Я просто выражал свою любовь

***

Понедельник — день, как водится, ужасный… Противный, громкий звон в шесть утра, привыкнуть к которому нет никакой возможности. Каждый раз этот звук просто вынуждает раздражаться, Арсений даже пытался ставить звуки пения всяких птичек, но максимальный результат: дёргаться на каждый свист рядом с лавочкой у здания вуза, а потом стараться сдержать себя от попытки избиения ни в чём неповинного куста. — Черт! Кто придумал этот день недели? «Поднимите мне веки» — пронеслось в голове Арсения, по совместительству студента третьего курса Санкт-Петербургского государственного экономического университета на факультете Менеджмента. Арсений — один из тех, кто поступил в вуз по собственной воле. Поступить-то поступил, но следом мимо него стали проноситься люди-слова-действия, и всё это наматывалось одно на другое, что к началу третьего года получения высшего образования до него-таки дошло: его душа в творчество ушла, и возвращаться особо не планирует. Ему бы, как он думает, гореть яркой звездой на сцене: театральной или комедийной — не важно. Упиваться криками толпы, вздёргивать свой прекрасный носик и со спокойной душой уйти в своё бессознательное: туда, где своя, отдельная планета, на которой не работает ни один закон. Поэтому, каждое утро, не считая, конечно, воскресенья, (слава богам, что этот день всё ещё выходной, а если повезёт, то и суббота тоже) Арсюша поднимается со своей тёплой кроватки и шлёпает в шарагу по мрачным улицам Питера… Зато, гордо и задницей стараясь не вилять.

***

— Здаров, чувак! Новости есть! — ещё не успев переступить порог храма знаний, на парня накинулся Серёжа. Кажется, этот человек всегда полон энергии, где он только зарядку берет на свои, считай, ежедневные приключения на задницу? Сергей — лучший друг Арса, и он такой человек, что может разозлиться, только если у него бутерброд в столовке отожмут, а так абсолютно дружелюбный чел. Только очень не любит, когда на его друзей кто-то считает нормальным нагнать. — И тебе привет, Серёнь, — заебавшимся от жизни голосом, Арсений смог вытащить из себя приветствие для друга. — Что за новость-то? — О, ну так слушай! Наш любимый философ Руслан Викторович Белый, съебал от нас в Москву по-тихому… Вчера написал заявления без отработки в две недели и свистанул, — собственно, как и всегда, на позитиве выложил Матвиенко. — И сегодня к нам придёт новый препод, Антон то ли Андреевич, то ли Алексеевич, не помню. Говорят, он ушёл с воронежского вуза. Арсений только и успел приложить карточку на проходной, как тут же, дослушав тираду до конца, выронил её на пол, остановившись, как вкопанный. С Белым никогда проблем не было. Он хоть и вёл себя, как дурак, но в грубые оскорбления никогда не скатывался. Его максимумом было «а ты сам кто такой вообще?». Он был, кажется, сыном областного прокурора, поэтому и считался кем-то из разряда «неприкасаемых». — Бля-я, да Белый же красавчик был вообще, мы на парах хуи пинали с ним, а этот непонятный какой-то будет, представь: стёкла очков в три раза толще брони, засаленные волосы и бесконечные разговоры о философии эгоцентризма… бр-р-р, отстой. Попов любил философию только из-за того, что они действительно писали пару предложений в тетрадь, а остальное время сидели и разговаривали о своём, а если говорить точнее: Белый просто травил свои бесконечные шуточки. — Ой, ну не заводись раньше времени, может этот кадр тоже нормальный будет. Он, кстати, вёл уже пару у другого курса, девчонки текли там, может, он нам тоже зайдет куда поглубже? — подмигивая, намекнул Серёжа. — Матвиеныч, это ты тут гей, может, тебе и зайдет, а я тут лишь для того, чтобы отца не выслушивать. Серьёзно, Арсений жил по принципу «день простоять, остальные — продержаться». На гейские приколы друга он не обращал внимания, по-банальному привык. Попов — самый настоящий натурал, и ничего, что у него уже больше двух лет нет отношений. — Пойдём на пару, а то опоздаем. Первая как раз была философия.

