Они любили ночь…

— И что ты хочешь мне этим сказать? — Тэхён мельком просмотрел все отчёты, предоставленные главным корпусом стражей. В этот раз детально прошлись по истории семьи Пак Роны, подняли все данные, приобщены к делу и данные по семье Сон Наён, подняты дела посла Сато. Всё, что касалось того вечера, когда японец убил Мин Юну. — А то, дорогой кузен, что мы облажались, — вздохнул Намджун, отпивая из бокала крови. — Мать привезённой тобой девчонки была подругой той, которая служила нашей Хёне. Она работала в роддоме, понимаешь? Двадцать лет назад были послабления по поводу перемещений между районами. Золотые годы, как их называют… — К делу, Намджун! — Мать Пак Роны и мать Сон Наён между собой дружили и общались с прислугой Хёны. Камеры отключили в тот день в высотке и ближайших зданиях, но теперь зная, кого искать, подняли записи городских камер, хорошо, что ещё сохранились. Гражданин Японии, из числа тогдашних сотрудников посольства, встречался с матерью Наён. Камера зафиксировала встречу у ремонтируемой набережной. Она передала ему младенца за шесть часов до официальной смерти Мин Юны. Мы запросили документы того года в роддоме, где женщина работала. Одна девочка родилась чахлой, от неё отказались, и по официальным данным ребёнок умер на пятый день после рождения. Дата её смерти совпадет с датой передачи младенца послу. — Ты хочешь сказать… — Тэхён нервно отстукивал пальцами по столу. — Далее, вероятно прислуга, лица установить не удалось, встретилась всё с той же работницей роддома и отдала ей свёрток. А через месяц господин Пак получает дом в районе при помощи убитого тобою вампира, куда и переезжает с семьёй. Как раз неподалёку от семьи Сон. Хронология событий выстраивается такая — умерла в тот вечер не Мин Юна, а человеческая девочка… Тэхён громко стукнул по столу кулаком и дорогая порода дерева пошла трещинами. Кузен замолчал, вжавшись в кресло. — Облажались? Мы?! — глаза вспыхнули — ярко, гневно. — Не было этих данных. Сосредоточились на японцах — носителях гена. Оказалось, что Сато действовал через людей. Установлено ещё несколько лиц, которые имели непосредственное отношение к отключению камер. Их сейчас перевозят в управление. — Как могли так?.. — стискивал кулаки чистокровный. — Тогда все были не в себе, — вздохнул Намджун. — Никто не мыслил здраво… Пока не пробудится кровь носителя гена по запаху нельзя отличить от человеческой и тельце достаточно было… Экспертизы никто не проводил, она же чистокровная благородной семьи. Кощунство… — Довольно! — рявкнул Тэхён. — Всех причастных убейте! Допросите, разберитесь и убейте! Чтобы все видели! — Как теперь быть с делом Пак Роны? — спросил нынешний глава стражей. — Ведь получается те парни покусились на чистокровную. — Мы не знаем так ли это? Личное дело девчонки идеально до скрипа в зубах. Стрельба из лука, отличница и даже то, что смогла убить носителя гена не повод приписывать благородную кровь. Она не похожа ни на Хёну, ни на Юнги внешне. — Гражданин Сон кое-что сказал. Пак Рона такая же, как и её отец, — вздохнул Намджун, которому очень не хотелось, чтобы в его век и при занимаемой им должности на него свалилось дело «принцессы Кореи». — Всё это только между нами. Ищите девчонку. Живой приведите! Только после подтверждения, я смогу назвать её Юной. Пока она Рона, Пак Рона.

