Лягушка-путешественница

      Провернув ключ в скважине и дождавшись щелчка, Роберто снял с белоснежной, расписанной золотыми узорами двустворчатой двери тяжёлый металлический замок. Он избегал смотреть в глаза Беатриче, и она была этим довольна. Как она и планировала, под давлением Доминики Роберто своими руками подписал себе приговор. Беатриче представить не могла, как оскорбляла его необходимость содержать в собственном доме в лучших условиях девчонку, на которую ему было даже смотреть омерзительно. Она никогда не чувствовала такого всеобъемлющего восторга, которым наполняло её душу осознание беспомощности отца. Данный ранее обет отрубил ему возможность даже пальцем её коснуться. Зато она могла делать в этом доме всё, что заблагорассудится. Сама того не подозревая, её мать оказала ей медвежью услугу – превратила Роберто из кровожадного саблезубого волка в побитую ни на что не способную дрожащую псину.  – Это прежняя комната Доминики. – едва слышно пробормотал мужчина, открывая двери, – Раз ты потребовала себе лучшую спальню из всех, что есть в доме, живи тут. Всё равно она пустует.       Нарочито-слащаво улыбнувшись отцу, Беатриче прошла мимо него, якобы «случайно» задев плечом, и ступила на дубовый паркет помещения. Комната оказалась огромной, и, едва девушка заглянула внутрь, перед ней тут же раскинулся роскошный вид на зимний сад поместья Кавалли из трёх крупных окон, поднимающихся от самого пола до высокого потолка и обрамлённых нежным полупрозрачным тюлем, поверх которого стелились парчовые изумрудные шторы. Пройдя вглубь спальни по мягкому бело-золотому ковру из натуральной шерсти, Беатриче присела на заправленную постель. Протянула руку, касаясь бежевого, теснённого бахромой полога. Взглянула направо, где у дальней стены находился невысокий камин, перед которым был поставлен чайный стол с двумя креслами. Налево, где поодаль от двери располагался туалетный столик. Подняла голову, разглядывая расписной потолок, покрытый репродукциями картин величайших итальянских художников. Всё вокруг дышало роскошью и богатством. Казалось, даже пыль в этой комнате была драгоценной. – Мама здесь жила? – переспросила она. – До того, как снюхалась с этой букашкой Фабио. – хмыкнул Роберто, – Она предпочла его крохотную каморку этим хоромам. – Правда? – Беатриче улыбнулась, взглянув в глаза отцу, – Нет догадок почему она это сделала?       Роберто промолчал. В его сияющих синевой глазах она видела нестерпимую, непреодолимую жажду ударить её и утопала в наслаждении, нагло сверля его взглядом. Это было прекрасно, общаться с человеком, который бессилен против любых твоих нападок и выходок. Она стала немного понимать самого Роберто. Понимать, что он чувствовал, разговаривая с ней, избивая её, заставляя глотать всё новые зелья, снадобья, проходить через очередные ритуалы и обряды, крича на неё, оскорбляя, бросая в холодный тёмный подвал к НЕМУ. Что чувствовала большая сильная кошка, играя с маленькой беззащитной мышкой.       Беатриче поднялась на ноги, медленно прошла к небольшому столику у постели. Букет пионов благоухал в изящной керамической вазе в виде балерины, застывшей в танце. Девушка осторожно коснулась пальцем хрупкого гладкого лепестка, провела подушечкой по его чуть пожелтевшим краям.  – Это свежие цветы?  – Нет... здесь всё равно никто не живёт, прислуга меняет цветы раз в неделю.       