Прости мне твою боль

      По всей винокурне раздавался звонкий детский хохот и топот ног. Синеволосый мальчишка с повязкой на одном глазу тянул за собой красноволосого, едва ли не спотыкающегося на каждом шагу. Он что-то рассказывал на бегу, шутил, намеренно вызывая у спутника широкую улыбку. Ребятня вовсе не обращала внимания на спокойно занимающуюся своими делами обслугу, оббегая горничных и пропуская мимо ушей их строгое «Не бегать!» и глупые нравоучения. Однако никто не собирался их догонять, специально останавливать и ругать.       — Я когда услышал об этом, сразу решил, что тебе точно понравится, Дилюк! — пообещал синеволосый мальчик, толкая тяжёлую деревянную дверь, ведущую в скромную библиотеку их поместья. — Помоги, а?       — Кому-то надо каши больше кушать и поменьше взрослых сплетен слушать. Да, Кэйа? — с доброй издёвкой произнёс Дилюк, но всё-таки навалился на дверь, и совместными усилиями мальчишки попали в библиотеку.       — Ха-ха, зануда, — обиженно пробубнил Кэйа, внимательно изучая тёмно-коричневые стеллажи до упора заставленные разноцветными корешками книг. Потом он глянул на Дилюка, усомнившись в дозволенности входить сюда детям. — Люк, а твой отец не будет против того, что мы побывали в библиотеке?       — Не будет. Я уверен, — заверил собеседника Дилюк.       Крепус Рагнвиндр души не чаял в детях и многое спускал им с рук. Отец встретил Кэйю совершенно одного в дождливый вечер, возвращаясь из Мондштадта на винокурню. И как неравнодушный человек привёл его домой, обогрел, накормил и дал отдохнуть. На следующий день он познакомил мальчика с Дилюком и стал расспрашивать о родителях. Оказалось, что Кэйю бросил его родной отец. На вопросы «Зачем?» и «Почему?» мальчик промолчал, сдерживая слёзы и пытаясь убедить то ли себя, то ли новых знакомых в том, что непутёвый папаша вернётся за ним. Но прошло уже около полугода с того дня, и никто за мальчиком не вернулся. Крепус предложил Кэйе остаться и тот скромно согласился. Дилюку по началу было трудно привыкнуть к новообретённому и неугомонному брату, но сейчас он казался родным и самым ценным человеком на свете.       — Так что ты хотел мне показать? — спустя несколько молчаливых мгновений поинтересовался Дилюк, бросая на брата любопытный взгляд. Кэйа в ответ только улыбнулся и помчался искать книгу в разделе какой-то буквы. Дилюк фыркнул и сел на диван, что стоял посреди зала, наблюдая за поисками Кэйей нужной книги.       — Оно! Нашёл! — громко воскликнул сыщик, взял с полки две книжки и оценил их обложки. Глянув на хмуро ожидающего Дилюка, он подбежал, приземлился рядом и протянул ему первую книгу.       — «Баллады оруженосца. Том I», — зачитал Дилюк. На красной обложке с золотым орнаментом по краям красовался меч на фоне щита. И название, и обложка сразу дали понять, что книга повествует о рыцарях. Дилюк грезил о рыцарстве.       — Я услышал, что эти книги написал сам Рыцарь Рассвета! — с воодушевлением произнёс Кэйа.       — Мой… Мой предок? — зачем-то уточнил Дилюк, прекрасно помня по рассказам отца, что тот самый прославленный Рыцарь Рассвета был родом из семейства Рагнвиндров.       — Ага!       Дилюк полистал страницы, потом закрыл книгу и покрутил её со всех сторон, стараясь найти авторство, но, к удивлению, ничего не обнаружил.       — С чего ты взял? Она безымянная.       — Потому что никто не знает настоящего автора. Давай прочитаем? Мастер Рагнвиндр вчера вскользь упоминал о ней в разговоре об истории. Ну, там, на тему аритократии.       — Аристократии, — с ухмылкой поправил его Дилюк. Кэйа нахмурился и показал брату язык, вызывая у того смех.       — Всё-то ты знаешь!       — Давай лучше читать. Начинай.       Дилюк открыл книгу, а Кэйа подсел к нему вплотную и принялся с выражением читать первую страницу. Рагнвиндр читал вторую. И так, страничка за страничкой, как всегда они делали при совместном чтении, дочитали первый том и сразу перешли ко второму. История увлекла с первых строк и пробудила в Дилюке жажду узнать больше о том времени, об истории Мондштадта, о рыцарстве. Дилюк едва ли не с пелёнок слушал рассказы отца о храбрых рыцарях, что защищают своё государство и своих близких людей, до последней капли крови стоят за честь, достоинство и благо. И Дилюк хотел быть похожим на них, на рыцарей из подобных баллад и рассказов. На отважных воинов, верно защищающих то, что дорого их сердцу.       — Я знал! Я знал, что тебе понравится! У тебя глаза от восторга светятся! — хихикнул Кэйа, как только они закрыли второй том. Дилюк глянул на улыбающегося брата и почувствовал как заполыхали его щёки и кончики ушей.       — Это было интересно. Мне понравилось.       — Не скромничай! Я знаю, что ты хочешь стать рыцарем! Можно и мне с тобой? — Кэйа навалился ему на плечо, приблизился так близко, что Дилюк не смог выдержать его взгляда и чуть отодвинулся. Да, его мечта всем была известна. Но это пока только мечта. Сначала ему стоило подрасти и податься в ученики Ордо Фавониус. У его отца когда-то это не получилось, но может быть получится у него?       — Ну, если тебе хочется… Если тебе интересно, — неуверенно протянул Дилюк, не зная какой дать ответ. — Мондштадт — город свободы. Тут ты волен быть тем, кем хочешь быть и заниматься тем, чем нравится.       — Тогда я пойду с тобой, — твёрдо и серьёзно заявил Кэйа, качнув головой. — Уверен, у нас всё получится, мы станем самыми лучшими рыцарями Мондштадта за всю историю!       Дилюк смерил Кэйю восхищённым взглядом. Ему бы хотелось в это верить. Он улыбнулся.

