black eyes, bad guys

Изана, опустившись на холодный порог больницы, бесцельно уставился на резные ворота. Снег мелко падал на землю, залетал под навес, сливался с бесцветным небом. — Знаешь, Вакаса… — он замолчал так же быстро, как начал. Слова отчего-то не лезли. Он сделал два глубоких вдоха. — Я тебя слушаю, — попытался расположить его к себе мужчина, умещаясь рядом. — Это может показаться бредом, но когда ты сказал, что Шиничиро выкарабкается, потому что пообещал Майки… я поверил тебе. Парень самодовольно хмыкнул, но любой намёк на эмоции пропал, когда тот шепнул: — Только это больно. — Ошибаешься, Изана. Больно, что мы ничего не знали. Он поднял глаза и солнечный проблеск, подсвечивающий снеговые тучи, показался ему совсем тусклым. — Судя по всему, Майки тоже не так давно смог принять эту новость. Но ему хватило сил как-то… снова поверить в брата, вернуть надежду остальным. Они похожи. Я всегда это чувствовал. — Мне удалось поговорить с дедом Сано… Он сказал, что был согласен принять меня. — Вот как? — Настроен категорично против, как ни странно, был Шиничиро. И в этом только моя вина, — пробормотал он с горечью, — Признаюсь, меня всегда бесило, что Шиничиро так зависит от Майки. Я спокойно слушал его, когда он говорил мне о сестре. Но ей было посвящено двадцать процентов его восхищения. Остальные принадлежали Майки. И когда я просил его обходить темы с ним стороной, он… раздражался и грустил. — Ещё бы, — хохотнул нервно Вакаса. Изана намеренно проигнорировал. — Видимо, именно это подвигло его на поиски моей настоящей матери. Курокава поморщился. — Он понимал, что не может мне дать той любви, которую я бы хотел. Я не знаю, на что он надеялся? Найти шлюху… — Он всегда верил в невероятные вещи, это так. Шиничиро хотел защищать Манджиро от трудностей, от ссор, от разочарований, от злости и боли… Пойми, он не выносит тех, кто ненавидит его брата Манджиро. Так что, тебе крупно повезло, — Вакаса усмехнулся, — Шиничиро сам признал тебя братом — он видел в тебе хорошее и старался дать тебе то, что было отнято. В том числе, у него самого. Но причинять боль Майки не мог. Это выше его сил. Парень потёр пальцами виски, а потом посмотрел на юношу исподлобья и чётко проговорил: — Мне кажется, с твоей стороны было бы лицемерием — не замечать его страх, его болезнь, но так рьяно видеть недостатки. Пойми, Шиничиро любит и ценит близких людей, он всех пытается понять. Но одного человека он понимает больше всех остальных. Это его брат. Майки, которого так трудно понять другим. Изана опустил голову, а Имауши сухо продолжил: — Как бы сильно я не пытался стать к Шиничиро ближе, я никогда не рассчитывал, что могу соперничать за него с кем-то другим. Ревность — бессмыслица. Я никогда не думал, что мне будет позволено влиять на него, на его решения. Во-первых, он самодостаточен. Во-вторых, у него есть Манджиро. Хотя, знаешь… — он улыбнулся, — Наоборот. А про себя подумал, Майки — и во-первых, и во-вторых, и в-сотых. — Прежде чем ему открылась правда о похищении… он сказал, что Майки дал добро ехать ко мне. Я не удивлюсь, что он благословил его поцеловать меня или даже… — он осёкся и прыснул от смеха, заметив, как перекосилось лицо Изаны, — Забавно, но я правда так думаю. — Ни черта забавного! — Пойми, Манджиро — его приоритет. Это надо принять, как данность. И любить в нём это. Ты ведь уже гораздо спокойнее реагируешь, правда? Не заметил за собой… этих изменений? — Заметил. И не виню его. Потому что без него, — такого, какой он есть, — всё пошло бы по пизде, — шепнул Изана, — Когда Майки рассказывал мне о наркобароне, то я видел, что ему физически тяжело посвящать меня в это дерьмо, и Дракен постоянно… знаешь, словно, пытался вернуть его обратно. Он моментами залипал на стену и молчал. Лицо Вакасы заметно помрачнело. — Медленно… но всё, что произошло с декабря, позволило мне приблизиться к пониманию, какой он на самом деле. Я знаю, что смогу узнать Майки ближе, только если Шиничиро будет рядом. Он с самого начала хотел, чтобы мы объединились, Вакаса. — И вы исполнили его желание. — Хочу, чтобы он просто был с нами… Это же нетрудно? Не могу поверить, что ему этого может не хотеться! Лицо Изаны исказилось от внутренней борьбы. Вакаса медленно выдохнул, а потом закинул руку ему на плечо — резко прижал к себе и поморщился, как от боли. Потрясённый Изана замер, не в силах вдохнуть, но не смел отстраниться. Всё ещё хотелось найти место, где можно было бы спрятаться от таких проявлений простого человеческого контакта, но надобности в этом видел всё меньше. Коконой и Инуи, — прежде они удалялись, чтобы найти мусорный бак для бутылки, — вернулись достаточно быстро, но застав парней в объятиях, долго не решались подойти ближе. На них не обратили внимания, даже когда их лица шокировано вытянулись — и парочка кубырем полетела при грозном крике: — Измена! А потом скример расхохотался. На Шиничиро набросились с объятиями так отчаянно, будто не видели его вечность. Его лицо сияло от улыбки. Но до Сано быстро дошло, где они находятся. — Только не говорите мне, что эти два мелких засранца… — Засранец, блять, ты! — Согласен, — сказал Тагава, возникший позади, как чёрт из табакерки, — Я так понимаю, группа поддержки? Экскурсия в мою клинику? Поедем вашей компанией или подождём других засран… ребят? Никто ему не отвечал. Они просто висели на Шиничиро — кто плакал, кто просто вцепился намертво. Сначала Сано старательно закатывал глаза, избегая собственной идиотской улыбки, но потом они предсказуемо заслезились. Тагава ободряюще улыбнулся ему. — Ты храбрый. Шиничиро хмыкнул, стараясь обхватить всех своими длинными руками, но вскоре замер, уставившись на парковку — Манджиро и Такемичи приехали на байках. — Эти двое, — гордо ухмыльнулся он, — Они храбрее. — Братик, выбирай — с кем поедешь? — Ни на что не намекаю, но для своей первой поездки — я выбирал тебя! — Самостоятельно он водит тоже в первый раз, — пояснил, улыбаясь, Манджиро, — Не боишься за свою жизнь? Шиничиро счастливо рассмеялся и даже запрыгал на месте. — Не боюсь! Такемичи, ангел мой, я иду к тебе! — А вот нихуя! — зашипел Вакаса и крепко схватил его за руку, — Он со мной! Ханагаки, катись ты по земному шару! — А-ну отпусти! Путь к моему сердцу — лежит не через жопу! Отвянь! — Ребёнок, — пробормотал себе под нос Тагава, посмеиваясь, — Просто ребёнок.