Беатриче молча проскользила рукой от нежных бутонов по чуть влажным стеблям к краю горлышка вазы, холодной, блестящей и пестрящей огромным количеством деталей, наверняка такой неприлично дорогой и ценной. А затем резко схватила букет, рывком вынимая его из сосуда и грубо швыряя себе под ноги. Под поражённым взглядом Роберто она наступила на белые цветки, втаптывая их в пол, грязным месивом размазывая по сияющему чистотой паркету. Рука метнулась к изысканной вазе, схватила её со стола. Одно резкое движение – и вся вода, до этого питавшая цветы, выплеснулась на Роберто. Идеальная укладка тут же поломалась под напором влаги, огромное мокрое пятно растеклось по его дорогому костюму и шёлковой рубашке. Он не успел даже открыть глаза, когда Беатриче небрежно бросила полупустую вазу на пол, и та разлетелась по всей комнате вдребезги. Остатки воды пропитали роскошный ковёр.       Пару секунд Беатриче просто наблюдала за результатом своих трудов, а после перевела взгляд на Роберто. Её позабавил его шокированный вид.  – В моей комнате всегда должны стоять только свежие цветы. Пусть слуги меняют их каждое утро, чтобы мне было приятно просыпаться.       Роберто молчал. Он лишь смотрел на неё, не в силах выдавить из себя ни слова. Она нахмурилась. Сделала шаг вперёд, приближаясь, и, замахнувшись, ударила его. Звонкий шлепок от пощёчины отразился от стен спальни. Беатриче была слаба. Изнурённая голодом и постоянными избиениями, она при всём желании не могла причинить ему боль этой неловкой атакой, но Роберто занесло так, будто удар ему нанесла не девочка-подросток, и взрослый мужчина, занимающийся единоборствами. Это был первый раз, когда Беатриче ударила его. Первый раз в жизни, когда она могла себе это позволить. Когда знала, что за это ей ничего не будет. И когда она наслаждалась. Наслаждалась непониманием в его глазах, шоком на лице, наслаждалась красным следом от своей ладони на его щеке, наслаждалась его беспомощностью.  – Ты слышал меня? Свежие цветы ежедневно. Ты всё уяснил? Смотришь на меня таким тупым взглядом, будто баран. Хотя, мне не хочется оскорблять барана, сравнивая его с тобой. Ни один баран на свете этого не заслуживает.       А выражение лица Роберто всё не менялось. Застыв от шока, он не мог в полной мере осознать ситуацию, глядя на Беатриче и не узнавая в ней той девчонки, той трясущейся от страха малютки Сандры, которая приходила в ужас от одного только присутствия отца. Сейчас в глазах дочери он видел не страх, а ликование.  – Что ты пялишься на меня, червяк? Иди займись делом! – рявкнула Беатриче, ударяя его уже по второй щеке.       Только сейчас Роберто пришёл в себя. Приложив ладонь к красному следу на лице, он шагнул к девушке, рывком хватая её за волосы.  – Малолетняя сука! Что ты себе позволяешь?! Ты вообще думаешь голо-...       Не успев договорить, он вздрогнул и отшатнулся от дочери, чувствуя, как боль разливается в паху. Ноги подкосились, и он упал на колени, всё ещё не в силах полностью осмыслить, что именно произошло. Беатриче ударила его коленом между ног. Грёбаная мелкая сволочь отбила ему гениталии.        – Головой? Ты это хотел сказать? – елейный голосок Беатриче прозвучал прямо над его ухом, – Прости, пожалуйста. Для меня думать затруднительно после того, как ты рассёк мне лоб до крови, пока бил головой об пол. Наверное, трудно понять то, чего ты никогда не испытывал сам. Хочешь, я помогу тебе понять?       Тонкие девичьи пальцы вплелись в мокрую шевелюру мужчины, сжимая волосы и заставляя Роберто поднять голову. Взгляды отца и дочери встретились. Беатриче улыбнулась, и Роберто понял, что в жизни не видел ничего унизительнее этой ласковой заботливой улыбки. Беатриче улыбалась, пока он стоял перед ней на коленях и не имел права возразить.  – Паскуда... – прохрипел он, – Ты смухлевала. Этот обет – рабский контракт... Он должен быть признан недействительным... Я не получаю никакой выгоды.       Беатриче лишь хихикнула в ответ, прикрывая потрескавшиеся бледные губы израненной рукой:  – Бедняжка. Тяжело, должно быть.

