разбиваемся

2:12, Диана

ну раз, два, три… медленно поворачиваю ключ в замочной скважине. тихо, как только могу. так же неторопливо открываю дверь, и мой взор устремляется в кромешную темноту. «окей», думаю я. надеюсь, это не будет выглядеть как вторжение, ведь изначально я тоже жила в этой квартире. вхожу, разуваюсь и быстро проскальзываю прямиком на кухню. но… это так странно. пахнет чем-то чужим… парфюм сменила, что-ли? или вместо меня сюда теперь приходит кто-то другой? и всё-таки неизменно одно: наша совместная настенная надпись: «снайперизм живуч, горюч, и дерзновенен», которую мы вывели баллончиками когда-то давно, когда чувства ещё ярко пылали, а сердца бешено колотились в унисон. включаю свет. тусклый и почти безжизненный. перед глазами красуется наш девиз. а привычки Светы почти не поменялись, всё так же стоит одинокая бутылка из-под коньяка, (ещё не до конца допитая, между прочим) и гитара в углу. сажусь за стол и достаю из кармана пачку сигарет. закуриваю, слышу какое то шуршание из соседней комнаты…

2:20, Света

«какого чёрта?» — думаю я и слышу скрип пола. «неужели решилась?» нехотя открываю глаза и тут же смотрю на время. два часа ночи. динка вернулась. неожиданно и одновременно отрадно. а вообще, как обычно резко, как она любит. прям как в нашу первую встречу, она резко и ярко вошла в мою жизнь. и точно так же ушла. и теперь вернулась снова. а потом опять уйдёт, не изменяя своей манере и привычке. сколько это может продолжаться? поднимаюсь с кровати и ползу по аккуратной полоске света по направлению к опасному желанию.

2:22, Диана

«о! доброе утро! — поправляю себя тут же, — точнее, ночь!» Светка стоит, прижавшись к стене, вся такая растрепанная и небрежная, прямо как в нашу первую встречу. в глазах непонятно что. но всё вперемешку: обида, горечь, любовь, и её терпение ко мне. — прости за такое резкое вторжение –наливая себе коньяк, говорю я. — соскучилась? — спрашивает. с недовольной миной усаживается рядом, также наливая себе выпить. — представляешь — вздыхаю я…

2:26, Света

— ну и кто она? — пытливо выпрашиваю я о её новой фаворитке. — ударница. я пью коньяк в чистом виде и мне хорошо. так проще запивать всю боль. — м… сначала скрипачки, гитаристки, теперь ударница, как думаешь, какой следующий инструмент?

2:30, Диана

она пьёт всю ту горечь, что я ей говорю. залпом, не думая. не кривясь. я вижу это. я знаю, что она молчит, я знаю, что она никогда не выдаёт себя

и терпит.

делает вид, будто всё хорошо

и терпит.

она делает это ради меня,

и терпит.

но нуждаюсь ли я в её терпении сейчас? да, больше всего.

2:33, Света

она покрасила волосы. и я думаю, ей идёт. тусклый кухонный свет падает на её зелёные глаза, в которых я до сих пор растворяюсь, как и в ней. а она уже давно растворяется в других, но точно не так же, как и я. ведь она не изменяет себе. я смотрю в её глаза и тщетно пытаюсь отыскать там что-то. стоит ли? — так ты остаёшься? — спрашиваю я.

2:33, Диана

сверлит меня взглядом. я не знаю, что ответить ей на это. я не знаю, могу ли я снова доверять своим чувствам. мне тошно. мне тошно от себя, от этой ситуации, от непостоянства, и от постоянства, от всего. те чувства, которые когда то излучали свет уже давно погасли. и вряд ли я чувствую вообще что либо. когда я успела охладеть? хочу ли я вернуть те чувства? нет, я знаю, не получится. но неизменно будет одно: она навсегда останется во мне, как моё вечное воспоминание (самое лучшее).

2:34, Света

она молчит, думает, мечется, кусается… а я до сих пор готова дарить ей всё тот же уют и покой, и сжимать её в своих объятиях, как раньше. я вижу, я чувствую, она больше не хочет. и я принимаю её выбор с той же горечью и опрокидываю ещё одну рюмку коньяка. убивают грубость и ревность… разъедают меня, а я не знаю, как сопротивляться, ибо я была безоружна с самого начала. — я не знаю, что нам делать, Света — еле выдавливает она из себя. у меня давно не находится слов, хотя так много хочется сказать ей.

2:34, Диана

в ход идёт уже третья сигарета и 4 рюмка. наше молчание, нам обеим несвойственное ранее, обволакивает пространство. обволакивает и нас самих, и наши чувства, которые уже давно замолкли. — я не знаю, что нам делать, Света — единственное, что я могу выжать из себя сейчас, со своим израненным и измученным сердцем. — ну, скажи, зачем ты нас так мучаешь? какой хороший вопрос, на который я не смогу найти ответ.