warmth

минхо сладко зевает, тянется в постели, переворачиваясь на другой бок. утыкается носом в плечо старшего, вдыхая резкий запах древесины, который он так полюбил за последние несколько лет, и улыбается. в комнате темно — угадать сколько сейчас время не получится, даже при большом желании. поэтому он считает своим лучшим решением — закинуть ногу на бедро старшего, оставить лёгкий чмок на шее и, прикрыв глаза снова, провалиться в уютный сон, чтобы досмотреть прекрасное видение о их с кристофером свидании. в следующий раз минхо просыпается уже из-за звона битой посуды. он подрывается с кровати, не обнаруживая никого рядом, и не удосужившись натянуть тапочки на ноги, мчит на кухню, неприятно морщась от ощущения холода на стопах. он слышит приглушённый шёпот за закрытой дверью и прелестный детский смех — улыбка сама по себе расползается на его заспанном лице, а сквозняк, что тянется по полу, уже не так сильно волнует. аккуратно открыв дверь, минхо застывает в абсолютном непонимании происходящего — на кухонном островке полный хаос из растаявшего сливочного масла и рассыпанного сахара; где-то на полу — недалеко от его ног — валяются яичные скорлупки и разлит желток. повсюду мука и корица, гора грязной посуды и подозрительно пахнущий горелым миксер. посреди всего этого кулинарного бедствия — кристофер и их прекрасная дочурка ёнми, которая стоит на специальной подставке, чтобы доставать до стола. она что-то грозно шепчет отцу и топает ножкой чуть не падая, чан поднимает руки в знак капитуляции и смеётся, звонко чмокая девочку в нос — минхо улыбается. — доброе утро, — он подаёт голос, подходя ближе и пугая этим свою семью. — что вы тут устроили, неряхи. — папочка! — девочка слезает с подставки и прыгает в руки парня, обвивая его шею своими маленькими ладошками. — мы хотели приготовить имбирные печеньки, которыми нас как-то угощал дядя феликс, помнишь? ли, конечно же, помнит — он ещё долго не мог вытянуть рецепт этой сладости из их друга, потому что, ну, слишком вкусно было, а феликс на любой вопрос многозначительно отводил взгляд и повторял «секретный ингредиент заключается в любви». но всё-таки он сдался, когда малышка бан-ли ёнми своими плаксивыми кошачьими глазками посмотрела на дядю и попросила написать рецепт на бумажке, чтобы её любимый папуля смог приготовить их для неё (опустим, что феликс пытался уговорить девочку, чтобы та гостила в его доме чаще, лишь бы не выдавать рецепт печенья). — и как успехи? — он нежно целует ён в щёчку и подходит к мужу, целуя уже его. — ну, — тянет гласную кристофер, нервно зачёсывая свою чёлку назад, чтоб не так сильно мешалась. — первые две партии мы благополучно сожгли, в третий раз мы случайно добавили соль, а не сахар, и сейчас вот, у нас закончились яйца, поэтому мы чуть-чуть поругались с малышкой, да, принцесса? — он смотрит на дочурку, слегка прищуривая глаза и морща нос. ёнми выкрикивает громкое «да!» и хлопает в ладоши, всё ещё оставаясь на руках у ли. — а погром у вас тут почему? — минхо обводит глазами кухню, подмечая засохшую карамель в пластиковой посуде и, кажется, сливочный крем на стене у плиты. — я проснулся из-за звука бьющейся посуды, что это было? — он на мужа подозрительно косится, зная о его неуклюжести. — папочка, ты только не сердись, — девочка за рукав кофты тянет, обращая внимание на себя. — я случайно уронила ту стеклянную форму для выпечки, которую ты недавно купил. минхо припоминает эту посуду — он отвоевал её у женщины в магазине, которая была похожа на разъярённую собаку, пытающуюся отобрать кусок мяса у прохожего; она грозилась навести на семью бан-ли порчу и ругалась не самыми лестными словам из-за обычного стекла. конечно, ли мог плюнуть, оставив форму, и уйти красиво, качнув бёдрами, но в силу своего непробиваемого характера — нет (тем более он первым взял её в руки). он не злится, что добытая таким трудом посуда — где-то на дне мусорной корзины, но минхо совсем не понимает зачем малышке она понадобилась, если они хотели сделать печенье, поэтому он задаёт этот вопрос девочке. — я хотела сложить их потом туда, чтобы было красиво, — у неё глаза на мокром месте и голос немного дрожит. ёнми своими маленькими ручками трёт глаза, пытаясь не выдать хрусталики слёз на ресницах. — потому что всё должно быть красиво для моего красивого папули, я просто .. мы хотели тебя порадовать с утра .. и всё так .. — хлюпает покрасневшим носиком и утыкается в плечо минхо, всхлипывая. — малышка, я не сержусь, — он дочку по спине ласково гладит, успокаивая. — мне приятно от одной только мысли, что вы хотели сделать для меня маленький сюрприз. ничего страшного, если он не получился! меньше я любить вас от этого не стану, — он смотрит на чана, который смотрит в