***

      Из зеркала на Беатриче смотрела незнакомая девушка. Это была леди в чёрном атласном платье. Его длинные рукава, подол в пол и высокий воротник скрывали следы многочисленных побоев по всему телу. Лицо у неё было бледное и худое, словно измученное долгой болезнью. Чуть подкрашенные сухие губы сжимались в тонкую полоску, чёрные брови хмурились. Короткие волосы были уложены незамысловато и просто. Макияж, нанесённый служанками, её не красил. Он не мог скрыть неестественной худобы и усталости во взгляде. Даже устранение синяков под глазами не помогло. Она выглядела ужасно, и, одетая в платье, походила на растрёпанную изорванную старую игрушку, которую пытались всучить ребёнку, обернув красивой подарочной лентой.  – Как бы народ на приёме не перепугался, увидев меня. – мрачно буркнула она, – Того и гляди сбегут к чертям с воплями ужаса.  – Не так уж всё и плохо... – ответила стоящая за её спиной Аличе, но голос её был полон неуверенности в собственных словах.       Беатриче обернулась. Конечно, Аличе не была похожа на неё. В отличие от сестры, она не имела вид общипанного страдающего цыплёнка, а скорее походила на распустившийся бутон розы в своём винно-алом платье. Корсет утягивал её и без того тонкую талию, поверх длинной юбки стелился полупрозрачный чёрный батист, пышные короткие рукава оставляли полностью обнажёнными горделиво расправленные плечи. Волосы вились крупными волнами, подобными виноградным лозам, стекали по её прямой, как струна, спине. Беатриче снова взглянула на себя, сгорбленную и крошечную, совершенно жалкую в сравнении с этой благородной элегантной девицей. Она смотрелась чужеродно в этих королевских покоях, она была чужой в этой семье. Даже кровное родство не даровало ей хоть капельку той величественности и царственности, которой обладали все Кавалли. Беатриче была гадким утёнком в стае прекрасных лебедей.  – Что с моей палочкой? – спросила она, и даже голос её был гадким, надтреснутым и сиплым от криков.  – Ещё не нашла. – ответила Аличе, и её голос по сравнению с Беатриче казался ещё более нежным и чарующим, – Я обыскала гостиную, через которую отец привёл тебя в поместье, но так и не смогла её найти. Просмотрела весь первый этаж, заглянула во все тайники. Я думаю, что в доме есть ещё один тайник, о котором мне неизвестно.  – Обыщи комнату Микеле. – тихо сказала девушка, с трудом поднимаясь с пуфа, на котором сидела перед туалетным столиком, – Он ненавидит меня пуще отца. Роберто мог бы доверить ему хранение моей палочки.  – Микеле..? – Аличе неуверенно отвела взгляд, – Но Микеле рассказал бы мне... у нас с ним... вроде хорошие отношения...  – Мне наплевать, какие у вас с этим языкастым выродком отношения, – небрежно бросила Беатриче, надевая на правую руку кружевную перчатку, чтобы скрыть следы от заноз и мелких ранок, – Мне важно знать, где моя палочка, и важно получить её обратно. Если хочешь помочь – найди палочку.       Аличе пристыженно опустила глаза в пол, сминая пальцами подол своего платья:  – Прости, Беатриче. – она торопливо подошла к сестре, взяла её под руку, – Давай я тебе помогу, а то...       Беатриче рывком выдернула руку из чужой хватки, тут же брезгливо её отряхивая:  – Не трогай меня. Мне противны касания всего вашего выводка Кавалли. – подрагивающими пальцами поправив чуть растрепавшиеся волосы, она, прихрамывая, медленно направилась к выходу из комнаты.       Поражённая Аличе, нервно сглотнув, пошла следом за ней:  – Но ты ведь тоже Кавалли...       Проигнорировав её, Беатриче вышла.

