Все, что будет нами

Бьерн Лунн считал себя человеком спокойным, невозмутимым и даже умиротворенным в глобальном плане. В двадцать он увлекался нью-эйджем, в тридцать передумал посвящать себя исключительно созерцанию собственного пупка и служению без личной выгоды. «ГринВэй» он основал примерно тогда же, начинал с помощью семейных связей — треска и морепродукты из Норвегии, чистая вода родников Исландии и так далее. Потом бизнес стал приносить доход, а Лунн по-прежнему считал себя «обычным человеком», никогда не гнался за бешеными миллионами и миллиардами, небольшая сеть сотрудничала с супермаркетами, кофейнями, магазинами для людей, пытающихся с помощью зерен зеленого кофе и особо очищенной воды защитить себя ото всех невзгод. В «ГринВэй» не случалось ни огромных взлетов, ни катастрофических падений. Флегматичный характер владельца не позволял беспокоиться и за Келли Донахью, которая поехала вроде бы заключать контракт с Royal Plaza, но без вести пропала. Вернется, рассуждал Лунн. Куда она денется. Так оно и случилось. * Келли подстригла утром челку. Она отросла, и строго говоря, следовало посетить парикмахера — у нее был знакомый Дэнни, голубой как небо, смазливый, как старшеклассница на выпускном. Он умел делать макияж, работать с волосами, недавно прошел курсы косметолога и предлагал всякие мезотерапии и биоревитализации. Келли была в этом смысле немного старомодна: она ухаживала за телом и лицом, но без экстрима, вроде втыкания в себя лишних игл. Но с челкой что-то надо было делать, а прилетели поздно вечером. Они молчали в самолете. Эшли взял Келли за руку. Она быстро глянула на него, но знакомое прикосновение успокоило. Она крепко стиснула длинные костистые пальцы с заусенцами в кутикулах ногтей. Келли уже догадывалась, что вряд ли будут много обсуждать подробности того, что произошло с ними в одной из нью-йоркских высоток, принадлежащих «ТранСтар», — на этажах, погруженных в землю, спрятанных от лишних глаз. Как бы то ни было, они вернулись. И даже получили награду, словно мифологические герои после похода в обитель богов… или в ад. Ветчина и яйца протухли, йогурт в нижнем отделе холодильника и вовсе собирался захватывать мир, но замороженные наггетсы, горчичный соус, кола и даже овощной микс в морозилке выжили. Эшли съел двойную порцию и отвалился спать. Келли немного обиделась… впрочем, устала не меньше, и на какие-то романтические продолжения ее бы тоже не хватило. Утром пришлось вот сражаться с челкой. Келли подхватила несколько жестких каштановых прядей, открывая круглые кукольные глаза. «Все по-прежнему». Келли знала: это не так. Стоя перед тем же зеркалом, она показала своему отражению язык, а потом тот превратился в подвижное темное пламя. Морган Ю исполнила обещание. Ее брат тоже. Келли Донахью прибыла на работу вовремя, и, прежде, чем Лунн открыл бы рот по поводу «где тебя носило, мы тебя уволили, на твое место взяли эмигранта из Бангладеш», положила на стол бумаги. Лунн смерил ее взглядом. Сел в свое кресло, оно было простым и почти миниатюрным, как и все это светлое бесхитростное пространство с чахлым кактусом, дурацкими мотивационными постерами и деревянным полом. Тут пусто и скучно, казалось Келли, особенно после того, как побывала в президентском номере Royal Plaza. Впрочем, Бьерну и не подошел бы стол красного дерева, отделка золотом на светильниках, серебряный глобус-бар и стеллажи книг, похожие на таинства древних монастырей. Бьерн изменился в лице, завидев логотип, но молчал, пролистывая страницу за страницей, и Келли решила подлить масла в огонь. Экологически чистого оливкового масла первого отжима: — Честно скажу, у меня не получилось заключить контракт на поставки продуктов с Plaza. Зато получилось с «ТранСтар». Бьерн как раз дочитывал последнюю страницу. Келли продолжила. — Мы становимся эксклюзивным поставщиком, в том числе, под космические проекты… да, знаю, у нас пока не хватает мощности, поэтому мистер Ю был так любезен и выделил средства на развитие. — Ты вела переговоры… — С Алексом и Морган, ага. — Келли села в кресло напротив, отметив