Грехи наших отцов

Весь путь до особняка пленники проводят во тьме. Несмотря на завязанные глаза, каждому из них прекрасно известно, куда их везут. Известно благодаря мисс Пик. По дороге Конни Леонхарт одолевают тревога и чувство вины. Безусловно, ей страшно от неясности будущего, слепленного из того же леденящего душу теста, что и недавние слухи. А ещё её грызет совесть. Грызёт за то, что Пик, Крис и Ник могли спокойно ехать дальше, но по несчастливому стечению обстоятельств они остались. Несмотря на то, что у каждого из них есть причины быть арестованными освободителями. Но почему задержали именно её? Что такого она могла натворить? Конни же всегда держалась от политической неразберихи в стороне и по всем параметрам была хорошей девочкой. Ей и восемнадцати-то нет. Будет только в июне, который уже на носу. Но в данный момент, согласно законодательству Марлии — она всё равно что ребёнок. Зачем же освободителям понадобилась несовершеннолетняя она? Вот тут в игру вступает любопытство. Будь оно проклято. Несмотря на то, что тревога и чувство вины всеми силами тянут Конни подальше отсюда, любопытство заставляет девчонку сгорать от нетерпения в ожидании момента, когда же наконец с неё снимут эту чёртову повязку. Это происходит довольно скоро. Всех четверых вместе с их обысканными рюкзаками передают людям Ланге, которые вводят их внутрь особняка. Когда с её глаз снимают повязку, Конни теряет дар речи от того, что открывается её взору. Пленников привели в самую роскошную… столовую?.. Картинную галерею?.. Выставочный зал?.. Как это назвать? Безусловно, центральный элемент зала — дубовый тёмно-рыжий стол со стеклянной столешницей, на которой стоит изысканная посуда. Стол накрыт так, будто приедет иностранный король или как минимум председатель правительства: два ряда белоснежных тарелок с золотой окантовкой в сопровождении золотых вилок и ножей, разделяемых несколькими золотыми канделябрами, служащими скорее для красоты, ведь света в этом зале — предостаточно. На стенах вокруг — множество портретов, явно известных личностей, в том числе исторических, но у Конни нет ни времени, ни желания, чтобы пытаться распознать хоть кого-то. Каждый портрет украшен богатой резной рамой, из всё того же тёмно-рыжего дерева. Что ещё не может не привлекать внимания Конни — так это зеркальный стеллаж во всю левую стену. Множество поблёскивающих трофеев и бумаг выставлены в пять рядов друг над другом. Там есть даже оружие — и, судя по всему, старинное. Хозяин этого дома очевидно любит роскошную жизнь. Кажется, вот и он — единственный сидящий во главе стола. С десяток стульев с бархатной обивкой пустуют, и хозяин дома, словно проследив взгляд Конни, поднимается с места. Обворожительно улыбаясь, он распахивает руки словно в объятьях, указывая на пустые стулья: — Ах, вы чуть-чуть не успели на завтрак! Присаживайтесь. Мои ребятки только что позавтракали, но — если у вас есть желание, я распоряжусь подать ещё. Как позавтракали? Стол же совершенно чистый. Хозяин дома (должно быть, это и есть Ланге) щёлкает пальцами, и чей-то холодный голос сбоку повелевает: — Мартин. Спустя несколько секунд в зал поспешно влетает слуга. Он совсем не молод: точно старше отца Конни, но совсем ещё не старик. Гладко-выбритый, в чёрном костюме, он склоняет голову, ожидая приказаний. — Спроси гостей, не желают ли они чего-нибудь на завтрак. Надо покормить их перед допросом, — командует не Ланге, но кто-то ещё. Мартин в некотором недоумении оглядывает пленников, выстроившихся слева от арки, ведущей в столовую. Он явно не готов к такой просьбе, но, тем не менее, берёт себя в руки и хрипло выдаёт: — Гос… господа. Сегодня на завтрак яичница, тосты с льняным маслом и рыбой, а также овощи. Изволите? Что за абсурд тут происходит? Кто мы: пленники или гости? Зачем нас кормить? Разумеется, Конни не будет ничего есть: сейчас на её душе