Пуля в сердце

— М-м-м... Твою мать, где он? — Джейк никогда не опаздывает. Это странно, что его ещё нет на месте. — Хисын, вы же не разлей вода. Где босс? Вопросы, вопросы, вопросы. Хотел бы Ли знать на них ответ, но ему удаётся только выдавливать улыбку и виновато жать плечами, пока в руках покоятся ленты от шариков с забавными смайликами и шутливыми надписями вроде таких: «5 лет! Поздравляем!». Правда, с каждой минутой, проведённой в этом пустом кабинете, присутствующие выражают всё больше негодования. Ей-богу, будто сами не опаздывали никогда! Атмосфера слегка щекотала нервишки, поэтому Хисын даже немного дёргается, когда телефон вибрирует в кармане джинсов, и с надеждой смотрит на строку уведомлений, но по итогу ему лишь хочется кинуть об пол либо проклятую машину, либо Пак Сонхуна, который проспал и уже мчит в офис, чтобы успеть поздравить Шима с днём рождения. Руки так и чешутся, чтобы записать ему гневное голосовое и послать в пешее половое, пожелав никогда оттуда не возвращаться. Жестоко? Может быть, но настроение Хисына, мягко говоря, никак не соответствует определению "хорошее". — Эй, ребят, он написал мне! — Чэвон активно машет рукой с телефоном в воздухе, пока коллеги собираются кружком вокруг нуны. Ли остаётся на месте. — Хисын, слышишь? Джейк уехал на неделю, но просил передать благодарность за то... Ты куда? Раздражение, казалось, скоро будет валить из ушей. К чёрту. К чёрту Джеюна, к чёрту день рождения, к чёрту Сонхуна, который зачем-то продолжает названивать. К чёрту эти грёбаные шарики, в конце концов! Так и хочется выйти на улицу и отпустить их в небо. Парень не слышит окликов и с упорством барана прёт прямиком из кабинета, а затем и вовсе из офиса, но уже без своего атрибута. Всё-таки эти дурацкие штуки с летучим газом внутри немалых денег стоят, а подводить других людей, уж тем более в буквальном смысле пускать их деньги на ветер, не было в принципах Хисына. Становится чуточку лучше, когда он выходит из помещения, вдыхая в лёгкие прохладный ветер. Юноша, простояв пару секунд без дела, решает ходить кругами. Ли не удосужился надеть своё любимое мягкое пальто, оставаясь в одной-единственной белой рубашке, расстёгнутой на пару верхних пуговиц. Удивительно, но даже мурашки не бегут по телу, которое будто и вовсе перестало выполнять свои прямые обязанности, как, например, расширение сосудов, вставшие волоски, быстрое кровообращение по ситуации? Хисын не разбирался, оттого и не особо придал этому значения. Что же, прекрасно. Вся длительная подготовка коту под хвост! Сколько было угроблено денег и нервов, и всё ради одного скромного сообщения только для галочки? Серьёзно, блять? Это слишком некрасиво по отношению не только к Хисыну (чуть ли не главному затейнику между прочим!), но и ко всей команде в целом. Да пусть горит в аду эта поездка! Может и не возвращаться, не очень-то и нужен он здесь! Что, кто-то расстроится что ли? Нет конечно, все будут очень рады! И шарики они будут покупать каждый четверг не потому что чей-то день рождения, а просто так! Ах, Шим Джеюн, вот же подлец, вот засранец! Умеет же человек плюнуть в душу, когда никто не просит! Внезапная догадка молнией проносится в мозгу и Хисын останавливается, распахнув глаза. Уши моментально закладывает, все звуки извне попросту исчезли, в голове, как метроном, стучит кровь, которую сердце усиленно начало гонять по телу из-за нарастающего волнения. Нет, не может быть. Это было бы слишком... Господи, ну он же не идиот в конце концов! — Куда... Куда он уехал? — отрывисто шепчет парень, чувствуя как тело кидает и в холод и в жар одновременно. Твою мать... — Красавчик, подвезти? — вздрогнув от знакомого голоса где-то рядом, Хисын чуть ли не подпрыгивает на месте, пока горе-водитель хохочет и сигналит как умалишённый. — Э, ты че такой зашуганный? — Сонхун стирает кончиком пальцев выступившие от приступа заливистого смеха слёза, застилающие глаза. — Блять, знал бы ты, как я тебя ненавижу! — Ли, в два шага добравшись до