ответ, и оба улыбаются. — правда? — правда, принцесса, — подтверждает глава семейства, заключая их двоих в свои большие объятия. — у меня есть идея, — минхо опускает девочку на пол, опираясь бедром о кухонную тумбу. — сейчас мы быстренько уберём весь этот беспорядок, который вы тут натворили, после чего я сделаю всем нам лёгкий завтрак, и потом мы пойдём в магазин за необходимым, чтобы вместе испечь печеньки по секретному рецепту дяди феликса, — он выжидающе смотрит на малышку ён, которая тщательно обдумывает предложение папы в своей голове, очаровательно дуя щёчки, потому что, по сути, всё это затевается ради неё. — что скажешь? — давайте! — она в очередной раз хлопает в ладоши и убегает в свою комнату, чтобы, как предполагает ли, одеться. минхо смеётся провожая дочку глазами и вздрагивает, когда чувствует горячие ладони альфы на своей талии. в нос ударяет запах древесины, который звучит намного мягче, чем ночью, и он позволяет себе предположить, что всё это из-за их малышки, которая так влияет на обоих — а как иначе, когда она самое дорогое, что у них есть? — доброе утро, мой хороший, — хрипит в шею бан, оставляя невесомый поцелуй в загривок, сильнее сжимая в своих объятиях. — доброе. он поворачивается лицом к старшему, закидывая свои руки на широкие плечи, и игриво улыбается. кристофер чувствует, как усиливается клубничный запах его омеги, и его внутренний альфа не может не заурчать от удовольствия. то, как его простые действия влияют на минхо — дорого стоит. — мы всё ещё должны здесь убраться, — младший трётся носом о щёку мужчины, вдыхая глубже, чтобы насытиться, как можно больше. — успеем, — шепчет в ответ. бан приподнимает мужа за бёдра, усаживая того на кухонный островок, предварительно сдвинув прóтивень чуть дальше, уронив с другой стороны ложку и ещё что-то, что никто из них по звуку удара не различил — и пусть. сейчас важнее подарить влажный поцелуй и получить такой же в ответ, особенно, когда ладони ползут под пижамные шорты, вырисовывая круги на медовой коже. минхо путает волосы альфы, превращая их в ещё бóльший беспорядок, чем было до; жмётся ближе, чуть ли не залезая полностью, обхватывая ногами торс старшего, и открывает рот шире, чтобы встретиться языками где-то посередине. ему всегда хватало пары поцелуев, пары прикосновений, чтобы возбудиться — вот и сейчас. он чувствует, как под одеждой становится неприятно мокро, а ярко выраженный запах клубники разносится по помещению, смешиваясь с древесным. внизу живота обдаёт жаром и тянет невозможно сильно — минхо выдыхает горячо в рот мужчины, слизывая каплю слюны с уголка губ, проникая своим языком глубже. он действует напористо — царапает кожу под чужой футболкой, кусается и хнычет, ёрзая в нетерпении. его внутренняя омега уже давно сложила лапы и поджала хвост, полностью подчиняясь альфе, отдаваясь во власть острых клыков; минхо же напротив — пытается властвовать, как всегда. ладонь кристофера ползёт выше по бедру — на талию, специально избегая паховую зону — дразнит. он вжимает хрупкое тело своего мужа в себя ещё сильнее, ещё ближе — хотя куда ещё? — пытаясь слиться в одно целое. рычит в губы и чуть на себя тянет, чтобы минхо сидел не полностью на столе. чан возвращает руку с талии на прежнее место, сжимает мясистые ляжки, царапая их ногтями до красивых красных полос и наслаждается нетерпеливыми всхлипами омеги. — мы не можем, чан-и, — слова ли идут вразрез с тем, чего он желает и что он делает; альфа улыбается, растягивая ниточку слюны, что возникает между их ртами, когда он отстраняется, заглядывая в глаза полные обожания и дикого желания. — ёнми может зайти в любую минуту, — минхо восстановить дыхание пытается, когда кристофер делает первый плавный толчок через слои одежды, проезжаясь по возбуждению младшего, выбивая громкий всхлип. — нет, чан-и .. ли запрокидывает голову, прикрывая глаза, кусает ребро ладони, чтобы не быть громким и ненароком не привлечь ребёнка, которому будет очень сложно объяснить происходящее. он сам пытается подмахивать бёдрами настолько, насколько это возможно, учитывая их положение; тонет в ощущениях, чувствуя скорое приближение оргазма. кристофер ведёт кончиком носа по шее младшего, пуская мурашки по всему телу. оставляет мягкие поцелуи на медовой коже россыпью бабочек, и языком скользит по давно зажившей метке — минхо подбрасывает на кухонном островке. он выгибается в спине, толкаясь в бёдра старшего и содрогается всем телом от, нахлынувшей волнами, разрядки. руки омеги безвольно соскальзывают с плеч старшего, он обессилено укладывает голову на крепкие мышцы груди, поскуливая от чувствительности, потому что чан продолжает двигать тазом, создавая трение. минхо чувствует липкость в трусах и то, как тоненькая струйка