J1437K~

Flashback

      Юнги пришел в университет достаточно взволнованным. Весь накрашенный, в белом костюме словно на свадьбу. Белая чуть прозрачная блузочка, выглаженные штаны и темносиние лоферы. Он был таким счастливым. Сегодня должен был быть концерт Третьяковки, и мальчишка в предвкушении ждал окончание пар и начало концерта. Хлоя ввалилась в двери в самую последнюю секунду, когда началась пара, но кажется ей можно было все. Утонченная, в длинном в пол платье бежевого цвета с разрезом на ноге. На бедре надето оказалось серебренное украшение. Вся в золоте, макияж, сияет словно новогодняя елочка. Все парни замерли пока девушка не уселась к другу.       — Ну как я тебе? — прошептала Хлоя, стараясь скрыть смущение. — Ты подобрал шикарную блузочку, ангелок, — захихикала она и Юнги заулыбался.       — Ты чудесная крошка, я уверен Намджун заметит тебя.       Они болтали каждую пару, сидя за последней партой и перешептываясь о предстоящем концерте. Никто не понимал куда они, зачем и почему так одеты, но эти двоя не могли усидеть на месте. Мин пообещал заказать такси, чтобы успеть закинуть вещи к нему домой, а потом уже прямиком мчаться на желанное представление.       Пары пролетели быстро. Элиот не сводил взгляда с Юна и тот, ежась, неудовлетворённо бубнил о маньяках. Ну, а чего он! Эти влюбленные глаза хотелось выколоть. Эванс по мнению Юна сошла с ума. Она так сильно волновалась, ведь не знала корейского и хотела говорить на их родном, но выучила пару слов. Мин успокоил, попросил взять с собой наушники, и он поможет ей во всем лишь бы та так сильно не сжимала его бедные пальцы иначе точно сломает. После последнего слова препода, они словно принц и принцесса сбежали из башни заточения, садясь в такси, и поехали на встречу мечте. Это было так волнительно радостно, что колени тряслись, руки потели и слова не вязались и, когда они вошли на стадион, то потерялись в огромном фиолетовом океане.       Концерт нельзя описать ни одним словом, потому что это будто отдельный мир, сказка. Юнги отключил телефон, чтобы ему никто не писал, ведь Хлоя рядом, а остальные могут и подождать. Они скакали около сцены, кричали всеми известную кричалку и наслаждались знакомыми песнями, которые каждый вечер включал Юнги для подруги, чтобы она запомнила слова. Мальчишка опьянел от атмосферы и улыбался, хотя понимал, что Чонгук точно не будет рад его улыбке и вообще его присутствию. Кажется его один из парней узнал. Джей пристально вглядывался в растрепанные волосы, вспотевшую мордашку и, подойдя ближе к сцене, подмигнул, кивая головой.       Юнги понимает, что не удержится до конца концерта и пишет «Я стараюсь, но у тебя выходит лучше. Я хочу, чтобы ты научил меня каждому движению, каждому вдоху и выдоху, потому что это так красиво. Ты прекрасен. Я смотрю на тебя, на твои движения. Ты вдохновляешь. Ты как наркотик течешь по моим венам и дурманишь голову. Я наблюдаю, повторяю, но все это выглядит так глупо и неуклюже, смешно. Хочется, чтобы ты взял меня за руку, и мы танцевали, просто отдаваясь полностью музыке, все, без остатка. Я тону в тебе. Я растворился в тебе полностью. Ты мое все Чонгук~и…».       Хлоя не могла отвести взгляда от Нама, поэтому специально выбила билеты на первые ряды. Сумасшедшая, но сейчас такая беззаботная, что Юнги, смотря на нее, понимал, что пару лет назад был таким же влюбленным. Она смотрела ему в спину до последнего пока Юн не соизволил притронутся к девушке, чтобы вернуть в реальный мир и она, вздохнув, пошла на выход. Концерт закончился.       — Юнги, — серьезно начала Эванс, останавливаясь в каком-то коридоре, где собралась небольшая толпа людей. — Это тебе, — она протянула ему билет на личную встречу с парнями. И Юнги не мог поверить в происходящее. — Я ничего не сказала, но это очень нужно тебе сейчас.       И вместо того, чтобы схватить, порывисто обнять и умчаться к остальным, Мин растерянно приподнял бровь.       — А ты? — он не может пойти без нее. Чонгук знает о существовании Юнги, а вот Намджун не знает девушку Хлою Эванс и это будет неправильно.       — Я не успела, там было ограниченное количество, — она пожала плечами, вздыхая. — Я отлично повеселилась и мне это достаточно.       — Нет, я не пойду, а ты должна, — девушка сомневалась некоторые секунды, но Юн стоял на своем. — Тем более я хочу тебе помочь с переводом, а потом поеду домой. Развлекайся.       — Спасибо, — Хлоя обняла друга, вставила наушник в ухо, прикрыв волосами, и побежала скорее в заветные двери.       Юнги был благодарен подруге, но ему уже скорее всего будет сложно что-то исправить, а вот у этой веселой мадам все впереди. Построит отношения, будет счастливой, а Мину и так нормально. Он всегда ставил тех, кем дорожил выше себя и за девушку готов был порвать любого, побить и даже умереть. Она одна из огромного количества окружавших его людей понимала, поддерживала и выслушивала. Заслужила блистать, всегда радоваться и быть единственной и неповторимой.       — Аненхасэё? — еле как выговорила Хлоя и Юнги поржал с ее языка. Кажется, она сидела у Нама раз решила говорить на корейском. Мин присел на скамейку и заулыбался. Что же она скажет дальше, но подруга хихикнула и переключилась на родной. — Прости, я немного волнуюсь, потому что очень хочу, чтобы биас, ради которого я пришла сюда оценил старания.       — О, не волнуйся, я уверен, что он точно заценит произношение, — тот насмешливо проговорил и Эванс хмыкнула.       — Мой друг разбирается в этом намного лучше меня и дал мне этот альбом, где нужно расписаться, потому что я не фанатка до мозга костей, — девушка неловко потерла ладони так что у Юна зазвенело в ушах. Зачем она вытащила наушник? — Мне нравится лишь творчество одного человека, его соло песни — они прекрасные такие глубокие.       — Кажется если ты скажешь такое Чону или БанХену они обрадуются, — заулыбался Намджун и Хлоя громко сглотнула, преодолевая краснение.       — Ну мой биас это ты, — мужчина приподнял брови, а девушка неопределенно повела плечами. — Последняя композиция невероятная, великолепная.       — Спасибо, — тот громко зачеркал ручкой по альбому и протянул его обратно. — Может еще встретимся.       Хлоя чуть с ума не сошла от того, как Нам коснулся ее руки, но сосредоточилась моментально, ведь пересела к Чонгуку, что расположился за соседним столиком. Она никак не ожидала прямого вопроса в лоб, моментально, так, что успела растеряться, как только села.       — Ты знакомая Юнги, а где он? — Мин встрепенулся, но подруга, как назло, закрыла наушник, засунув непонятно куда. Черт…       — Что? — захлопав ресницами, та нахмурилась.       — Он уже ушел? — продолжал напор айдол, быстро выхватывая альбом и начиная расписываться.       — Еще нет, наверное, пошел на выход, — та непонимающе уставилась на парня. — Он не сказал, что будет ждать меня.       — Понятно, — автограф оказался в руках девушки, которую благополучно выпроводили к следующему участнику.       Мальчишка, услышав последние несколько фраз, подскочил на ноги и помчался на выход со стадиона. Нужно было возвращаться домой, а Хлоя если будет что-то интересное расскажет завтра.