***

      — Поторопись, Дилюк! Негоже опаздывать лучшим ученикам Ордо Фавониус на тренировки, — звонким голосом поторопил брата Кэйа, наблюдая за его неторопливыми попытками собрать густые волосы в хвост.       — Успокойся, я уже почти готов, — закусив резинку для волос зубами и сосредоточенно глядя в зеркало, фыркнул Дилюк. На лице Кэйи расцвела милая улыбка — очень нравилось ему наблюдать за таким Дилюком. Его серьёзный и внимательный взгляд на самого себя в зеркале невольно завораживал, вызывая желание рассматривать каждый сантиметр бледной кожи. Кэйя затаил дыхание и внимательно разглядывал фигуру названного брата во весь рост, задумавшись и приоткрыв рот. Поймав себя на изучении чужой поясницы Кэйа опомнился, помотал головой и ощутил как стыдливо запылали щёки. Он поспешно бросил взгляд на часы и, чтобы не опоздать на тренировку, ему пришлось подойти к Дилюку сзади и самостоятельно собрать волосы названного брата в хвост, связывая резинкой, что ещё пару мгновений назад была в чужих зубах.       — Теперь готов. Идём скорее, — улыбнулся Альберих, хлопнул Дилюка по спине чуть дрожащей рукой и направился к выходу из дома. Рагнвиндр вернул улыбку, схватил сумку с необходимыми вещами и поспешил догнать Кэйю, пока тот не ушёл далеко.       Братья бегом покинули территорию винокурни. Пару раз, прямо как в детстве, налетев на ухаживающих за виноградниками работников, они со звонким смехом поспешили скрыться от грозных отчитываний. Сыновей господина Крепуса уважали все сотрудники винокурни, но во время безобидных проказ, что свойственны многим мальчишкам, взрослые начинали читать им нотации о должном поведении. Отец не придавал этому особого значения, лишь по-доброму смеялся и отшучивался. Альберих знал, что для того важнее всего были счастье, радость и беззаботное детство сыновей.       Кэйа задавал быстрый шаг, увлечённо рассказывал различные истории, происходившие во время выполнения заданий Ордо Фавониус, и вёл брата за собой, сжимая запястье. Дилюк внимательно их слушал и изредка вставлял свои реплики. Так, незаметно для самих себя, они добрались до Мондштадта. Попав в город через огромные ворота, оба замолчали и с неподдельным восхищением в который раз осмотрели улочки неизменного «города свободы». Казалось бы, Кэйа частенько здесь бывал и успел выучить весь город гораздо лучше брата, но абсолютно каждый раз Мондштадт завораживал дух своей оживлённостью и архитектурой. Альберих с лёгкостью полюбил его так же сильно, как и приютившую его семью Рагнвиндров. Однако время от времени Кэйа чувствовал себя виноватым, вспоминая родного отца и Каэнри’ах. Мондштадт манил атмосферой свободы и празднества, но имеет ли он, Кэйа Альберих, право отдаться ему и забыть кто он такой?       — Осторожнее!       Дилюк крепко схватил задумавшегося Кэйю за плечо и притянул к себе.       — Ой! — послышался знакомый голос и глухой грохот, словно упало что-то очень тяжёлое. — Простите, Дилюк, Кэйа.       Кэйа быстро нашёл обладательницу мягкого голоса, улыбнулся и махнул ей в знак приветствия.       — Простите, пожалуйста. Не заметила вас из-за этого ящика, — она пожала плечами и махнула головой в сторону упавшей ноши. Крепкий деревянный ящик, запечатанный на совесть, красовался на лестнице так и норавясь в любой момент соскользнуть с неровной поверхности. Джинн устало вздохнула и присела, дабы поднять его, но Дилюк громко выдохнул и опередил её.       — Давай лучше я. Он тяжёлый, — не дожидаясь ответа, Рагнвиндр с лёгкостью поднял ящик. — Куда его?       — Спасибо, Дилюк! Идём за мной.       Махнув рукой, Джинн скромно улыбнулась и слегка покраснела. Она задержалась взглядом на Дилюке и развернулась, ведя их прямо к штабу Ордо Фавониус. Кэйа, не смотря на юный возраст, дураком не был и понимал необычное поведение их лучшей подруги рядом с его братом. Он сжал кулаки от колющего чувства ревности в груди, но тут же поспешил успокоить себя, глубоко вдохнув и выдохнув.       — Позволь тогда узнать, если не секрет, что в этой коробке? — поинтересовался Кэйа. Коробка была хорошо запечатана, но местами испачкана и потёрта, словно уже побывала в лапах хиличурлов. Кэйа не сразу заметил эти детали.       — О, там новые книги для штаба Ордо Фавониус. Магистр Варка ещё месяц назад у региона Сумеру сделал заказ на поставку свежайших книг в библиотеку штаба. Я должна была пересчитать количество доставленных ящиков и проверить их сохранность, но одной не досчиталась и…       — Отправилась искать сама? — хмуро закончил за неё Дилюк. Джинн остановилась у главного входа Ордо Фавониус, где уже сновали туда-сюда старшие и полноправные рыцари. Она виновато глянула на друга и опустила взгляд, поджимая губы.       — Я должна выкладываться на максимум, если хочу-       — Ты прекрасно понимаешь как это опасно. И всё равно пошла одна. Могла хотя бы нас дождаться.       Дилюк не дал ей закончить, оборвав на полуслове. Он аккуратно оставил ящик рядом с другими и отряхнул руки.       — Ты и так делаешь достаточно, Джинн. Прекрати себя изводить и бросаться сорвиголовой в необдуманные риски, — заверил её Дилюк. Она часто-часто закивала. Кэйа наблюдал за их действиями и чувствовал себя лишним. Дилюк здесь свой: его все знают и любят, потому что он сын известного и богатого мастера Крепуса. Его подруга Джинн талантливая и надёжная девушка, уже готовая стать полноправной рыцаркой Мондштадта. А он? Он приёмыш, найденный на лесной тропе во время холодного дождя человеком с добрым сердцем, отчаянно пытающийся вписаться в семью Рагнвиндров и стать частью «города свободы», чтобы называть его своим домом.       — Ну что, голубки, закончили ворковать? — поддразнил их Кэйа, привлекая к себе две пары глаз: смущённую и возмущённую. Ухмыльнувшись, он прошёл прямо перед Дилюком, взял тренировочный меч и через плечо бросил тому смеющийся взгляд. — Нам пора начинать тренировку. Щебетать будете после.       — Кэйа! Клянусь, когда-нибудь ты поплатишься за свои дурацкие шуточки, — буркнул до глубины души возмущённый Дилюк, следующий за ним на тренировочную поляну за стенами Мондштадта.       — Ой, боюсь-боюсь, грозный братик! — хихикнул Кэйа, наслаждающийся их маленькой перепалкой. Ему нравилось подтрунивать над принимающим всё близко к сердцу братом и наблюдать за его бурной реакцией. Но иногда Дилюк не вспыхивал, а наоборот, принимал игру Кэйи и тогда они уже пытались передразнить друг друга. — Я же знаю, что тебе нравятся мои «дурацкие шуточки» — он показал пальцами кавычки и остановился посреди поляны разглядывая пустующую и умиротворённую пристань поблизости. Дилюк ничего на его слова не ответил, наверняка сжимая зубы и испепеляя взглядом шею брата.       — Ладно вам, мальчики! Наставника пока нет. Предлагаю начать тренировку, — по-доброму улыбнулась Джинн, посмотрела на Дилюка, на Кэйю, и потом уверенно взяла одноручный деревянный меч в правую руку.       — Начинайте, — пропустил первым Кэйю Дилюк и отошёл в сторонку.       — Джентльмен. Не зазнавайся, обладатель пиро элемента, — хихикнул Альберих и сжал рукоять меча, замечая как брат с улыбкой закатил глаза. Кэйа всегда восхищался Дилюком и во всём хотел быть ему ровней, но в боевых способностях пока что уступал. Однако Кэйа дал себе обещание стать таким же сильным и непревзойдённым бойцом, как Дилюк Рагнвиндр. Молодой, талантливый, увлечённый своим делом и уже не первый год обладающий Глазом Бога — да его уже пора брать в ряды рыцарей Ордо Фавониус! Честно, с таким искусным бойцом не хотелось бы встретиться в битве. Разве, что тренировочной.       — Глаз Бога — всего лишь приятное дополнение к тому, в чём я силён, — с доброй улыбкой напомнил Дилюк, облокотившись спиной о стену из серого кирпича, сложив руки на груди и в игривом жесте наклонив голову, словно дразнил. — Не количество тренировок, а нравственность и стремление служить своему народу, братец, — вот что сделает из тебя хорошего рыцаря, — с важным видом заявил он.       — Как скажете, мастер Дилюк, — хихикнул Кэйа, приступая к битве с Джинн. Краем глаза он заметил растерянный вид брата.       Вести бой с Джинн было непросто. Кэйа чувствовал как талантливая девушка с каждой новой тренировкой становится всё сильнее и ловчее, в её движениях и выпадах ощущались железная уверенность и львиная отвага, а в её светлых глазах читалась решительность. Кэйа всегда выкладывался на все сто процентов, стараясь не уступать Джинн в силе и отваге. Ему нравилось драться. Битва — это как игра. Во время неё просыпался неподдельный азарт, внутри разгорался огонь от захватывающих чувств, а меч становился частью тела, продолжением руки. Правильное дыхание, осязание кожей происходящего, обострение слуха и…       Что-то неведомое с силой толкнуло Кэйю в правый бок в самый разгар их с Джинн битвы. Он не устоял на ногах и упал на траву, выронив тренировочный меч. Сжав зубы от злости, Кэйа повернул голову к таинственному объекту, что сбил его с ног.       — Очень плохо. В настоящей битве тебя давно бы порубили топорами митачурлы, — заявил возвышающийся с насмешливой ухмылкой Дилюк. По взгляду рядом стоящей Джинн, Кэйа понял, что она сама не поняла, что сейчас произошло.       — Зачем ты толкнул меня? — возмутился Альберих и в один миг поднялся с травы. Рагнвиндр прикрыл глаза, помотал головой и указательным пальцем показал на свой глаз.       — Повязка, Кэйа, — уже серьёзнее напомнил он. — Ты всегда забываешь о своей уязвимости. Монстры неглупые. Они будут пользоваться твоим положением и застанут врасплох. Смотри, чувствуй и слушай, — напомнил он любимую цитату их наставника. Кэйа чуть расстроился и опустил голову, не замечая переживающего взгляда Дилюка.       — Ты прав. Это сложнее, чем кажется. Надо приловчиться.       — Ничего страшного, Кэйа, — решила поддержать его Джинн и ласково положила руку ему на плечо. — Ты способный парень. У тебя получится.       Джинн всегда была такой. Внимательная, заботливая и поддерживающая. Она знала себе цену и всегда была готова вступиться за правое дело. Он считал, что ему повезло дружить с ней, даже если не нравились нежные взгляды, которые Джинн частенько бросала на его брата. На самом деле, они друг друга стоили. Кэйа был бы счастлив, если бы эти двое были вместе. Дилюк должен улыбаться чаще. Дилюк должен быть счастлив. Даже если причиной его счастья будет не он.       — Спасибо, Джинн, — искренне, от всего сердца поблагодарил Кэйа, стараясь вложить в слова всю свою признательность и уважение к подруге.       — Не хочешь сразиться со мной, а, бравый рыцарь? — мгновенно переходя на привычный всёлый лад, предлагает Кэйа Дилюку. Тот отводит взгляд, явно мнётся и по какой-то причине не хочет соглашаться.       — Ты знаешь, я плох с одноручным оружием. Я привык работать двумя.       Когда парни только начинали обучение у рыцарей Ордо Фавониус, абсолютно все учились сражаться на одноручных мечах. Джинн и Кэйа оказались довольны данным видом оружия, а Дилюк решил попробовать обучится обращаться с двуручным мечом, который понравился ему больше. Альберих не понимал почему. Неужели ему гораздо приятнее махать такой тяжёлой махиной? Но Кэйе сложно было не заметить как худые плечики брата стали крупнее и обрели форму. Кажется, он засматривался на тело Дилюка чаще положенного.       — Ой, да брось! — хихикнул Кэйа, положив руку на плечо брату. Тот едва заметно вздрогнул и в один миг перевёл взгляд на чужую руку, задержался, а потом неуверенно глянул ему в глаза. — Хороший боец справится с любым оружием. Мы же с этого начинали!       Рагнвиндр немного помолчал, всё ещё сомневаясь, но потом взгляд его стал твёрже.       — Я вызываю тебя на дуэль! — улыбнулся Дилюк, переняв у Джинн одноручный меч и принял боевую позицию. Кэйа рассмеялся.       — Вообще-то, я первый позвал!       Альберих принял боевую стойку. По команде Джинн парни поприветствовали друг друга парой взмахов мечами и, услышав «начали», бросились биться. Сначала Кэйа явно одерживал победу. Дилюк не поддавался, выкладывался изо всех сил и пытался вспомнить как правильно и грамотно работать с одноручным оружием. Сила брата начала нарастать, тогда Кэйе пришлось начать кое-где уворачиваться, так как позволяла комплекция тела — Дилюк был чуть крупнее его.       