Дождь

Грудь распирает от переполняющих эмоций. Гром раздаётся где-то вдали, но будто ощущается кожей. Череда маленьких холодных капель вызывает особенный восторг. Разумовский застегивает ветровку, заправляет начинающие намокать пряди за уши и звонко смеётся. Смотрит блестящими от счастья глазами. Он настоящее солнце среди всех этих мрачных туч. Веснушки выделяются на чуть порозовевшей коже, когда Олег подходит ближе, чтоб поправить одежду. После невыносимой жары выбежать на пустое поле перед дождём – самое лучшее решение, принятое за последний месяц. Серёжа неловко потирает руки друг об друга, как бы согревая и, резко развернувшись, бежит вглубь пожелтевшей травы, еле достающей до лодыжек. Тут же капли начинают весом бить по коже, отрезвляя разум. Волков мимолетом оглядывает выученный до каждой малейшей детали силуэт. В голове проскальзывает мысль, мол, мальчик заболеет в одних шортах, футболке, да его ветровке, но не собирающийся останавливаться Разумовский заставляет ноги Олега неосознанно начать бег. – Серый, замерзнешь! – Он кричит это сквозь новую волну грома, который так и приближается к их полю. Сережа, завороженный звуком, оборачивается и чуть тормозит. Смотрит голубыми глазами-озерами так вдохновленно, так завороженно и предвкушающе, что тепло разливается в животе, заставляет все органы сжаться от переполняющих чувств. Волосы окончательно превратились в медные сосульки, которые Разумовский легонько выжимает и, сняв с запястья резинку, заплетает в низкий хвост. Олег, как загипнотизированный наблюдает за другом, улыбается по глупому счастливо и тянет руку к чужому лицу на большом расстоянии от него. Так хочется прикоснуться, провести по молочной коже, заправить все порядки назад, как тот любит делать сам. Но Разумовский издевательски высовывает язык, показывает средний палец и, вприпрыжку развернувшись, снова бежит. Хохочет звонко, перекрывая шум дождя – даже уже ливня – светится от счастья ярче, чем вспышки молнии, оглушает получше любых гроз. Такой красивый и невыносимо любимый. Вдруг Серёжа останавливается, разводит руки в стороны и начинает кружиться, смотрит куда-то в небо. Потом ежится от холода и капель, пробравшихся под олимпос. Ойкает, когда Волков наконец подбегает к нему и прижимает к себе спиной, обхватывая поперёк живота. С его волос льётся ледяная вода, вся футболка насквозь промокла, пальцы дрожат от холода, а дыхание сбилось от бега. Разумовский начинает мило ворчать, мимолетом касается холодными пальцами его шеи, пока разворачивается. – Волч, это ты замерзнешь, весь промок уже. – говорит с преувеличенным недовольством, начиная расстегивать ветровку. Олег это действо прерывает, накрывая чужие пальцы и снова тащит бегунок наверх. – Мне напомнить, кто из нас от небольшого сквозняка слег на две недели с больничным? – Волков смотрит укоризненно, говоря о серьёзности своих слов. Он правда перенесёт этот дождик, как ведро прохладной воды для закаливания, а вот Серёжа точно будет ещё месяц чихать по три раза за секунду. Разумовский снова лыбится, снова сверкает своими глазами-ледышками, снова покрывается лёгким румянцем. Он вынимает свою руку из под чужой и дёргает ладонь обратно, переплетая пальцы. Тянет на себя и снова срывается на бег, не отпуская. Капли уже надоедают своим тяжёлым весом разбиваться о тела, мешая полностью насладиться ощущениями соприкосновения кожи с кожей. У Серёжи она мягкая и гладкая, покрытая россыпью ярких веснушек. У Олега она грубая, с мозолями от турников и темнее, что незаметно в жизни, но на контрасте с Сережиной – разницу видно слишком хорошо. Услышав новый раскат грома, Разумовский резко тормозит и восторженно смотрит прямо в глаза. – Ты слышал? Как же это круто звучит, Волч. Ты понимаешь? – Смотрит с надеждой непонятно на что, сжимает пальцы сильнее, и, боже, начинает аккуратно поглаживать кожу большим пальцем. Еле ощутимо, но от ладони до спины, а дальше ног бегут мурашки. Волков кивает, не отводя взгляда от ярких омутов. Разумовский отпускает его руку, завороженно оглядывается по сторонам, ждёт новой ослепляющей вспышки молнии. Когда та рассекает небо, Сережа начинает хлопать в ладоши и громко смеяться. Непонятно почему и зачем, но это вовсе и не важно. Олег не может оторвать взгляд, его друг в