Роковое желание

Какие ассоциации у вас вызывает слово «чудеса»? Наверняка для большинства это нечто необычное, волшебное, невозможное. Наверное, это то, чего не может быть в нашем мире. Как думаете, реально ли добавить чудеса в реальную жизнь? Еще как! Чудесной может быть погода, когда облака четко вырисовываются на небе, а на земле то тут, то там, как кисти на палитре художника появляются новые, яркие краски – их называют закатами. Чудесным даже может быть красота человеческих лиц, когда смотря на самые простые вещи как веснушки, родинки, цвет глаз и улыбку – начинаешь влюбляться даже в такие простые вещи. Чудеса – это необязательно что-то волшебное и мифическое. Чудеса – это те простые вещи, которые привлекают нас. Просто порой их трудно заметить. --------------------------------------------------------------------------------------------------------- Тело ломило так, словно по тебе проехалось что-то массивное, а глаза, словно закрыты черной лентой, были не в состоянии что-то увидеть. В ушах звенит, и сквозь этот шум были слышны незнакомые голоса. Он что, умер? Или это страшный сон? Рука сама потянулась к верху, и только тогда Николай смог открыть глаза. Перед ним открылось новое, незнакомое место: вместо просторной комнаты с елью, двух котов и запаха книг была маленькая комнатка, окруженная старой мебелью незнакомого стиля. В тишине было слышно второе дыхание, и только тогда Николай приподнялся. Он будто бы на секунду ослеп и все вокруг поплыло, но это прошло также быстро, как и появилось. Где же Федор? Где его знакомый запах, где его тихий голос и где его облик? Николай пытался позвать его, но голос словно пропал, или же ты забыл все существующие слова. Он испугался. В тишине он словно услышал стук своего бешено бьющегося сердца, а в глазах потемнело. Он услышал шаги, обернулся и изумленно посмотрел на незнакомый силуэт напротив себя. Это не Федор, не его запах и не его голос. - Каково было твое поведение в уходящем году? - это был голос незнакомого парня. Звучал слегка неуверенно, тихо и умиротворяюще. Сфокусировав свой взгляд, Николай рассмотрел внешность силуэта. Он выглядел необычно, что придавало этому еще больше красоты: волосы, одна сторона которых была окрашена в белый, а другая в сиреневый, небрежно лежали на его плечах. Они были неровно острижены и средние по длине. На нем был деловой костюм и туфли на невысокой платформе. - Мое поведение…? - Николай вопросительно посмотрел на парня, - я вел себя не совсем хорошо. - Украденные жвачки в магазине, громкое поведение в общественных местах, грубость людям – это не совсем хорошо, я согласен с тобой, - парень посмотрел на Николая, - именно поэтому ты здесь. Он округлил глаза, и тогда что-то кольнуло в его сердце. Что же это за парень и откуда он знает все то, чего не знает даже сам Федор? - Но еще хуже то, чего ты желаешь. - И где же я? Это же просто шутка, да? Я умер? - судорожно приподнимаясь с места, Николай двинулся в сторону двери, однако та была намертво закрыта, - а можно обратно? - Послушай меня, Николай. Можешь звать меня Сигмой, и я вынужден быть с тобой ровно пять дней. Ты здесь ради того, чтобы исполнить свое искреннее желание. Тебе за это ничего не будет. Ты не понесешь наказания, тебя не посадят в тюрьму. У тебя полная свобода. Только исполнив свое желание, ты сможешь вернуться обратно. На лице Николая застыл страх. Он хотел было что-то сказать, но и слов подходящих не было. Дрожащей рукой он еще раз толкнул дверь, но та, что очевидно, не поддалась ему. Тогда он сделал это еще раз с особой силой, пока Сигма смотрел на Николая как-то взволнованно. - Выслушай меня до конца. Пожалуйста, успокойся. У тебя время есть до тридцать первого декабря, а там уже до боя курантов. Постой, разве ты сам не хотел попасть туда, где возможно обрести свободу? - Нет у меня никакого желания, отпусти меня! – все рухнуло в глазах его. Маска весельчака упала и разбилась о кафельный пол, разлетелась на множество осколков и показала настоящего Николая. Он опустил голову. - Ты ведь хочешь друга своего убить. Николай закрыл глаза, спустился по стене и взялся за голову. В его глазах, кажется, вся жизнь пролетела: его искренний смех, когда он находится рядом с Федором; его улыбку и взгляд, когда Николай дарил ему пряник; разговоры о чем-то душевном и волнующем. Пусть и не часто такие разговоры были, пусть не часто Николай мог выдохнуть и показать настоящего себя, но такие моменты были. Он мрачно осмотрел Сигму. У другого на лице выразилось волнение и некое недопонимание. Николаю даже будто бы показалось, что и Сигма говорил это через силу, словно нехотя. Он словно понимал Николая, понимал, как ему тяжело, но в то же время и вопрос возникал: «для чего ему это?». - Мне не нужно это. - Это твой единственный способ обрести свободу и вернуться обратно домой. - Меня больше волнует то, где я и откуда ты знаешь мое… имя. И не только имя. - В ходе событий ты сам все поймешь. - А Федор где? - Я пока сам не знаю, прости. - встав с места, Сигма направился к двери и открыл ее. Николай, долго не думая, пулей выбежал из незнакомого места. В носу неприятно щипало, он чувствовал, что вот-вот зарыдает. А от чего рыдать? Улица ему была совершенно незнакома. Было тепло и солнечно. Нетрудно догадаться, что это не Россия. Под ногами не скрипит снег, к чему так привык Николай, а на витринах нет ни одного новогоднего пряника. Где же огромная елка в центре города? Где же гирлянды, снежки и мужчины в костюмах Деда Мороза? Пожалуй, в этот самый момент он понял, как скучает за новогодней Россией. И за Федором. Чертовски. Проходящие мимо люди кидали неодобрительные взгляды в его сторону, и он неловко улыбался. Неизвестное для Николая чувство