жесткое сиденье, и широко улыбнулась. — Они довольно милые для владельцев мегакорпорации. — Келли. — Что? — Ты говоришь об президенте и вице-президенте Ю? — О ком еще? Конечно. — До Бьерна всегда доходило медленно, но сейчас он просто таращился на документы, словно это был какой-то манускрипт Войнича, ни больше ни меньше. Он по третьему кругу перелистывал страницу за страницей, поднимая взгляд на Келли и снова опуская к убористым типографским строчкам. Как раз дошел до подписей. Роспись Алекса была немного неровной и размашистой, Морган отметилась аккуратнее. Скромный «автограф» Келли слегка затерялся. — Это же шутка, да? Мы работали с веганскими кафе, кофейнями для молодежи и все прочее, а ты предлагаешь поставки для «ТранСтар»? — И деньги, — напомнила Келли. — Ну и чем ты недоволен? Между прочим, Алекс мне лично обещал свою поддержку. Сказал, что персонально заинтересован. Бьерн аж поперхнулся, видимо оттого, что она назвала директора компании-монстра по имени, словно приятеля, с которым выпивает в баре каждую пятницу. «О, на самом деле, я знакома гораздо ближе». В солнечных лучах волосы Лунна почти искрились. Уши покраснели, а бесцветные ресницы подрагивали от движения глаз. Келли вообразила: прижимает указательный палец к выпуклой пульсации глазного яблока, погружает глубже, и Бьерн даже не кричит, зачарованный потусторонним видением. «Я могу показать тебе кое-что». Она отогнала странное наваждение. Не слишком ровно подстриженная челка скользнула по лбу, прилипла из-за проступившего пота. — С ума сойти, — выдал наконец Бьерн, и это вернуло в реальность. Келли ухмыльнулась. Ей даже не пришлось врать, Алекс с обычной своей сдержанной полуулыбкой действительно разрешил «обращаться в любое время». Не уточнила лишь то, что это не имело отношения к контракту. — Считай, что я подружилась с мистером и мисс Ю. А теперь я пойду: предстоит много работы. В обещанные десять Келли связалась с Алексом. Судя по фоновому шуму, тот находился в вертолете или на яхте, ответил какой-то очень нейтральной фразой, словно вообще плохо представлял, о чем речь. Морган предупреждала, что ее брат перестраховщик и порой излишне осторожен. Что ж, Келли оставалось лишь пожать плечами; вскоре она получила на выданный транскриптор зашифрованное послание, а ключ к шифру — на рабочую почту в виде дополнительных юридических соглашений. Келли потратила большую часть рабочего дня, чтобы разгадать этот ребус, но результат заставил одновременно передернуть плечами и засмеяться. «Психогенные частицы», вот в чем состоял план. Келли, носящая в себе геном чужеродной материи, должна распространить «болезнь», стать «тифозной Мэри», как и говорила Морган, но не потребуется целоваться с незнакомцами или втыкать в сиденья иглы и лезвия, словно в тех страшилках про обезумевших от страшного диагноза ВИЧ-инфицированных. «ГринВэй» предлагалось выпустить новую линейку воды — с газом, без газа, с фруктовыми ароматизаторами. Человек на семьдесят процентов состоит из жидкости, объяснял Алекс, и это наиболее универсальная форма распространения. Любой рано или поздно захочет пить. «И что, мне в той воде искупаться?» — едва набрала Келли, но остатки здравого смысла подсказывали, что лучше не задавать дурацких вопросов президенту «ТранСтар». Ответ на невысказанный вопрос она нашла в дополнительных документах. Купание в план не входило — от Келли требовалось посещать и «контролировать производство». Одного раза в неделю хватит. Количество частиц будет минимально. Ставили на накопительный эффект. «Оборудование вам предоставят, мисс Донахью», — отмечал Алекс. На транскрипторе появлялись зашифрованные файлы чертежей, схем и планов постепенного внедрения тифоньей материи во всех, кто хлебнет водички от «ГринВэй». Келли пришлось оторваться от рабочего компьютера — в ее маленьком кабинете стало жарко, а голова закружилась, и рядом трепалась о новых выпусках любимого сериала Элиза «Лиз» Кей, второй торговый агент. Кей была удивительно милой, настолько, что хотя и носила рюкзак с модными феминистичными лозунгами и надписями black