***

Вся аудитория была наполнена разговорами о новом преподе. Спустя несколько минут дверь в помещение открывается и в пространство вплывает высокая фигура с каштановыми, кучерявыми, переливающими на лучах солнца волосами, зелёными глазами и с большими ушами, с виду лет тридцати. Тонкие пальцы, обрамлённые перстнями, мягко почёсывают аккуратно отросшую щетину, пока вторая рука закидывает на стол чёрную кожаную сумку. «Ну, я не угадал». — Во-во, это он походу! — подпихивая Арса локтем, произнес Серёжа. — Я уже чувствую, не к добру все это, — Арсений смотрел заинтересованно, но чувство тревоги все равно не покидало, особенно чётко сопровождаясь тихими вздохами одногруппниц. Попов в очередной раз смеривает философа взглядом: ну, никак он не походит на задрота, который что и делает, как думает о бренности бытия и Фрейде. Настороженность растёт, однако язык работает быстрее мозга, а подключение двух этих органов вообще никто не проверял, поэтому: — Опаздывать не хорошо, Антон Андреевич. Арсений не конфликтный человек, но если ему подвернётся шанс подъебать кого-то, он его никогда не упустит, впрочем, как и сейчас. — Да, вы правы, молодой человек, — обманчиво-спокойно отвечает преподаватель, однако голос тут же холодеет. — Ваши имя, фамилия? — сразу же заметив привлекательного парня на четвёртом ряду, Шастун решил поинтересоваться им, однако так, чтобы тот максимально не понял этого. — Попов… Арсений, — чётко, ясно, похуистично, все в стиле Арса. Кажется, именно в этот момент строится вся суть их дальнейшего общения. — Хорошо, Попов… Арсений, я запомню. И Антон действительно начинает запоминать: как теперь вообще можно забыть эти голубые глаза, что грубо пронзили сразу своим оттенком воды в Байкале, и имя им полностью соответствует: что-то такое вроде и пижонское абсолютно, но даже и не сказать, что абсолютно разнеженное — в самом голосе заложен яркий протест. — Что вы помните, если вообще ходите сюда не только по праздникам, — хмыкая, — из последнего по вопросам нашего предмета? — Шастуну было это не особо важно, он, казалось, ко всему готов, но спросить он хотел именно для того, чтобы: — Арсений, скажите нам, пожалуйста. Да, чтобы ответить подъебом Попову. Интересно, кто-то вообще записывает домашку, кроме старосты? Нет? Вот и Арсений нет. У него, повторюсь, своя планета в голове, но даже там не будет места для ненужных фактов. Только если это не тот факт, что вомбаты какают кубиками: вот такие факты Арсению по душе. — Не знаю, не в курсе абсолютно, — кинул Арс и заткнулся в тряпочку, чтобы не дай бог не прилетело чего-то ещё. — То есть, проекты вы из принципа не выполняете? Ладно, с вами я ещё разберусь, Попов… Арсений. Начнём пару, пожалуй. Дальше преподаватель начал знакомиться со всеми присутствующими и объяснять как будут проходить его пары, но Арса и Серёжу это уже не интересовало. — Арс, ты это, действуй, если что, а то он не в моём вкусе, — Арсений развернулся к Сергею со взглядом полной неопределённости. — Серёг, ты не заболел? Он же прям твой: блондин со светлыми глазами. — Да блять, Арс, ну ты посмотри на него и на меня, он дылда такая, если дело до секса дойдёт, получается, сосать только я буду, я ему как раз ростом по то самое место, — Попов не удержался от смеха, Антон заметил. — Попов! Если вы сидите в задних рядах, это не значит, что вы должны шуметь! Учёбу никто не отменял, даже для таких, как вы. Если бы Арс и пытался прислушиваться к замечаниям преподов, то надолго его не хватило: он бы взрывался гневной тирадой каждую чёртову пару. — А, то есть, тебя волнует только то, что сосать будешь ты? Другие позы не пробовал, не? — Ой, не цепляйся, все равно он не в моем вкусе. Он, кстати, смотри какой нервный, давно не было, наверное. Поможешь ему, а, Попов… Арсений? Матвиенко постоянно шутит над ориентацией, это абсолютно нормальная тема для них двоих, но иногда Арсения это выводит. — Слушай, вот чё ты доебался? — Да всё, тихо-тихо, — Матвиенко поднял руки в отступающем жесте. — Сам же проебался, Попов, блять, Арсений. Тебя никто не просил паузу между словами ставить, так ещё и в другом порядке, залип же на него. — Отъебись. Арсений — кратко и по факту — Попов. Звонок… Едва повысив тембр голоса Шастун снова обратился к Попову. — Арсений, задержитесь. — Блять.