автомобиля, залезает на место около водителя, назло слишком громко захлопнув дверь. Веселье друга быстро сходит на нет, тот лишь морщится из-за такого неподобающего обращения со своей крошкой, но ничего не говорит, уже поняв что что-то не так. — Хён? — вопрос так и остаётся витать в воздухе не до конца озвученным, но Хисын, вполне ясно осознающий, что он немного не в порядке, отмахивается и кивает головой куда-то вперёд, выдавливая тихое: «Гони». Сонхуну не надо повторять дважды. *** Рики чувствует, что раздражение медленно, но верно заполняет каждую клеточку его тела. В голове будто не мысли, а какие-то джунгли, пробираться через которые является уж точно нелёгким делом, особенно при условии, что нет-нет да какая-нибудь ветка с хлёстким звуком прилетит в лицо, заставив шипеть и по новой наощупь искать хоть какую-то зацепку на пути к адекватности. Печально, но пока получалось откровенно плохо. — Твою мать, Сола... — на выдохе произносит парень, уставившись в произвольную точку на стене. Собственно, ни на что другое он и не был способен в данную секунду, хотя по-хорошему надо было бы переделать задания, которые им задали на сегодня. Школу закрыли из-за какой-то аварии, так что ученикам уже разослали список того, что они должны сделать за то время, пока проблемы устраняются. Большинство учеников были рады данной новости, но только не Ким Ёнджэ. Около получаса парень возмущался в трубку Рики о том, что их группа и так не успевает отрепетировать всё, что планировалось, так ещё и школу закрыли как будто назло. В принципе, Нишимура не особо вслушивался в чужую болтовню, потому как лежал в кровати, находясь на грани сна и реальности, лишь изредка угукая, чтобы не спровоцировать друга на очередной недовольный спич. К счастью, старший ничего не сказал о том, что японец реагирует как-то не так, так что вскоре Рики со спокойной душой провалился в сон. И всё бы ничего, но кажется из-за глупых размышлений младшей сестры мозг парня слишком воспалился, так что во сне было достаточно много Пак Сонхуна и иногда, при особо ярких вспышках на заднем фоне, мелькал и Ли Хисын. Именно это и стало причиной такого состояния юноши. Как на репите крутились мысли о том, может ли Рики что-то чувствовать к кому-то из парней, какие между ними взаимоотношения и что вообще происходит с подростком. Из-за обилия вопросов и буквально крупицы ответов, парень выходил из себя. Нет, ну надо же было такое ляпнуть, что теперь парнишка окончательно запутался! Подобно знаку свыше в тишине дома затрещал домофон, оповещая хозяев о прибытии гостей. Нишимура дёргается, оглядываясь по сторонам, будто на подсознательном уровне желая убедиться, что он находится в комнате один. С громким вздохом парень спускается с кровати, спеша дойти до входа, пока трель звонка продолжала раздражающе бить по барабанным перепонкам. Женская часть семьи прошлую ночь провела в гостях, поэтому единственным, кто мог впустить в обитель желающих был Рики. Отец же опять пропадал на работе, но краем уха на днях японец случайно подслушал разговор матери и старшей сестры. Кажется, Тэкеши умотал в соседний город по делам, ну и тем лучше будет для Нишимуры. Повернув замок на пару оборотов, подросток широко раскрывает дверь, стоя в проёме и ожидая увидеть мать и сестёр, но каково было его удивление, когда вместо родственниц на пороге красовались улыбающийся во все тридцать два Сонхун и какой-то слишком уж бледный Хисын. — А вы... — Здравствуй, любимый тонсен! Мы пришли подкинуть тебя до школы! — Пак, не меняя слегка придурковатого выражения лица, заходит, протягивая для рукопожатия руку. Младший неуверенно тянет свою в ответном жесте, но его тут же с силой притягивают к себе, прижимая к груди и чуть похлопывая по спине. Рики весь воздух выдыхает, замирая подобно пойманной хищником зверушке, которой только и остаётся прерывисто дышать, слушая, как кровь гремит в голове. О том почему так произошло, и откуда такие мысли, Нишимура решает покумекать позже. — Только нашему мистеру Ли желательно