black eyes, bad guys

Молодой парень, опираясь на стойку прилавка в зоомагазине, с сочувствием смотрел, как морально разбитый клиент вновь сдавался слезам и грустно пялился в мобильник. Видимо, никакого ответа не последовало. Чёрт, что же он наделал? Продавцу – знатоку животных и людских сердец – правда казалось, что помириться с парнем, заведя общего питомца, было очень неплохой идеей. Чаще всего он был уверен в своих планах, не все работали, но то, что они были гениальны — это бесспорно. Чифую Мацуно старался не думать о том, что ему просто выгодно продать последнего щенка акиты-ину. В этот раз все, как на подбор, косплеили расцветкой известного своей преданностью Хатико, поэтому разлетелись быстро. Когда в магазин зашёл парень, выглядевший, мягко говоря, паршиво от слёз, свежих ран и холода (ещё и без куртки), ему показалось, что это новообращённый бомж. Хотелось избавиться от него побыстрее, но бедолага просил показать щенка и сказал, что хочет взглянуть на одну свою забытую мечту… Вообщем-то, и заставил проникнуться. Они разговорились и даже не заметили, как наступило обеденное время. Парню хотелось помочь Такемичи. Уже не из жалости и сочувствия, а ради его искренности. — Может, это выглядит так… будто я совсем отчаялся? — Ханагаки моргает, задыхаясь. Он протягивает мобильник своему помощнику – у того глаза на лоб лезут. Недобомж обращается к Манджиро. Совпадение или…? — Мы толком не встречались, так что… — Что? — Ну, может, это работает только на нормальных парочках, а не в отношениях, где один действует, как трусливое дерьмо, — он тычет пальцем себе в грудь, судорожно выдыхая, — а второй решительно себя ведёт, но нихуя у них не получается. — Какого абортыша ты написал про беременность?! — зеленые глаза гневно сверкают, — Он уже родился! — парень указывает пальцем на пушистый комочек, свернувший хвост трубочкой. Ханагаки наклоняется и целует в лоб щенка, который пытается слизать солёные капли с горячих щёк. — Да, ты абсолютно прав, — выдыхает он. Трётся о мягкую шерсть, смотрит продавцу в глаза и внезапно интересуется: — Твоё имя? — Нет-нет… Даже не думай называть вашего бейбика в мою честь, — он пытается выглядеть высокомерно, но румянец проступает на его щеках. В глубине души, он бы счёл это за честь. Но не признается. — Расслабься, я хочу дать ему имя папаши, — искренне улыбается Ханагаки. — И не забудь сообщить ему об этом, чёртов романтик! — Обязательно. И всё-таки, скажи, как тебя… — Мой бейджик: я для тебя шутка? — Спасибо, Мацуно-кун. — Просто Чифую, — вздыхает он трагично. — Малыш, — Такемичи кладёт руку на пушистый загривок и делает первое фото сына, — Майки! Посмотри на меня! Сначала Чифую чуть ли не заваливается под прилавок. Потом просто молчит, переваривая собственные предположения. Конечно, много Майки бывает на свете, но их популяция точно не концентрируется в Токио. Плюс ко всему: об одном Непобедимом всем известно хорошо. Так ещё и уже было упомянуто "Манджиро". Неужели?… Получается, Баджи-сан ошибся? — Послушай, я читать умею, в отличие от некоторых, но на тебе обозначения нет. Ты, случаем, не Ханагаки Такемичи? Парень с тяжестью выдыхает и оглядывает себя, чтобы проверить: а точно ли нигде нет этой информации? — Это я, — осторожно шепчет, — Как ты…? Ээээ, из-за Майки?! — Я заместитель командира первого отряда в Тосве, — парень потирает рукой шею, — Ты знаешь Баджи-сана? Он и другие основатели часто обсуждали тебя в последние дни. Рот Ханагаки совсем неживописно открывается. Блять. Теперь его точно ничем нельзя удивить. Гребаные случайности! Почему его жизнь в последнее время состоит только из них? Как за это короткое время его судьба так прочно переплелась с Манджиро? Он мрачнеет, потому что вспоминает… начало, в котором всё шло так ясно, просто. До того, как началась заваруха со всей этой ложью Шиничиро, до недосказанностей — всё было слишком хорошо. Это Ханагаки. Поэтому всё через одно место. Он молча отправляет ещё два сообщения, откладывает телефон и пристально смотрит на Мацуно. — Баджи Кейске, он грубоватый. На него начинают пялиться, как на врага народа. Такемичи от этого взгляда краснеет. — Прости, я не хотел тебя обидеть… Всего лишь сомневаюсь, что обо мне он отзывался хорошо, — Ханагаки припоминает и дурака, и смертника, и признание, что его, уже лежачего, хотели стукнуть по ебалу, — Он со мной был предельно прямолинеен. Мацуно посмеивается: — Он по натуре, как рельса. Не бери на свой счёт. Мне он говорил, что ты встречаешься с братом главы, а оказалось… Ханагаки нервно ловит ртом воздух: — Ч-чего? Нет! Ни с кем я не встречаюсь! Я просто… всего лишь…! — он чувствует, как веки тяжелеют, а губы дрожат. Его кулаки сжимаются, когда приходит ответ. Растерянный взгляд голубых глаз утыкается в экран, но он не может заставить себя пошевелиться, чтобы прочитать смс. Он умоляюще смотрит на Мацуно и щенок, теперь напоминающий лидера своими чёрными глазами, повторяет его душераздирающий взор. — Ох… Что же с вами делать? — вздыхает Чифую, берёт телефон и спустя долгую паузу произносит: — Такемитчи, это дурацкая шутка. Оставь меня в покое. — Всё? — Всё. Ханагаки снова начинает плакать. Майки в корзинке поскуливает — он берёт его на руки и нежно прижимает к груди. Почему-то, ощущаются подобные слова гораздо больнее игнора. Эта реакция куда хуже, чем он мог себе представить. Возможно, он перегнул палку и повёл себя несерьёзно. Хотел как лучше, но вышло как всегда. Он слышит, как его новый знакомый обходит прилавок, и насилу поднимает плывущий взгляд. На двери появляется табличка «закрыто», а объявление о последнем щенке акиты-ину исчезает с витрины. — Мы бухнём за твоего сына сами.