посетило его душу, и он в бессилии двинулся в неизвестном направлении. Это было больше похоже на некий страшный сон. Николай мечтал попасть в подобное месте, но когда это все происходит в самом деле, он понимает, что это не то, что ему нужно. Неужто то, о чем Николай мечтал было фальшивым? Может, он делал поспешные выводы? Скорее всего Николай здесь не более трех часов, но он уже понял, как ему невыносимо в собственных желаниях. Выход лишь один, и это заставляет Николая вздрогнуть. Все рухнуло в его глазах. Все искренние слова о дружбе куда-то испарились, и их словно не было. *** Федор распахнул глаза. Запах сырости, дохлых мышей и алкоголя ударил в нос. Он поморщился, схватился за голову и приподнялся. В кромешной темноте было не видно ничего, и ему сперва показалось, что он ослеп. Но потом он разглядел сгустки теней, дрожащие у стен, и понял, что где-то рядом – фонарь. Луч его с трудом освещал пол. Федор попытался сесть на большой грубой кровати, которую оставили возле стены. В комнате было тепло и сухо, но ему было неприятно даже смотреть на вещи – он не понимал, что это за странная кровать. Он осторожно покрутил головой и увидел на стене икону, под которой стоял лубяной короб, весь исписанный странными печатями. Тишину нарушили шаги приближающиеся к нему, и тогда Федор затаил дыхание. - Федор, значит? – тень подошла вплотную к нему. - Вы кто? - Интересно узнать, где ты? - силуэт провел шершавой рукой по щеке Федора, из-за чего он поморщился. - Одно я знаю точно: я не в своем доме. - А ты догадливый, - тихий смешок раздался по комнате, и тогда господин выключил фонарь. Комнату накрыла тьма. - Может Вы мне тогда расскажите? - Обязан сделать это, - раздался щелчок включателя, и тогда комната осветилась тусклым светом лампочки. Федор прищурился, пытаясь увидеть лицо парня: наружность была приятна, а его челка спадала прямо на глаза. Был он, кажется, в бежевом пальто, а почти все его свободные участки тела были закрыты бинтами. Федор не узнал этого парня, и он недоверчиво смотрел на него. - Классная комнатка, правда? – юноша уселся напротив Федора. Комната при свете выглядела еще хуже: обоев в некоторых местах не хватало, каждое свободное место на стене было занято картинами, а на столе стояли канделябры. Окон в комнате не было. - Лучше не придумаешь, - к удивлению, но Федор выглядел все еще спокойно. Он словно не был взволновал обстановкой, а наоборот же – она ему нравилась. - Ах, мне лень объяснять зачем мы тут. - Как скажешь, - засунув руки в карман, он нащупал перчатки Николая, и тогда сердце его забилось в бешеном ритме, - а друг мой где? - Короче, - парень вздохнул, - мне будет сложно с тобой общаться, поэтому тебе вопрос: если бы у тебя была возможность воплотить свои мечты в реальность, сделал бы ты это? Федор непонимающе посмотрел на него. - Смотря с какой стороны зайти. - Но кто бы не хотел убить всех грешников или тех, кто уже давно потерял смысл своего существования? Федор изумленно поднял свой взгляд на парня, и тогда непонятное чувство разлилось у него по телу: словно что-то хрустнуло в груди, исчезло и потом опять появилось. Когда такой же холодок прошелся у него по рукам, на его лице появилась странная ухмылка, и что она означала тоже неясно. - Так вот к чему вопрос был. - Сам догадаешься, или мне объяснить? - Нет, спасибо. - У тебя время до тридцать первого декабря. - А что если вдруг не успею? - Помнится, тебе понравилась эта комнатка, - парень направился к выходу, - будешь прямо как принцесса в заточении. - Что? - Федор подскочил с кровати, - имя твое как? - Дазай Осаму, - он удалился, оставив того в недоумении. Из речи его Федор ничего не понял, но понял лишь одно – сейчас у него полная свобода действий. Однако, где Николай? Ответа на этот вопрос он не получил, осталась лишь загадка. Федор приподнялся и принялся осматривать комнату детальнее: кровать была, кажется, без матраса, потолок протекал, а несколько старых книг оказалось на столе, там же лежали какие-то выцветшие фотографии. Федор нагнулся и стал с интересом их рассматривать. Одна из них ему особенно понравилась, он подошел к столу и взглянул на нее. Это был старый черно-белый снимок: на ней была девочка в белом платье, улыбающаяся и счастливая. По всей видимости здесь давно не жили, ровно столько, сколько живёт Федор. Его заинтересовала обстановка, и недолго думая он тихим шагом вышел из комнаты. Он вышел в длинный и темный коридор, там все также пахло сыростью и плесенью. Быть может, где-то даже во мраке был слышал писк мышей и крыс. Федор поморщился. Намного приятнее спать в мягкой кровати и просыпаться от запахов сырников, нежели от запахов дохлых крыс. Намного приятнее глядеть на ёлку и гладить котов, чем замечать старые иконы и лежать в одной постели с тараканами. Он заскучал и неприятный осадок начал зарождаться внутри него: словно что-то властное и сильнее его, но в то же время слабое и жалкое. Он понял, о чем твердил тот парень, он понял, для чего он тут. Федор поднял голову кверху и усмехнулся. Он будто бы согласился на это, и сердце забилось в бешеном ритме. Его душу накрыло безумие, он словно сходит с ума. Быть может, словно бес рядом с Федором шепчет о чем-то, словно указывает на его действия. Разум затуманивался, он доверился этому манящему чувству и направился по тёмному коридору дальше – к выходу. Тут действительно давно не жили, и скорее всего это заброшенный дом. Все таким же потерянным взглядом Федор рассматривал вещи, картины и завядшие цветы, что были разбросаны по помещению. Картины были старинными, на них изображена дама в пышном платье и с лёгким румянцем на лице. Ее прическа аккуратно держится в пучке, а на устах застыла улыбка. Федор провел рукой по