налить стаканчик воды, если ты не против. — Да... Да, сейчас, заходите! — Рики ужиком выпутывается из хватки хёна, тут же, как маленький ураганчик, уносясь на кухню, пока гости усаживаются на диван, напротив телевизора. — Домик хорош, — чуть сипло выдавливает Хисын после долгого молчания. Юноша осматривается, задерживая взгляд на статуэтке чёрного кота, изящно прогнувшегося в спине и вытянувшего лапки. — Более того, они мне, чёрт возьми, выделили комнату! — Сонхун довольно улыбается, подмигивая, а старший на это лишь хмыкает. — Вот, держи, — Нишимура появляется так же быстро, как и исчез, протягивая Ли стакан воды. Хисын благодарно кивает и чуть задевает пальцы подростка, пока тот анализирует свою реакцию на столь нехитрое действие, к сожалению, не приходя ни к каким выводам. — А чего это мы стоим тут в пижаме? — Пак строго осматривает подопечного, толкая язык за губу и смешно сложив брови, пытаяясь казаться грозным, но, если честно, выглядело не особо устрашающе. — Раздеться? — само собой срывается с губ и Рики прикусывает язык, желая пробить ладонью лоб от неловкости. Благо, что Сонхун заценил шутку и прыснул, начиная махать рукой в повелительном жесте, желая, чтобы парнишка подошёл ближе. — Дядя Хун в тюрьму не хочет, малец, ты понял? Специально для тугодумов: почему ты всё ещё не в школьной форме? Или ты прям так собрался идти в учебное заведение, бунтарь? — Пак улыбается краешком губ, наблюдая за младшим, который явно не остался доволен наименованием «тугодум». — Фу, ты такой противный! Надо было тебя оставить на улице! — японец демонстративно отворачивается, специально садясь рядом с притихшим Хисыном. — Я бы через окно влез, ты в моих силах не сомневайся, — певуче отзывается не на шутку развеселившийся Сонхун. — Авария у нас в школе, все по домам сидят! — огрызается японец, игнорируя смешок самого старшего. Ли ставит пустой стакан к спинке дивана и разворачивает корпус к Рики, скрестившему руки на груди. Фыркнув от такого злобно-милого тонсена, юноша в успокаивающем жесте кладет ладонь на коленку Нишимуры, чуть похлопывая по ней и ласковым тоном приговаривая: «Сонхун тот ещё придурок, согласен?» Младший внимательно смотрит на Хисына, но долго созерцать красивого, как куколку, хёна не удаётся. Вскочивший на ноги Пак в два шага преодолевает разделяющее их расстояние и накидывается на младшего с щекоткой, прекрасно помня, что тот чувствителен к такому своеобразному виду пыток. — Хисын-хён! Нет! Убери... — визг заполняет всю комнату, и Рики хохочет, катаясь с одного бока на другой, пытаясь руками закрыть свои рёбра, но проворные руки друга уже блуждали по всему телу, заставляя подростка содрогаться от каждого резкого движения. — Сонхун! — Хун, я так и знал, что у тебя есть садистские наклонности, — цокает Ли, решив вмешаться и не продолжать цирк. — Отцепись уже! Он тебе мать родная или что? — Я воспитываю его! — отзывается юноша, продолжая щекотать японца, которому приходится глотать ртом воздух в перерывах между приступами смеха. — Эй, что ты... Хисын крепко держит запястья младшего, давая Нишимуре передышку. Пак недовольно смотрит на друга, но тот не показывает никаких эмоций, оставляя на лице маску хладнокровия. — Ты же видишь, что ему не нравится, — с серьёзной миной и стальными нотками в голосе произносит парень, отпуская притихшего Сонхуна. — Извинись перед ним. — Да всё нормально... — встревает Рики, но на него тут же шикает самый старший. — Я его воспитываю, — с лёгкой улыбкой отвечает хён, вновь переводя взгляд на Пака, сжавшего в тонкую линию губы. — Ну? — Прости, малой, я куплю тебе альбом твайс и фастфуд, — закатив глаза, говорит Сонхун, после всё же улыбаясь младшему. — Согласен? — Конечно! — Рики выглядит более чем довольным и даже тянет правую руку для рукопожатия в знак примирения, но Хисын ловит её на лету под удивленный взгляд тонсена. — Тогда беги одеваться, — подмигивает Ли, отпуская вмиг повеселевшего подростка. Японец с невероятной скоростью вскакивает и бежит к себе в