стекает по бедру — грязно. в воздухе витает запах секса и клубничной древесины — очень странно, но для ли самое вкусное. он больно кусает кристофера в шею, зализывая и всасывая покрасневший участок, оставляя свой след на коже старшего, запечатывая поцелуем. омега внутри него сходит с ума, когда альфа утробно рычит, обильно кончая в штаны, толкаясь последний раз. они оба глубоко дышат, пытаясь заглотить крупицы воздуха в лёгкие, соприкасаясь лбами, застывая в этой позе на какое-то время. — теперь нам нужно в душ, — старший первым начинает говорить, улыбаясь. — как думаешь, чем там так долго занимается ёнми? — мне кажется она уснула, — хихикает ли, спрыгивая с тумбы, оценивая масштабы катастрофы, которой они добавили к общему хаосу. — моя задница вся мокрая, бан кристофер чан. вот почему ты такой невыносимо горячий и нетерпеливый, а? — он наигранно дует губы, но улыбки счастливой сдержать не может, когда обнимает поперёк талии, вслушиваясь в ускорившееся сердцебиение. — это всё твоё дурное влияние на меня, котёнок, — мужчина ойкает, когда минхо щипает его за бок. — нужно открыть окна, чтобы проветрить, а то этот запах сведёт меня с ума. — согласен. они погружаются в свою собственную нерушимую идиллию, обнимаясь и тихо переговариваясь, оставив уборку кухни на потом, когда их принцесса заносится в помещение маленьким ураганчиком, спотыкаясь о дверной косяк. — папа и папа, вы вообще собираетесь собираться? — альфа с омегой синхронно поворачивают головы на звонкий голос их малышки и с трудом сдерживают смех от того, как ёнми нелепо выглядит. девочка в своём большом розовом пуховике, накинутым поверх пижамы — её выдают штанишки, выглядывающие из-под верхней одежды; белых ботиночках, которые они все вместе выбирали ещё в прошлом году, не завязанных совсем. обмотанная вся в большой папин шарф и в шапке, что на глаза спала, поэтому ей приходится выглядывать из под неё, задирая голову ещё выше. ёнми прижимает к себе плюшевую игрушку собачки, которую подарил на какой-то праздник дядя феликс, и так сердито смотрит на своих родителей — гроза района, честное слово. минхо с чаном пытаются прикрыться друг другом, чтобы у девочки не возникло никаких неудобных вопросов, и улыбаются так счастливо, смотря на свою дочь. — принцесса, ты так собралась идти в магазин? — а что, что-то не так? — она смотрит своими большими глазками, которые, как они считают, достались ей от минхо, на папу чана, заламывая бровки в непонимании. — ты замёрзнешь, котёнок, — минхо отмирает тоже. — иди в свою комнату и переоденься, сейчас мы здесь быстренько всё уберём и пойдём в магазин, как и договаривались, угу? — ты это говорил тридцать минут назад! — малышка топает ножкой неаккуратно, из-за чего ботинок слетает. — в этот раз точно! нам просто нужно было с твоим отцом кое о чём поговорить, — он пальцы на рёбрах старшего сжимает, напоминая об опрометчивости их действий минутами ранее. — хорошо! — ёнми стягивает шапку с головы, распушая свои волосы. — папочка, ты же заплетёшь мне косички? — и когда малышка получается в ответ на свой вопрос «да», убегает к себе в комнату, случайно хлопая дверью, после чего выглядывает, извиняясь, и закрывает её обратно. — она прелесть, — говорит кристофер, прижимаясь к омеге. — чудо, — подтверждает младший. — так, не отвлекаемся! нам нужно здесь убраться, так что давай, начинай, горе кулинар, а я в душ пока схожу, — он мужа по ноге ударяет несколько раз, отстраняясь и покачивая бёдрами удаляется в сторону ванной комнаты. — папочка, можно я возьму эти чипсы? — малышка подбегает к минхо, который искал на полке нужную марку молока, прищуривая глаза, и трясёт блестящей розовой упаковкой перед самым его лицом. — нет, котёнок, они вредные, — и поворачивается обратно, не замечая того, как девочка показательно громко топает к отделу, в котором взяла пачку. только ёнми встаёт на носочки, чтобы дотянуться до полки, как её подхватывают крепкие руки, а древесный аромат окутывает в купол, словно в неприступную крепость, даруя спокойствие. — давай возьмём, — кристофер звонко целует дочку в щёки и возвращается вместе с ней к хо. — что ещё хочешь, принцесса? твой любимый отец купит тебе всё, что только пожелаешь, — он наблюдает за тем, как у малышки загораются искорки азарта в глазах, а сама она удивлённо приоткрывает рот. — но только это разовая акция, иначе наш любимый папочка открутит мне шею, — бан смеётся, кидая взгляд на мужа. — ты её избалуешь, чан, — парень кидает в корзину к молоку несколько пачек сливочного масла, упаковку муки и коробку разрыхлителя, так — на всякий случай. — кстати, ёнми, — он дожидается, когда малышка оторвётся от разглядывания цветастых сладостей и обратит на него внимание, — давай сегодня поставим