Их захватил азарт. Оба замечательно отражали атаки друг друга. Кэйа расплылся в блаженной улыбке — любил тренироваться с братом. Из-за того, что тот сменил оружие, они почти не сталкивались в битвах, но они всегда возвращались на года два назад, когда они только-только пополнили ряды обучающихся у Ордо Фавониус и впервые познакомились с Джинн, которая не кидала заинтересованные взгляды в сторону Дилюка. Тренировки с братом словно отрезали их от внешнего мира, оставляя их наедине. Кэйа ощущал детскую беззаботность, азарт и радость. Не смотря на скрещенные в поединке мечи, ему хотелось заливисто рассмеяться от счастья быть рядом с самым дорогим и любимым человеком.       Что-то горячее обожгло правую руку. Кэйа взвизгнул, отшатнулся от огня. Он споткнулся, упал на землю и тихо завыл от боли. Рядом послышались громкие вскрики и вздохи. В ушах пострадавшего они смешались в один неразборчивый звук. Болевой шок какое-то время не давал прийти в себя. Как только Кэйа стал осознавать происходящее, первым, за что зацепился его взгляд было встревоженное лицо Дилюка, нависающие прямо над ним.       — Кэйа?! Прости меня! Я случайно!       Альберих поморщился от жжения кожи правой руки, прижимая её к груди и тихонько, с помощью брата принял сидячее положение. Взгляда с Дилюка не сводил и пытался переварить произошедшее.       — Сильно болит? Пожалуйста, прости меня, Кэйа!       Дилюк зажмурил глаза — пытался сдержать слёзы, помотал головой и раскрыл глаза вновь. Очень бережно и медленно он отнял пострадавшую руку от груди, осматривая покраснение, вызванное огнём. Кэйа не сопротивлялся и доверился брату. Лишние движения также могли принести лишь новую порцию боли.       — Ты использовал Глаз Бога? — прошептал Кэйа, рассматривая лицо Дилюка. Уголки рта опущены, брови чуть нахмурены, а глаза в сожалении прикрыты. Он винил себя. Корил. Поедал самого себя изнутри.       — Я не нарочно… Я просто… Наверное я слишком увлекся… — с силой выдавливал из себя Дилюк, не сводя глаз с руки брата. — Мне нет оправдания. Обещаю, я всегда буду снимать его перед тренировками.       — Прекрати, Дилюк. Все нормально. Я верю тебе. Ты не хотел. И тебе не обязательно его снимать. Вдруг он понадобится в любой такой момент? Всякие случаи бывают.       Кэйа заметил как Дилюк сжал челюсть и нахмурился сильнее прежнего — теперь он выглядел не грустно, а скорее решительно и даже злобно.       — Нет. Я не хочу причинить тебе боль снова. Я не уверен, что подобное не повторится снова. Просто не могу себе этого позволить.       Твёрдость его голоса пробуждала мурашки. Что-то внутри Кэйи щекотно затрепетало, и он, поддавшись порыву, прильнул к груди Дилюка. Прижался, вдохнул родной аромат, чувствуя, как голова пьянеет только от этого. Рагнвиндр пару мгновений мешкал, но аккуратно заключил в объятия и тихо прошептал:       — Джинн сейчас принесёт аптечку. Обработаем твою руку и пойдём домой. Хватит с тебя тренировок.       Голос ласковый-ласковый, заботливый, чем-то напоминающий материнский. Кэйа невольно улыбнулся, прикрывая глаза и чувствуя тепло чужого тела. Боль ушла на второй план. Сейчас гораздо приятнее и важнее было ощущать нежность объятий, прислушиваться к дыханию и сердцебиению Дилюка. Рагнвиндр пару раз провёл ладонью по его спине, с тяжёлым вздохом отстранился и помог подняться на ноги.       — Пойдём к водоёму. Тебе надо срочно охладить место поражения.       Благо, вода оказалась у них прямо под носом. Весь путь до пристани Дилюк легонько придерживал Кэйю за плечо. Тепло его ладони пропало, когда Кэйа присел на берегу озера и опустил руку в воду, морщась от контраста обожённой кожи с прохладой. Брат присел рядом вплотную и опечаленным взглядом наблюдал, как он играется с водой. Пользуясь случаем, Кэйа бесстыдно рассматривал его лицо и невольно остановился на губах. Сухие. Манящие. И снова их хотелось коснуться, ощутить на своих, наверняка почувствовать привкус виноградного сока — любимого напитка Дилюка. Кэйа тихо хихикнул, смеясь своим мыслям, чем привлёк внимание брата. Взор его алых глаз обдал таким жаром, что Альберих невольно задумался, не повлиял ли на это пиро элемент. Или Кэйа настолько безнадёжен в своих чувствах, что готов терять сознание от одного только взгляда? Вид Дилюка был слегка растерянным и нерешительным — увидеть его в таком состоянии удавалось редко. Кэйа внимательно следил за каждым движением глаз брата. Он неторопливо изучал его лицо, но потом взгляд остановился на губах. Альберих ухмыльнулся и осмелился поддаться чуть вперёд. Рагнвиндр едва заметно вздрогнул. Кэйа почувствовал как тот напрягся, поэтому отстранился и попытался сделать вид, будто его это не задело. Давить на Дилюка и целовать его без согласия он не собирался.       — Я вернулась! — послышался за их спинами затруднённый частым дыханием голос Джинн. Кэйа обернулся, невольно подмечая, что Дилюк нахмурился и сел чуть поодаль. Теперь их плечи не касались друг друга.       «Он догадался? Я теперь противен ему?» — пронеслось в мыслях.       — Я нашла бинты и средство для обеззараживания.       — Это то, что нам нужно, — кивнул Дилюк и позволил Джинн заняться лечением. Он отсел ещё дальше, уступая ей место. Кэйа протянул ей пострадавшую руку, не сводя пристального взгляда с хмурого брата за её спиной. Девушка старалась действовать аккуратно. Она продезинфицировала ожог, осматривая, а потом неплотно забинтовала, завязывая бантик в конце. Улыбнулась.       — Вот так. Дилюк, — девушка обернулась, обращаясь к Рагнвиндеру. — Руку нужно перевязывать днём и вечером. Справишься?       — Я? — удивился он, глядя куда-то расфокусированным взглядом.       — Ну, а кто ещё? — хихикнула Джинн. — Он ведь твой брат.       — А. Да. Справлюсь. Без проблем.       Кэйа расплылся в радостной улыбке. Да только радость его длилась недолго. Вместо него руку Кэйе перевязывала обычная горничная их винокурни, а сам Дилюк стал отдаляться. Все две недели лечения Кэйа провёл дома, в то время как Дилюк продолжал ходить на тренировки, стал больше общаться с Джинн и вскоре принёс известие о том, что его собираются взять в ряды рыцарей Ордо Фавониус.