life matters, но всегда была готова помочь тебе с уходом за афрокосичками, Келли однажды попробовала эту прическу, а потом остриглась до каре. Лиз обычно продавала лучше, о контракте с «ТранСтар» Бьерн посоветовал пока помалкивать — ну и «психогенная вода» была слишком потрясающей идеей. Келли съела лимонный леденец из предложенной коробки монпансье, а потом извинилась — мол, срочно надо выйти. Транскриптор она прятала в сумочке. Оставалось надеяться, что Лиз решит, будто у соседки по кабинету просто не вовремя начались месячные, и пришлось срочно убегать в туалет. Кстати, туалет был недостаточно безопасным местом. Келли выбрала чердак. Офисы «ГринВэй» располагался на тридцатом этаже, в конце коридора притаилась служебная лестница, дверь никогда не запирали. На чердаке обитали грязные сизые голуби, помет и пух наслаивались материками, смешиваясь со скелетами и яичной скорлупой — если бы Келли считала себя философом, обязательно сравнила бы чердак с образом вековечного цикла жизни и смерти. Ну, или хотя бы выложила бы фотку птичьего дерьма в Инстаграм. Сейчас она просто забралась по шаткой железной лестнице, чтобы еще раз просмотреть все данные. Психогенная вода. Накопление частиц. Келли предстояло стать чем-то вроде живого генератора этих самых частиц, поэтому небольшие мощности «ГринВэй» подходили лучше: всегда можно вовремя добавить тифоньей материи. «Плюнуть, что ли, в каждую бутылку», — еще одно ироничное послание, которое она удержала при себе. Она выдохнула несколько микроскопических темных «ос». Плевать не придется. Одной «осы» хватит на цикл производства. Контроль качества на высочайшем уровне; в конце концов, они работают с «ТранСтар». Под ногами Келли подыхал голубь. Молодая особь, птенец-слеток — белесый пух еще не успел толком смениться сизыми перьями. Птица распростерла крылья и тяжело дышала, круглый глаз остекленел, из ноздрей на клюве проступала какая-то желто-зеленая жидкость. Келли брезгливо отодвинулась, подумав о птичьем гриппе. «Оса» — или крохотная искра, похожая на пепел от жженой бумаги, — покружилась в воздухе и исчезла без следа. Отказываться поздно в любом случае, понимала Келли; и еще знала, что Морган способна не просто забрать свой дар обратно, а сделать с ней и Эшли нечто ужасное, невыразимое, для чего не существует ни слов, ни понятий. Таковы боги: изнанка благодеяний всегда страх. «Ладно, я выполню то, что вы хотите. Надеюсь, эта штука накапливается… не слишком быстро». Лунн еще раз заставил перепроверить все бумаги, справедливо опасаясь транстаровских крючкотворов: не окажется ли чересчур выгодный контракт с субсидиями по факту поглощением маленькой, но гордой, как драккар древних викингов, «ГринВэй». Бьерн хлебал из большой кружки кофе и, кажется, пропустил сегодняшнюю тренировку. Келли знала, что он по вечерам уходит в любимый фитнес-клуб, и раз уж принес в жертву занятие на какой-нибудь плечевой пояс или икроножные мышцы, — значит, дело серьезное. «Ты даже не представляешь, насколько», — она смотрела в бумаги сквозь босса, думая о том «оборудовании», которое предоставит ей «ТранСтар». Для запуска новых линеек продукции требовалось время; запуск производства плюс рекламная кампания, плюс налоговые и прочие расходы. Алекс обещал решить все как можно быстрее. Келли невольно вспоминала ту сцену, свидетельницей которой стала: завороженно-нежные прикосновения к лодыжке сестры и босые пальцы Морган на ширинке брата. — Наверное, мне бы стоило переговорить с… эм, президентом Ю, — Бьерн поскреб светловолосую макушку пятерней. У него слезились от усталости глаза, документы он пересматривал в четырнадцатый раз. За последний час. Не пролей кофе, едва не сказала Келли, у тебя уже руки трясутся. Это тебе не «железо» тягать, задачка посложнее. — Я сама всем этим займусь, Бьерн. Тот задумчиво вздохнул. — Наверное. Ага. Так лучше. Это все круто выглядит, но как будто ты забралась в пещеру и вытащила оттуда лампу с джином. — Ты не веришь в мои таланты продажника и обаяние? — Келли успешно изобразила «смешную обиду» и сама же расхохоталась. В светлом