нашу большую ёлку? девочка выкрикивает радостное «да!» и тянется обнять минхо за ноги, потому что выше не достаёт, когда бан отпускает малышку. он смотрит на свою семью и понимает, что самый счастливый отец с прекрасным мужем и очаровательной дочуркой. — не рано? минхо брови хмурит, возвращая свой взгляд на альфу. — конец декабря, чан, по-моему, уже немного поздно, ты так не думаешь? старший как-то недоверчиво вытаскивает телефон из кармана пуховика, сверля задумчивым взглядом своего мужа, а потом включает дисплей смартфона, где красуется «двадцать третье декабря» — глаза округляются сами собой. — именно, чан-и, именно, — проговаривает по слогам последнее слово; хватает ёнми за руку и направляется вместе с ней в сторону касс, оставляя на альфу тяжёлую тележку, которую они заполнили доверху всяким необходимым и не очень. — что-то я потерялся во времени, — говорит бан, выкладывая товары на ленту. — память ни к чёрту, совсем старый стал, — парень смеётся и увернуться пытается от болючего щипка, чуть не снося спиной небольшой стеллаж с шоколадками. малышка смотрит на своих дурашливых родителей, после чего тянет отца за штанину и протягивает три киндера — сказал же, что можно выбрать всё, что угодно душе, а душа просит шоколадное яйцо с игрушкой. — принцесса, зубки болеть будут от такого количества вредной еды, — младший всё ещё пытается вразумить свою дочь, на что кристофер цыкает на своего омегу и кладёт, выбранные ёнми сладости, вперёд — чтоб наверняка. минхо сдаётся, играясь с косичками девочки, пока не подходит их очередь оплачивать продукты. когда печенье готово и наполовину съедено, а ёлка из-под завалов кладовки освобождена, семейство бан-ли счастливо располагаются в гостиной, чтобы пустить в их дом частичку рождественского чуда. ёнми из своей комнаты выбегает с оленьими рожками на голове, которые откуда-то у неё оказались (вероятно, всё от того же дяди феликса, но кто знает — малышка секрета не выдаёт), чтобы добавить чуть больше радости в процесс украшения. минхо, так сказать, заправляет балом, поэтому дружный коллектив в лице кристофера — лесного эльфа, у которого нет ни шапки, ни ушей, и малышки ёнми — а-ля, маленького оленёнка, целиком и полностью повинуется указаниям их папочки. под чутким руководством омеги, начинают пестрить огоньки на окнах — туда же отправляются снежинки с сантой и оленьей упряжкой, а разная мишура свисать со всех шкафов и полок. когда руки доходят до главной красавицы праздника — ёлки — возятся они с ней больше часа, потому что кое-кто (показывать пальцем и ёнми, и минхо не стали) перепутал все ряды веток, не удосужившись в прошлом году сложить каждый из них отдельно от другого. без слёз и смеха, конечно же, не обошлось, потому что всё что делается в семье бан-ли — идёт поперёк и набок, но ещё никто ни разу не жаловался, потому что в этом они — их собственный мир; нерушимая идиллия. малышка случайно разбивает два шара, в которых, под переливающимся поролоновым снегом, кружили ангелочки в танце, но, как сказал кристофер, «на счастье» — и правда. младший помогает усадить их принцессу к альфе на спину, не упустив возможности оставить звонкий поцелуй на её пухленькой щёчке, чтобы та смогла украсить ёлку самым главным атрибутом рождества — красной звездой. чан кружит по комнате с дочкой на плечах, смеясь и забавно вскрикивая, изображая то ли жеребца, то ли припадок; а минхо смотрит на них влюблённо и не может не улыбаться счастливо — его семья — самое ценное и дорогое, что у него есть. — а санта мне принесёт подарок в этом году? — ёнми ладошкой глаза трёт, озвучивая вопрос, который её мучил с того момента, как папа достал ёлку из кладовки. — я была хорошей девочкой, это может подтвердить даже няня джинсу! омега ласково улыбается поправляя одеяло со всех сторон, чтобы теплее было и монстры не ущипнули за пятку. — конечно, котёнок. уверен, что у санты заготовлен самый большой подарок для тебя! — он выключает верхний свет, оставляя ночник на тумбе рядом с кроватью. — засыпай, принцесса, — говорит он напоследок, нежно поцеловав в маленький носик. — уснула? — бан тянет мужа на себя, оплетая руками талию, и утыкается подбородком в мягкий животик, смотрит снизу вверх так преданно. младший не говорит чёткое «да» — мычит утвердительно, перебирая рукой отросшие пряди волос, и улыбается опять. — она спрашивала подарит ли ей санта подарок в этом году, — он толкает альфу на спину, аккуратно устраиваясь сверху, прислоняясь головой к крепкой груди, и вслушивается в сбившийся ритм сердцебиения — чертовски приятно осознавать, что минхо всё ещё будоражит такие чувства в кристофере. — и что ты ответил? — руки сами ползут под пижамную рубашку, сжимая и поглаживая мягкую кожу. — конечно же, что у неё