Амазонка

— Беда… — выдыхает Намджун безутешно и замолкает, прислушиваясь к голосам природы, в которые вклиниваются крики детишек из поселения. Ещё через какое-то время наклоняет голову и трёт глаза пальцами. Лёгкий лесной ветерок кажется промозглым, а пение птиц — внезапно тоскливым. Намджун не хотел верить, что волевое и боевое племя могло пасть. Амазонок боялись, амазонками восхищались. В родном поселении маленьким омегам говорили, что если они будут хорошо кушать, то будут крепкими и сильными, как амазонки. Эти племена существовали всегда, и их постоянное обитание в потаённых уголках джунглей служило некой гарантией: пока есть они, не всё ещё потеряно. И что же теперь получается? Тяжело поверить, что случилось непоправимое, что омег стало меньше на ещё одно целое племя. У Намджуна возникает совершенно необъяснимое ощущение внутренней пустоты. — Тэхён не должен об этом узнать, — говорит Чонгук тише. Намджун не знает, что ответить. Обманывать Тэхёна кажется ему несправедливым, но если посмотреть с другой стороны, то так, наверное, будет лучше. По крайней мере, пока не поправится, а там… — Что собираешься делать? Сезон дождей не вечный, а его тело быстро восстанавливается. Чонгук тяжело выдыхает и растирает лицо до покраснения, убирая резким движением влагу с ресниц: — Без понятия, — он на миг так и замирает, спрятав лицо в ладонях. Когда беспокойный взгляд вновь упирается в отражение густой листвы в гладкой воде, впадает в крайность: — Лучше бы я оставил его там, бросил. Было бы легче и ему, и мне. Чонгук отчётливо чуял запах одичалых перед тем, как быть сброшенным с обрыва, а затем уйти с головой под воду. В состоянии безумия он держался только за одно: выжить. И то, что смог вытащить из когтей смерти не только себя, но и дикое существо, которое туда же и толкнуло, было неожиданным для него тоже. Он пробыл в быстротечной реке достаточно долго, схватив одной рукой толстую древесину, а другой — бессознательное тело дикаря, стараясь держать того на поверхности. Зачем — даже не думал. Пока мог тащить за собой, тащил. — Не было бы, — уверяет старший альфа с грустной улыбкой. Его рука проходится по сгорбленной спине заботливыми поглаживаниям. Намджун знаком с Чонгуком достаточно давно, чтобы с уверенностью сказать, что даже если бы время остановилось и вернулось вспять, тот поступил бы точно так же. — И всё же, — размышляет вслух. — Неужели амазонки не в состоянии себя защитить? — Ты их не видел, — качает головой Чонгук. — Одни старики, а молодых — на пальцах пересчитать. Погоня их рассредоточила и ослабила. Против одичалых у них не было никакого шанса. Тэхён бросится туда без раздумий, если узнает, и я не смогу его остановить. Он погибнет. Намджун это тоже понимает. Когда наивность ещё не имела границ, молодой лекарь задавался вопросом, смогли бы они объединиться с амазонками, если бы встреча когда-нибудь произошла? Тогда ему казалось, что да, ведь альфы из его поселения имеют сердце и руководствуются здравым разумом, и цель у обоих сторон одинаковая. Мысли об их совместном будущем больше напоминали смелые мечты. В такой общине царило бы равноправие, уважение и поселилось бы, наверное, счастье. По улице бегало бы не пятеро, как сейчас, а целая толпа беснующихся детишек, и у каждого альфы был свой омега, дом и очаг. Позже, став более взрослым, Намджун понял, что заблуждался. Амазонки выбрали свой путь и никогда бы не примкнули к альфам, имея нерушимые законы и правила. И оставалось разве что принять и с уважением отнестись к их выбору. Но кто бы мог подумать, что спустя много-много лет, когда и думать забыл об этом, на пути встретится один из них. Намджун ожидал и сопротивления, и безумной жажды к убийству. Но не ожидал настолько железной стойкости, непокорности; не ожидал храбрости и смелости, пока в горящих глазах плескался дикий ужас. Тэхён ещё совсем юный, но такой нерушимый, что невозможно не обратить внимание. И всё, чего хочется, — это вернуть его домой. Скорее всего, Тэхён последний из своего рода. Скорее всего, он не переживёт, если узнает правду, которую сам Намджун не хочет признавать. И вот теперь по телу мурашки от осознания, что действительно произошло. Знал ли Тэхён, что, охваченный безумным порывом на мстительное самоубийство, спас и себя, и Чонгука? Нет, конечно, нет. И это к лучшему. Неведение — благо.