кабинете горела белесая экономичная-экологичная лампа. От нее кожа Бьерна приобрела оттенок бумаги, и Келли думала: она и тонкая как бумага, и если прокусить — ничего не ощутит. Келли не возьмет ни капли крови, только что-то неназываемое, неописуемое, о чем нет медицинской статистики и определений в анатомических справочниках. Она оставит Лунну его кровь, лимфу, мышцы и кости — пепел проникает сквозь поры, глубже, очень глубоко. Морган предупреждала о голоде. Сказала: ты сможешь «брать» немного, только сдерживайся, и не перестарайся. Келли хотела попробовать прямо сейчас. Она высунула язык, словно в детстве, играя с подружкой Джирайей, когда обе пытались коснуться кончиками собственной брови. — Ладно, — Бьерн поднялся со стула. — Давай уже завтра продолжим. Так вроде все чисто. Можешь начинать, даю добро. Глянул на дисплей фитнес-часов. — Уже поздно. Пора домой, и... спасибо, Келли. Это реально круто. — Всегда пожалуйста, — она надеялась, что получилось скрыть недовольство. Голод остался — и он усилился. Домой она вернулась позже обычного. Эшли опередил и приготовил, судя по соблазнительным запахам подхваченного корочкой лука, ужин. — Привет, — он выглянул из кухни. Фартук «поцелуй повара» словно вывалился из какой-нибудь паршивой романтической комедии. Келли едва не съехидничала насчет литературных штампов. Она поцеловала Эшли, мельком вспомнила, что хотела врезать ему за исчезновение, но Морган все объяснила. Эшли просто оказался не в то время, не в том месте. Кто-то рассказал ему о том, чем стала сама Морган, — «Но ты же понимаешь, люди еще не готовы узнать, вот ты готова, а большинство — нет». Она стерла ему память перед тем, как их доставили в аэропорт. Келли даже не возмутилась, когда Морган сообщила, что именно собирается сделать. «Поверь, так будет лучше». Тогда она злилась и хотела спорить вслух, теперь понимала — Морган абсолютно права. Скандальный журналист Эшли Стоун оставался обычным парнем, хорошим, милым, вероятно, талантливым. Как и Лунн, он ничего не знал о темноте и рое, о щупальцах и.... — Ты проголодалась? Я приготовил вок. Ну, вообще, это просто рисовая лапша с курицей, овощами, яйцом и соусом. Получилось неплохо. — Не сомневаюсь, — Эшли готовил так себе, Келли обычно скорее смирялась с его кулинарными порывами. Феминистки бы не советовали ей беречь хрупкое мужское эго, зато обычную гармонию отношений еще никто не отменял. Пахло действительно вкусно. Особенно от кожи самого Эшли — те же светлые, чуть темнее, чем у Лунна волосы, вечерняя щетина совершенно незаметна невооруженным глазом, но проведешь губами — вот она. — Я соскучилась, — сказала Келли. Она вспомнила предупреждение Морган: сумей остановиться. Особенно если решишь питаться тем, кто тебе небезразличен. — И я очень голодна. То и другое было правдой. Келли трогала костистое лицо Эшли с закрытыми глазами, ей казалось, будто ощущает выступы черепа, голые кости без кожи и мяса, а затем выныривала — пальцы покалывало щетиной. Невидимый «рой» жужжал в ушах. Она поцеловала Эшли, тот обхватил за бедра и стиснул ее ягодицы, этого хватило, чтобы между ног намокло, спазмом сжало на уровне то ли желудка, то ли фаллопиевых труб. «Сумей остановиться, если выберешь того, кто тебе дорог», — слова звучали в ушах холодным звоном, и Келли сомневалась. — Сначала ужин, — напомнил Эшли. — Нет, сначала душ. — Келли надеялась, что контраст холодной и горячей воды уймет «рой». Эшли выпустил ее, светлые глаза блестели. В прихожей маленького дома стояла низкая полочка для обуви, Келли разулась и медленно поставила босоножки. Выпрямилась — в зеркале отразилась неровная челка и недоумевающий Эшли, на миг почудилось, будто рой окружил его. Справа от зеркала висела их фото в рамке с пикника, посвященного первому году вместе. Они пили дешевое вино из пластиковых стаканчиков и «щелкнули» вульгарное сэлфи на фоне безмятежной зелени и похожего на лося камня, перегородившего половину ручья. Келли отдала бы все, чтобы вернуться в тот момент, — и не думать о жжении в горле, желудке и где-то внутри, в цитоплазме клеток. Душ помог