***

      Семейство Кавалли при полном параде ожидало в той же гостиной, в которой Роберто обыскивал её, как только привёл в поместье. Будто собрание элитных моделей, члены семьи выглядели роскошно, каждый без исключения. Беатриче могла только представлять, сколько месяцев ей бы пришлось работать без продыху, чтобы заработать, например, на серьги в ушах Доминики. Или на галстук Микеле. Туфли Виолетты. Помаду на губах Аличе. Запонки Роберто.       Едва завидев дочь в дверном проёме, Доминика подскочила на ноги с дивана и подлетела к ней, принимаясь нервно поправлять её укладку и придирчиво разглядывать лицо:  – Всё нормально выглядит..? Все следы удалось скрыть? – грубо схватив девушку за плечи, она развернула её лицом к остальным, – Роберто, взгляни, она нормально выглядит? Мерлин, если хоть кто-то увидит на ней хотя бы намёк на побои, будет такой скандал...  – Успокойтесь, тётя Ника. – ответил Микеле вместо отца, самодовольно ухмыляясь, – Ваши девочки отлично постарались. У них даже почти получилось скрыть её врождённое уродство. Никто ничего не заподозрит.       Судорожно выдохнув, Доминика отошла от Беатриче, направляясь к камину:  – Но она такая худая... Какая же она тощая! Чёрт тебя дери, Роберто, неужели нельзя было кормить её нормально? Эти крысы из "Ежедневного пророка" подумают, что мы морили её голодом.  – О, нет... – хмыкнула девушка, – Как только они могут такое подумать? Моя любимая семья никогда бы не поступила так со мной.       На секунду в комнате повисло молчание. Затем Микеле резко встал с кресла.  – Сука, кто позволял тебе открывать рот в присутствии нормальных людей?! Да я... – он замолчал, вдруг почувствовав на своём плече руку отца.  – Оставь её. – бесцветным тоном сказал Роберто и подтолкнул сына вперёд, проходя в камин.       Ничего не ответив, Беатриче заковыляла к ним.  – Твою мать, она ещё и хромает! – воскликнула Доминика, – Не вздумай хромать на приёме, ясно?! Какие слухи обо мне распустят после этого?!

***

      Когда пламя камина утихло, Беатриче открыла глаза. Огромный светлый зал был заполнен людьми, сбившимися в небольшие группки и переговаривающимися между собой. Мимо них стремительно носились слуги, держа в руках подносы с алкоголем, бегали туда-сюда домовые эльфы. Почувствовав тычок в спину от матери, девушка поспешила выйти из камина, прикладывая все усилия для того, чтобы не захромать. Ужасно болело всё тело, и в голове Беатриче раз за разом прокручивала рецепты всех обезболивающих зелий, что были ей известны – каждый она знала наизусть. Она воображала, как, склонившись над котлом, помешивает варево, или нарезает ингредиенты, толчёт что-то в ступке, сушит, крошит, мнёт, замачивает. Она слишком давно не готовила зелья. Она ужасно соскучилась по зельеварению.       Из мечтаний её выдернуло едва слышное сипение Микеле над ухом:  – Только попробуй выкинуть что-нибудь, грязная свинья – я голыми руками придушу тебя, когда мы будем дома.       Беатриче нервно сглотнула. Она всё ещё не была в безопасности. Из-за обета Роберто больше не был угрозой, но и без него поводов для страха у неё хватало. Микеле не давал ей обета. Как и Доминика, и Аличе. Да даже чёртова Виолетта могла творить с ней что угодно, и если она не издевалась над Беатриче раньше, это не значит, что не станет сейчас, если её попросит муж.       Она вздрогнула, когда Доминика вдруг взяла её за локоть и подвинула к себе, шепча:  – Лицо попроще. Будь вежлива с другими гостями и не смотри на них так, будто они твои заклятые враги. – на её губах вдруг заиграла тёплая улыбка, – Фивея! Здравствуй, милая. Как ты?       