⟩⟩⟩─────⫸

Он обходил уже весь дом лекаря и успел рассмотреть и потрогать все интересные вещи, которых насчитывалось бесконечное количество в каждом уголке. Ему очень приглянулись ёмкости разных форм из прозрачного материала для настоек — как те масла, которые показывал ему Чимин. Не покинет это место, пока не узнает, как делать такие же. А ещё задержался у странной штуковины, которая сначала даже напугала. В маленькой дощечке он сначала словно потустороннее пространство увидел, а потом из него резко выглянуло его лицо. Испугался и отскочил, выругавшись на своём языке. А затем снова подошёл, но уже намного медленнее и прихватив здоровой рукой какую-то тяжёлую штуковину. Вновь заглянул, но тот он, кажется, не собирался нападать. Было похоже на отражение в гладкой воде. Испуг ушёл под натиском любопытства: Тэхён отложил оружие и осторожно провёл пальцами по гладкой, слегка запятнанной поверхности. Удивительно, как его пальцы соприкоснулись с пальцами в отражении. Он даже улыбнулся в восхищении, а затем приблизился и начал рассматривать собственное лицо. Вот это да! Он просто обязан принести такую же штуковину в своё племя и показать братьям! Пустой живот издавал жалобные звуки. Тэхён почувствовал голод, как только проснулся, и уже раздумывал над тем, где и как раздобыть еду. Без лука и с одной рабочей рукой он даже рыбину словить не сможет, а ягоды мясу и в подмётки не годятся. Пришлось долго мотаться по дому, прежде чем найти в себе смелость выглянуть наружу. Безысходность заставит делать и не такое… Тэджи на крыльце тут же встрепенулся и подскочил, разулыбавшись на все зубы, чем даже напугал. Не ожидавший такого, Тэхён прикрыл дверь обратно, побоявшись, что на него могут наброситься. — Привет? — настырный мелкий альфа попытался разглядеть Тэхёна сквозь щёлочку. — Меня Тэджи зовут, мне сказали приглядывать за тобой. Тэхён после небольшой паузы немного приоткрыл дверь, выглядывая половиной лица на тощего и совсем не воинственного парня. — Чтобы к тебе никто чужой не заходил, — быстро добавил, не сбавляя сияющей улыбки. — Тебе лучше? Позвать кого-нибудь? Может, Намджуна? Отвечать на этот странный вопрос Тэхён не посчитал нужным. Отворив дверь шире, он переключился на окружающую среду, не видя опасности в недоальфе. Даже он, здорово потерявший в весе, выглядел более крепко. В этой части поселения было тише, нежели там, где Тэхёна держали поначалу. Дом лекаря словно в самом укромном уголке находился, и даже если вспомнить, как долго Чонгук нёс его сюда, то всё становится ясно: альфу трудно будет отыскать. А это уже идея фикс, потому что у амазонки наметилось новое требование к нему. — Где ваш вожак? — К-кто? — растерялся альфа. — Вожак, — повторил Тэхён. — У нас… у нас нет вожака, — Тэджи рассеяно заулыбался, точно чувствуя вину за то, что у них, ну… нет вожака. — А кто тогда? Главный альфа? Вождь? Едва живое мотание головой послужило ответом. Тэхён вдруг подумал, что если бы на месте Чонгука в его племени оказался этот парень, то он не дожил бы и до темницы. Оказывается, есть и такие. Не все они всемогущие и такие страшные, как рассказывали. Тэхён понимает, что его представление об альфах было искажено изначально, но легче думать, что он попросту попал в «неправильное» племя. — Чон-гук, — всё-таки пришлось озвучить ненавистное имя, демонстрируя всё своё отношение к нему. Лицо Тэджи тут же разразилось пониманием. — А, Чонгук? — и указал пальцем себе за спину. — Он с ребятами дом строит. Но он не главный. У нас нет кого-то конкретно главного, но есть Совет, в котором состоят самые сильные альфы. У Тэхёна немного задрожали колени от понимания, что ему придётся искать Чонгука самостоятельно, доверяя указанному направлению. Но, естественно, он этого не показал, расправив плечи шире и двинувшись уверенно