***

В клинике он дал надежду — опухоль операбельна, исход позитивен в семидесяти процентах случаев, но последствия — у всех разные и, порой, совершенно болезненные. В подробности он не вникал. Майки хорошо помнил о методах, но не рисковал узнавать, какой будет выбран. Смерть через пять лет — бред. Полная слепота — вечный мрак. Что Шиничиро выберет? Есть ли у него выбор вообще? Может Манджиро убедить его… остаться? Тагава остановил поток неутешительных мыслей — напомнил ему о психиатре, который будет ждать его шестого числа, а Такемичи попросил обязательно заглянуть в его кабинет, когда у Манджиро начнётся приём. Ханагаки пытался намекнуть ему на своё нестабильное состояние, но Тагава убедил, что его реакция на стресс понятна и естественна. С Шиничиро, — всей его компании, — было разрешено провести время до позднего вечера. Сано материл Вакасу за то, что он, всё же, отбил у Манджиро байк и повез его; он агрессивно жевал мандарины и, то и дело, лез обниматься то к Такемичи, то к Инупи. Вакаса и Майки многозначительно переглядывались, а щенок фыркал на Сейшу, и Манджиро мысленно его благодарил. Когда пришло время расходиться, Такемичи и Майки упрашивали Тагаву хотя бы на одну ночь выделить палату по соседству. — Не-не, гоните их в шею! — Шиничиро кинул в брата мандарин, — Дайте лечиться спокойно, звери. Вы что, дня прожить без меня не можете? — Заткнись, — шикнул Майки, а потом схватил врача под руку и вывел в коридор, — Я сам, Такемитчи! — Манджиро, стой… — попытался остановить юноша, но Сано оставался непреклонен. Ханагаки закрыл глаза, медленно обернулся к Шиничиро. — Представь себе — не можем. Сано ухмыльнулся: — Надеюсь, вы хоть сегодня не успели посраться? Такемичи тёр лицо руками. И молчал. Челюсть Шиничиро отвисла. — Да ладно? Угараете? — Ты понимаешь, как сильно он нуждается в тебе? — Догадываюсь. — Я бы хотел, знаешь, — гулко сглотнул Такемичи, — Хотел забрать у тебя эту болезнь. Если бы это было возможно, я бы не колебался… Юноша не успел договорить, потому что Шиничиро поднялся с постели, вплотную подошёл к нему и крепко схватил пальцами затылок. — Закрой рот, Такемичи, — Сано плотно сжал губы, — Вот так. И послушай, — он уткнулся лбом в чужой, — Если ты хочешь помочь моему брату — то попытайся, наконец, осознать свою важность. Я благодарен тебе за всё, что ты сделал. Однако, если продолжишь себя обесценивать, вы постоянно будете сталкиваться с непроходимым тупиком! — Шиничиро, дело вовсе не во мне. — Такемичи, моему брату нужна помощь. Только вспомни его, пока он не знал о моей болезни! Ты ему стал необходим. Он впервые задумался о том, чтобы по-настоящему открыться кому-то, чтобы перешагнуть через старые шрамы, нашёл в себе силы двигаться дальше, смог решиться на лечение! Такемичи, не отводи глаза. Ты… Он замер, когда Ханагаки крепко обнял его и застыл, как изваяние. — Спасибо, Шиничиро, ты всегда пытался меня утешить. — Это не… не называй правду таким убогим словом! Ты можешь помочь ему. Веришь мне? — Сано зажмурился, изо всех сил пытаясь справиться с желанием разрыдаться, — С тобой Манджиро выражает свои эмоции. Криво и косо — так, как может, но пытается. Я знаю, о чём говорю. — Т-ты был прав, когда говорил, что твоя болезнь будет душить его. Я хочу быть рядом, но не знаю, как вести себя! Я — слабак. — Нет, ты дурак. А я — справлюсь. Прошу, просто продолжай быть рядом, — он положил ладонь на влажную щёку Ханагаки, — Помоги ему жить дальше.