Беатриче подняла взгляд. К ним подошла высокая зеленоглазая женщина в шёлковом светло-розовом платье. Она обладала изящными чертами лица: тонким прямым носом, выразительными скулами и мягким взглядом, но внешность её была лишена той холодной, убийственной красоты членов семьи Кавалли. На секунду она показалась Беатриче знакомой. Словно они уже встречались, но она никак не могла вспомнить, где именно её видела.       Незнакомка, названная Фивеей, улыбнулась Доминике и протянула руки, чтобы обнять:  – Доминика! Я не ждала, что ты и впрямь придёшь с семьёй. Все говорят, Кавалли никогда не принимают приглашений на подобные мероприятия.  – Ну что ты, как я могла оставить тебя без ответа! Фивея, как поживает твоя дочурка?  – Ох, у неё всё просто прекрасно! – женщина обернулась, выискивая дочь в толпе, но, так и не обнаружив её, снова взглянула на собеседницу, – Должно быть, она сейчас общается с другими гостями. Я познакомлю вас позже. – она наконец обратила внимание на стоящую рядом Беатриче, – Доминика, я смотрю, ты тоже сегодня с дочкой. Здравствуй, милая. Как тебя зовут?       Не успела Беатриче и рта раскрыть, как мать ответила за неё:  – Сандра. Мне впервые удалось уговорить её пойти со мной на мероприятие. Она очень стеснительная, не любит находиться в толпе незнакомых людей, поэтому всё время отказывалась.  – О, вот почему она никогда не сопровождала тебя во время выходов с свет? – Фивея улыбнулась, не без любопытства разглядывая новую гостью, – Очень жаль, что вы всё это время прятали такое сокровище в стенах своего дома. Ты красавица, Сандра. К слову, я слышала, что ты не так уж и часто бывала дома, это правда? Люди говорят, что ты сменила множество магических школ. И ты, кажется, училась в Хогвартсе, но отчислилась с недавнего момента. Почему же?       Растерявшись от такого количества вопросов, Беатриче неуверенно начала:  – Я...  – Сандра очень умная и одарённая девочка, особенно в сфере зельеварения. – перебила её Доминика, приобнимая дочь за плечи, – Мы никак не можем найти школу, учебная программа которой соответствовала бы её уровню. Ей неинтересно учиться в большинстве заведений, так как она знает и умеет намного больше своих сверстников. Поэтому Сандра так часто меняет школы.  – О, ну надо же! Доминика, тебе повезло иметь такую талантливую дочь. – остановив проходящего мимо слугу, она взяла с подноса два бокала игристого и подала один из них Доминике, – Вы не думали нанять учителей, которые составят для неё индивидуальную программу обучения? Я уверена, так она добьётся невероятного успеха! Такие способные люди и двигают магическую науку вперёд, милая. Будет неудивительно, если спустя несколько лет я увижу имя Сандры в «Ежедневном пророке»!       Доминика сдержанно улыбнулась:  – Мы думаем над этим. Но в Италии так сложно найти хороших учителей.       Фивея понимающе кивнула: – Не сталкивалась с подобной проблемой, но представляю, как это может быть тяжело. – она вдруг обеспокоенно нахмурилась, – Сандра, всё хорошо? Ты такая бледная... неважно себя чувствуешь? Может, хочешь присесть?       Беатриче и впрямь чувствовала себя отвратительно. Всё тело болело, голова раскалывалась. Ей казалось, она готова свалиться без сил в любой момент. Шум и гвалт толпы только усугублял ситуацию. Ей хотелось оторвать себе голову, только чтобы не чувствовать этого. Но, как и ожидалось, Доминика снова не дала ей сказать ни словечка.  – С ней всё в порядке. Просто недавно моя Сандра перенесла трудную и долгую болезнь, после которой всё ещё не может окончательно восстановиться. Это была одна из причин, почему нам пришлось забрать её из Хогвартса – Сандре нездоровилось.       Фивея сочувствующе покачала головой:  – Бедняжка... может, тебе и впрямь нужно присесть..? Или выпить воды? – она указала на фуршетный стол у дальней стены зала, – Там есть вода, милая. Проводить тебя?       