***

      — Ты лгал нам всё это время, — сквозь зубы прошептал Дилюк. Пара слезинок скатились по его щекам, а ладони сжались в кулаки. Кэйа молчал. Молчал и внимательно наблюдал за каждым изменением в брате, если его ещё можно было так назвать. — Всё это время, — повторил он. — Столько лет… Почему?       — Я не думал, что это было нужно, — так же тихо прошептал Кэйа. За окном раздался мощный раскат грома. — Что должен был сделать обычный ребёнок? — Кэйа развёл руками.       — Отец принял тебя. Спас! Я считал тебя своим братом! И сейчас, когда, чёрт бы тебя побрал, он умер, ты заявляешься сюда, в место, которые было твоим домом столько лет, чтобы что? Почтить его память? Поддержать меня? Нет! — уже громче, срываясь на крик, отчитывал его Дилюк.       Его брови нахмурились, а алые глаза отбрасывали тень едва потухшего после смерти мастера Крепуса огонька злобы. Печали. Тоски. Боли. Он вдруг развернулся к письменному столу, опёрся на него руками, чуть всхлипывая. Длинные красные волосы, спадая, прикрывали уставшее и омрачённое трагедией лицо.       — Нет. Ты заявляешься сюда, чтобы сознаться в мерзких грехах. Теперь, когда нет того, кто стал началом твоей наглой лжи, обретя наконец-то свободу, заявляешься ко мне, чтобы дожечь этот мост окончательно?       — Что такое ты говоришь, — Кэйа сжал кулаки, как и его брат несколько мгновений назад. — Я опечален его смертью не меньше тебя-       — Не смей так говорить! — крикнул Дилюк и бросил на него убийственный взгляд. Кэйа вздрогнул и отшатнулся. — Лжец! Наглый, наглый лжец!       — Мне ведь тоже непросто, Дилюк. Я понимаю, что должен сделать выбор. Я просто хотел быть честен с тобой, — он положил руку на сердце, погрязшее в чувстве вины.       — Хреновое время ты выбрал для честности, подлец. Хочешь добить меня? Давай!       Он оттолкнулся от стола, сметая с него содержимое, и в одно мгновение достал двуручный меч. У обезумевшего от горя Дилюка, глаза засияли неподдельной злобой. Кэйа сжал челюсти и схватился за оружие, решивший гордо принять свою участь. До этого дня он прятал свой страшный секрет от клана Рагнвиндров, который принял его и спас от гибели, подарив вторую жизнь. С каждым годом груз на плечах юного рыцаря становился всё тяжелее и тяжелее, но так и оставался секретом. Он поступал несправедливо с людьми, которые стали ему семьёй. Ярость Дилюка вполне обоснована и заслужена. И если Кэйе суждено погибнуть от руки названного брата за то, в чём он погряз, то так тому и быть.       Дилюк напал сразу, как только Кэйа обнажил меч. Ему пришлось увернуться от пары ударов, а потом ответить тем же. Дилюк никогда не терял хватки и всегда был силён. Кэйе же в бою всегда помогала ловкость и смекалка. И если ещё пару лет назад они шуточно дрались на деревянных мечах и поддавались друг другу, то сейчас любая оплошность могла стоить для Кэйи жизни. Он не знал, собирается ли Дилюк пачкать руки кровью, но алые глаза полыхали ярким пламенем. Из всех битв и сражений в жизни Кэйи именно эта оказалась самой тяжёлой. Она не приносила ни азарта, ни увлечения, только боль и разжигала ненависть к самому себе.       Дилюк вновь замахнулся мечом, рассекая воздух, Кэйа плохо увернулся, упал на пол и схватился рукой за левый бок. Лезвие меча оставило на нём кровоточащую рану. Альберих медлил подниматься, но Дилюк, к его удивлению, не воспользовался этой заминкой. Только когда Кэйа поднялся, он активировал Глаз Бога. Огонь трепещаще обхватил его меч. Кэйа замер. Это означало лишь то, что живым ему отсюда точно не выйти.       Лезвие огненного меча стремительно приближалось к нему. На глазах Кэйи выступили холодные слёзы. Он ощутил, как всё тело холодит, странно морозит, словно смерть уже наступила, а он этого и не понял. Откуда-то в доме появились снежинки, комнату обдало мощным потоком холода. Крио элемент придал Кэйе сил и желания бороться. Он взмахнул мечом, по лезвию которого пробежался элемент мороза, и столкнулся с противоположным ему — огнём. Две стихии смешались и вступили в реакцию. Раздался сильный вихрь из льда и огня и волной, обжигающего контрастом стихий, воздуха сбил с ног братьев. Кэйа выронил меч из рук и тут же прикрыл лицо руками. Где-то рядом раздался грохот — упало что-то тяжёлое, треск стекла — от реакции стихий разбились окна, захлопали шторы. Сверкнула молния, освещая помещение вспышкой, а затем вновь раздался раскат грома.       Спустя пару мгновений всё затихло. Альберих с осторожностью отнял руки от лица и осмотрелся. Вечно чистая и прибранная комната Дилюка сейчас выглядела так, словно тут прошёлся ураган. И это, кажется, недалеко от правды. Листы бумаги и фотографии разлетелись по всей комнате, некоторые вещи попадали со своих мест, пара картин упали со стен, на пол — шкаф. В разбитые окна заглядывал дождь и холодный ветер, шторы продолжали изредка похлопывать от самых резких порывов и, к удивлению Кэйи, в самом эпицентре, где случился взрыв, остался нарост льда.       Только отойдя от шока, Кэйа ощутил, как левую ладонь что-то обжигает до онемения. Поднеся кулак ближе, Альберих медленно раскрыл ладонь и ахнул — в золотистой окантовке красовался Крио Глаз Бога. На ярко-голубом фоне и с белой снежинкой. Вот, что стало его спасением. И вот, что породило ужасный вихрь, разрушивший комнату едва ли не до неузнаваемости.       Значит ли это, что Кэйе рано умирать? Значит ли это, что ему ещё придётся ответить за случившееся сегодня?       Вспомнив о Дилюке, Кэйа спрятал артефакт в карман, схватил меч и поднялся на ноги. Быстрым шагом прошёл до другого конца комнаты и присел рядом с братом, ещё не пришедшим в себя. Неужели ударился головой? Кэйа тут же проверил пульс на шее и облегчённо выдохнул. Чтобы между ними не произошло, Дилюк не был для него чужим человеком. И никогда им не станет.       — Давай же, — слабым голосом, неожиданно прошептал Дилюк. — Чего медлишь?       — Ты в порядке? Не ушибся? — спрятать обеспокоенность в голосе не получилось, да и не особо хотелось. Кэйа хотел, чтобы Дилюк слышал его небезразличие.       — Прикончи меня, трус! — раскрыв глаза, Дилюк схватил руку, в которой была зажата рукоятка меча, и притянул к себе. Кэйа вырвал руку и замахнулся сам. Ярость на лице Рагнвиндра сменилась усталостью, он тяжко вздохнул и прикрыл глаза, словно мирясь с собственной кончиной. Дилюк впервые проиграл.       Кэйа замер, разглядывая до боли родные черты лица. В голове всплыло воспоминание об их беззаботном детстве. Кэйа прекрасно помнил детское круглое лицо названного брата и помнил каждое изменение по мере взросления. Дилюк вырос безбожно красивым молодым человеком. Прогнав в голове мысли о последних событиях, он испугался, что теперь лицо симпатичного магната безвозвратно омрачится скорбью и печалью.       Сердце болезненно кольнуло. Он затаил дыхание, забыв как дышать. Убитый вид Дилюка вызывал слёзы, сожаление и вину. Ещё вчера Кэйа наблюдал за яркой искоркой в алых глазах и широкой счастливой улыбкой на его лице, думая, что никогда не сможет полюбить кого-то сильнее.       Раздался звук металла о деревянный пол. Дилюк в удивлении открыл глаза, глянул сначала на Кэйю, а потом на его меч, откинутый в сторону.       — Не могу.       — Слабак, — тихо, отводя глаза, прошептал Рагнвиндр. Кэйа готов был поклясться, что видел на них влагу. Он поднялся, поморщивщись, и неторопливо подошёл к столу, останавливаясь спиной к Кэйе. Вид у того был болезненный. Кажется всё-таки неплохо приложился головой.       — Сильно ударился?       — Проваливай, — обессиленным, но строгим тоном сказал он.       Кэйа тяжко вздохнул, понимая, что признание и схватка стали концом их отношений.       — Мне жаль, что так вышло, мастер Дилюк.       Альберих заметил как Дилюк вздрогнул от официального тона, но больше ничего не сказал. Кэйа молча подобрал меч, подошёл к выходу, обернулся, подыскивая прощальные слова. Так и не подобрав подходящих, он ушёл.       Дилюк остался один.