ей. Вода, миндальное молочко для тела, шампунь с запахом вишни. Завтра выходной — суббота, но не для нее, Алекс предупредил, что пришлет за ней кого-то во второй половине дня, а потом они обсудят детали общего плана. Келли не боялась президента «ТранСтар», тот был всего лишь очень уставшим человеком, заедал стрессы выпечкой и наверняка мечтал проспать пятнадцать часов подряд, так, чтобы никто не беспокоил. Его сестра — другое дело. Морган — чудовище из иных миров и зазвездной бездны, но она вернулась туда, где ей самое место: в открытый космос. Келли все равно ее слышала в своей голове, тонким натяжением каких-то нейронных связей, соединивших хозяйку и креатуру. «Уходи из моей головы», — проворчала Келли, смывая с волос шампунь. Следовало предупредить Эшли, но она не знала, с чего начать. Это его профессия — задавать неприятные и неудобные вопросы, много лет подряд он раскапывал самые глубоко запрятанные тайны и вытаскивал на белый свет грязное белье. Он идеологически терпеть не может «ТранСтар», пускай и ничего не помнит о незапланированном «отпуске». Нужно ли намекнуть, что у Келли теперь новая жизнь? Или придется объяснять слишком многое? Секреты похожи на трещину в камне: сначала тоненькая, едва заметная, похожая очертаниями на дерево, а потом все рассыпается в песок. Тот камень на фото размером с целую скалу, но и он рассыплется рано или поздно. Теплое махровое полотенце, подогретое специальным термостатом для ванных комнат, помогло сосредоточиться. Голод не исчез, но затаился где-то на уровне солнечного сплетения; Келли была собой. — Тяжелый день? — В гостиной Эшли протянул ей тарелку с курицей и лапшой, ну или воком, как это предпочитал называть мистер Стоун. — Нормально, — Келли пробурчала с набитым ртом. Во рту пересохло. Эшли подлил сухого вина, а она подумала о воде с ее клетками, с чешуйками ее кожи, она представила себя в огромном бассейне, где чесалась и чесалась, ороговевший верхний эпидермис отслаивался мелкими прозрачными кусочками, механизм послушно перерабатывал их до мономолекулярного состояния и разливал по бутылкам. Келли затошнило. Она поставила тарелку с самодельным воком на журнальный столик. — Эй, детка, — Эшли оторвался от своей порции. — Ничего. Ничего страшного. Лунн задержал, у нас там бизнес-планы и расширение компании … кстати, как твои дела на Глобал ТВ? Эшли задумчиво воткнул вилку в ломтик курятины. Сейчас обольет всех помоями — Келли ждала этого, как нового выпуска любимого сериала. Надеялась, что назовет поименно, вот Франциску она точно помнила по своим бесплодным поискам. Эшли поерзал в мягком бежевом кресле. Телевизор в гостиной работал вполголоса. — Нормально, — сказал Эшли. Он вздохнул. — Ладно, не так уж хорошо. Могло быть лучше. От меня ждут какого-то интересного «жареного» интервью. Сказали, что я последний раз сработал хреново и просрал рейтинги. В общем-то, ничего критичного, но… Со мной что-то случилось, Келли? Несколько дней выпали из памяти. Как будто их вовсе не существовало. Я прокручиваю в памяти снова и снова, это похоже на дыру в голове, и я засовываю кулак в собственные мозги. «Морган говорила почти то же самое». «Она предупредила: удалять кусок памяти — очень, очень неприятно». — Три дня, да? Меня не было на работе три дня. Келли задохнулась. Морган не просто стерла память, она исказила восприятие Эшли. Месяц, едва не закричала, бокал скользнул в пальцах, тонкое место у «горла» едва не хрустнуло. Месяц прошел, а ты ничего не понимаешь? Не осознаешь? — Ага, — сказала Келли. — Три дня. — Что со мной случилось? Почему ты прилетела за мной в Нью-Йорк? — Не за тобой. Я заключала контракт. — Келли закатила глаза. — Ты слишком много о себе воображаешь, милый. — Я очнулся на полу в номере. Ты была рядом. — Верно, а еще куча пустых бутылок, — фыркнула Келли, и передернула плечами. Недоеденный рис она отодвинула, желудок сжимало долгими болезненными спазмами. — Это мне надо тебя спрашивать, с кем ты загулял. Эшли закрыл лицо обеими руками. Сбитые костяшки были покрыты налетом бордовой корки. Келли предположила, что он бил