картине, и тогда остатки старой краски посыпались. Какая досада. Он зашёл в комнату походящую на зал. Она изумила Федора и заставила округлить глаза. Фортепиано стоял прямо посередине посещения. Быть может, это был бальный зал? Перед глазами его будто бы появилось видение. Федор видел, как прекрасные дамы танцуют в роскошных платьях вместе со своими возлюбленными, что были в чудесных черных фраках. Каблуки девушек тихо стучали о мраморный пол, а их прически развивались как только они кружились в вальсе со своими молодыми людьми. Мужчина средних лет сидит за фортепиано, и из клавиш вылетают красивые по звучанию ноты. Они ласкают слух и приятно разливаются по телу, заряжают некой энергией, от чего сам хочешь закрутиться в танце с милой дамой. Федор закрыл глаза, и открыв, увы, красота и волшебство пропали. Где же дамы в пышных платьях? А приятная мелодия? Вместо этого - сырость и вальс двух крыс. Какая досада. Он вышел на улицу и теплый весенний ветер ударил в лицо. Весенний ветер зимой? Федор оказался в совершенно незнакомом месте, и по его телу прошелся холодок. Приятный холодок. Будто бы возбуждения, словно он сейчас готов на исполнение всех своих желаний, и не в том даже дело, что желания неисполнимы, а в том, что душа стесняется и боится их, и это как-то похоже на религиозный страх. Но у Федора не было ничего, кроме желания. Словно позабыв о Николае, словно позабыв о привычной жизни, он направился туда, куда считает нужным. *** «В лицо веет весна, А на душе лишь тишина» Николай отряхнулся, присел в самый угол комнаты и уныло уставился на тусклую лампу, на дрожащие тени от рваных обоев. Если бы ему вдруг вернули все то, что было украдено у него прошлым утром, он даже обрадовался бы такой находке — в ее неожиданном возвращении было даже что-то страшное. Вернуть его прежнюю жизнь казалось невозможным, но он понимал, что все надежды возлагает именно на это возвращение. И еще, в этой надежде было что-то отчаянное, он не мог придумать, в чем оно заключается, и был уже почти уверен, что оно не сбудется. Почему же желание не работает в обратную сторону? Обычно от достижений цели люди испытывают радость, гордость за самого себя. Тогда почему же Николай не радуется? Вот, смотри, это ведь все то, чего ты хотел: полная свобода, иной мир, иные люди. Что же тебя не устраивает? Однако он даже представить себе не мог, что говорить это одно, а быть в самом своем желании, в своих мечтах – другое. У всего есть обратная сторона, и всем мы обязаны это знать. Чья-то рука плавно легла ему на плечо, и Николай понял, кто это. Он потерянно поднял взгляд на Сигму. Во взгляде того читалось искреннее сочувствие, он будто бы понимал, как тяжело Николаю. Он словно все знал, хотел помочь и дать только лучшее, но что-то это не давало сделать. Сигма сел рядом с ним, и в этот же миг Николай натянул на себя улыбку. – Знаешь, на самом деле тут неплохо! - выдавив из себя голос, Николай засмеялся, оставив за собой непонимающий взгляд Сигмы. – Разве ты не говорил об обратном? – Говорил, но я уже привык к этой обстановке, пусть я даже здесь всего один день. Правда... Я не понимаю где я, я не понимаю где мой друг. Может, ты мне наконец объяснишь? Сигма изменился в лице. – Ты скучаешь? – Не то что бы скучаю, скорее, мне просто непривычно, - подсознательно он понимал, что несёт полную чушь. Да, это непривычно. Да, это тяжело. Но тяжелее ещё то, что день нового года совсем скоро, и ему предстоит убить Федора. От одной мысли об этом на его лицо невольно вырисовывается безумная улыбка, а по телу проходит мелкая дрожь. Николай понимает, что в этом месте он медленно сходит с ума, он все понимает. Будто бы вторая личность зарождается у него внутри, и сам себя он узнать не в силах. – Прости, если интересуюсь таким, но... - Сигма сочувствующе взглянул на Николая, – почему ты так хочешь поступить со своим другом? Николай отвёл взгляд. – Если вдруг я выберусь отсюда, мы больше не встретимся? – Скорее всего. – Знаешь, Федор мой первый друг. Я редко кого за друзей считаю, да и понятие мне это незнакомо. Но он так подходит мне, понимаешь? Федор и серьезным бывает, и пошутить со мной может. Конечно, в большинстве случаев он серьёзен и непреклонен, но рядом со мной еле сдерживается чтобы не улыбнуться! Он единственный, кто меня понимает. Он первый, кто узнал обо мне столько, сколько не знал ни один мой друг. Федор знает многое, он знает, что тревожит меня. Именно поэтому, скорее всего. Мне нужно быть свободным от мысли, что кто-то знает обо мне многое, - дрожь была слышна в его голосе, и он на минуту замолчал, – но дело в том, что в последнее время мы так сблизились, что и желание мое было все меньше и меньше. Он принял меня, и я понял, что, быть может, все и не так страшно.. Сигма изумлённо посмотрел на Николая. Что же за бешеное чувство у него в груди? Что же это за испуганность во взгляде его? Он не понимает, что нужно сделать, чтобы успокоить Николая. – И ты всё-таки собираешься убить его? – Мне нужна твоя помощь, Сигма. Мне нужно, чтобы ты помог мне отыскать его. Сигма распахнул глаза. В сердце кольнуло, и он почувствовал острую боль, переходящая из сердца к его вискам. – Ты хочешь чтобы я его убил..? – Вовсе нет, просто найди. – Я постараюсь помочь чем смогу. - он опустил свой взгляд, и тогда почувствовал, как Николай усмехается. Сердце Сигмы дрожит. – Я не знаю что делал бы без тебя, - Николай привстал, – он любит азарт. Используй это как факт, благодаря которому его будет легче искать. *** – Козырной туз? – А ты что, Федор, слеповат? – Вот оно что, - он забрал туз к себе, – так уж и быть. Час за часом летит незаметно, и мрак сменился солнечным светом. Он проникал через грязное окно в комнату, освещал