***

      — Одну «Полуденную смерть», пожалуйста, — попросил Кэйа, заходя в «Долю ангелов» и присаживаясь на стул напротив очаровательного, но хмурого бармена.       До закрытия таверны оставался час и, как всегда, здесь было людно и шумно. Что уж поделать, вино Рагнвиндров всегда было одним из лучших и в Тейвате, поэтому спрос на винные изделия винокурни «Рассвет» был вполне себе обоснован. Но Кэйа, как уважаемый завсегдатай, знал, что примерно за пять минут до закрытия посетители начнут уходить. Оставшихся Дилюк выпнет самолично. Все в Мондштадте знали, что винодел не любил, когда ему приходилось задерживаться из-за очередных выпивох, потерявших счёт времени.       — Снова ты, — хмуро прошептал Дилюк, но заказ принял и начал делать напиток.       — Ой, ну перестань, мастер Дилюк. Я же знаю, что ты скучал, — в привычном харизматичным тоне произнёс Кэйа, наблюдая за действиями винокура.       — Ты не представляешь, как сильно ошибаешься.       Кэйа лишь тихо хихикнул, любуясь Дилюком. За прошедшие четыре года с их размолвки, они оба сильно изменились. Кэйа занял покинутое Рагнвиндром звание Капитана кавалерии в Ордо Фавониус, заигрывание и флирт вошли в его манеру речи, на его лице почти всегда можно было увидеть лёгкую улыбку, но никто не знал, что происходило у него в душе всё это время на самом деле. Дилюк же закрылся в себе, подавлял эмоции и чувства, стал больше хамить, меньше улыбаться и смеяться, да и в целом выглядел на пару лет старше своего настоящего возраста — отражались последствия тяжёлой потери.       Но было кое-что, что оставалось прежним и неизменным…       Парни замолчали на ближайшие полчаса. Кэйа всячески пытался разговорить Дилюка, но тот просто игнорировал докучающего посетителя и нехотя заполнял его бокал алкоголем, когда тот просил. Тогда Кэйа переключился на разговоры с другими посетителями, много шутил, рассказывал различные истории, как любил это делать в юношестве. Трезвый. С Дилюком в качестве увлечённого и молчаливого слушателя.       — Дилюк, подлей, а, — щёлкнув пальцами и привлекая внимание винокура, в очередной раз за вечер попросил Кэйа. Он и не заметил, как его речь замедлилась и стала менее чёткой. Дилюк опёрся руками на рабочую поверхность и строго посмотрел на посетителя, всем видом показывая, что не собирается этого делать. Кэйа нахмурился, губы сжал в тонкую полоску, выглядя скорее смешно, нежели обидчиво.       — Тебе на сегодня хватит, алкоголик недоделанный, — твёрдо заявил Дилюк, в упор глядя на Кэйю. Они столкнулись взглядами, отчего внутри у Альбериха что-то всколыхнулось. Он натянул улыбку, пытаясь выглядеть беззаботно и не показывать боли от оскорбления в свой адрес.       — И с каких пор ты вновь заботишься обо мне? Да ты и раньше мало заботился.       Время доходило до полуночи, поэтому посетители начали активно расплачиваться за заказы и покидать заведение, бросая благодарности и прощания мастеру Дилюку, на что винокур отвечал слабым кивком. Все в Мондштадте уважали его, многие любили, образовывая сильнейшую конкуренцию капитану кавалерии.       — Это не забота. И вообще, на что ты намекаешь? — сильнее нахмурился Дилюк и сложил руки на груди. Таверна полностью опустела. Кэйе, по-хорошему, пора бы и честь знать.       — Тогда налей, я твой клиент. А клиент всегда прав! — с умным видом заявил Кэйа, начиная ощущать как сознание плывёт от неимоверно большого количества алкоголя в организме. Кажется он сегодня действительно перестарался. Собрав всю волю в кулак и смотря как Дилюк наполнял его бокал красной жидкостью, он решил ответить на вопрос. — Тот день, на тренировке, когда ты обжёг меня. Ты обещал Джинн позаботиться, но этого не случилось. Горничные перевязывали мне руку и интересовались самочувствием куда чаще и охотнее, чем виновник нелепой трагедии.       — Я… На то были причины, — голос Рагнвиндра дрогнул, он отвёл взгляд и зажмурил глаза. — Это давно в прошлом и никак не влияет на настоящее. Между нами больше ничего нет, Кэйа. Тебя не должно это волновать.       — Но меня волнует, — Кэйа отпил из бокала, совсем не замечая подвоха в напитке — вместо вина, Дилюк налил ему виноградного сока. Он пьяно рассматривал хмурого брата, который, на удивление, не спешил выпинывать его из таверны. Он давно не видел его улыбки. — Ты изменился, Дилюк.       — Ты тоже, Кэйа, — явно опешив от такого заявления, растерянно выдал он.       — Однако, кое-что всё же осталось прежним, — уже искренне усмехнулся Кэйа и прикрыл глаза, прокручивая в голове картинки их детства. — Ты всегда был тем, кто слушает, а не говорит.       — А ты как был настырным, так и остался, — подметил Дилюк. Альберих продолжил улыбаться, хотя каждое оскорбление из этих уст ранило хуже лезвия.       — И мои чувства к тебе так же остались неизменны.       Дилюк вздрогнул. Хмурость в один миг покинула его лицо.       — Я думал, что однажды просто перерасту это. Что мои чувства к тебе — это простая игра гормонов, вызванная взрослением. Но даже после нашего конфликта я не мог избавиться от этих чувств. Они стали сильнее, крепко проросли в моём сердце и дают о себе знать всякий раз, когда вижу тебя. Может быть я мазохист, раз прихожу сюда в каждую твою смену? — Кэйа невесело усмехнулся, делая ещё один большой глоток. — В юношестве я ревновал тебя к Джинн. Ты ей тогда нравился, ты знал? Но у неё получилось это перерасти, а у меня — нет. Ты моё проклятье, Дилюк. Я бы никогда не смог убить тебя. Но было бы куда лучше, если бы ты перерезал мне горло. Или вонзил меч в сердце. Не важно. Мне не нужно всеобщее уважение, звание капитана Ордо Фавониус и даже этот треклятый Глаз Бога. Я просто… Хочу быть собой. Найти настоящего себя, — Кэйа совсем не думал о том, что говорил. Слова сами вырывались из его уст — он устал от вечного одиночества, пробирающего холодом до самых костей, бесконечной лжи и внутриличностных переживаний. Пусть они с Дилюком уже не те неразлучные весёлые братья, но всё ещё связаны. У них никогда не получится стать друг для друга чужими людьми, забыть обо всём и разойтись как в море корабли.       — Мне нужно отойти, — зачем-то сказал Кэйа, опустошил бокал до дна и, пошатываясь, скрылся в уборной.       Его лицо пылало от количества выпитого алкоголя. Кажется Кэйа в жизни столько не выпивал, сколько выпил сегодня. Пытаясь сфокусировать поплывший взгляд, Альберих опустил руки под струю воды и обдал лицо водой. Незаметно для самого себя стал чаще дышать. Духота помещения кружила голову и количество выпитого алкоголя никак не помогало чувствовать себя лучше. Умыв лицо ещё несколько раз, Кэйа поднял взгляд на своё отражение в зеркале. Очертив тёмные волосы и длинную прядку, свидетельствующую о верности определенному человеку, он прошёлся по чёрной повязке, скрывающей секрет много лет, и в конце заглянул в открытый глаз Кэйи в отражении.       — Что ты наделал, — прошептал себе под нос Кэйа и сжал руки на умывальнике сильнее. — Какой же ты глупый. Глупый!       Он зажмурил глаза на пару мгновений, а потом резко распахнул, нахмурился, осуждающе и злобно глядя на отражение.       — Дилюк был прав. Он всегда был прав! Ты лжец, слышишь? Лжец! Лжец и предатель! Думал, что всё расскажешь ему, а он тебя прижмёт к сердцу и утешит? После смерти самого близкого ему человека? — Кэйа настолько погрузился в чувства и эмоции, что перестал воспринимать себя в отражении. Он видел там отдельную личность, которая сама стала причиной всех своих несчастий. — И неужели ты рассчитываешь на то, что после всего произошедшего он простит тебя? Примет твои чувства?       Он замолчал, тяжело дыша, а потом навалился на зеркало с кулаком, оставляя на поверхности трещинки.       — Ты лжец! Твои чувства и одиночество — вот твоя расплата за все грехи, понимаешь это? — прорычал он. — Ненавижу тебя, — голос, полный отвращения к самому себе, искреннего презрения на последнем слоге сорвался в всхлип. Кэйа опустил голову и позволил слезам скатываться по щекам.       — Кэйа, всё хорошо? Я слышал крики, — дверь в уборную приоткрылась, но Альберих не обратил на это внимания, лишь обессиленный опал на пол. Зарылся пальцами в волосы, не сдерживал всхлипов и слёз. Устал.       — Кэйа? — обеспокоенный голос Дилюка зазвучал уже гораздо ближе, после торопливого топота ног. А что он должен ему сказать? Что всё в порядке? Возможно, в другой раз Рагнвиндр мог в это поверить, но только не сейчас, когда Кэйа сидел на полу, схватившись за голову и захлёбывался в слезах.       Дилюк тяжко вздохнул и опустился рядом, мягко обхватил за плечи.       — Зря я позволил выпить тебе столько, — прозвучало удивительно нежно.       Кэйа не ответил, лишь прижался ближе к знакомому теплу; как мотылёк слепо летел к свету. Они сидели так некоторое время, не пытаясь разговаривать. Дилюк был рядом, успокаивающе поглаживал спину и позволял Кэйе выплеснуть эмоции. Так было всегда. Особенно в детстве. Кэйа никогда не показывал слабости перед другими, позволяя одному лишь Дилюку видеть его настоящим. Даже время, проведённое в ссоре, не позволило Альбериху закрыться от единственного важного человека в жизни. Он не сможет.       Когда всхлипов стало гораздо меньше, а дрожь в теле Кэйи пропала, Дилюк помог ему встать, надёжно обвивая плечи одной рукой, и повёл его обратно в зал.       — Подожди минутку, я всё закрою и провожу тебя.       — Спасибо, не надо, — тихим и осипшим голосом сказал Кэйа, собираясь выйти из таверны.       — Да ты на ногах едва стоишь! — грубо возразил Дилюк, подошёл ближе и силой усадил того на ближайший стул. — Я не отпущу тебя одного в таком состоянии.       Кэйа не нашёл сил сопротивляться, поэтому легонько улыбнулся и стал ждать. Через пару минут Дилюк вывел его на улицу, закрыл таверну и, вновь обхватив чужие плечи, повёл в сторону его дома. Конечно он знал, где живёт капитан кавалерии, ведь он носил это звание до Кэйи и, соответственно, жил в том доме до него.       На улицах Мондштадта было тихо. Только скрежет металлической брони патрульных нарушал хрупкую тишину. Благо, Дилюк старался не попадаться на глаза молодым рыцарям, дабы не портить авторитет Кэйи в глазах молодняка, за что ему огромное спасибо.       Они дошли в тишине. Выудив ключи из заднего кармана брюк Кэйи, Дилюк открыл дверь и проводил хозяина дома до спальни, бережно уложив того на кровать. И стоило ему отлучиться всего на минутку, чтобы закрыть за собой дверь, как вернувшись в спальню он увидел Кэйю уже мирно посапывающим. Тяжко вздохнув, Рагнвиндр снял с него обувь, затем нашёл в шкафу шерстяной плед и укрыл им Альбериха. Замёрзнет ведь.       Дилюк на самом деле не собирался здесь задерживаться, но мысли о том, как же на утро Кэйе будет плохо не давали покоя. Пересилив себя, он прошёл на кухню, налил две кружки воды, отыскал в аптечке заканчивающиеся таблетки от головной боли и заботливо всё это оставил на прикроватной тумбочке в спальне. Найдя пустой стикер и ручку на рабочем столе, на скорую руку что-то черкнул, оставил рядом с таблетками и поспешил покинуть дом капитана кавалерии, невольно обернувшись на выходе из спальни. Дилюк снова заставил Кэйю страдать. Страдать большую часть жизни.       Проснувшись утром от раскалывающейся головной боли, Кэйа с замиранием сердца заметил две кружки доверху наполненные водой, таблетки и записку со знакомым почерком.       «Пожалуйста, Пей больше воды, чтобы облегчить похмелье».       Кэйа скромно улыбнулся.