скребутся кошки, и они точно не пропустят в её горло ни куска. Судя по молчанию, остальные думают так же. — Как я понимаю, вы отк… — Я буду. Всё, что вы только что перечислили, — Конни сворачивает шею и впивается взглядом в Ника, стоящего справа от неё. Зачем ты?.. Стоп. ЧТО? — в её горле пересыхает. Взгляд невольно минует точёный профиль Ника и упирается прямо в… жёлтые глаза. Глаза, которые без остановки пожирают её с того самого момента, как Конни шагнула в столовую. Быть. Не может. Нет-нет-нет. Не веря в реальность происходящего, Конни скользит взглядом по светлым, так странно уложенным волосам и нахмуренному, перечёркнутому вертикальной морщиной лбу. Она отмечает тёмные круги под глазами и на секунду останавливается на кровоподтёке на одной из скул. Затем не может отвезти взгляд от — да вы шутите — до боли знакомой закушенной губы. Как же так… Как же… ты изменился. На смену прежней сутулости пришла ровная осанка да задранный подбородок, открывающий мощную шею, испачканную в копоти. Руки, которые ещё полтора месяца назад сжимали её горло, по-солдатски отведены назад, позволяя широкой грудной клетке и тренированным плечам продемонстрировать тёмно-серый, ещё не знакомый Конни китель во всей красе. Оторвавшись от лицезрения непривычной униформы, Конни снова встречается с жёлтыми глазами: Почему ты здесь? Почему не сражаешься бок о бок со своим отцом? Кто ты, Рой Браун? Друг или враг? Он, словно прочитав её мысли… отводит взгляд. — Рой?.. — негромко выдыхает Конни. Заслышав знакомое имя, Крис и мисс Пик, стоящие слева от девушки, как по команде поворачиваются в сторону её взгляда. — Ах, ну что же вы стоите? Садитесь, садитесь, — дуло автомата подталкивает Конни и остальных сесть. И не сядет она на ближний к ней бархатный стул. Она специально обойдёт этот чёртов стол сядет с противоположной стороны, чтобы смотреть. Смотреть в его бесстыжие жёлтые глазюки. Конни устраивается рядом с мисс Пик, которая оказывается ближе всех к полковнику. Крис и Ник садятся напротив. — Прошу прощения за неудобства. Что ж, отказаться от завтрака — ваше право, а вот я пока что не планирую заканчивать трапезу. — О, вот и мой кофе! Спасибо, Ланзо. Рыжий юноша, одетый в ту же форму, что и Рой, ставит перед Ланге чашку на изящном блюдце, из точно такого же сервиза, что на столе. В тот же момент руки Мартина располагают перед Ником завтрак, и, пытаясь понять, зачем он вообще захотел вражескую еду, Конни всматривается в хрустально-серые глаза принца. Они, игнорируя любезно-предоставленную еду, жадно впиваются… в рыжего? Конни оборачивается на этого самого Ланзо, что снова стоит позади неё. Тот совершенно спокоен. Его взгляд устремлён лишь на Ланге. Замечая рядом с рыжим ещё одного, чуть ниже ростом и более худощавого, Конни осматривается и насчитывает в зале целых шесть солдат, двое из которых, темноволосых и неотличимых друг от друга, не сводят с «гостей» автоматы. — Может, хоть изволишь снять с него наручники? — как-то устало обращается к Ланге мисс Пик. — Не думала, что освободители слизывают еду прямо с тарелки. Ланге пожимает плечами и кивает на Ника. Ланзо тут же бросается расстёгивать его наручники. Принц как-то странно запрокидывает светловолосую голову и, глядя в потолок, внезапно негромко произносит: — Дежавю. Не правда ли? Одним лишь Конни и Крису ведомо, что могут значить эти слова, брошенные специально и очевидно — одному лишь рыжему, который, чуть повозившись с наручниками, на этот раз встаёт позади Ланге, чтобы видеть их всех. Неужели это он?.. Да как такое может быть?! Ник искал его по всему Либерио, но нашёл… здесь?.. Да нет же, наверняка я что-то путаю, и Ник просто-напросто чудит, как обычно. — Командир Фингер, не ожидал я Вас здесь увидеть, — кивая ей, Ланге делает глоток из изящной чашки, затем обводит взглядом всех остальных. — Наверняка вы уже в курсе, что ваш скромный слуга — никто