лицо парней и грел руки. На старом и шатком столе расположена колода карт, а рядом грязный стакан, в котором совсем недавно была вода. Играя в азартную игру и сам не замечаешь как быстро летит время. – Что из себя представляет твой друг? - Дазай вопросительно посмотрел на Федора. – Он напоминает мне пташку. – Пташку? – Да, самую простую и подбитую пташку в клетке. – Интересный у тебя друг, - Дазай подкинул бубнового короля. – Безусловно. – Расскажешь что-нибудь ещё кроме того, что он похож на пташку? – Он не умеет готовить сырники. Помещение заполнилось смехом парней. – И ты даже не скучаешь за таким другом? – Ещё как скучаю. Не знаешь куда улетела моя пташка? – Быть может в чужое гнездо. – Уныло, - Федор откинул карты. – Как работает твой план? – Для начала мне нужно вернуть пташку в гнездо, - Федор вытянул пиковый валет. – А потом? – А потом ты выслушаешь всю суть моего плана, - он вытянул пиковую даму. – А дальше? – А дальше я осуществлю свой план, - вытянув пикового короля, Федор тихо усмехнулся и указал на карты на столе. – Символично. - будто поняв о чём идёт речь, Дазай улыбнулся в ответ Федору. С этого момента между ними зародилась некая связь, и благодаря этому они понимают друг друга без проблем. Словно мыслят одинаково. Федор медленно привстал с места и направился к выходу. В руках он все ещё держал перчатку Николая. Тихо вздохнув, он посмотрел на Дазая. – Пока пташке моей не сломали ещё одно крыло, мне нужно ее найти. Время бежит с невероятной скоростью, нужно действовать. – Мне будет интересно на это посмотреть. Ты ведь ничего не знаешь в этом городе. – А ты здесь для того, чтобы развлекаться со мной в карты? – Видимо. – Ну, - Федор приоткрыл дверь, – я в добрый путь, - он достал из кармана бубновую даму. – Ты их по всем карманам таскаешь? – Нет, - Федор запрятал карту обратно, после чего вышел из помещения. За ночь пока он в этом месте, стало ясно, что на данный момент весна. Ночи стоят тут слишком теплые, а днём солнце греет тело Федора. Также это было заметно по цветам, что раскинулись почти по всей местности: на обочинах, на полях, возле жилых домов. Красиво, безусловно, но не сравнится с красотой зимней России. Не сравнится с теплыми вечерами, когда парни просто обожали проводить их за чашкой какао. Не сравнится с тем теплым чувством, когда Николай рассказывает ему о чем-то нелепом. Попав сюда он чувствует себя другими человеком – он словно сходит с ума. Совсем недавно он гладил котов на диване, а сейчас собирается совершить убийства. Совсем недавно он жил обычной жизнью, а сейчас, поняв что есть другие возможности – расслабился и показал настоящего себя. Бессмысленно играя в карты дни пролетят незаметно, и, считая на пальцах, он будет ждать тридцать первого декабря. Он будет ждать следующего рокового дня, что перевернёт его жизнь с ног на голову. Будет ждать другого такси под названием грех. Будет ждать, когда он вновь зайдет в магазин и попросит пряник в форме сердца. Только... Кому его придется дарить..? *** – Опиши мне его внешность, - взяв ручку в руки, Сигма внимательно посмотрел на Николая. – Он похож на черного кота. – Сколько животных ты уже взял в пример? – Ладно, всё-таки на ворона похож. – Николай, я все равно не понимаю. Лучше опиши детальнее. – Ладно, детальнее так детальнее. У него черные волосы. – И это по-твоему детально...? – Глаза на аметист похожи. Он очень бледен, такое чувство, будто бы лишился крови в организме. Часто он носит белую ушанку. Все. – Род занятий? Николай вопросительно посмотрел на Сигму. – Кто это такое? – Ладно, неважно. Основное у нас есть. – Я надеюсь, что ты найдешь его очень скоро! Я уже соскучился... Сигма кивнул. – Мне также интересно посмотреть на твоего друга. – Вот и славно! - Николай покрутился на стуле на колесиках, – а у тебя друзья есть? – Я не думаю, что тебя это может волновать, - Сигма привстал, взял листок в руки и направился к выходу, – я постараюсь. Лучше не выходи, боюсь, что заблудишься. – Нечего волноваться, я же не маленький ребенок. - он помахал ему, после чего Сигма скрылся. Николай встал с места, решив детальнее осмотреть комнату. Сначала он обратил внимание на круглый стол, стоявший напротив входа; на нем, как и на всех предметах в этой комнате, не было ни единой пылинки. Затем Николай заметил висящий на стене пейзаж с купающимся в солнечных лучах пароходом – и подумал, что у одинокого художника, возможно, такая же тоска по жизни, как у него самого. Мебель была странного стиля, и он не мог понять, чем вдохновились создатели этого интерьера. Стены были в светлых тонах, а под ногами красовался белый ковер. Впрочем, было уютно. Он чувствовал себя почти как дома. Правда, душа была совсем пуста. Душа тоскует, он слышит, как внутри него что-то кричат. Быть может, это он сам себя проклинает. Каждый день обстановка давит на него, и он будто сходит с ума. Словно он здесь ради того, чтобы совсем изменится в своем мнении. Николай не понимает, кто выберется отсюда живым. *** «Где же друг мой дорогой? Где же сладкий мой покой?» День за днём пролетает незаметно, и вот новый год через четыре дня. Федор все в бессилии вянет в помещении, а Николай строит планы в заточении. Сигма тихо наблюдает за ним, и видит, как сохнет он. Такое чувство, что Николай вот вот сорвется. Он мучается, и это заметно с каждым днём. Федор держится из последних сил. Револьвер наготове лежит у него под подушкой. Каждый божий день прикасаясь к нему, Федор оттягивает момент своей власти. В него вселился некий страх, и теперь в нем нет такого желания. Поиски окончились неуспешно, и теперь осталось лишь довериться судьбе, которая в руках этого иного мира. Этот день был таким же, как и прошлые. Все то же солнце за