будет самый большой подарок из всех, которые приготовил санта для детей, — ли смеётся, разнося вибрации по телу старшего; отрывается от желанного тела и заглядывает в глаза. — у меня появилась одна потрясающая идея, — в чернильных омутах загораются маленькие костры, вокруг которых прыгают чертята с пиками на хвостах. — мы же не украсили нашу спальню, как насчёт гирлянды? у бана в непонимании бровь ползёт вверх — идеи его мужа всегда были немного абстрактными и непредсказуемыми. угадать, что творится в его голове, когда он так невинно говорит о гирлянде, а руками проворными лезет под резинку домашних штанов, проводя по ещё не возбуждённой плоти — невозможно. он слегка морщится, когда омега слюнявит ему глаз губами, и наблюдает, как тот уносится из спальни, спотыкаясь о чьи-то тапочки, в гостиную, шурша там коробками и пакетами — хорошо что у ёнми очень крепкий сон и разбудить её практически невозможно. минхо возвращается быстро, воодушевлённо сопя, а глаза горят бóльшим возбуждением. в руке красуется клубок из сотен маленьких лампочек, прикреплённых к проволоки, и, если честно, чан всё ещё не знает чего ожидать. омега резво прыгает на кровать, опять спотыкаясь, седлая торс старшего, и тянется к розетке, что находится рядом с кроватью (спасибо застройщикам, которые думают об удобстве людей). секунда и комнату озаряют разные мигающие огоньки, красиво разнося свет по всему помещению — минхо улыбается, но, по мнению старшего, это больше похоже на хищный оскал; кристофер чувствует себя жертвой в руках его чудесного мужа. — я так тебя люблю, — младший добегает до выключателя, который находится рядом с дверью, погружая спальню в реальность с тысячью огней, и возвращается в исходное положение — на живот альфы. — утром ты шалил, теперь настала моя очередь. бан заворожённо наблюдает за действиями ли, касаясь бёдер — якобы придерживая, но на самом деле, позволяя себе маленькую слабость в виде безобидных щипков (уж очень он любит эти ноги). а парень тем временем распускает клубок гирлянды, что был предусмотрительно аккуратно смотан в прошлом году, потому что бана к этому атрибуту праздника не подпускали из принципа (а то мучился бы сейчас минхо, да губы кусал нервно, как было часами ранее с ёлкой). пускает линию лампочек по изголовью кровати и взяв, ничего непонимающего и не сопротивляющегося старшего, за запястья, обвязывает вокруг одной руки — другой, чуть сжимает, затягивая, и слегка приподнимает их сцепленными наверх. — малыш? — у альфы голос как-то враз ниже становится, что минхо на мурашки вдоль позвонков пробирает. — решил поиграть? — продолжает, получив утвердительный кивок. — я не должен двигаться? — ещё один. — ты сделаешь всё сам? — и ещё. — хорошо, давай поиграем, — а младшему больше ничего и не надо. поцелуй до ужаса мокрый и остервенелый — минхо терзает губы альфы нещадно, кусая до красноты и припухлости. он будто добрался до сладости, которую не позволял себе долгое время, оставляя удовольствие на особый случай — вот он. руки свободно блуждают по груди старшего, сминая через ткань бусины сосков, растирая между проворных пальчиков, что сразу же отзываются на ласку. старший горячо выдыхает в открытый рот, опасно натягивая провод на руках; при большом желании, распутать попытки ли в морские узлы — проще простого, но чан хочет играть по правилам, которые никто не устанавливал вообще-то, поэтому повинуется, чуть остужая свой пыл. он стойкий оловянный солдатик — минхо знает, что его внутреннего альфу просто так не выманишь и нужно действовать наверняка — с разбега в обрыв, чтобы ни единого шанса. младший аккуратно — на пробу — плавно двигается на бёдрах чана, задевая его пах своим; отстраняется, полностью усаживаясь на бёдра мужа, руками упираясь в рельефный торс, скрытый безразмерной футболкой, и качнув бёдрами, толкается ещё раз. у мужчины зрачки расширяются, заполняя радужку возбуждением. запах древесины, распространяющийся в спальне с космической скоростью, минхо кажется до одури сладким — хочется впитать в себя всё, полностью. с красноватых губ, над которыми младший издевался ранее, слетает гортанный рык — альфа показывает свои клыки, скалится и требует большего, что, конечно же, ли позволяет. он юркими пальчиками, пересчитывая рёбра, задирает футболку к шее, чтобы не так сильно мешалась, и лёгкими касаниями губ, которые едва ощущаются на влажной коже старшего, проходится по всему периметру, уделяя особое внимание тазовым косточкам — кусается. кристофер на простынях ёрзает, задевая возбуждение младшего, и улыбается так, словно хищник загнал свою жертву в угол, когда с губ минхо слетает рваный всхлип. — ты такой потрясающий, когда сидишь на мне верхом, — альфа подстёгивает ли, призывая действовать