иной, как полковник Ханс Ланге. Я, не побоюсь этого слова, один из предводителей марлийских освободителей. Всем четверым это известно, поэтому их реакция слегка его разочаровывает. Прокашлявшись, полковник продолжает: — Сегодняшняя ночь ознаменовала начало новой эры для всей марлийской нации. Мои сыны прекрасно постарались, и делом доказали, что они — лучшие. Сыны? — Конни противно от этого слова, и она снова впивается в жёлтые глаза Роя, отчего-то сверлящие Ланзо. — Вы — те, кому посчастливилось первыми услышать из моих уст прекрасную новость. Светлое будущее — не за горами. Будущее для всех нас. Вам предстоит допрос, но это пустяки, и я уверен: уже сегодня вечером некоторые из вас смогут отправиться по своим — безусловно важным — делам. Если ответите на все вопросы, и мы поймём, что вы не угроза нашему светлому будущему, мы вас отпустим. Свобода — не пустой звук в наших убеждениях. Пик Фингер начинает смеяться. Все взгляды тут же обращаются к ней: — Ничего-ничего, продолжай, Ханс. Не хотела тебя перебивать, — обращаясь к Ланге «на ты» Пик словно плюёт на субординацию. Такое чувство, что она знает полковника давным-давно. — Нет уж, извольте объясниться. Мне действительно интересно Ваше мнение, Командир. Пик Фингер откидывается на спинку стула, размещаясь в нём поудобнее: — Вот уж действительно: полгорода теперь свободны, оставшись без крыши над головой, а кто-то — аж на том свете. Ханс, твоё чувство юмора бесподобно. — Ах вот оно что. Не буду лгать: нам пришлось это сделать. То, что мы сожгли — это последствия их выбора. Только и всего. Те, кто выбрал нас, выбрали свободу. Кстати, — Ланге ставит чашку на стол. — Как там поживают ваши молодцы? Где сейчас великолепная восьмёрка? Кажется, в Альянсе? А может, ну его — и ко мне под крылышко? — О, уверена, с ними всё в порядке, спасибо за беспокойство. И вынуждена отклонить твоё приглашение: к вам мы пока не собираемся. Могу ли я задать встречный вопрос? — Безусловно. — Роя Брауна ты тоже заманил «свободой»? Судя по его копчёной шее, сегодня он познал её с лихвой. Все сидящие, включая теперь уже Ника, как по команде смотрят на Роя. Тот, чувствуя на себе столько взглядов, цепенеет и делает очень глубокий вдох, впивая ворот кителя в испачканный кадык. — Альдо — талантливый мальчик. Достаточно умный, чтобы сообразить, на чьей стороне стоит сражаться. Знаю, мой отряд славится безупречным внешним видом, но сегодня я делаю исключение: мои сыны вершили великие дела. Ничего-ничего, скоро вас ждёт заслуженный отдых, — полковник подмигивает Рою и остальным. Альдо? Ну и имечко. — Мистер Ленц? Кажется так вас зовут, молодой человек? — Ланге внезапно смотрит на принца. — Вы так и не притронулись к еде. Она недостаточно хороша? Ник некоторое время бесстрашно смотрит в холодные глаза полковника, а затем выдаёт: — О, она слишком хороша. И, собрав побольше слюны, он мощным плевком посылает её прямо в свою тарелку. Столь наглое неуважение мгновенно карается ударом. Ударом рыжего, который — должно быть — сломал принцу нос. О боже. Глаза Конни расширяются от ужаса, она тут же пытается встать: — Ник! Ты как?.. — дуло автомата тут же сажает её обратно. Из обеих ноздрей Ника льётся кровь: стекая по его губам и подбородку, она заливает его белоснежную рубашку. А принц… смеётся. У него поехала крыша. Только не сейчас. Зачем, ЗАЧЕМ ты их провоцируешь? Встретив взгляд Конни, принц подмигивает ей и облизывает окровавленные губы, пока на его руки снова надевают наручники. Неужели он сошёл с ума?.. — Спасибо, Ланзо. Видимо, не всех наших гостей научили хорошим манерам. Завтрак окончен. Сейчас я вынужден откланяться, всё-таки прямо сейчас творится история. Госпожа Фингер, поедете со мной. Ланзо, допроси остальных. Когда я вернусь, они должны быть готовы говорить то, что я хочу слышать. Ты знаешь, что делать. Ланзо с готовностью кивает головой, и от этого Кивка