Сосед рода человеческого

Итто думает, что ослышался, и тупо переспрашивает: — Забрать мой Глаз Бога? — Да, Аратаки. Забрать твой Глаз Бога, — повторяет Кудзё Сара ровным, холодным тоном. Итто вздрагивает. Сара похожа на сёгуна, как никогда — позой, голосом, равнодушным выражением лица. Будто это она воплощает человеческие желания в чистую силу мановением руки, а значит имеет все основания забирать дар назад. Итто ярится: не имеет! Ни она, такая всемогущая и обожествлённая, ни сёгун, ни другой Архонт, ни вся Селестия! Ничто в этом мире не может отнимать устремления, поддерживающие человеческую жизнь! — Хоть живьём режь, не отдам, — цедит он зло и жёстко. — Не отдам и забрать не позволю. — Тогда я заберу силой, — роняет она небрежно и исчезает. Он готов обороняться. Воздух за спиной искрится от электричества; Итто отпрыгивает в другой угол камеры, когда Сара, возникшая с хлопком крыльев, чуть не хватает его за шею. Она не теряется и пытается сделать подсечку, но даже узкое пространство для Итто не помеха: он блокирует каждый выпад и, подобравшись непозволительно близко, цепко берёт худые, хрупкие руки одной ладонью. — Вот скажи мне, Кудзё Сара, — выдыхает Итто тяжело не то от усталости, не то… — Дался тебе этот приказ сёгуна? Зачем ломать… — Что ты знаешь о приказах и их ценности, Аратаки Итто? — выплёвывает Сара; тонкие, острые, как у хищной птицы, черты лица искажаются в презрительной усмешке. Её надменный изгиб больно вонзается в грудь — больнее, чем новость о Глазе Бога. — Сколько раз я приказывала тебе угомониться? Сколько раз мне приходилось расхлёбывать то, что ты заварил? — Это не… — Это имеет отношение, — перебивает она. Сара впивается в него золотым взглядом так жгуче, словно его секут плетьми по голой коже. — В мире есть вещи намного важнее, чем хулиганство и разгильдяйство. Например, преданность своей госпоже. — Её тон меняется, но Итто не может его прочитать: это усталость? покорность? сожаление? — Если таков приказ госпожи Баал, то каждый должен подчиниться. Иначе порядок рухнет. — Я знаю о преданности слишком много, — думает Итто, и по тому, как смотрит на него в упор Сара, он понимает, что опять прокололся. Внутри него тяжёлый маятник раскачивается туда-сюда, обезоруживая гнев. Наверное, Сара права. Лучше смириться сейчас, чем потом, переполошив всю резиденцию Тэнрё, вновь доставить ей кучу неприятностей. Ему нечего терять. Глаз Бога — несмешная и горькая шутка мироздания, давящая на рану своим существованием. Как глупо и смешно; вместо того, чтобы восполнить собой пустоту, Гео кулон своим сиянием только в очередной раз напомнил, как глубока бездна между ними. Итто почти с нежностью выпускает хрупкие, птичьи ладони; как только она управляется с луком? Как имеет такую стальную хватку? Он сам снимает тускнеющий Глаз Бога и протягивает его Саре, напрасно пытающейся скрыть замешательство. — Забирай, — спокойно выговаривает он. — Раз он так нужен сёгуну. Вот и всё. Итто чудится, будто у него подкашиваются ноги, будто кто-то до дна иссушил его жизненную силу. И когда Кудзё Сара забирает бесцветный амулет, он понимает, что поступил верно. — Спасибо, Итто. — Её губы трогает осторожная улыбка, в кои-то веки предназначенная ему одному. — Я выпускаю тебя из-под стражи. Не буду просить тебя быть вразумительнее. — Пообещай мне реванш, Кудзё Сара. Чтобы я мог забрать то, что принадлежит по праву, в честном бою. Сара царственно кивает. Когда Итто, на ватных ногах и с идущей кругом головой, выходит из здания резиденции, он улыбается совершенно по-идиотски. Несмотря ни на что, в руках у него — крошечное, пуховое пёрышко. Как тогда, годы назад.