Молчание

      Еще совсем недавно моя жизнь текла настолько медленно, что я бы потерял счет дням, если бы не подаренный Хёном телефон. Я и сам не помню, как меня зовут. Потому что не осталось никого, кто меня бы по имени звал.       Когда тот сопляк упал к нам на зону (точно так же камень падает в воду), сразу пошли круги. Буквально каждый хотел бы пояснить ему за понятия на зоне.       Мы с Хёном никогда не разговаривали об этом ХёнСу и о том, что произошло с ним. Хён просто взял и протянул пацаненку свою руку. Как и мне когда-то. Именно поэтому я не стал расспрашивать, почему Хён так опекает этого щенка ХёнСу. Даже если я считаю, что с ним поступили несправедливо, по понятиям этот сопляк уже бы болтался на ближайшей лампе. Но это не те понятия, которые имеются у Хёна. А ему я доверяю даже больше, чем себе.       Как же этот сопляк бесил меня первое время. Хён был с ним более, чем щедр. Не понимаю, зачем этот молокосос был так нужен ему, но я доверяю Хёну, а потому все, что мне оставалось, это следовать за ним.       Хён был лучшим человеком, которого я знал. Он был не просто одним из единиц, против кого мне было бы трудно выстоять в схватке один на один. Он был гением. Все еще сидя со мной, постоянно читая, будто собирается сдать госэкзамен, он держал в кулаке весь город.       Я был его тенью и меня это устраивало. Где-то даже нравилось. Нравилось ставить на место выскочек типа ДуШика, нравилось, молча потягивая сигаретку, смотреть на тюремный двор, нравилось обходить с Хёном всю территорию тюрьмы, нравилось коротать бесконечные дни единственно верным способом снять боль, нравилось рисовать. Это единственное занятие, которое осталось мне от моей прежней жизни.       Но рисовал я далеко не на холсте. Татуировки были моим способом поблагодарить Хёна за все, что он для меня сделал, и моей возможностью проявить талант не только борца.       Парнишка оказался не промах. Хоть и мямля поначалу, но рядом с нами стал похож на человека. И все же я понимал Хёна. Даже возмужавшему и осмелевшему, ХёнСу не место на зоне. Держится он, конечно, молодцом, но такое ощущение, что встряхнешь его хорошенько и это ощущение с него будто пыль спадет.       Эта мразь ДуШик со своей зубной щеткой в один миг перевернул все с ног на голову. Жаль, что меня в тот момент не было рядом с ними. Мрази хорошо все спланировали. Так хорошо, что я с Хёном даже попрощаться не смог, потому как неделю валялся в больничке.       Ни одна гнида не узнает, как я выл по ночам от бессилия и безысходности, как мне заново накладывали швы и окунали в небытие транквилизаторами, потому что принять новость о том, что Хёна больше нет, у меня не было ни сил, ни смелости, ни желания.       Для малого наступил покой, как ни странно. Значит, за ДуШиком были еще люди. А вот для меня каждая минута была днем драки, пока я не урыл того урода. И пусть я не выйду на свободу больше никогда, но эта гнида свое получила. Хён может быть спокоен.       Малыш вышел, как и хотел Хён. Мы не стали с ним друзьями, но все же хорошо, что хоть кому-то удалось вернуть себе хотя бы часть прежней жизни. Мне и того не светит.       Мой мир снова погрузился во тьму. Я выживу, я почти всю свою жизнь здесь. Жизнь меня не жаловала, но я снова выстоял. Жаль, теперь все будет далеко не так весело, как раньше.       Все, что мне остается, это мое молчание.