комнату, пока старшие красноречиво переглядываются. *** — Хён вообще однажды чуть не засосался с боссом по пьяни! — Да что ты говоришь? Врёшь и не краснеешь ведь. — Было, было! Ты просто не помнишь! — Господи, и как долго ты скрывал от меня эту информацию? Стыд какой... — Я думал, что ты в курсе, ха-ха! — Ба, век живи — век ахуевай. Ладно хоть с Джейком, а не с Сонджэ... — Так с ним ты как раз в первую очередь и целовался, придурок! — Да ну нет, ты наверное укурился в тот день! Киты по небу не летали? — Эй! Не слишком ли ты груб! — Интересные у вас разговоры... — тихо шепчет Рики, отправляя в рот очередную картошку фри, но его всё равно слышат. Хисын сгибается пополам от смеха, а Пак не отстаёт, начинает бить рукой по столу, выражая своё искреннее счастье. Японец лишь хмыкает, потому как привык к такому поведению старших за столь короткий срок. — Теперь я понял, что у тебя действительно много компромата на меня, Хун, — отдышавшись, говорит старший, но в одну секунду его лицо меняется: взгляд темнеет, а губы искривляются в оскал. — Но ты про то видео не забывай... — О нет! Я думал, ты забыл! — Сонхун с силой бьёт себя по лицу, руками тянет кожу вниз, будто его конечности не могут бороться с силой тяжести. Юноша хныкает подобно ребёнку, у которого отняли конфету. — Да ну серьёзно?! — Ха! Этот позор ты уже не отмоешь! — злорадствует Ли, пока перепалка с тонсеном набирает новые обороты. Нишимура усмехается, не особо вслушиваясь в чужую болтовню, предпочитая продолжить поедание картошечки, и совершенно случайно кидает беглый взгляд в другую часть фудкорта, встречаясь глазами с парнем, одетым во всё чёрное. У незнакомца была натянута маска почти на глаза, а под чёрной кепкой была скрыта копна волос. Достаточно короткая для нынешней погоды тёмная куртка была застёгнута по горло даже в хорошо отапливаемом помещении. Джинсы плотно облегали ноги, и будь тот юноша обут в берцы, Рики мог бы подумать, что этот человек — айдол, скрывающий свою личность для собственной безопасности. Сбивал с толку какой-то вороватый вид, когда обычным взглядом незнакомца будто поймали с поличным. Парень, помотав головой по сторонам, дабы оценить обстановку, быстро ретируется, не оглядываясь. — Джей, — на выдохе говорит Хисын, и только сейчас младший оглядывается на друзей, которые уже давно не мило беседуют друг с другом, а буравят взглядом то место, где секунду назад стоял тот странный тип. — Подонок, — на выдохе рычит Пак, одновременно с Ли срываясь с места, чтобы догнать загадочного парня. Стулья с оглушительным грохотом отъезжают и падают, а старшие, подобно бешеным собакам, спущенным с цепей, не обращали внимания на возмущённых посетителей торгового центра, видя перед собой только одну маячившую впереди мишень. Японец нервно закусывает нижнюю губу, но вмешиваться туда, куда никто не просит — это слишком. Тем более все вещи хёнов остались здесь, так что самым разумным решением будет остаться на месте, не мешаясь под ногами у профессионалов. *** Яркие пятна одежд посетителей торгового центра, что то и дело мелькают перед глазами, раззадоривают сознание Чонсона. Ветер оглушительно свистит в ушах, и парень, рыча, отпихивает какого-то слишком медленно идущего школьника, не чувствуя по этому поводу никаких угрызений совести. Нельзя замедляться, а уж тем более останавливаться. Адреналин в крови привычно ударяет в голову, режим «бей или беги» заставляет организм работать на износ. Ноги будто и не касаются пола, а стопы вовсе не ощущаются. На губах играет чудаковатая улыбка, которую, впрочем, никто не увидит. Азарт, кажется, уже течёт по венам, пока сзади слышатся уже даже свистки стражей общественного порядка. Видимо, кто-то успел пожаловаться охране на погоню странных парней. — Эй, придурок! — слышится чуть ли не над ухом и в эту же секунду чья-то сильная рука, схватившись за куртку, дёргает парня на себя. Пак был немного озадачен, но позволить себя так просто поймать он не мог. Джей, резко крутанувшись на месте, со всей силы бьёт по