вперёд. — Как твоя рука? — проблеял альфа приморожено, когда Тэхён прошёл мимо него специально близко. И, конечно же, увязался следом, вызвав раздражение. Тэхён фыркнул в его сторону, но недостаточно пугающе, чтобы отсечь преследование, потому что так совсем немного безопаснее. Ничего в Тэхёне не демонстрировало его натянутые нервы. Мимо проходили альфы, одаривая пристальным вниманием, отчего к горлу подкатывала дурнота. Хуже было, когда кто-то останавливался, чтобы поглазеть, а потом задать вопрос «хвосту» позади. Тэхён ни на кого не смотрел, вздёрнув подбородок выше и создавая впечатление дерзкого и храброго. И уже прилично разозлился на Чонгука за то, что тот никак не попадался на глаза, хотя он уже прошёл достаточно большое расстояние по изогнутой дорожке мимо деревянных домиков. Стройка ознаменовалась всё более громкими характерными звуками и болтовнёй альф. Тэхён едва ли не испустил вдох облегчения явно, но тут же взял себя в руки и, ненадолго замявшись, двинулся вперёд с ещё большей уверенностью. Пусть альф тут было намного больше, и запахи кружили голову сильнее, страх отступил мгновенно, как только знакомые очертания явились взору. — Альфа! — словно огрызнулся, а не позвал. Всё больше и больше пар глаз останавливались на нём, и пока это не стало слишком изматывающим, голову опустил самый главный из них, восседая сверху на свежепостроенной деревянной стене. Черты лица хранили остаточную полуухмылку, а затем разгладились в ожидании и совсем чуть-чуть в удивлении. — Я требую лук и стрелы! Тишина, воцарившаяся вокруг, затянулась достаточно надолго, прежде чем со стороны альф послышался короткий смешок. Чонгук же сохранял молчание и продолжал смотреть, явно издеваясь. — И как же ты собрался стрелять с одной рукой, Пиранья? — голос Хосока Тэхён узнал сразу и перевёл на него недружелюбный взгляд. — Не твоё дело. — Решил застрелить Чонгука? — послышался другой, принадлежащий Юнги, и окружающие разразились гоготом. — Всё требуешь и требуешь… — протянул, наконец, Чонгук, продолжая заниматься своим делом, как ни в чём не бывало. — А попросить? Хотя бы раз, нормально. Меньше всего Тэхён ожидал, что Чонгук будет подражать глупым альфам вокруг. Он нахмурил брови, терпеливо ожидая, пока тот воспользуется мозгами. — Для чего тебе лук и стрелы? — к счастью, это таки произошло. На него посмотрели, как на недальновидного — от амазонки такие взгляды уже в привычку. — Для охоты. Чонгук снизошёл для того, чтобы оглядеть Тэхёна вновь, и поднял брови с едва заметной новой ухмылкой. — Действительно, Пиранья, как ты собрался охотиться со сломанной рукой и такой раной? — озвучил его вопрос Хосок, восседая немногим выше на каркасе крыши, уже и вправду озабоченный происходящим. Тэхён не знал, что ответить. Ему нужен был лук и стрелы, а остальное не заботило. Даже прозвище, которым его окрестили. — Эй, милый, иди лучше цветочки пособирай вместе с другими омегами, — очаровательно улыбнулся ещё один альфа, явно дразнясь. Тэхён удивился искренне: — Зачем? — Ну, чтобы поставить в комнате: нюхать и радоваться красоте. Как тебе идея, а? Всё отношение к ней отобразилось на лице: — Такому глупому существу, как ты, не дано понять, что радоваться красоте можно, не уничтожая её, — да с таким холодом, что все вокруг на миг замерли. Тэхёну даже показалось, что на него сейчас нападут и сожрут, но потом мужчины один за другим разразились новым смехом. Те, кто был ближе к альфе, толкали его и добавляли что-то вроде новых издёвок и осведомляли, как его уделали. Тэхён не видел ничего смешного в том, что сказал, и искренне не понимал реакции остальных. Альфа же бросал на него злобные, даже немного обиженные взгляды, а затем начал раздражённо отбиваться от тех, кто его доставал. Тэхён обратился взглядом к Чонгуку, который даже не улыбался, в отличие