекращал движений чертовых пальцев.       — Г-Геральт, — всхлипнул бард, извиваясь на постели и судорожно сжимая простынь.       — Что, Лютик? — мужчина наконец-то посмотрел на него.       — К-как меня зов-вут? Повтори.       — Лютик, — выдохнул Волк, не разрывая зрительный контакт. И шатен пропал. Вспыхнул, как факел. Зажмурился, захныкал, запуская руку под ткань, и кончил себе в ладонь. Он не верил в реальность происходящего. Боясь открыть глаза, парень старался восстановить дыхание. Предстояло набраться смелости и посмотреть правде в глаза. Во всех смыслах. Лютик почти решился, но тут сознание окутал легкий туман. Перед взором поэта кружили знакомые шарики. Геральт держал пальцы, сложенные знаком.       — Наутро ты не вспомнишь об этом вечере. Ты устал и уснул сразу по возвращению.       «Нет!» — хотел испуганно вскрикнуть Лютик, но ничего не мог произнести.       — Спи.       Мир вокруг заволокло тьмой.       Лютик звал на помощь, только звуки не складывались в слова. Хотел проснуться, но не мог. Он словно сгорал изнутри. И кричал, потому что больше ничего не оставалось.       — Тебе ли рассказывать, — женский голос еле прорывался сквозь пелену дурмана. Но Лютик не понимал смысл услышанного. — Насколько опасно вмешательство в магическое лечение?       Проснувшись утром, поэт не ожидал увидеть у своей постели ведьмака. Геральт смотрел на собственные руки, а сознанием словно был где-то далеко.       — Прости, — не шелохнувшись, произнёс Волк.       Голова у парня раскалывалась. Но, отодвигая боль на второй план, он медленно взял ладони Геральта и улыбнулся.       — Всё хорошо, — Лютик осознавал, что не помнит чего-то важного из вчерашнего вечера, но что конкретно, не мог понять. — Эй, Геральт, — он невесомо обводил большим пальцем чужие костяшки. — Проводишь меня в поместье леди Вегельбуд?       Следя за движениями парня, ведьмак кивнул. И руки не отдёрнул.