дальше, потому что знает какой его муж нетерпеливый; но у омеги свои планы на этот вечер. он приподнимается на коленях, чуть сдвигаясь ниже, чтобы удобнее было, и тянет свободные домашние штаны с брендовым бельём вниз, но до конца не снимая — оголяя только ту часть, которая требует внимания. усаживается обратно, облизываясь, как кот, которому перепала красная рыбка на ужин, опасно клацает зубами рядом с носом мужчины. — не порви только, пожалуйста, гирлянду, — опаляет горячим воздухом, вырывающимся с его рта, ушную раковину, прикусывая мочку, пока руки блуждают по телу. — всё-таки спальню украсить нужно будет, — и отстраняется. кристофер ничего сказать не успевает, кроме надрывного «чёрт, малыш!», когда минхо наклоняется к его паху, слизывая каплю естественной смазки с головки. если до этого момента в глазах ли исполняли танго маленькие чертята, то сейчас в этих омутах — дикий слэм всего ада. чан старается не думать о том, что он готов разорвать провод с мигающими лампочками в два счёта и надавить ладонью на голову своего мужа, чтобы тот перестал мучить его языком, не заходя дальше; честно старается. но перспектива вогнать свой член в узкое горло и пару раз качнуть тазом вверх-вниз — слишком заманчива. бан героически терпит, кусая губы. минхо — дьявол искуситель, — он прекрасно это знает и пользуется; чан, кстати, знает тоже, поэтому поддаётся на все манипуляции без слов. младший чертит дорожку языком по всему стволу, грязно размазывая свою слюну смешанную с предэякулятом, не отрывая взгляд от лица альфы. наблюдает, как кристофер закатывает глаза, хмурит брови и закусывает губы от каждого кругового движения языком или лёгкого посасывания набухшей головки. напрягает руки, показывая сплетение синих вен, вьющихся под кожей, сжимая ладони в кулаки, но удерживая их на месте, чтобы придерживаться неоговорённых правил. жадно ловит ртом воздух, вскидываясь корпусом вверх, когда омега, придерживая одной рукой за основание, погружает член в рот, чуть смыкая губы, создавая узость — дополнительную стимуляцию; другой — сжимая и разжимая затвердевшие яички, играясь. — ты меня убиваешь, — у чана голос хрипит то ли от возбуждения, то ли от того, что его муж такой потрясающий — убеждается каждый раз — и воздуха совсем не хватает, когда мягкие губы скользят по длине, а юркий язык кружит, надавливая на уретру. изводить — у минхо самое любимое — и берёт он от этого абсолютно всё. его внутренней омеге нравится чувствовать власть над своим альфой, когда тот скалит зубы, но поджимает хвост, отдаваясь во власть захлестнувшей страсти; когда царапается, как щенок, а не взрослый пёс, раздирая до крови. ли нравится держать ситуацию под своим контролем, когда старший открыт и льнёт доверительно, позволяя любые действия. кристофер чувствует распространяющийся в воздухе запах спелой клубники, прикрывает глаза и дышит полной грудью, пытаясь слиться воедино — слишком хорошо, слишком сладко. младший выводит, терзая бёдра бана — царапая до полос вздувшихся, кусая до следов синеватых и зализывая. он наслаждается тем, как старшего подбрасывает на кровати, как он натягивает опасно провод на своих запястьях и как по напряженной груди скатываются капельки пота — искусство, которое омега готов изучать всю жизнь и больше. вдоволь наигравшись и убедившись, что чан балансирует на грани отчаяния и дикого возбуждения, последний раз лизнув головку хаотичным мазком, он отползает на край кровати, стягивая часть покрывала на пол, коварно улыбается. — теперь, чан-и, ты будешь зрителем в моём личном театре. минхо наскоро освобождается от рубашки и спальных шорт с трусами, кидая их к одежде старшего, и удобнее устраивается, разводя перед мужем ножки, упираясь пятками в матрас. он смотрит, как дёргается кадык бана, когда тот нервно сглатывает слюну; как его, и без того тёмные глаза, заполняются чернотой страсти и похоти — ли нравится. настолько, что он, опираясь на одну руку, другой — медленно ведёт по бедру, перебирая пальцами по медовой коже до живота и выше — к груди — пуская мурашки. кружит вокруг набухшего соска, играясь сам с собой, но не прикасаясь; запрокидывает голову, жадно втягивая воздух и ведёт ладонь к шее, надавливая на горло. минхо чувствует, как вязкая жидкость вытекает из него, скатываясь по бедру, капая на кровать, а запах сочной клубники, смешавшийся уже давно с древесиной, душит и кружит голову. член предательски дёргается, отзываясь, когда кристофер напротив него издаёт полурык - полустон, скатываясь по белью, сводя ноги вместе, чтобы чуть облегчить болезненное возбуждение, которое требует внимания и скорой разрядки. — демон, — шепчет бан, глотая жадно спёртый воздух, словно за каждый вдох обьявили цену в миллион долларов и сейчас — единственный