скуле Ли Хисына, выбивая из того стон, полный боли, и бежит дальше, не обращая внимания на порванную верхнюю одежду и проклятья, летящие в спину. Плевать, пусть хоть порчу наведёт на его род до десятого поколения, Чонсон всё равно победит, и никто не сможет его остановить. Завернув за угол, красный толкает дверь запасного выхода, перепрыгивая чуть ли не через половину каждого лестничного пролёта, опираясь на поручни. До первого этажа остаётся всего ничего, если продолжать в таком же духе, то буквально через две минуты Пак уже будет на улице. Резко затормозив, Чонсон прожигает взглядом фигуру, мешающую ему продолжить побег. — Приветик! — Сонхун кривит рот в подобии улыбки, стоя, уперев руки в бока, аккурат напротив таблички с цифрой «3». Не дожидаясь атаки со стороны конкурента, Джей, цепляясь руками за верхние перила, перекидывает ноги на нижние, дальние. Перестав держаться за металлические прутики, юноша переносит вес тела на ноги и прыгает, не особо удачно приземлившись. Этой доли секунды хватает Паку, чтобы добраться до замешкавшегося беглеца, но, к его же сожалению, он успевает только цапнуть воздух. Фыркнув от негодования, Сонхун ускоряется, дабы хотя бы попытаться задержать Чонсона. Юноша изо всех сил пытается нагнать красного, но ему остаётся только слышать то, с какой нереальной скоростью оппонент, грубо говоря, смывается, и это не может не огорчать. Дыхание уже давным-давно стало тяжёлым, и, из последних сил толкнув дверь, ведущую наружу, Пак цепляется за ручку, пытаясь отдышаться. Парень ищет глазами хоть малейший намёк на Джея или хотя бы какой-то его след, но красный исчез, будто его никогда и не существовало. *** — Сильно болит? — Не болит. Ложь. Ушиб доставлял ощутимый дискомфорт, но ни Джею, ни Хёнджину эта информация ни о чём не говорит. Хван, раскинувшись в кресле и подумав о том же, хмыкает, заведя руки за голову. — Стареешь, Пак. Может, стоит тебя на пенсию отправить? Джей молчит, театрально глядя за спину босса, прямо в панорамное окно, где Сеул был как на ладони. Тем временем старший, закатив глаза, щёлкает и просит одного из вооруженных телохранителей, стоящего с винтовкой на перевес, принести виски. Тот, отдав честь, удаляется. — Садись уже, заставляешь меня чувствовать себя извергом, — Хёнджин с прищуром смотрит на спокойного, как удава, подчинённого, и цокает языком. — Никто тебя никуда не отправит, расслабь очко. О, вот и бухлишко подъехало! Отмахнувшись от предложенной помощи, юноша самостоятельно разливает напиток по рюмкам, толкая одну по поверхности стола к Паку. Тот, поморщившись, берёт её, молча заливая в себя янтарную жидкость, что тут же жжёт горло своей горечью. — Как обстоят дела в компании? Слухи всё ещё ползуют? — босс залпом выпивает стопку, но его рука дёргается, отчего пару капель остаётся на внешней поверхности стекла. — Чёрт, — недовольно бурчит Хван и без всякого стеснения медленно проводит языком по рюмке, слизывая остатки дорогого алкоголя. Чонсон сжимает губы в тонкую линию, но ничего не говорит. — Ползут, да ещё как, но никто не догадывается о правде. Самая популярная теория гласит, что твой отец всё ещё жив и отдаёт приказы, — Пак игнорирует истеричный смешок босса, продолжая докладывать. — А что касается твоего исчезновения... Некоторые считают, что самоубийство было подставным, но трубить тревогу пока никто не собирается. — Всё не так плохо, как я думал, — удовлетворенно кивает головой Хёнджин, параллельно наливая себе ещё виски. — Завтра операция по смене цвета глаз. — Я уверен, что она пройдёт успешно, — сдержанно отвечает Чонсон, подставляя рюмку для добавки, на которую, впрочем, Хван не скупается. — Эй, Чонсон-а... — обладатель имени поднимает взгляд на собеседника, который прямо-таки прожигает дыру в нём. — если сравнить моё лицо три года назад... И то, которое у меня сейчас... Я стал красивее? Джей внимательно рассматривает Хёнджина, вспоминая его прошлую внешность. Разрез глаз, губы, нос... Всё стало другим. Бывшего друга даже можно было