***

Хёна выглядела довольной, по крайней мере, ровно настолько, насколько позволяло ей самочувствие и внешний вид. Ей было приятно наблюдать, как этот дом оживал и как её гости уплетали за обе щёки приготовленные ею блюда. На самом деле, это первый раз, когда она кормит кого-то тем, что приготовила сама. У неё не было достаточно практики, да и готовить она научилась лишь по причине того, что двадцать лет назад появилась маленькая крошка, для которой кровь первые двадцать пять лет жизни была бы самым отвратительным питанием. Не вышла из неё хорошая мать. Сердце заныло, но чистокровная не дала себе впасть в уныние. — Фкусно, — толком не прожевав, протянул Хосок, вызывая улыбку у сестры Тэхёна. — Да тебе всё вкусно будет, — фыркнул Юнги. — Отродясь такое не ел. — Так, котик, намекаешь, что мои кулинарные способности оставляют желать лучшего? — строго спросила Ким. — Отличные способности, — примирительно поднял руки Шуга. — Тогда ешь, — не поверила. — Зачем? — захлопал глазами вампир. — Мне не нужно… Ладно… Ем, — он потянулся за палочками. Чистокровная улыбнулась, а ведь было время, когда муж не был таким покладистым. Вообще не был, ни капли. И когда Тэхён впервые ей сообщил о своём плане заручиться поддержкой Мин Юнги она долго смеялась над ним, и надеялась, что Тэхён вернётся целым. Но не могла не согласиться, что клан Мин — единственный верный вариант, при котором они смогли бы жить. Брат смог бы жить. А когда всё стало явью, когда старший брат пришёл к ней и сказал, что её видеть желают, то тогда Хёна почувствовала внутри себя обиду на весь мир. Почему она? Чем заслужила принести себя в жертву? Ни одна семья в здравом уме и не подумала бы отдать дочь или сестру в лапы чудовища Мина. И не потому что жесток и кровожаден, сами были не лучше, а потому что имел изъян, а сородичи помешаны на идеальной внешности: позор иметь незаживающий шрам. Особенно чистокровному. Считалось, что кровь слабая, если увечье не исчезало. И всё равно было, что не единожды Мин Юнги доказывал обратное. Если бы их отец пожелал сразиться один на один с главой клана Мин, то ещё неизвестно, кто бы вышел победителем из схватки, а глава Ким был очень сильным чистокровным. Юнги никогда не зарекался о союзе с чистокровной, понимал, что его пошлют с такими предложениями. А Хёна никогда не думала, что в столь раннем для её вида возрасте она будет кому-то отдана навсегда. Тем более чудищу Мину, которого она видела всего один раз и то издалека и когда была ребёнком. Да, именно чудищем он для неё запомнился: явился в резиденцию клана Ким весь в крови и с отрубленной башкой, которую кинул к ногам отца, что-то профырчал нелестное и удалился, одарив маленькую Хёну таким взглядом, что бедняжку ещё неделю после этого визита ночные кошмары мучали, а наяву, покрытое кровью лицо со шрамом, мерещилось в любой отражающей поверхности. И вот зная, что Мин Юнги чуть ли не главный страх девушки, Тэхён предложил её, как единственное, что оставалось, чтобы получить поддержку. Она не ошиблась, посчитав его настоящим монстром: унизил и растоптал. Но страха не показала, она с достоинством, как ей казалось, приняла свою судьбу. Пусть получает того, кого заслужил. Ничего она ему не даст. Ни продолжение рода, о котором мечтает каждый чистокровный, ни своей любви, в которой он нуждался. Пусть всё поведение Юнги и говорило об обратном, но этот драный кот хотел любви. Но делала хуже себе. Вздёрнуть нос перед Мин Юнги? Попытаться показать характер? Он ночью же возвращал всё во стократном размере, разбивая девушку. Чуть ли не по кускам себя собирать приходилось на утро. Каждый раз хотелось пожаловаться брату, чтобы забрал, чтобы спас то, что ещё оставалось от Ким Хёны, но молчала. Во-первых, Тэхён сам отдал и не мог не знать, что может ждать сестру, а значит был морально готов к этой жертве, а во-вторых, даже если и будет у брата жалость, то её не отпустят. Мин Юнги всё ещё в состоянии был растерзать любого, кто покусится на то, что принадлежало ему. А ведь сородичи его возраста в лучшем случае проявляли апатию, как признак жизни. Древнее ископаемое был зверем… Бодрым, неистовым, жестоким и упрямым. Мерещилось, что однажды он её просто убьёт. И страх рос. Боялась его, как никогда. Он — Смерть. Но страху нужно смотреть в лицо, смело и не колеблясь. План под названием «Полюбить чудовище» казался обречённым на провал, но она с непоколебимым упорством пыталась воплотить его в жизнь. Присматривалась, изучала, начинала забывать, что был этот план вообще. Хёна всё ещё его боялась, его визитов к ней, но вне этих неприятных моментов, девушке начало нравится наблюдать за ним. Он не монстр… Для своей сущности он достаточно справедлив, с подчиненным сдержан, всегда готов выслушать. Почему же Мин Юнги, за которым она наблюдала тайком, был таким с другими, а с ней полной противоположностью? А, может быть, всё дело в ней? Самокопания привели к тому, что во всём виновата она. И это он кот? Да она с первой ночи себя, как бешеная кошка вела, выпускала когти и клыки. Конечно, ей ничего не досталось иного, кроме такого же отношения. И стоило измениться ей, как и Юнги начал меняться. И юная Хёна бы рассмеялась в лицо уже мудрой Хёне, если бы та ей рассказала, что тот, кого все называли монстром, демоном, может расплакаться, впервые взяв на руки свою малышку-дочь. Мин Юнги — отец, это был кто-то незнакомый для неё, тот, кого изучить чистокровная так и не успела, а теперь никогда не узнает, каким он может быть отцом. — Фто? — запихнув в рот порцию лапши, Юнги заметил, что супруга глаз с него не сводила. — Ничего… Ну что за милашка? — она умилилась, когда увидела его щечки. Слишком много в ней печали, но вампир — единственное существо, которое искусно может скрыть внутри себя эмоции. — Футифь, фто ли? — строго нахмурился он. Он правда был милым и красивым… Всегда был.