Конец flashback

      1 день       Юнги вернулся с учебы, бросил портфель в дальний угол и, включив Третьяковку, стал танцевать под seesaw. Эта песня про эмоциональные качели, но Мин понимает, что после этой композиции у него пойдет что-то про любовь и они сошлись вместе, поэтому даже плейлист у него жизненный. Волк скачет внутри, качает головой и радуется вместе с хозяином. Мальчишка носится по квартире, протирает пыль, притопывая ногой, ослепительно улыбаясь и смеясь. Выходные прошли замечательно, потому что он не мог перестать думать о Чонгуке и перечитывал те два сообщения, что парень написал ему. Кажется, жизнь налаживалась. Неужели он простил его? Если бы это оказалось бы правдой, то Юн потерял бы голову от такого.       В тот вечер он не побежал к Чонгуку на встречу просто потому, что не мог совладать со своими эмоциями. Да и скорее Чон показался ему на глаза не для того, чтобы на него сразу же кидались. Заволновался, перенервничал, но так был рад видеть его перед собой. Так хотелось подойти, приобнять, сжав на его крепкой спине ладошки и уткнувшись в грудь лицом, шептать о том, что скучал, о том, что был нужен и о том, как он любит своего принца. Но самое главное был вчерашний концерт.       Хлоя сегодня все в подробностях протараторила, и они очень долго делали предположения на счет Чонгука, но не пришли ни к чему. И теперь Юн иногда возвращался во вчера, рассуждал почему да зачем, но, ничего не придумав, продолжил уборку. В дверь позвонили, и мальчишка остановился, прислушиваясь. Звонок повторился и, выключив музыку, тот хмуро поплелся. Кого не легкая принесла? Вот бы ошиблись квартирой, а не Элиот, который все хотел зайти для чего-то непонятного. Мин, не глядя в глазок, раскрыл дверь и впал в ступор.       Чонгук стоял в нескольких метрах. Буквально протяни руку и можно будет дотронуться до его горячей ладони, сплести пальцы, прижаться к груди. Высокий, пахнущий апельсиновым хлопком и свежестью. В черной куртке, шляпе и любимых ботинках на высокой подошве, затянутых на грубые узлы.       В нашем там пожар. Пожар горящих в один такт красных сердец, что стучат так громко, почти оглушая, заставляя улыбаться до треснувших щёк и любить.       Любить. Любить. Любить… Как никогда не любил.       Юнги смотрит в глаза и не может поверить, что перед ним Чонгук стоит. Мальчишка сжимает руки, царапая ногтями ладони, впиваясь в молочную кожу, чтобы очнуться, чтобы понять, что это все сон, но парень стоит напротив и даже не думает исчезать, пропадать.       — Разрешишь войти? — слегка с хрипом, кашляет, прочищая горло и улыбаясь, повторяет вопрос.       Юнги завис, потерялся в пространстве и перестал существовать. Жизнь залетела вместе с его словами, позволила волку вздохнуть полной грудью, зажечь в глазах огонёк и пригладить взъерошенное животное.       — Да, конечно, — Мин поспешно сдвигается с места, позволяя пройти Чону внутрь, и закрывает дверь.       У него кружится голова, потеют руки и дрожат колени, а еще бьётся сердце так громко, оглушительно, что он даже не слышит, как Чонгук что-то говорит. Осматривается будто у себя дома, открывает шкаф и, развернувшись всем корпусом, смотрит на подвисшего Юна.       — Как ты узнал, что я тут? — выдавливает из себя в волнении Мин, улыбается, кусая губы. Он готов плакать от счастья, потому что его вселенная возродилась из пепла, восстала и теперь стоит в одной комнате, рядом, смотрит с любопытством и непонятным желанием на него, приподнимая брови и слегка улыбаясь.       Волк радуется будто обезумел. Сумасшедший, ненормальный, скачет по грудной клетке ударяет лапами, бесится и требует. Требует рук, горячих ладоней, губ, что касались коленок, пухлых щечек и лба.       Пожалуйста, касайся, потому что я весь твой.       — Это было не сложно, — хмыкает на вопрос Чонгук, стягивая куртку и кидая на стоящий стул. — Неплохо устроился, малыш.       Юнги нечего сказать. Он глупо кивает головой, щелкает костяшками, хочет приблизиться, но сдерживает себя, ведь они расстались не на самой хорошей ноте. Берет куртку, старается не дрожать и, хватая плечики, аккуратно вешает одежду.       — Ты надолго? — интересуется.       — А что, опять хочешь прогнать? — выгибает бровь, обнажая белоснежные зубы. Резко разворачивается и наступает на этого ребенка — Соскучился, попросил приехать раньше на пару дней, чтобы увидеть тебя, посмотреть в эти бесстыжие лисьи глаза и осознать, что я ничего не потерял.       