Конни становится жутко. — Один момент, — Ланге поправляет свой мундир и наклоняется к Конни. — Мадмуазель. Корнелия, верно?.. — Да, — сердце Конни опутывает липкий страх. — Я бы поцеловал вашу очаровательную ручку, если бы не ваши наручники. Я обязательно сделаю это позже. Наверняка вам интересно, почему вы здесь. Наберитесь терпения, совсем скоро вы это узнаете. — Ну-с, сыны мои, мне нужно откланяться в важную стратегическую точку. Как обычно, слушайтесь Ланзо. Франко, ты идёшь со мной. — Есть, сэр, — синхронно отвечают шесть голосов, складывая кулаки в виде креста. Среди них есть и Рой. Конни всё ещё не верит в происходящее. Рой Браун, ты же не такой. Ты же одиночка. Ты же ни перед кем не вытягиваешься по струнке. Ты же жил с нами под одной крышей. Мы же тебе доверяли. Неужели… мы ошибались? Да быть… этого не может. Ланге собственноручно поднимает Пик Фингер за локоть, и в сопровождении безбрового великана они следуют к арке. — Видел бы тебя твой отец, — бросает Пик через плечо в сторону Брауна, явно стараясь задеть его этими словами. Затем обращается к остальным, — Ребятки, я за вами ещё вернусь. Не вешайте нос. После ухода полковника дула автоматов заставляют Конни, Криса и Ника подняться. Их выводят из столовой и ведут в подвал. — Именно так начинаются все истории про пытки, — шепчет Крис, чем вызывает ухмылку на зверином лице ближайшего из их конвоиров. — А ты догадливый, — хохочет он, заставляя внутренности Конни сжаться в комок. — Что мы вам сделали? Мы просто хотели проехать… — вырывается у неё. — Да ты-то не ссы, тебя пока точно не грохнут. А вот насчёт твоих дружков посмотрим, — гогочет он. Пока не грохнут. Час от часу не легче. Пленников проводят по тёмному коридору, завернув в довольно просторную комнату в самом конце. Там находится самая простая деревянная лавка, металлический стол (не иначе как стол патологоанатома), два стула и множество закрытых ящиков, висящих на стене. Подпихнув Конни к лавке, её конвоир встаёт в ряд уже выстроившихся товарищей. Их пятеро: близнецы вооружены автоматами, рыжий Ланзо — револьвером, в руках того, что пониже и похудее всех — пистолет-пулемёт. Оружия нет… у одного лишь Брауна. Почему?.. Тем временем рыжий достаёт их паспорта и внимательно знакомится с информацией внутри. Затем выдаёт: — Николас Ленц. С твоими документами всё чисто. Не вижу причин тебя допрашивать. Масо, метни его пока отсюда. Чернобровый близнец тут же суётся к Нику, но тот уворачивается от хватки, обращаясь ко всем братьям одновременно: — О нет, о нет, о нет — у вас как раз есть все причины меня допрашивать. Ведь я наследник престола Парадиза, сын её величества Хистории Райсс, прямой потомок Имир, — Ник поворачивается к Ланзо, — Пожалуйста, допроси меня. Как умеешь. Или… уже разучился?        — Заткнись! — дрожащий от отчаяния Крис тут же толкает принца плечом, едва не скинув его со скамейки. — Тебе не достаточно?! Мы поняли уже, что ты хочешь умереть, но зачем так-то…? Дурак…        Впервые за время, проведённое здесь, Ланзо больше не хладнокровен. К его лицу приливает кровь, а нос морщится от гнева:        — Понятия не имею, что ты несёшь. Какой из тебя принц? Масо, уведи его.        — Я всё ему расскажу по дороге! Раз боишься говорить со мной сам, — Ник всеми силами упирается, сопротивляясь хватке чернобрового, — Я расскажу каждому, особенно — твоему полковнику. Пусть знают…        — Ладно, — чеканит Ланзо и снимает китель, следом закатывая рукава траурной рубашки, — Сажай его на стул. Зафиксируй как следует.        Окровавленный Ник, пристёгиваемый Масо наручниками к спинке стула, с вызовом смотрит рыжему прямо в глаза. Конни замечает, что это время прищуренные жёлтые глаза теперь-уже-Альдо буравят то принца, то Ланзо. Кажется, он что-то понял. Но только что?.. — Принц, говоришь? — сглатывает Ланзо, — Я дам тебе то, что ты просишь. В самый последний раз.