попытаться назвать привлекательным, если бы не огромный шрам, тянущийся от уголка губы, пересекающий всю левую щёку, вплоть до начала глаза. Чонсон вздыхает, выдавливая из себя улыбку, и отвечает: — Ты само совершенство. *** Пака тошнит. Юноша склоняется над крышкой унитаза, его сильно рвёт и трясёт. Наружу выводится алкоголь, еда, которую он успел перехватить до посещения Хёнджина, кажется, даже душу он скоро оставит здесь, в этом месиве. Глаза на мокром месте, слёзы текут, не останавливаясь. Джей плакал впервые за несколько лет. Когда судороги прекратились, а организм перестал выталкивать всё содержимое желудка наружу, Чонсон на ватных ногах поднимается и хромает до умывальников. Хорошенько прополоскав рот, парень решает и умыться, чтобы остудить кожу и хоть как-то прийти в себя. Ошибкой была попытка проверить в отражении свой внешний вид: Паку только ещё хуже стало от представившейся перед ним картины. На него с той стороны зеркальной глади смотрел перепуганный в усмерть мальчишка с растрёпанными волосами и лохмотьями, болтающимися на плечах. Сняв с себя порванную Хисыном вещь, Джей кидает её в мусорку, невольно предавшись мыслям о боссе. Хван Хёнджин. Человек, которого он знает вот уже десять лет, стал его личным кошмаром не так давно. В подростковом возрасте все закидоны старшего можно было списать на юношеский максимализм, но когда тот начал на серьёзных щах разрабатывать план по свержению отца с места главы их компании, стало уже не до смеха. — Джей, ты слабак... — тихо говорит юноша, его невольно передёргивает от столь знакомых слов. [два года назад] — Пак! Держи клинок крепче, ну! — Я.. Я... н-н...не... — Джей, ты слабак! — гремит голос Хёнджина в пустом зале для тренировок. Чонсон содрогается от рыданий, из рук выпадает холодное оружие. Упав на колени перед Хваном, младший цепляется за его штаны, начиная выть, подобно раненому животному. Это не тот Хёнджин, которого он знал. Это абсолютно другой человек, и дело тут вовсе не в новом носе и накаченных губах. — По-о... бойся Бога, Хван... О ч-ч-чём ты... — Слабак, — повторят одно и то же слово парень, отпинывая от себя тушку друга. — Не для того я инсценировал свою смерть и сидел по подвалам год, чтобы просрать всё из-за твоего долбоебизма! От тебя требуется одна простая вещь: ударь меня и оставь шрам. Я что, так много прошу?! — Хёнджин... — моляще просит Пак, не собираясь вставать на ноги, в надежде, что на друга снизойдёт осознание происходящего. — Режь, — пнув к Чонсону клинок, Хван садится на пол, подогнув ноги под себя. — Если будешь медлить хоть одну ебаную секунду, я вставлю его тебе в сонную артерию, — со спокойной интонацией говорит юноша, но Чонсон слышит — он не шутит. Младшего сильно трясёт. Как во сне Джей встаёт перед Хваном, смотрит в некогда родные глаза, которые уже давно покрылись толстой коркой льда. Пак замахивается, в страхе закрыв глаза. Со свистящим звуком лезвие режет воздух, а после этого следует крик Хёнджина. Безумие началось сейчас. [10 месяцев назад] — Джей-а... Хочешь интересный факт? — М-м? — Чонсону не хватает сил на то, чтобы что-то ответить. Парень выпил, потому что было слишком страшно идти на дело. Идти против того, кто заменил тебе родного отца. Но идти против Хёнджина было страшнее. — Мы сейчас поднимаемся по лифту к мистеру Хвану, он же мой горе-папаша. Ты увидишь его в последний раз, а я в последний раз сюда поднимаюсь именно на этом лифте. Придётся как крысе сбегать по запасным, ха-ха! — юноша заливается смехом, а Джею приходится ухмыльнуться, чтобы не получить нагоняй от Хёнджина. Когда лифт оповещает о прибытии на нужный этаж, сердце младшего падает в пятки. Время тянется слишком медленно, а момент, когда они оказались в кабинете у Хвана, Чонсон и вовсе пропустил. Последняя вещь, которую Пак запомнил в тот день — это то, как мистер Хван провёл рукой по голове, будто проверяя осталась ли его лысина с ним до этой страшной минуты, сумасшедший смех Хёнджина и оглушительный выстрел, а потом... Кровавое море.