Мальчишка прижимается к стенке, неловко опускает голову и тихо бубнит:       — Я…я, останься у меня на эти пару дней, до отъезда, — просит, неловко ежась, и вздрагивает от цепких чонгуковых пальцев на подбородке, быстро поднимающих его голову. Он растерянно смотрит в глаза напротив, на губы, что начинают приближаться и шептать в самое ухо.       — Уверен? Вдруг я пою плохо в душе или имею отвратительный вкус на музыку, — прикусывает мочку от чего миновская грудь судорожно двигается. — …а может посреди ночи решишь меня выгнать за храп, — издевается. Он точно издевается.       Хватит. Хватит. Хватит! Прости.       — Уверен, — твердо заверяет и как в детстве надувает губы.       — Погоди, я тебе привез кое-что, — вспоминает спустя пару минут осматривания юнгового тела Чон. Он отталкивается от стены, идет к двери и, открывая квартиру, затаскивает огромный букет ромашек, перевязанных фиолетовой ленточкой. У Юнги рот раскрывается от такого.       — Чонгу, — выдыхает в неверии и, перехватывая букет, прижимает к груди. Цветы будто лечат душу, любят волка, успокаивают. — Спасибо.       Цветы не вызывают радости и успокоения души.       Твои ромашки помогают мне жить.       Его глаза полны любви, заботы, волшебства и восхищения. Такая прелесть. Чонгук лишь холодно бросает:       — Наслаждайся, принцесса.       Вечером Чонгук долго говорит по телефону, пока Юнги стелет на свою кровать чистое белье для гостя. Он может и поспать на диване, потому что с парнем в одной кровати ложиться будет как-то неловко, да и неудобно, неправильно. Голос затихает и в проеме появляется Чон. Такой взъерошенный, в черной майке, которую начинает снимать с себя и Юн, пища, просит подождать, берет вторую подушку, прикрывая глаза и стараясь выйти из комнаты, как его хватают за руку.       Чонгук подхватывает мелочь на руки и тащит спать. Попутно выключает ночник, что с детства остался у мальчишки и тот видимо до сих пор боится темноты. От этой мысли становится смешно. Юнги подозрительно затих на руках, а дышать перестал, когда, устроившись на левой половине, огромная теплая рука легла на талию.       — Знаешь, — начинает Чонгук. — Я долго думал над тем, что ты сказал тогда про себя и Саймона. Надеюсь, ты был с ним счастлив.       У Мина внутри все холодеет и он, ерзая под рукой, разворачивается лицом к Чонгу, смотрит в глаза и выдавливает:       — У меня не было выбора.       — Выбор есть всегда, Юнги, — серьезно отвечает Чон и, закатывая глаза, даже не смотрит на расстроенное личико, бровки домиком. Отодвигается на край кровати, поворачиваясь спиной к мальчишке и больше ничего не произносит.       Хочется кричать «Ты не понимаешь!», но молчит об этом.       — Я не мог тебе рассказать, — оправдывается и хнычет от строгого голоса.       — В прочем, как и всегда, — хмыкает и укрывается одеялом. — Ты мне никогда ничего не рассказывал и можешь даже не продолжать оправдываться как пытался.       Ему до глубины души обидно за чоновы слова. Он все бы сказал, да не мог тогда. Спасал его от непоправимого, а теперь, когда отец умер можно, но кажется уже бесполезно.       Они засыпают по разные стороны, спиной друг к другу, на разных половинах кровати, где у каждого своя подушка и одеяло, свои сны, мысли и своя правда в голове. Юнги боится прикрывать глаза, но сдается под напором усталости и надеется, что с утра Чонгук не исчезнет, не потеряется, не покинет не попрощавшись, потому что мальчишка после такого точно поймет, что ничего уже не сможет изменить между ними.       2 день

Flashback

      Вроде такие простые вещи: пыль, фонари, звёзды, касания, лёгкие поцелуи, книги, замок, фейерверки… Но от них так хочется плакать.       Чонгук опять тащит Юнги куда-то. Малыш вырывается, фырчит и орет на протяжении всей дороге, пока мальчишка не затаскивает его в пыльный каменный полуразрушенный дом.       — Что это? — спрашивает и вскрикивает от ползущего паука, как Чон шлепкой убивает насекомое и улыбается, тяжело дышит и распахивает руки.       — Это наш замок, — восхищенно глядит на свою не впечатлённую язву и машет ручками. — Погоди, сейчас, — кидается куда-то пока Юнги рассматривает не очень большую комнату, заваленными огромными камнями около второго входа кажется на кухню, сваленными книгами, старой скрипучей кроватью и поломанным шкафом. Тут выцветшие шторки и дыра в потолке. — Смотри, — кричит откуда-то слева и Юнги восхищенно глядит на потолок, где засветились маленькие круглые фонарики, что выделили дыру в потолке, показывая звездное небо.       — Мы тут ночевать будем что ли? — удивляется Мин, когда Чонгук выдвигает кушетку, подкладывает под нее пару книжек для надежности и садится.       — Нет, посмотрим немного, а потом рыцарь отведет принцессу домой, — хлопает ладонью рядом, чихает пару раз от пыли и смеется. — Давай.       Юнги морщит маленький носик, неловко подходит к мальчишке и садится. Чонгук без комплексов, лыбится и устраивается удобнее, ложась на спину. Тянет на себя недотрогу, что опять начинает верещать, но потом все же замолкает, когда Чон ладонями начинает перебирать волосы, пальчиками массирует голову Юна и хихикает с непонятных мурчащих звуков.       — Ты не рыцарь, — упрямо повторяет, но ладонями тянется к Чонгу, поглаживает его по руке и наконец-то улыбается сам. Устает держать маску, устает противиться самому себе и слушать наставления отца. — Ты мой принц…       — А как же Саймон? — хмурится мальчишка и разворачивает к себе Юнги, который садится на коленки, подползает вплотную и обнимает за талию, кладя голову на грудь и слушая маленькое сердечко его спасителя.       — А нам он разве нужен? — хмыкает, и вздыхает, пуская слезы на выцветшую майку. — Папа говорит, что нам нельзя дружить, поэтому я всегда кричу на тебя. Ты рядом, но он грозится, что может сделать что-то плохое с тобой. Я не знаю про это ничего, но боюсь потерять своего принца, понимаешь?       — Да, — искренне кивает и, отдирая от себя плачущего ребенка, расцеловывает щеки, носик, лоб, а тот продолжает плакать, хвататься за майку и не успокаиваться. — Мы ему ничего не скажем, будем осторожны, а потом я буду ловить тебя пока никто не видит и целовать, — спохватывается и тоном настоящего рыцаря-принца произносит. — И твои любимые ромашки приносить.       — Хорошо, — икает, вытирает мокрый нос об футболку. — С фиолетовой ленточкой?       — Конечно.       — И конфеточки? — хлопает ресничками и Чонгук, не удержавшись, снова целует в щеку, поглаживает ладошками вздрагивающие плечики и кивает:       — Без них принцесса никогда не останется.       Они болтают некоторое время пока мальчишка не спохватывается, смотрит на настенные часы, для которых специально купил батарейку и прикрывает уши Юнги, прося закрыть глаза. Тот с восхищением слушается, а после команды распахивает глазки и верещит. Указывает пальцем в небо и не перестает болтать.       — Салютики! Серьезно? Но откуда?       — Сегодня запускать фейерверки собрались, и я попросил, чтобы они сделали тут неподалеку, — поясняет Чонгук и ойкает, когда Юн ударяется макушкой о его подбородок, шепча благодарности. — Я рядом, я всегда буду с тобой и все это придумываю только ради тебя.       Юнги тает от таких слов и тихо произносит с нежностью, вкладывая все, что держал в себе долгое время и не мог показать на людях.       — Я люблю тебя, Чон Чонгук, — чмокает в щечки и, показывая язык, уворачивается от щекочущих его бока рук. — Ты мой принц, а я твоя принцесса.       — Я твой принц, а ты моя принцесса, — повторяет Чонгук, и они обнимаются крепко-крепко, прижимаясь к друг дружке, хватаясь так будто их сейчас разделят, и они не увидятся больше никогда. — Ты мое все, кроха…

Конец flashback

      Сейчас лежа на кровати и смотря в потолок, Юнги понимает, что не нужно было говорить люблю, не нужно было раскрывать карты и до последнего ненавидеть так, как учил отец. Возможно было бы легче, лучше, но казалось на тот момент таким неправильным. Хотелось признаться и он был ребенком, поэтому и не смог удержать разговор одного из родителя за зубами.       Чонгук еще спал, поэтому Юн сходил в душ, оделся и поставил портфель около дверей. Пока готовил завтрак, много думал обо всем, а потом вздрогнул от легких прикосновений к телу и хриплого голоса, заставившего покрыться мурашками все тело.       — Доброе утро, — нос зарылся в загривок и аккуратно губы чмокнули шею.       Мин обернулся, чуть не обжигаясь о горячую сковороду с блинами, и легко улыбнулся, прикусывая губу. Чонгук усмехнулся и, развернувшись, пошлепал обратно в спальню со словами:       — Удачи на учебе и оставь мне немного блинчиков.       Сердечко волка растаяло, а Юнги упрямо вбивал себе в голову, что со временем обязательно все расскажет. Сквозь боль, ошибки, разочарования, незаживающие годами раны возьмет и все расскажет.