окном, все такое же паршивое настроение. Лишь мысли были другими. В тесной комнате давил даже тусклый свет свечи. Федор отложил книгу, уставился в пол и задумался. Находясь в этой темной комнате достаточное время, он и простыть успел. Когда на улице дождь потолок протекает, а ветер завывает в комнату. По ночам и такое бывает, и тогда Федор укрывается своим зимним плащом. В кровати нет матраса, поэтому спина болит каждый раз, когда Федор пытается отдохнуть. Как же он был глуп, когда жаловался на скрипучий пол у них в квартире. Пошатываясь, он тихо вышел на улицу и вдохнул свежий запах веющей весны. Будто бы что-то свалилось на его душу, и Федор уныло поплелся, а куда – сам не знает. Хочется услышать родной голос, хочется увидеть до боли родной облик. Хочется почувствовать дыхание, хочется вновь схватиться за руку Николая и тихо усмехнуться. Хочется видеть все, что связано с ним. Желание прошептать о том, что Федор скучал. Желание сделать все, чтобы пташка вновь взлетела. Федор выбрался в толпу людей и принялся мрачно осматривать их лица. Одни за другим были такие же, как и прошлые. Они унылые, жалкие, несчастные. Их лица вселяют неприятный осадок внутри тебя. Над ними сгущается туман, и Федор чувствует, как невыносимо ощущать на себе их дыхание и взгляды. Но всё-таки и в этой толпе было нечто намного теплее и роднее. Он чувствовал это, чувствовал на себе иной взгляд. Федор опешил. Он рассматривал толпу и не замечал ничего родного. До одного момента, пока он не повернулся. Этот гетерохромный взгляд он готов узнать из тысячи, а эту родную и теплую улыбку - из миллионов. Причудливый наряд и чудная прическа, уставшие глаза и веснушки – это Николай. Федор сперва не поверил, и он изумлённо отступил назад. Николай же, уставившись также на Федора, слегка улыбнулся и побежал прямо навстречу к нему. Федор поддался вперед – к Николаю, и тогда между ними оставались метры. Пару раз он врезался в прохожих, из-за чего словил неодобрительные взгляды. Но вот, шаг за шагом Федор все ближе и ближе к Николаю, и в этот момент, в этот момент когда он моргнул, Николай схватил его за руки и посмотрел ему прямо в глаза. Николай схватил их с особой силой, и тогда по телу Федора разлилось тепло. Он улыбался и пытался что-то сказать, и в этот момент показалось, что у него словно выросло второе крыло. Живот неприятно скрутило, а мелкая дрожь прошлась по телу Федора. Он был рад и взволнован этой встрече, что ждал уж долгое время. – Федор, Федор, Федор! - схватил руки крепче, – я скучал, скучал! – Я также, Коль. – Расскажи мне все, прошу, расскажи как ты себя чувствуешь! - Николай поцеловал его руку, и в этот момент на лице Федора отразилось непонимание и страх. – Я даже ведь не знаю с чего начать.. – С самого того дня, с самой той секунды, когда почувствовал, что тебе тяжко, - Николай отпустил его руку, – покажи мне где ты! – Я хочу попросить тебя о том же. – А я отвечу также, как и ты, - он вздохнул, – я скучаю. В его глазах промелькнуло искреннее чувство к Федору, и тот это заметил. – Пожалуйста, покажи мне где ты был. – Боюсь, что тебе там не понравится. – Ну все равно покажи, - Николай улыбнулся, – а по пути мне все расскажешь. Федор вздохнул, после чего направился в сторону своего временного укрытия. За беседами время летело незаметно, и солнечный свет стал постепенно сменяться мраком. На небе, вместо привычных облаков, вырисовывались яркие звёзды, а вместо людей - бродячие коты. Теплый воздух, пропахший ромашками, медленно сменялся холодным и колючим нос ветром. Федор все ещё рассказывал Николаю о том, как же плохо было спать на кровати без матраса. Рассказал о том, что по ночам завывают волки, а днём громко поет соловей. Николай же, в свою очередь, и не пожаловался ни на что. Свернув в темный переулок, свет уличных фонарей пропал, и остался лишь тусклый свет луны. – Я устал уже ходить. Почему мы не присели? - Николай остановился и уставился на Федора впереди себя. – Потому что, - он повернулся, – пошли дальше. – Куда? – Куда-нибудь подальше, я не хочу утром возвращаться. – Но ведь... - Николай догнал Федора, – ты мне ещё не рассказал про желание. Федор мрачно посмотрел на него, после чего поднял голову к небу. – Посмотри на звёзды, - указательным пальцем показал на самую яркую звезду, – красивые, да? – Нет, я домой хочу. – И я, Коль, честное слово, - вздохнул, – мне надоело это уже. Для чего мы тут и по чьей воле? Мне хочется жить как ранее. Николай отпустил голову и почувствовал, что его лицо заливается краской. Внутри себя он чувствует вину за это. Хочется пропасть. – Я не хочу исполнять желание, но именно так я смогу выбраться отсюда. – О чем ты желаешь? На лице Николая застыла улыбка. – Ничего такого. – Ты хотел получить свободу, так? Ты постоянно мне говорил о подобном, что я запомнил это на отлично. Так... Что тебе мешает? – А что тебе мешает? Если бы ты не боялся, стоял бы ты сейчас передо мною? Воцарилось молчание, и Федор испуганно посмотрел на Николая. – Если бы ты не чувствовал страха перед собой, если бы ты не чувствовал страха перед собой настоящим – был бы ты рядом со мною? Нет, ты уже давно мог быть дома и спать в теплой постели. Что же тебе мешает? - Николай почувствовал подходящие слезы к его глазам, но испугался и на минуту замолчал, – религиозный страх? – Замолчи. – Ты боишься наказания от бога. – Я сказал тебе молчать. – Так и быть, - Николай вздохнул и опустил свой взгляд, – я разозлился, но вот мне больше ничего не мешает, пожалуй. – Ты сходишь с ума. – А ты в здравом уме? – Нет. – Так и знал. – Тебе нужно отдохнуть, пошли домой. – У нас нет дома. Я не могу назвать эту пустую комнату с безвкусной мебелью своим домом. Я не могу назвать домом то, что приносит