***

Рона вновь без всякого страха последовала за Шугой. Внутренний котёнок девушки по-прежнему урчал, хотя здравый смысл и спрашивал внутри о рациональности такого доверчивого поведения. Они прошли в пыльный кабинет, который выдавал не простого жителя страны. Множество старого оружия, в основном клинки всех мастей и видов, карта полуострова во всю стену с непонятными на ней метками, а напротив неё установлен большой монитор, возможно уже и не работающий. На столе стояли мониторы поменьше. Мин Юнги мог отсюда работать, не испытывая каких-либо неудобств. — Расскажи о себе, — попросил вежливо, но чувствовалось, что не из-за любопытства, скорее сугубо профессиональный вопрос стража. И тут девушка в полной мере осознала, кем являлся Мин Юнги. Перед глазами история, которую Рона любила слушать на уроках. И если бы не урчащий котёнок внутри, то девушка могла бы поддаться панике. Конечно, историю могли и изменить, но всегда Пак ловила себя на мысли, что Ким Тэхён был куда добрее второго лица в Корее и только личные обстоятельства сделали Кима монстром номер один. Юнги ждал ответа, и Рона приступила, поймав себя на том, что жизнь-то у неё была скучной. Но это и хорошо, ей хватило «веселья», пресытилась и на всю жизнь запомнит гетто. — Стрельба из лука? — удивился Юнги. — Только же носители могут заниматься этим видом, хм, спорта. — Ну если бы я в начальной школе не пробралась в тренировочный зал и не попробовала, то, может быть, меня бы и не взяли никогда. Тренер застукал, отругал, но за проявленную меткость отправил официальный запрос в наше отделение стражей, чтобы получить разрешение на обучение, — она это говорила с воодушевлением, ведь ей с детства всегда хотелось этим заниматься, словно потребность была, и она бы себя не простила если бы не попробовала тогда. — Они одобрили. Луки же не разрешается брать домой и в свободной продаже их нет. А вот к тхэквондо и кэндзюцу не допустили, — вздохнула она. — Странные предпочтения, — Шуга удивленно поднял бровь. — Рисовать мне было не интересно, а мечту стать стражем похоронила в средней школе, — она пожала плечами. — Чего? Стражем? — хохотнул Мин. — Да знаю, что людям нельзя, но хотелось. Будто призвание. Не наводить страх на того, кто заведомо слабее, а защищать… Истинное же предназначение стража — защита. — Верно, — прищурился Мин Юнги. — Но как же вполне нормальная жизнь скатилась вот до всего этого? А вот и грустная часть. Рассказала, что знала о родителях и поведала те подробности, которые помнила о ночи. — То есть ты зла на Ким Тэхёна только из-за того, что твои родители были казнены? Прости, Подсечка, но они преступники. Он ничего не сказал об убитом носителе гена «V», обратил внимание только на деяние родителей Роны. — Но… — Какие могут быть «но»? Вся твоя злость должна быть адресована родителям, не Тэхёну. Не из-за него твоя жизнь полетела, а из-за них. В этом доме только у Чонов обоснованная жажда мести, но не проси Чонгука за себя, — он слышал. И, получалось, видел, поэтому и зовёт её Подсечкой. Но принять вину родителей?.. — Почему ты оказалась в гетто? — наседал вампир. Она же уже всё рассказала. — Почему пошла за мной? Все нормальные люди с воплями бы убежали, а ты пошла. Почему? Может быть, не её он спрашивал, а себя? — Я жить хотела! — выпалила девушка. — Все мои действия для того, чтобы жить! — Вот! — грозный взгляд исчез. — Пока мы дышим — мы живём. Что нас отличает, так это своеобразное меню и придурь, у каждого она своя. Твоя решила, что монстр меньшее из зол. Черпаем вдохновение от социума нас окружающего. Только у вампиров ещё в крови память предков, поэтому не пробудившихся носителей трудно убить, — как будто она подвиг совершила, что убить смогла. — И на своей земле, испокон веков принадлежащей роду, мы сильнее всего. И лишь один из нас считает весь корейский полуостров своей землёй, так что если хочешь жить, то смирись, а если всё-таки не хочешь, то не предлагай смерть другим. Поняла, Подсечка? Это предупреждение. — Будешь с Чонгуком тренироваться, — сказал вампир. — Что?.. — То! Становлюсь соучастником преступлений, старческая придурь. Хёна всё равно, чувствую, не позволит сдать тебя, чтобы хоть как-то реабилитироваться за укрытие Чонов. Понравилась ты ей, а девчонок за красивые глаза я ещё не готовил. В конце концов, малыш вскоре пробудится и если не хочешь стать закуской, то придётся постараться. Чистокровный — это тебе не носитель гена. Котёнок внутри довольно мяукнул — сам Мин Юнги будет её тренировать. Да что с ней такое, откуда эта правильная радость?