от других. Его лицо озаряли совершенно противоположные эмоции. — Будет тебе и лук, и стрелы, — согласился он серьёзно, и Тэхён возрадовался победе. Совершенно не ведая о таких качествах, как смущение, он бесстыдно разглядывал лицо Чонгука, его широкие, ничем не прикрытые плечи, голый крепкий торс, не замечая в своём интересе того, что мог бы увидеть Чонгук и остальные. Тот тоже смотрел в ответ нагло, не сводя взгляда с черт лица, которые так сильно отличались от черт всех остальных здешних жильцов. Молнии между ними и правда поутихли. Прикосновение Тэджи к плечу вызвало шипение и новый уничтожающий взгляд, и последнему совершенно точно перехотелось попытать удачу в надежде сократить дистанцию с амазонкой. Он поджал губы и послушно отошёл, пока остальные переключились на него и начали подтрунивать. Глупые альфы… Тэхён возвращался обратно с намного меньшим страхом, чем до этого. С каждым днём ему становилось легче не только физически, но и прояснялось в голове. Постепенно уходящие страх, безысходность и тоска облегчали жизнь (особенно когда вспоминал, что вскоре вернётся домой и забудет о произошедшем, как о страшном сне), и заполнялись интересом, любопытством и желанием научиться новому ремеслу. Возле дома лекаря уже собралось несколько знакомых лиц, которые при виде Тэхёна издали облегчённый вздох. — А предупредить, что отошли, нет, а? — бросился с возмущениями на Тэджи Джин. Чимин тем временем скрылся в доме лекаря. Тэхён оказался не настолько глупым дикарём, чтобы не заметить этого и не понять его обиду. Пока Джин раздавал тощему альфе указания насчёт обеда, Тэхён тоже двинулся в дом. Чимина он нашёл в отдалённой комнатушке возле стола рядом с множеством сушёных трав, подвязанных к потолку на разной высоте. Особый аромат действовал успокаивающе. Лишь на один короткий миг Чимин взглянул на него, после чего отвернулся и занялся своим делом. Тэхён пытался подобрать правильные слова, встав в проёме двери на достаточной дистанции. — Ты очень любишь своего ребёнка, верно? Омега поднял на него удивлённый взгляд. — Да, Тэхён, Минсу — самое дорогое, что есть в моей жизни. Тэхён не знал, каково это, но изо всех сил пытался понять. Он долго думал над той ситуацией с маленьким омегой, пытался прийти к верным выводам и кое-что, кажется, понял: наверное, если бы кто-то угрожал Хоноу, он бы тоже разозлился и бросился защищать. У Тэхёна и в мыслях не было вредить сыну омеги, но Чимин не мог этого знать наверняка. Он собрал травы из разных букетов, выбирая конкретные, бросил в глубокую ёмкость и добавил несколько сушёных ягод, а затем залил всё горячей водой. Наблюдать за его плавными движениями было не менее интересно, чем за своим отражением в странной штуковине. — Я хочу извиниться, — коротко вымолвил Тэхён, и руки Чимина замерли над посудиной. — Я не должен был пугать твоего сына. Застывшая между ними тишина потяжелела, оседая грузом на плечах. Меньше всего Чимин ожидал извинений. Намджун тогда уговаривал быть терпеливее по отношению к амазонке, попытаться понять и не зацикливаться на обиде, но Чимин ничего не мог с собой поделать. Его пугайте и оскорбляйте сколько угодно, но Минсу — никогда! И всё же он готов был прийти первым на примирительный разговор, но позже, гораздо позже, нежели это сделал Тэхён. — Ты не передо мной должен извиняться, — сохраняя равновесие, всё же произносит Чимин. Ему самому от этого не легче, но так будет правильно и справедливо. Тэхён виноват не перед ним. Тэхён соглашается, коротко кивнув головой. Он продолжает стоять до тех пор, пока молчание не начинает становиться неловким, и только потом уходит, больше не получив ничего от Чимина. На улице он не видит детей, даже не слышит их криков, но у накрытого стола уже собрались Намджун, Тэджи и Джин. Они раскладывают еду по тарелкам и