***

Стройная брюнетка собрала волосы в высокий хвост, а затем спокойно принялась наносить маску на лицо, не отводя взгляда от отражения в зеркале. Её муж, проходя мимо, сухо вздохнул. — Дай эту свою… волшебную воду. Юмэ звонко рассмеялась. — Подумать только! Светилу медицины разукрасил школьник и теперь он пристрастился к тональному крему. Какой позор. — Твой сарказм ужасен. — По крайней мере, я точна, как математика, — она промокнула ватный диск и потянулась к лицу мужчины, но тот, морщась, увернулся, — Не упрямься! — Я сам. Ты с кожей ототрёшь. — Какие мы нежные, — женщина фыркнула, но всё-таки вернулась к своему прежнему занятию, — Какучо звонил. Сказал, что состояние мальчика стабильно. Правда сегодня он отказался от еды. Если Тагава будет тянуть кота за хвост… — Не будет. Мне на почту пришло оповещение, что заявка подтверждена. Он подписал. — Быстрее бы он поговорил с Такемичи. — Думаешь, это хорошая идея? — Мы сможем исправить ошибки прошлого. Всё встанет на свои места. Он вернётся домой. — Для онколога — ты слишком позитивна, — муж ядовито хмыкнул, — Док что, согласился? Женщина цокнула языком. — Обещал подумать, но тут и думать нечего. Да и выбора у него — нет… Парень либо ослепнет, либо поживёт на таблеточках и всё равно уйдёт в мир иной. Если Тагава правда хочет помочь ему, то он поможет нашему сыну вернуть мозги! — Как можно вернуть то, чего в помине не было? — Замолчи. Ты всегда невероятно противно ведёшь себя с ним, — она устало вздохнула, — Мы даже друга его лишили. Оформили усыновление тайком, увезли с собой. Для Какучо — за эти два года — я больше мать, чем для него. — От него гораздо больше пользы, — сказал Ханагаки, — Благодаря наблюдению за его зрением, мы смогли закончить начатое Тагавой. Он вернётся в Токио уже состоявшимся человеком, если захочет. — Ему нельзя. Здесь остатки его дурной компании. С одним, кстати, он периодически созванивается. Кажется, его зовут Изана, — она вздыхает и щурится, — А всё из-за тебя! Если бы не твоя легенда о том, что «Такемичи не хотел его в братья и поэтому мы уехали», то он бы… — Отвлекался на бесполезный генетический материал. Юмэ, мы всё сделали правильно. Какучо согласился на взаимовыгодное сотрудничество. Он знает цену семье. Своей жизни. Такемичи нужно сначала взяться за голову, а потом поддерживать дружеские связи! — Циник. — И мы друг друга стоим. — Замолчи уже! — Если Тагава наставит его на путь истинный, то я лично прослежу, чтобы они стали заядлыми братьями. Женщина устало покачала головой и тяжко вздохнула. Уведомление о новом смс заставило её вздрогнуть. — Это Тагава, — произнесла она с улыбкой, — Он согласен.