Беатриче растерянно взглянула на Доминику. Та выглядела напряжённой – явно не горела желанием отпускать дочь слишком далеко от себя. Она понимала страх матери – та не знала, что от неё ожидать.       Беатриче слабо улыбнулась хозяйке дома:  – Спасибо. – и, развернувшись, направилась к столу.       Она была уверена, что вода никак ей не поможет, но не могла упустить возможности заставить мать понервничать.       Пересекая зал, девушка огляделась, пытаясь выцепить из толпы силуэты членов семьи Кавалли. Микеле, окружённый толпой знатных красавиц, рассказывал что-то с очаровательной улыбкой на лице. Беатриче посочувствовала каждой девушке, купившейся на его харизму и красоту. Той, кто поведётся на это и станет в будущем его женой, предстоит пройти через настоящий ад. Аличе беззаботно беседовала с подругами. Виолетта и Роберто расположились на диване в противоположном углу зала, где собралась внушительная компания из известных магов. Каждый был занят своим делом. Лишь Доминика пристально наблюдала за ней, всё ещё переговариваясь с Фивеей. Мысленно Беатриче поблагодарила новую знакомую за заботу и данную возможность избавиться от компании Кавалли хоть на пару минут.       Стол ломился от несметного количества всевозможных закусок. Живот Беатриче громко заурчал, и она порадовалась, что рядом не было никого, кто мог бы это услышать. После того, как Роберто заставил её восстановить связь с НИМ, проблемы с аппетитом у неё пропали. ОН перестал звать её, и её приступы так же исчезли. Но лучше кормить её никто не стал. Беатриче не знала, сколько суток она провела без еды.       Воровато озираясь по сторонам, она взяла с тарелки первую попавшуюся тарталетку и откусила. Тесто захрустело на зубах. Неповторимое сочетание красной икры и сливочного сыра наполнило рот, и Беатриче едва сдержалась, чтобы не застонать от удовольствия. Она жевала торопливо, без наслаждения, с одной только целью – минимально утолить голод. Если бы она могла, то сожрала бы всё, что было на этом столе, вместе с посудой и скатертью. Она даже не смотрела на то, что схватила следом – кажется, какое-то канапе. В момент рецепторы уловили вкус солёной сёмги, мягкой моцареллы и варёного перепелиного яйца. Она проглотила, даже толком не прожевав. Изредка посматривая на толпу и убеждаясь, что никто её не замечает, она забилась подальше в тёмный угол, ни на секунду не прекращая есть и едва ли не плача от счастья. Увлечённая этим, она даже не услышала стук высоких каблуков за своей спиной, потому испуганно вздрогнула, чуть не подавившись, когда кто-то похлопал её по плечу.  – Беатриче?       Услышав своё имя, она обернулась, нервно облизывая губы и вытирая следом рукой. И тут же застыла, шокировано распахнув ресницы. Перед ней, в скромном белом платье до колена с отложным воротником, стояла Коралина. Убедившись в том, что не обозналась, она радостно улыбнулась и потянулась было к подруге, чтобы обнять её, но Кавалли-Конте осторожно оттолкнула её, испуганно оглядываясь.  – Сделай вид, что мы незнакомы. – шепнула она, – Иначе они не допустят нашего общения.  – Они..? – озадаченно переспросила Дельфус, – Кто они?  – Моя семья! – поняв, что никто из Кавалли не смотрит на них, Беатриче облегчённо выдохнула, – Чёрт... Лина, что ты вообще здесь делаешь?  – Ну... вообще-то моя мама устроила этот приём. – тихо ответила девушка.  – Твоя мама? Вот, почему Фивея показалась мне такой знакомой! Ты так похожа на свою маму Лина! – снова обернувшись, Беатриче подошла ближе к подруге, – Как Берта?  – С ней всё в порядке! Она живёт у Олли, я часто её навещаю. Она только очень скучает по тебе...  – Я тоже безумно по ней скучаю... А моя сумка? Она всё ещё у Олли?  – Сумка? Нет, я забрала её и храню у себя.  – А Дафна? Что с Дафной?  – Дафну держит у себя профессор Снейп. Мы не стали забирать её. Кажется, он хорошо о ней заботится.  – Д-да? Это хорошо... – с губ Беатриче сорвался судорожный вздох, – Это хорошо... это очень хорошо... это просто отлично...       Коралина взволнованно оглядела подругу, затем бросила взгляд на Доминику, которую Фивея уводила в неизвестном направлении, скорее всего, чтобы провести экскурсию по дому:  – Она не смотрит, Беатриче. Всё хорошо, она не смотрит. Что... что там с тобой делали? Ты выглядишь...  – Нездорово и пугающе. – закончила девушка за неё, – Я знаю, Лина. Лина, я... мне нужно как-то получить свою сумку назад. Сейчас забрать её я не могу... да и она будет бесполезна, без волшебной палочки я не смогу ей пользоваться, а Роберто... он забрал мою палочку.  – Роберто? – нахмурилась Дельфус, – Какое право твой дядя имеет на это?  – Он мне не дядя, Лина. Он мой отец.    – Отец..? – недоверчиво переспросила она, – Нет, нет может быть... он ведь родной брат твоей матери, разве нет?  – Так и есть, Лина. Он родной брат моей матери и мой родной отец.       Коралина молча смотрела на неё около тридцати секунд. Беатриче наблюдала, как замешательство и непонимание в её глазах медленно сменяются полным шоком и леденящим душу ужасом. Она прижала ладони ко рту, не сводя с подруги взгляда.  – М-мерлин... Мерлин всемогущий... к-как же... как же так... неужели...  – Лина, пожалуйста, не сейчас! – Кавалли-Конте затравленно огляделась, – Если кто-то из семьи увидит нас, ничем хорошим это не закончится! Пожалуйста, давай придумаем что-то? Мне нужно уйти... я больше не могу там находиться, Лина! Они убьют меня, если я останусь дольше, они точно меня убьют...  – Тише! Тише, тише... не убьют. Успокойся. Скажи, когда я смогу передать тебе сумку и как?  – Когда Аличе найдёт мою палочку... а как, я без понятия. Возможно, тоже через Аличе... она заберёт сумку, если я попрошу её... она что угодно сделает, если я попрошу, потому что ей стыдно...  – Хорошо. Эта Аличе сможет сама связаться со мной, когда будет нужно? Может, мы с ней сможем встретиться, чтобы она забрала сумку и принесла тебе?       Беатриче прикрыла глаза на секунду, успокаиваясь, а после ответила:  – Да. Да, она сможет. Я скажу ей. А... Олли отдала моё письмо профессору Снейпу? Он сделал то, о чём я его просила?  – О чём просила? Не знаю. А что он должен был сделать?  – Он... он отдавал Олли письмо от госпожи Фейербах?  – Олли? Она не рассказывала мне ни о каком письме.  – В-вот как? Плохо, очень-очень плохо... спроси у неё, пожалуйста, ладно? А потом... отправь письмо Аличе, хорошо? Аличе Кавалли. И... спроси у Снейпа, сделал ли он то, о чём я просила его. Пожалуйста. Спроси и напиши... хорошо, Лина?  – Да. Конечно. Я всё сделаю, ты только не бойся, Беатриче... когда ты сможешь уйти от них? Тебе есть, куда идти? Знаешь, в этом доме тебе всегда будут рады... я могла бы забрать тебя сюда.  – Нет, Лина, я... я не могу. У меня уже есть человек, который приютит меня. Это моя бывшая наставница, она живёт в Германии. Я пойду к ней. – краем глаза заметив возвращающихся в зал Фивею и Доминику, Беатриче тут же оттолкнула Коралину, отходя от неё как можно дальше и шепча, – Она пришла. Она уже пришла. Иди, Лина. Иди, она не должна видеть нас вместе. Никто не должен. Уходи, пожалуйста. Лина, уходи.       Дельфус поджала губы, сдерживая слёзы. Меньше всего она желала оставить подругу одну в таком состоянии. Она чувствовала, будто оставляет её на растерзание драконам. Но, послушавшись, Коралина всё же повернулась к ней спиной и, не прощаясь, пошла прочь, так быстро, как могла.