На кончиках пальцев

Северус всю ночь не находил себе места, да и спал он плохо. Зельевар пролежал без сна несколько, как ему показалось, часов, размышляя над словами Гермионы. В тот момент он был так потрясён, что не смог ничего ответить. А сейчас она безмятежно спала у него на груди. Снейп прошёлся кончиками пальцев по её волосам, задел округлое плечо и положил руку девушке на талию. Она была восхитительной женщиной — слишком хорошей для него, — и он уже чувствовал приближение наваждения, отчаянной любви, которая всецело поглотит его и, если того пожелает Гермиона, разобъёт ему сердце и раздавит его. Когда Снейп наконец заснул, сновидения его были отрывистыми, тревожными. Гермиона в них то и дело его либо дразнила, либо бросала, громко хлопая дверью и удалаясь в обнимку с Поттером. В розовато-лиловых предутренних сумерках Снейпа в конец одолела тошнотворная тревога. Он неуклюже встал с постели, собрал с пола свои вещи и поплёлся в туалет. Там Северус долго стоял перед зеркалом, висевшим над старой раковиной. Затем он побрился и даже провел щеткой по мокрым волосам. Закончив, он снова оценивающе посмотрел на себя в зеркало. Собственное отражение смотрело на него хмуро и со злобной усмешкой, напоминая о том, что он неудачник и никаких преображений ему не видать и в помине. Снейп спустился на кухню, чтобы заварить себе кофе. Гермиона проснулась, когда уже было позднее утро. Она сонно потянулась, поморщилась от боли в шее — всё-таки кровать была страшно неудобной, — и только сейчас заметила, что Северуса в постели не было. Девушка неторопливо спустилась вниз по лестнице и заглянула на кухню. Северус стоял возле плиты в одних только спальных штанах. В сковороде что-то шкваркало, пахло крепким кофе. — Не знала, что ты умеешь готовить, — немного помедлив, всё же решилась сказать Гермиона. Вся деятельность тут же прекратилась. Зельевар посмотрел на девушку через плечо и тихо ответил: — Я живу один с шестнадцати лет. Наступило неловкое молчание, которое каждый хотел чем-то заполнить, но не знал как. Снейп вдруг подумал, что его ответ был слишком коротким и сухим, и начал мысленно корить себя за несообразительность. Гермиона опустила голову и стала нервно теребить край футболки, туго соображая, стоило ли ей остаться или уйти. — Будешь кофе? — наконец спросил Снейп. Зельевар протянул девушке белую кружку. Гермиона сначала помедлила, но всё же подошла ближе, взяла в руки кружку и отхлебнула. — Горький, — она с непривычки поморщилась. — Не нравится? — спросил зельевар с досадой. — Нравится, — пробормотала девушка, видя по лицу Северуса, как его задели её слова. — И этой ночью… мне тоже всё понравилось. Она закусила губу и подняла на него испытующий взгляд. Снейп молча наклонился к её лицу, задержался так на несколько секунд, а затем поцеловал её. Гермиона поставила кружку, обвила руки вокруг его шеи и снова поцеловала. — Я от тебя без ума, — прошептал он ей в губы между поцелуями, которые становились всё более страстными и нетерпеливыми. — Спальня? — спросила девушка, распалённая от желания. Она водила по его голой груди руками, а потом просунула пальцы под резинку штанов. Какая же у него всё-таки была упругая задница! — Слишком далеко, — выдохнул Снейп, вжимаясь в неё бёдрами. — Диван? — это было её последнее здравое предложение. — Диван подойдёт, — зельевар подхватил Гермиону под бёдра и понёс в крошечную гостиную. О выборе места они пожалеют чуть позже — когда будут прикладывать к стёртым в кровь коленям Снейпа примочки. На будущее он отметил, что на новом диване экономить не будет. Однако из этого опыта Северус вынес и ещё кое-что: нет ничего прекраснее, чем лицо любимой женщины во время экстаза.