бурно что-то обсуждают. Тэхён не уверен, что ему хватит смелости подойти к ребёнку — альфам это может не понравиться. Но внезапно на плечи ложатся руки, и вышедший следом из дома Чимин тихо говорит: — Давай сначала поедим. Отсрочка — это хорошо, думает Тэхён. И взволнованное сердце потихоньку успокаивается. Приём пищи в племени… нет, кажется, альфа называл это общиной? В этой общине он очень отличается. Тэхён больше не испытывает неудобства от близкого нахождения с чужаками, но испытывает интерес. На столе много всего, начиная с мяса и заканчивая знакомыми фруктами. Есть и каша, и суп — тоже привычные. Непривычно то, что много всяких разных приборов, которыми Тэхён не пользуется. В его племени тоже такие были, но куда проще есть руками — быстрее, и мыть после этого ничего не надо. С братьями они так и питались: что нашли, тем и подкрепились. Не считая праздников, когда собиралось всё племя и пировали вдоволь. — Чонгук даст мне лук и стрелы, и я верну вам пищу. Остальные на это переглянулись. — Не нужно ничего отдавать, Тэхён. Ты нам не должен, — мягко улыбнулся Намджун. Тэхён заметил его странные взгляды изначально, но не придавал им значение. Альфы для него всё ещё неизведанные существа. — Нет, я обязательно всё верну. — Как знаешь, — выдохнул лекарь и добавил, усмехнувшись: — ешь побольше, не то рассыплешься на охоте. — Не рассыплюсь, — буркнул Тэхён, слишком занятой отделением мяса от кости. Ему было сложно управляться одной рукой, поэтому Чимин, посмотрев на страдания и на то, как неумело Тэхён пытается пользоваться приборами, не выдержал и, отобрав миску, помог разделить еду на мелкие кусочки. Он мысленно отметил, что Тэхён старался соблюдать все правила, беря пример с остальных, хоть это и было неудобно. Тёплая улыбка сама полезла на лицо, преодолев преграды. — У вас в племени есть дети? — поинтересовался он, не замечая, как сильно напрягся Намджун от простого вопроса. — Нет. Таких, как у вас, нет. — А кто самый младший? — Я и мои братья, — уже натянуто ответил Тэхён. Он не знал, стоит ли рассказывать вражеской общине о своём племени. Старейшина точно этого не одобрит. — Ты часто охотился? Тэхён замялся на мгновение, но не нашёл ничего плохого в том, что расскажет об этой части жизни. В какой-то мере ему даже хотелось поделиться, похвастаться своими успехами. — Почти каждый день. Со своими братьями. У нас много старших омег, которые уже не могут быстро передвигаться, но они делают хорошие ловушки и оружие. — Я слышал, что на охоту вы по-особенному раскрашиваете своё лицо. Зачем? — вклинился в разговор Джин, пока Тэджи зачаровано слушал, а Намджун и вовсе подался во мрак, потеряв весь аппетит. — Кожа слишком очевидна в свете дня или ночи. Чтобы оставаться незамеченными и не спугнуть добычу, мы покрываем красками всё тело. Кроме этого наносим руны для защиты и хорошего улова. — Ты нам покажешь, как это делал? Жуть как интересно. У Донги должно быть немного чёрной и белой краски. Тэхён поднял глаза и задумался: да, ему бы хотелось покрыть тело рисунками и вернуть свою маску — это неотъемлемая часть его жизни. Уже после обеда Намджун пригласил Тэхёна в дом и предупредил, что ему нужно проверить руку и сменить повязки. Один из альф, занимающийся резкой по дереву, выстрогал специальное удерживающее устройство, которое будет намного удобнее коры. Уже в процессе, сняв всю фиксацию, Намджун заметил, что кость хорошо срастается и скоро рука будет в норме. Тэхён тут же потянулся почесать кожу, но Намджун преградил путь и сам это сделал аккуратными, но недостаточными для того, чтобы по-настоящему убрать зуд, движениями. — Хуже сделаешь, — строго предупредил он, когда Тэхён вновь потянулся чесаться. — Не вредничай, — приблизился Чимин и вновь уложил руки на плечи. Кажется, он волновался даже больше, чем сам