мне отчаянье. Картины с алыми закатами, белые стены, огромное окно – это не дом. Дом – это запах ели, часы с кукушкой и обои с цветами. Дом – это глухая квартира на окраине города. Дом – это где тепло и хорошо, где не существует таких глупых конфликтов и прочего. Да и в конце концов, дом – это то, что мне дорого. Пусть и чувствую себя в клетке там, но и свобода мне плохо. Я не хочу возвращаться в эту пустую комнату, я хочу просто обратно, - Николай отвернулся и ощутил на себе мелкую дрожь. В лёгких будто бы закончился кислород, а в ушах лишь шум и внутренний крик. – Так что тебе мешает вернуться домой? Что тебе мешает исполнить желание? Тот повернулся и мрачно осмотрел Федора. – Правильно, мне ничего не мешает. Я могу в любой момент это сделать. Ты прав, ты чертовски прав. Я хочу домой, и я попаду. – Конечно попадешь, а сейчас отдыхать пора. – Да что ты вечно с этим отдыхом, понял я уже, - он направился в противоположную сторону. – Пошли за мной, нам пока вместе лучше держаться. Николай остановился, и тогда с улыбкой повернулся к Федору. – Да, точно, ты прав! И под ненавязчивую тишину парни двинулись обратно, пока тусклые фонари освещали дорогу. Николай все понял, и он спланировал завтрашний день. Он вернётся домой. *** «Я люблю убью тебя, мой милый друг» Он не проснулся от привычного солнечного света, а проснулся от падающих капель дождя к себе на руку. Николай сперва и не понял откуда столь чудное явление, но позже заметил мелкую дырку в потолке. Приподнявшись с чужой кровати, он осмотрел помещение и покачал головой. Вчерашний вечер закончился на той ноте, что Николай поспешил на ночь к Федору. Увидев огромную кровать он пришел в восторг, однако его спина – нет. Тяжко было спать, и с утра он ещё подолгу приходил в себя. Комната Федора при свете дня выглядела немного хуже, чем казалась ночью. Николай лег обратно и растянулся на кровати, запустил руку под подушку и нащупал странный предмет, формой напоминающий пистолет. Он в изумлении вытянул руку, вздрогнул и пытался обдумать ситуацию. Николай запустил руку ещё раз, и тогда убедился в том, что это – револьвер. Он вытянул предмет и ошеломленно осмотрел пистолет. Видать, его давно не использовали. Он был старый и пыльный, а на рукоятке – резные цветы. Он был заряжен, и тогда Николай усмехнулся. Пазл начал складываться, и он почти понял, для чего Федору под подушкой револьвер. Сунув его к себе в задний карман, Николай двинулся к выходу, где и встретил уже входящего в комнату Федора. – Понравилось спать на огромной кровати? - Федор улыбнулся. – Нет. Как ты здесь вообще живёшь? - он состроил ухмылку, – как тебе идея провести этот день вместе? – С чего такие желания? – Ничего личного, здесь невыносимо скучно. – Боюсь, что кое-кто нам будет мешать. – Ты о ком...? - Николай посмотрел за спину Федора, и тогда увидал силуэт в бежевом плаще. Дазай подошёл к ним, улыбаясь и глупо махая рукой. – О, ты вернул пташку, как мило, - он подошёл к Николаю, – действительно на голубя похож. Николай непонимающе смотрел то на Федора, то на Дазая. – А ты на собаку. – Фу, как это грубо, - поморщился и посмотрел на Федора, – странный твой друг. – Сам ты странный. Федь, пошли отсюда, - он попытаться выйти из комнаты, но крепкая рука Федора остановила его. – Хочешь в карты с нами? – И что, играть будем просто так? – На твою свободу, - вымолвив это достаточно громко, Дазай с ухмылкой посмотрел на Николая. Тот ошеломленно перевел взгляд на него. Его сердце забилось с бешеным ритмом, словно оно вот вот выпрыгнет из груди. Резко потемнело в глазах, и он схватился за тумбу рядом стоящую. – Тогда я буду ждать вас внизу, - Федор хлопнул дверью и скрылся, оставив в комнате лишь Дазая и Николая. Тот подошёл к нему и выхватил пистолет из заднего кармана. – А револьверчик тебе зачем? – Никогда не узнаешь чего ожидать от чужой страны, - усмехнулся, – положи на место. – От чужой страны? - Дазай прокрутил его в руке и положил револьвер рядом с рукой Николая, – уверен, что именно этого боишься? – Более чем. – А мне кажется он тебе вовсе не для самообороны нужен. Помнится мне, такой же валялся у Федора под подушкой. Скажи мне, ты его украл? Николай спустился на стул, сел и мутно посмотрел на Дазая. – Если даже и украл, то почему ты этим интересуешься? Разве твоя задача не помогать ему? Так чем ты поможешь, если разговариваешь со мной? – И тебе помочь тоже хочу, - Дазай сел на кровать напротив, – ты ведь хочешь домой? – Боже, что ты мне заливаешь? - Николай залился смехом, – я сам разберусь. – Напоминаю о том, что время твое поджимает, - он приподнялся и двинулся к выходу, – мы ждём тебя внизу. Николай тяжело вздохнул и встал с места. Все тело дрожало словно осиновый лист, и он вот вот рухнет на пол. Что же за колющее чувство в его груди? Стучало сердце или, может быть, билось в горле? Или это в голову бьет весь этот бессмысленный, а главное, неудобный, жалкий мир, в котором он прожил всю жизнь? У него все расплывалось перед глазами, словно что-то распылило вокруг совершенно густой белый туман, и он не видел почти ничего. И еще он слышал какие-то голоса снизу, и понял, кому они принадлежат. Эти слова прошлись по сердцу раскаленным ножом, обожгли его внутренности и оставили лишь пустоту. Внутри жгло, внутри болело и кричало. Николай крепко схватился за свое сердце и держался, считал удары его. Он словно умрет здесь и сейчас. Дотянувшись до револьвера, Николай крепко сжал его в руке, прислонил к щеке и улыбнулся. И вдруг почувствовал себя таким маленьким, таким ничтожным, как никогда не чувствовал раньше. Ведь было же у него в жизни что-то важное, доброе, светлое. Но он с юности перестал замечать его – как-то пропустил мимо ушей. А теперь оно будто