таком состоянии выглядит просто волшебно. И без разницы на тяжёлую и ледяную от воды футболку, на дующий в спину ветер, на хлюпанье в кроссовках – все это настолько мелочно, по сравнению с костром разжигающимся внутри от одного взгляда на это оранжевое солнце. Разумовский закономерно устаёт, улыбка становится просто нежной, а от открытых и раскованных движений остаётся лишь дрожь в конечностях. Серёжа немного виновато смотрит себе в ноги, мнется с места на место и осматривается. Как промокший птенчик хохлится, так Разумовский сейчас кутается сильнее в ветровку. Олег тихо подходит, кладя ладони на плечи. Серёжа тут же тычется носом в грудь, обвивает талию и жмется ближе. Волков аккуратно перемещает руки на спину и медленно поглаживает. Разумовский ощутимо дрожит и сопит в кожу, даже, вроде, что-то бубнит. Они так стоят, пока ливень не перетекает в лёгкий дождь, слушают громыхание вблизи с их телами и совсем ничего не говорят. Удивительно как, но Серёжа согревается, что можно понять по наконец-то расслабленным мышцам. Волков уже хочет отстраниться, но Разумовский не даёт, надавливая пальцами на спину. Поднимает взгляд, опираясь подбородком о грудь и смотрит невыносимо пронзительно. – Волч... – Серёжа, кажется, чуть мешкается, опускает глаза вниз, но снова возвращает взгляд уже с призывом. – Я тебя люблю. – Я тебя тоже, Серый, – Волков проводит по сырым волосам и щёлкает его по носу, наблюдая за тем, как Разумовский мило морщится и хмуро зыркает, сдвигая брови к переносице. – Пойдём домой скорее, правда заболеешь. – Нет, Олег, ты не понимаешь! – Разумовский не истерит, просто мягко смотрит в лицо, пробегаясь по всем морщинкам и чертам лица. – Я хочу, чтоб ты меня поцеловал. Сердце Олега пропускает удар, он не понимает, что от него хотят. Ну просто не может такого быть, чтоб Серый – его Серый – просил такое. Наверное, он что-то не так понял. Но чтобы не смотреть пустыми глазами в чужое лицо, Волков быстро чмокает друга в нос и также пытается отстраниться. Всё это заставляет его уши краснеть, а пульс учащаться, значит, точно пора заканчивать. – Всё, пойдём. – Волч, я не понимаю, я тебе не нравлюсь? – он смотрит вопросительно, не даёт отодвинуться хоть на миллиметр. Ну нет, Серёж, как ты не понимаешь, нельзя нам так близко находиться друг к другу. – Нравишься конечно, ты же мой друг, Серый. – Волков отвечает чётко, но голос так и хотел дёрнуться от пронзительных голубых глаз. – Тогда поцелуй, пожалуйста. – До сих пор не единой эмоции, по которой можно понять хоть что-то, таящееся в этой гениальной голове. – Как Машку или Катьку, Волч... Олег путается в мыслях, ощущает, как его пальцы начинают подрагивать, а глаза так и стремятся посмотреть на приоткрытые губы. Он правда попросил его по-настоящему поцеловать? То есть, он имел в виду, что любит его также, как и Олег его? То есть... Волков уже не может думать, под пеленой сознания наклоняется ниже и опаляет чужие губы тёплым дыханием. Ждёт, все ещё ждёт, что его оттолкнут или разбудят. Сколько раз приятные картинки прерывались звоном будильника или громкими орами на улице. Но ничего из этого не происходит. Видимо, он слишком долго ждал и не заметил, как рука Сережи переместилась на его затылок и наконец окончательно сократила расстояние между их лицами, чуть надавив. Волков тут же мягко припадает к губам, утягивая в медленный поцелуй. Разумовский отвечает также нежно и осторожно, сжимает волосы на затылке и, проведя языком по нижней губе, оторопело пытается отстраниться, будто совершил что-то ужасное. На что Олег расстроенно, еле слышно мычит. Разумовский глядит удивлённо, моргает часто и снова тянет на себя. Сам углубляет поцелуй, проходится языком по небу и больше не проявляет инициативу. Переполняющая обоих нежность накатывает с каждым столкновением носов и ощущением немного нервных движений. Они отстраняются друг от друга синхронно, лишь для того, чтоб любовно посмотреть в глаза и снова сцепляются в размеренном поцелуе, который передаёт лишь скрытую за десятью замками далеко не дружескую привязанность. Дождь закончился, тучи начали расползаться по небу, открывая вид на голубое пространство. Но солнце так и не вышло, не стало соперничать с такой яркой и тёплой звездой, греющей свои ладони в руках Олега.