момент, когда ещё можно. — бери выше, дорогой, — вторит минхо. пожирая, открывшуюся картину перед ним, — альфа, что слаб до своего омеги — он раскрывает губы в немом стоне, когда рукой касается своего члена, сжимая под головкой аккуратными пальчиками. под веками — кометы и, пестрящие маленькими огоньками, звёзды (хотя, возможно, это просто отпечатанный свет всё той же гирлянды, что покоится на сильных руках кристофера). электрический ток, распространяющийся под тонкой кожей, на каждое движение — каждую комбинацию удовольствия, ощущается так остро, что хочется, если не стонать, то выть протяжно, показывая всем — насколько хорошо, но младший только закусывает губу, тихо хныкая себе под нос. укладывается полностью на кровати, разводя ноги шире, чтобы свободной рукой провести от шеи до груди, касаясь набухшего соска, прокручивая между указательного и большого пальцев; другой — скользит по члену, с которого сочится смазка крупными каплями. вверх-вниз — и так несколько раз, то оттягивая крайнюю плоть, то растирая уретру. минхо чувствует на себе — своём теле — голодный взгляд мужа и не может сдержать ухмылку на припухших губах. он громко выдыхает, прогибаясь в пояснице, подаваясь вверх, когда маленькие пальчики пробираются к истекающему колечку мышц, надавливая ровно на одну фалангу и возвращаясь обратно, чтобы провести по кругу — подразнить самого себя. он слышит, как кристофер всхлипывает; видит, как тот смыкает зубы сильно, от чего желваки играют на лице — приятно чувствовать слабость своего альфы, даже если тот просто поддаётся, позволяя вести и играть по своим правилам. — сделай уже что-нибудь, котёнок. и младший делает — переворачивается на живот, поднимая таз так, чтобы стоять на коленях, раскрываясь перед чаном полностью, а лицом упираться в съехавшее ещё больше покрывало. бан вымученно стонет, ударяясь об изголовье кровати — минхо улыбается коварно, проталкивая сразу два пальца в дырочку, размазывая вязкую субстанцию по колечку, сжимающемуся в нетерпении. — я хочу тебя. слова старшего распаляют ли ещё больше — он немного подтягивает одну ногу к груди, прогибаясь в пояснице, выпячивая зад так, чтобы сменить угол проникновения настолько, насколько это возможно одному; и у него получается. когда три пальца спокойно двигаются в заднице, а естественная смазка обильно стекает по бедру — вниз, омега чуть сгибает фаланги, надавливая на простату, жалобно скуля в локоть. он стимулирует точку — поглаживая, надавливая и отпуская, проезжаясь по ней скользкими пальцами круговыми движениями и стонет, стонет, стонет размыкая искусанные губы. чану кажется, что его тело горит, когда низ живота сводит болью от возбуждения — от того, как его муж восхитителен в свете маленьких мигающих огней. ему хочется уже плюнуть на собственную идею беспрекословного повиновения — выпутать запястья или разорвать эту гирлянду к чертям; подобраться к своему омеге и заменить его прекрасные пальчики — своими, или лучше — членом. вводить медленно, издеваясь и изводя, как младший сам сейчас делает, — провоцировать. хочется трогать, кусать, целовать — быть и иметь; кристоферу кажется, что он готов кончить так — не прикасаясь к себе, просто наблюдая за ли, вслушиваясь в его вдохи и задыхаясь сам. он смотрит прямо в глаза минхо и видит в них своё отражение, когда вторая рука ли окольцовывает член, начиная плавно двигаться. он подаётся тазом назад, насаживаясь на пальцы самостоятельно, и закатывает глаза от удовольствия. чан думает, что тому не хватает праздничного банта на шее. омега гнётся, кусая простынь, чуть не разрывая ткань, и хнычет, когда горячая жидкость хаотичными брызгами капает на бельё, а пальцы продолжают изводить самого себя и сзади, и спереди. клубника пьянит и бан рычит, дёргаясь в сторону младшего, но вовремя себя сдерживая, вспоминая, что он всё ещё обычный зритель в одноимённом театре. — мой, — голос альфы утопает в громком стоне, когда младший, чуть придя в себя от оргазма, двигается к своему мужу, укладывая влажную ладонь в собственном семени на бедро, скользя к колом стоящему члену, касаясь яичек. — твой. мужчина не выдерживает напряжения, кончая от одного движения по длине, вгрызаясь в собственное плечо. минхо улыбается довольным котом, а кристоферу думается, что ещё немного — и в рай (в прямом смысле этого слова, кстати). — готовься ко второму раунду, дорогой, — младший шлёпает альфу по ноге, посмеиваясь, когда у того глаза округляются в удивлении. — да, ты просто так этой ночью не уснёшь. я собираюсь отыграться по полной! — а руки я могу выпутать? — держать их в таком положении — чуть выше головы — не совсем удобно, особенно, когда они не привязаны к чему-либо, а лишь создают видимость. но ли отрицательно машет