вернулось, обрушилось на него всей своей тяжестью. Холодная сталь обжигала руки, но он все равно держал револьвер. Хотелось домой прямо сейчас, прямо в эту секунду. Он готов на все, лишь бы вернуться обратно. Николай спустился по скрипучей лестнице, и в этот миг голоса на кухне стихли. За спиной он держал револьвер и сжимал его все крепче и крепче. Окончательно зайдя в комнату, Николай неловко улыбнулся. – Играете на мою свободу без меня? – Мы тебя не дождались, извини, - Дазай указал на пустой стул, – но ты можешь присоединиться. – Я был бы рад сыграть с ним, - Николай кивнул на Федора, – позволишь? – Конечно, не буду вам мешать. - Дазай подмигнул, встал и скрылся в соседней комнате. Николай спрятал револьвер в задний карман. – Думаю, нам время выбираться, - Николай сел напротив Федора, – поэтому играем на желание. Кто выиграет – первый попадает домой. Федор улыбнулся. – Звучит отлично, я согласен. Николай кивнул и потянулся за колодой карт. Он был уверен в том, что победит. *** Часы летели незаметно. Совсем забыв на что играют, они продолжили играть в самого обычного дурака. Дазай уже сидел рядом, наблюдая за игрой двоих. Он пытался отвлечь Николая и украсть его пистолет, однако тот также наблюдал за ним. Это было невозможно. – Я устал, - Николай откинул карты, – мне надоело, мы уже долго играем, а так и не решили, кто отправляется домой первый. – Тогда спросим мнение нашего нового друга, - Федор указал на Дазая. – Это большая честь для меня, - недолго думая, он продолжил, – я думал над тем, кого бы я выбрал. И это будешь ты, Николай. Федор изумленно посмотрел на Николая, а тот, в свое время, победно улыбнулся. – Поэтому я не буду вам мешать. - он вышел из помещения насовсем, и в этот же миг между Николаем и Федором начал сгущаться туман. – О чем же ты таком желаешь? – Ты и вправду хочешь узнать? – Да, очень, - он встал и направился в сторону своей комнаты, – если надо будет - заходи. И скрылся Федор. Николай вздохнул и посмотрел в окно. А может всё-таки не нужно? Может остаться здесь, и позволить Федору вернуться одному? Что же делать, если вдруг мнение расходится на "да" и "нет"? Николай тихо поднялся к Федору в комнату: тот сидел у стола возле тусклого света лампы. Он был увлечён чтением, что и Николая он не заметил. Тот подошёл за спину сзади так тихо, что и шороха, кажется, не издал. Николай вытянул револьвер и трясущейся рукой направил на Федора, после чего зажмурился. Так ли должно это все происходить? Биение его сердца, кажется, заполнило всю тишину в комнате. В носу резко защипало, и он почувствовал, что вот вот упадет в бессилии. На лице сияла безумная улыбка. Всего одно движение пальцем, всего одно нажатие – и Федор мертв. Руки словно онемели, и он не в силах нажать на курок. Но он хочет, он хочет выстрелить ему в голову и обрести свободу, к которой стремится уже долгое время. Из глаз невольно капают слезы, они обжигают щеки и медленно стекают по ним. Они все текут и текут - но почему? Да может быть потому, что сердце Николая требует свободы, но в то же время любит. Ему вспоминается холодные руки Федора, которые было приятно держать в своих и греть. Он вспоминает, словно напоследок, как Федор усмехается, после чего тихо шепчет: «дурак». Вспоминает, как Федор по детски стоит и наблюдает за падающим снегом, ловит снежинки и улыбается. И его голос помнит. Николай всегда слышит его голос, его смех и злость. Он помнит все до мелочей, помнит, каким парфюмом пользовался Федор при их первой встрече. Помнит, какие жвачки он хранил у себя в рюкзаке, после чего Николай и украл их с магазина, дабы отдать их Федору. Такие простые моменты заставляют его разрыдаться. Надо ли ему это? Если бы не любил, стоял бы он так и думал над этим? Конечно нет. Николай выпустил из рук револьвер. Тот с грохотом упал на пол, а Николай упал в бессилии на колени. Из глаз ручьем шли слезы, особенно тогда, когда Федор посмотрел на него своим холодным взглядом. Он ошеломленно смотрел то на револьвер рядом с Николаем, то на самого его. Он что-то говорил, но Николай слышал лишь шум в своих ушах. Он не слышал Федора, он лишь слышал свой крик. И Николай кричал. Внутри его все тряслось, его вот вот вырвет. Он на пределе и готов умереть прямо на месте. Чувства терзают его сердце, Николай на грани. Во всю глотку хочется кричать о помощи. Он закрыл лицо руками, сел на пол и Федор спустился к нему. Николай отмахивался, пытался что-то вымолвить и объяснить. Это было невозможно, когда вместо связных слов выходит только крик. Федор был серьезно напуган. Он указывал Николаю на кровать, пытаться донести хоть что-нибудь, но боялся эмоций его. Он его пугает до чертей. Николай посмотрел глубоко в глаза Федора, глубоко вздохнул и всхлипнул. Он впервые видит Федора настолько напуганным. Николай пытается схватится за его плечи, но он словно ослаб. Телом больше не владеет. – Что ты...