стену или что-то вроде того. — Я не помню. Она встала и поцеловала его в губы. — Каждый имеет право на небольшие приключения. — И здесь неплохо бы добавить о том, что завтра она исчезнет, так что никаких уик-энд планов, но Келли малодушно промолчала. — Давай отвлечемся. На что-нибудь приятное. По телевизору президент Шеннан Уоррен вещала об экономическом кризисе, призывая объединиться для его преодоления. Война на Ближнем Востоке под контролем, не стоит опасаться эскалации конфликта, а США всего лишь поддерживают законное правительство и не позволяют террористическим группировкам захватить власть. Правительство создаст дополнительные рабочие места, в этом будет содействовать крупный бизнес, одновременно делая ставку на поддержку малого и среднего. «Глобализация — не пугало, а закономерный процесс интеграции мировой экономики, настоящей стабильности и благополучия можно достичь лишь совместными усилиями». — Выруби это вранье, — сказал Эшли. — Я завтра кое-что начну копать, будет новое шоу Стоуна с разоблачением. Но не сейчас. Келли так и сделала. Пульт она швырнула на кресло, а Эшли подхватил ее, поднял на руки — если ненадолго, то у него получалось. — Эй, прекрати. Это тупо, — фыркнула Келли. Оказавшись на полу, она сама увлекла его в спальню, благо дом маленький, комната всего в нескольких шагах. Свет она зажигать не стала. С утра оба забыли застелить постель, чуть примятые простыни белели в сумраке. Эшли расстегнул джинсы, задирая на Келли блузку. Он снова забрал ее в объятия, дыша в шею, поцеловал и потерся носом, эта ласка отозвалась приятными мурашками. Полумрак обвивал фигуру Эшли, он был словно пятно света — и Келли снова почувствовала желание выпить этот свет, оставить после себя только серую мглу. Несколько крупинок пепла вырвалось со стоном, когда Эшли стянул с нее трусики и раздвинул языком треугольник между ног. Стон был уместен, искры — нет. Келли приказала «рою»: тихо. Ты можешь брать у того, кто верит тебе, говорила Морган. Вопрос, сумеешь ли остановиться. Келли сомневалась. Рой жужжал в костях черепа, требуя выпустить его — сделать щупальцами или липкой гарью, мокрым пеплом: разгоряченный и возбужденный, Эшли искрил тем, что Морган называла «пси», словно сама собой текла ледяная вода в открытый пересохший рот. Вода в бутылках. Клочья кожи. Келли вскрикнула в приятном спазме. Эшли оторвался от своего занятия, губы блестели от собственной слюны и ее влаги. Она кивнула, раздвинула ноги еще шире, чтобы он мог закинуть себе на плечи и войти пульсирующим горячим членом. Эшли всегда был неплохим любовником, заботился о ней, и не слишком тискал сиськи; сейчас входил как-то по-особенному глубоко, заставляя Келли дрожать и стонать от каждого движения. Она кончила раза три, рой бился под костями черепа, но Эшли позволил забыть о нем. После он обнял ее и осторожно целовал. Келли боялась: учует что-то вроде запаха грозы — озона, наэлектризованного молниями воздуха; этот приятный обычно аромат преследовал ее вместе с жужжанием. — Мистер Стоун, вы превзошли себя, — сказала Келли. Она едва не добавила плохую шутку про транстаровский нейромод, который ему поставили бесплатно и улучшили некие таланты, но это было бы нечестно. — Я люблю тебя, — сказал Эшли, и Келли вздрогнула, потому что не слышала ничего похожего очень-очень давно; они взрослые люди и встречались не первый год, скандальный журналист-правдоруб избегал дешевых штампов, мня себя скорее Буковски, чем Шекспиром. Морган говорила, что нейромоды могут менять личность. Изменила ли она его? Эшли задремал. Келли перевернулась на бок. Рой не умолкал, а спать не хотелось. Она поднялась с кровати, чтобы быстро натянуть первые попавшиеся в платяном шкафу джинсы — свободные «трубы», драные на коленях и футболку — красную, облегающую, с графическим принтом Золотых Ворот; ноги скользнули в стоптанные балетки, в карман она сунула ключи от машины и выскользнула в тихую темноту. Пусть Морган жрет собственного брата, Келли не хотела рисковать тем, кого любит. Этим она отличалась от богини-чудовища из космоса. «Я все еще человек».