***

      После той злополучной ночи, когда Кэйа перепил и наговорил того, что предпочёл бы держать в секрете до самого гроба, прошёл месяц. Неумолимо приблизился день смерти Крепуса. Первые года Кэйа не навещал его могилу. Боялся давящего чувства вины и осуждения за то, что не подождал и причинил Дилюку ещё больше боли в тот день. В каком-то смысле, Кэйа тоже был причиной значительных изменений в Дилюке.       И не смотря ни на что, Крепус заменил Кэйе отца, поэтому, даже если он совсем запутался в себе и рассорился с Дилюком, игнорировать могилу приёмного отца — неправильно. Это будет второй год подряд, когда Кэйа придёт на его могилу, поблагодарит за спасение и попросит сильно не злиться на него за совершенные в своё время ошибки.       День сегодня выдался пасмурный. Кэйа купил букетик светяшек у малышки Флоры и отправился на кладбище. Проходя мимо священного храма, па́сторки любезно приветствовали его, на что рыцарь отвечал с глубоким уважением и грустной улыбкой. Зайдя на кладбище, Кэйа оглянулся, подмечая вечно одинокие могильные плиты, но невольно его взгляд зацепился за знакомую копну красных волос, собранных в хвост.       Дилюк тоже пришёл на могилу отца.       Только сейчас, на фоне серого кладбищенского неба, Кэйа обратил внимание на его сутулую и словно уставшую фигуру. Даже издалека на его мрачном опечаленном лице можно было разглядеть безжизненность. Кэйа знал, что Дилюк всегда боялся остаться один. И вот, его главный страх настиг его, убил в нём жажду и страсть к жизни. Неужели те самые озорные искорки в глазах и широкая солнечная улыбка навсегда покинули его?       Кэйа не стал ничего говорить, подошёл к могиле, оставил букет рядом с другим, точно таким же, прикрыл глаза и одними губами, беззвучно, произнёс то, что собирался сказать покойному мастеру Крепусу. После, отошёл от могилы, останавливаясь рядом с Дилюком, и рассматривая серый камень.       Он не знал, стоит ли начинать разговор. На самом деле, последний месяц он избегал всяких встреч с Дилюком и больше не появлялся в «Доле ангелов» в его смену, предпочитая послушать возмущения Дионы на пьяниц в «Кошкином хвосте». Да и Дилюк, очевидно, тоже встречи не искал. Получается, что его признание окончательно разорвало узы, которые ещё хоть как-то их связывали.       — Не думал, что ты придёшь, — тихо прошептал Дилюк. В его голосе не было злости или раздражения, но чувствовались нотки удивления и забытой нежности. Кэйа невольно улыбнулся, опустив глаза в пол, не зная, что на это ответить.       — Ну, я умею удивлять, — усмехнулся он, когда молчание затянулось.       Они ещё какое-то время помолчали, ощущая напряжение, повисшее в этой тишине.       — Надо поговорить, — наконец-то прервал тишину Дилюк. Кэйа поднял голову и заметил как он странно посмотрел на могилу отца. — Но не здесь.       Кэйа поспешил за ним в сторону выхода с кладбища. И весь этот путь они снова провели в молчании. Только покинув территорию усопших, Дилюк замедлил шаг и осмелился заговорить.       — Наша последняя встреча заставила меня задуматься и многое переосмыслить. Я долгое время жил, считая, что всё хорошо, но потом… Потом я увидел тебя на полу, в истерике, и понял, что сильно ошибался. Страдали мы оба. Ты многое прятал за маской, несколько лет молчал о своих чувствах, и я всего этого не замечал, — начал Дилюк, очень осторожно подбирая слова, но говоря от всего сердца, с нотками раскаяния. Он замолчал, нахмурил брови, пытаясь сформулировать дальнейшую мысль, недовольно рыкнул через какое-то время. — Мы такие дураки!       Дилюк резко остановился.       — Я был эгоистом. Я был захвачен только своими чувствами и эмоциями и никогда не пытался представить каково приходится тебе. И я был не прав. Но и ты тоже выбрал не подходящее время для того признания. Знаешь как это выглядело? Так, словно единственный оставшийся для меня близкий человек вместо того, чтобы составить компанию и утешить, решил добить меня!       Кэйа дёрнулся и прикрыл глаза, опуская взгляд в сожалении. Он осознал это достаточно поздно. Альберих ни в коем случае не хотел, чтобы так получилось. Тогда его захватили различные чувства и эмоции. Дилюк прав. Они оба были эгоистами, концентрировались только на своих переживаниях, совсем не прислушиваясь к переживаниям друг друга. Это их главная ошибка.       — Но на самом деле… Я и сам причинил тебе достаточно боли. Я тоже виноват. Прости меня, Кэйа. Если сможешь, — шёпотом добавил последнюю фразу Дилюк, опустив голову и аккуратно, будто спрашивая разрешения, коснулся руками его ладоней. Кэйа расплылся в искренней улыбке и сжал чужие руки.       — Я и не злился. Меня преследовало чувство вины, а не обиды, — робко поделился Кэйа, отводя взгляд. Дилюк какое-то время помолчал, а потом коснулся его подбородка, заставляя посмотреть на себя. Кэйа подчинился.       — Понимаю. Вполне обоснованно. Но в этом больше нет смысла, потому что я прощаю тебя. Теперь это в прошлом, — пообещал Дилюк и приблизился к лицу Кэйи. Взгляд алых глаз нежен и рассеян одновременно. Альберих, честно, уже и не помнил когда в последний раз видел Рагнвиндра настолько уязвимым. Мягким.       И хотя в воздухе всё ещё чувствовались отголоски напряжённости и неловкости, чувства захлыстнули их. Дилюк прикрыл глаза не решаясь накрыть губы Кэйи своими. Кэйа воспользовался этим моментом, разглядывая до жути смущённого Дилюка, а потом сам сократил оставшееся между ними расстояние, вовлекая в мягкий поцелуй. Он ответил без замедлений, все ещё несмело сминая губы. Однако поцелуй был наполнен искренностью и чувствами. В нём не было ни намека на страсть или голод. Просто поцелуй двух любящих людей, которые ждали этого несколько долгих мучительных лет. Кэйа обвил руками шею Дилюка, а тот обхватил рукой его талию, чуть поглаживая. От переполняющего его счастья, Кэйа хотел замурлыкать.       Они отстранились и он увидел на лице Дилюка давно пропавшую улыбку. Не удержавшись, Кэйа оставил ещё один поцелуй на этих губах и, довольный, прижался к груди возлюбленного.       — Я любил тебя так долго… — прошептал Альберих, всё ещё не веря своему счастью.       — Знаешь почему я не сдержал слово, данное Джинн? Ну, что буду заботиться о тебе, когда случайно обжёг твою руку.       — Поделись, тогда узнаю, — умозаключил Кэйа, вдыхая запах винограда, исходящего от Дилюка. Он почувствовал, как рука Рагнвиндра поглаживает его спину.       — Я жутко боялся своих чувств. Мне казалось это… Неправильным. Прости за то, что заставлял тебя страдать. Если бы я был хоть чуточку смелее, чем кажусь-       — Ты смелый, — резко оборвал его Кэйа, почувствовавший как напряглось тело в его объятиях. — И наше примирение тому доказательство. Ты смелый и сильный, Дилюк. И я люблю тебя.       Рагнвиндр расслабился и сильнее прижал к себе Кэйю, как что-то очень ценное и хрупкое, боясь потерять вновь.       — И я тебя люблю.       Насладиться теплом друг друга и воцарившейся идиллией им не позволил дождь, заморосивший и стремительно набирающий обороты. Кэйе вспомнилось детство, когда они с Дилюком любили гулять под дождём и кое-кто из них на следующий день ложился с простудой в кровать. Дабы не допустить этого вновь, Дилюк отстранился, широко улыбнулся, получая счастливую улыбку в ответ, крепко взял руку Кэйи в свою и быстрым шагом повёл в храм Барбатоса, чтобы обвенчать их сердца, наконец-то открывшихся любви.