головой в разные стороны, взъерошивая мокрые прилипшие ко лбу прядки, и вскакивает на ноги, гордой ланью проносясь в ванную комнату, — настолько, насколько позволяет энергия, — которая соединена с их спальней; чан вздыхает. долго ждать омегу не приходится — возвращается сразу же, как скрывается в проёме. у него в руках пластиковый квадратик, который отливает то красным, то зелёным, то жёлтым, потому что защита превыше всего (и как бы ёнми не просила себе братика — никто пока не готов ко второму заходу, вспоминая все мучения — читать: всё счастье). — напомни мне после всего этого заказать наручники, потому что это, — старший чуть руки отрывает от изголовья кровати, привлекая внимание омеги. — фигня полная. — зато празднично, — он пожимает плечами, забираясь на мужчину и оставляя лёгкий чмок в уголке губ; смеётся невинно, когда кристофер начинает канючить, неудовлетворённый тем, что его опять дразнят. руки минхо ложатся на нужное и желанное — грудь, ощущая, как перекатываются мышцы под горячими ладонями. если хорошо подумать, то, возможно, да — у младшего небольшой фетиш на тело старшего; на всё. поцелуями блуждает по коже, задерживаясь на сосках — лижет, кусает, посасывает и прокручивает между пальцев. чувствует, как чан возбуждается снова, возбуждаясь вместе с ним — двигает бёдра, возобновляя трение. кожа к коже ощущается всегда так хорошо и правильно, словно они два недостающих пазла в мозаики, слившихся воедино, нашедших друг друга в нужное время. младший разрывает упаковку презерватива зубами, хихикая с того, как, наверно, комично он выглядел в этот момент. раскатывает латекс по члену старшего — медленно, растягивая удовольствие, так сказать (чан бы треснул по заднице ладонью, если бы не этот дурацкий атрибут дурацкого праздника и их дурацкое негласное правило). — котёнок, пожалуйста, — внутренняя омега минхо навостряет уши, заинтересованно вытягивая голову, готовая слышать мольбу. — пожалуйста, что? — оседлай меня уже, — омега урчит, облизываясь довольно — цель достигнута. — прошу, — и это лучше любого зелёного сигнала на каких-нибудь уличных гонках. ли насаживается на член быстро и до конца, опираясь руками на тело кристофера, царапая и сжимая в нужных местах. он закатывает глаза от того, как идеально орган погружается в его дырочку, расширяя тугие стенки под правильным углом. природная смазка хлюпает пошло от каждого движения и у младшего от этого щёки алым окрашиваются — хотя казалось бы. минхо опускается хаотично и поднимается смазано, а бан перед ним, что сжимает руки, полностью подчиняясь, — лучше любой похвалы. омега то ускоряется до громких шлепков тел друг о друга, то замедляется, полностью слезая с члена и опускаясь с силой снова. ведёт бёдрами по кругу, сжимает свой сосок одной рукой, другой — опирается на колени мужчины, и стонет развязно. кристофер решает добавить огня в происходящее, — поэтому в момент, когда минхо вновь поднимается, перехватывая жадный глоток воздуха, — приподнимает таз сам, вгоняя член, не успевший выйти полностью. у младшего глаза закатываются сами собой от такого действия, рот раскрывается в протяжном стоне, а бан улыбается дико, продолжая вторгаться в дырочку, что его так правильно принимает. — мой хороший. альфе хочется обнять прекрасное тело напротив, оставить поцелуй на шее — рядом с меткой; лизнуть за ушком и искусать талию. сжать любимые бёдра до синяков, повалить на мокрые простыни и втрахивать мужа в матрас, чтобы до скрипа кровати и ударов изголовья о стену. но вместо этого — горячо выдыхает в рот младшего, когда тот наклоняется для поцелуя, но дразнит опять, касаясь языком на пробу. губы соединяются в грязное нечто, борясь за первенство и главенство. член ударяется о простату, заставляя скулить и рвано выдыхать. когда минхо с трудом удаётся задать простое «можно?» в эти самые распухшие губы, находясь на грани, и, получив в ответ «что угодно, котёнок», обильно кончает, грубо врезаясь зубами под ключицей старшего, оставляя свой след — омежий. чан догоняет мужа быстро, пару раз толкаясь в чувствительную дырочку, и всё-таки разрывая гирлянду, укладывает ладони на поясницу младшего, когда комната погружается в беспроглядную темноту; вдавливает тело в себя, целует пылко и смеётся счастливо, ли смеётся — тоже. когда они уставшие валятся на чистую кровать, кристофер действительно задумывается о большом подарке для ёнми, который обязательно должен доставить санта, о чём, собственно, информирует своего мужа, что уже почти уснул на тёплом плече старшего. — может, билеты в диснейленд? — он глаза не открывает, только губами шевелит лениво, щекой притираясь. — это не слишком? — в самый раз, чан-и, — отвечает, получив звонкий чмок в висок, и наконец-то засыпает, улыбаясь.