Тэхён. Тут же находился и Джин, не сумев побороть любопытство. Только Тэджи попросили убраться из дома, потому что амазонке пришлось снять рубаху, чтобы добраться и до раны на плече. Чимин не мог проигнорировать шрамы на теле. Он видел их, когда помогал Тэхёну искупаться, но тогда Тэхён не был так открыт к разговору. — Откуда это? — он легонько коснулся бледной полоски на боку под рёбрами. — Рысь. — Она на тебя напала? — Да. — А это? — переместил пальцы на несколько явных полос на спине. — Наказание за то, что провинился. Чимин нахмурился и незаметно переглянулся с таким же напряжённым Джином, который сидел в сторонке и больше наблюдал за Намджуном, чтобы тот не искусился на молодое тело. — Чем же ты так провинился? — недоумевал омега. — Я уже и не помню, это было в детстве, — легко ответил Тэхён, словно это ничего не значит, словно это обычное дело… — о, я лук потерял. — вспомнил. Чимин и дышать перестал. Лук потерял… в детстве. — Это же… это очень жестоко. — Это заслуженно, — возразил спокойно. — Найди тот лук какой-нибудь альфа — выследил бы нас в мгновение ока и убил. Или привёл бы других альф. Нельзя такое допускать. Тэхён был уверен, что подобное его ждало и после ритуала соития. Его бы высекли за то, что поддался чарам альфы, а затем опоили травами и отправили бы в клетку к зверю. Сейчас он не хочет думать о том, что будет ждать в племени, когда вернётся. Его точно накажут, но он переживёт. Он заслужил. — Полагаю, методы воспитания у вас очень жестокие, — мрачно произнёс Джин. Тэхён так не думал только потому, что другого не знал. — А у вас разве не так? — и уставился, полный интереса. — Не так, — покачал головой. — А как? — Мы не бьём наших детей. Мы никогда не причиняем им вреда, — объяснил Джин. Чимин, услышав в голосе друга то, что может оскорбить Тэхёна, попытался смягчить ситуацию: — Это потому, что у нас есть защитники — альфы. С ними нам нечего бояться, поэтому мы не переживаем, что кто-то из детей может что-то потерять в лесу. Тэхён внезапно застонал, когда Намджун резким рывком отодрал от раны прилипшую повязку. Чимин оказался рядом в тот же момент, чтобы поддержать. — Прости, эффект неожиданности — лучший способ облегчить боль, — улыбнулся лекарь. — Но ты же умеешь её убирать, — проворчал сквозь зубы Тэхён, вспоминая недавние слова Чонгука. — Да, но для организма не всегда полезно убирать боль. — Потерпи, Тэ, — едва выдерживал Чимин, глядя на то, как тот жмурит глаза. — Скоро ты поправишься полностью и отправишься домой, а я… а я буду по тебе скучать. Тэхёну было так больно, что он пропустил половину слов. — Хочешь поспать после того, как Намджун наложит новую повязку? Тэхён мотнул головой: — Нужно извиниться перед твоим сыном. — Это может подождать, — Чимину стало уже совестно за свои ранние слова, но тот был непреклонен. Намджун обработал рану и обернул тканью, после чего завязал покрепче и подал Тэхёну его рубаху, которую тот надел не без помощи. Чимин долго за ним наблюдал, утонув в каких-то своих мыслях, а потом, сократив расстояние в одно короткое мгновение, вдруг крепко обнял. Тэхён испугался даже сначала, а потом… а потом он растерялся вовсе, не ожидая подобного и не совсем понимая, как нужно реагировать. — И ты меня извини, — произнёс Чимин ломким голосом на ухо. — Я наговорил всякого… чего не хотел. И теперь жалею. Тэхён стоял, словно неживой. Его беспомощный взгляд сам по себе пал на Намджуна, который наблюдал и мягко улыбался. Он зачем-то кивнул, и Тэхён, интуитивно приняв это за сигнал, неуверенно обернул здоровой рукой тонкую талию в ответ. На миг даже прикрыл глаза и опустил подбородок на его плечо, расслабляясь полностью и расправляя ладонь на спине омеги, невольно вспоминая, как его обнимал родной брат — редкость, но какая же ценная. Чимин скучал. И Тэхён, кажется, тоже.