– - Федор крепко схватил руку Николая – что ты вздумал? Зачем тебе мой револьвер? Крик Федора эхом отдался в его ушах. Николай закрыл глаза и опустил голову. – Прости меня, мой милый друг. Я не попаду сегодня домой, - сознание затуманилось, и Николай окончательно замолчал. Сердце успокоилось, и он почувствовал усталость... *** «Нам пора домой» – Я не могу его убить, - Николай поднял свой взгляд на Сигму, – Я слаб. – Он знает про то, зачем ты приходил к нему в тот вечер? – Он может только догадываться. – Знаешь, - Сигма сел рядом и заглянул в печальные глаза Николая, – попробуй признаться ему. Николай вздрогнул. – Я не думаю, что после этого мы останемся друзьями. – Этого я не знаю, но это признание... быть может, поможет вернуться к дому, - Сигма вздохнул, – все же, у тебя есть двенадцать часов подумать. Николай всхлипнул, схватился за голову и затрясся. Три дня прошло с этого случая, и больше они не виделись. Столько нерешённых вопросов, столько всего за собой оставил Николай, что и сложно подумать. Он мучается ещё больше, будто бы стыд сжирает все его внутренности. Он загнал себя в клетку ещё больше, теперь, кажется, ни за что отсюда не выберется. Николай почти сошел с ума окончательно. – Я должен прийти к нему, - прошептал Николай, – я должен прийти и объясниться. – Сделай это искренне и со всей душой, я тебя прошу, - он встал, – и ещё.. на самом деле я буду скучать по тебе. – Может быть и я, Сигма. – Знаешь, - Сигма снял свою серёжку, после чего протянул ее Николаю, – к сожалению, это единственное что я могу отдать тебе на память.. Николай слегка улыбнулся и забрал серёжку. – Это очень мило с твоей стороны, - он внимательно рассматривает украшение, – красивая. – И все же, советую лучше с Федором душевно поговорить. Так проще будет. – Может быть ты и прав, но я... - вздохнул, положил серёжку в карман, – ладно, ничего. – По-твоему убить легче? Николай на минуту замолчал. – Нет. – Ну же, вперёд, - Сигма улыбнулся, – все у тебя выйдет. Николай кивнул, улыбнулся и встал с места. – Я хочу, чтобы ты пошел со мной. – Я? - Сигма опешил, – ну.. – Пойдем прогуляемся, тут недалеко! – Я не хоч.. - не успев договорить, сильная рука Николая схватила его. Он повел того за собой, при этом о чем-то болтая. Но Сигма не слушал Николая, он слушал лишь некий шепот внутри себя. Было страшно некомфортно рядом с Николаем, было страшно идти с ним куда-то. Сигма шел и пытался заставить себя начать думать о чем-то другом, не связанном с Николаем. Но не получалось, и он принялся оглядываться вокруг. Яркий солнечный свет бил прямо в глаза, и приходилось щуриться. Да и Николай все время толкал его. Бормоча себе под нос, Сигма обернулся назад и увидел, как Николай улыбается ему, смотря куда-то вдаль и время от времени слегка разводя руки в стороны. Сигма почувствовал, как в душе его что-то шевельнулось, но повернуть голову и посмотреть на Николая было выше его сил, и он продолжил путь. Постепенно они пришли к месту – к среднему по величине заброшенному дому. На участке словно был белый туман, здесь повсюду слышны крики воронов. Не по себе. Сигме даже показалось, что душа Федора выглядит именно так: все давно мертво. Даже самые красивые камелии в саду мертвы. Вороны звучат более угрожающе, а ветер здесь холодный. По ночам слышны крики людей – но их нет. Эти крики были откуда-то снизу. Ни один дом рядом с этим жилищем рядом не стоит. Быть может, некоторые даже опасаются. Сигма покачал головой, и тогда рука Николая отпустила его. – Здесь так мрачно, не правда ли? – Некомфортно. Николай двинулся вперед, и тогда сердце Сигмы сжалось. Неприятное чувство беспомощности посетило его душу, и он отступил. Николай повернулся. – Ты чего? Все в порядке? – Да. Более чем. Уже войдя во внутрь, в нос ударил запах чего-то гнилого и дохлого. Сигма закрыл нос и смотрел в пол. – Федь? - Николай крикнул это как можно громче, после чего несмело направился в его комнату. Сигма не поднялся на скрипучую лестницу, решив подышать воздухом из приоткрытого окна на кухне. – Привет? - Николай приоткрыл дверь в его комнату. Федор все ещё сидел за книгой, и, увидев друга, слегка улыбнулся. – Давно не виделись. – Нужно поговорить, - он придвинул стул напротив Федора, после чего тяжело вздохнул, – нам пора домой. – Да, пора, - откинув книгу в сторону, он заглянул в глаза Николая, – что предлагаешь в этот раз? – Я должен тебе рассказать про тот день, когда я... стоял сзади тебя с твоим же револьвером. – Конечно должен. – Боюсь, что вряд ли я останусь твоим другом, - он опустил свой взгляд, – это все похоже на один большой сон. На страшный сон. Федь, я схожу с ума, мне так плохо здесь. Я бы хотел жить привычной жизнью, и на самом деле, много свободы вредит человеку, вот что. Я понял это в тот момент, когда твой холодный взгляд был заострен на мне, а я все ещё лежал в беспамятстве. Я понял это в тот момент, когда мои кости ломило, но в то же время я был цел. Я понял это в тот момент, когда в мое сердце словно выстрелили, но никто не стрелял. Для чего вообще человеку свобода? Свобода ведь и не учит ничему. Именно здесь я окончательно потерял самого себя. Вернувшись обратно уже не будет так, как раньше. Я хочу все забыть, но в этот же момент это отличный урок для нас. Да и вообще, в следующий раз я буду сто раз думать над желанием, прежде чем загадывать его, - на минуту он остановился, – каждый наш новый год я хотел убить тебя. Федор распахнул глаза, ошеломленно перевел взгляд на Николая и замер. Все смолкло. И долгое тихое молчание, и треск далекой трассы за окном – только звук ветра за запертой дверью нарушал тишину. Федор через секунду заморгал, и тогда заметил, как губы Николая дрожат. Он будто бы ещё что-то хотел сказать, но слова вовсе забыл. – Почему..? - Федор сказал это не громко, а будто бы тихо и про себя. Но Николай услышал его и стыдно перевел взгляд в угол комнаты, – такие мысли посещали меня, но неужели правда? Я не всегда понимал, что ты имеешь ввиду под словом «свобода», но теперь мне стало ясно. Ты вечно что-то твердил о подобном, а я все был глуп и не замечал, - Федор остановился, – посмотри на меня. Николай поднял взгляд на Федора, и тогда в его душе что-то кольнуло, словно что-то обрушилось и сломало все внутренности. – Как думаешь, какое на вкус уныние? Быть может, оно со вкусом горького кофе, что обжигает глотку? А какая на вкус радость? Наверное, со вкусом приторного чая, которое оставляет неприятное послевкусие. А какая на вкус похоть? Со вкусом дешёвого вина, которое оставляет после себя слабость в теле и головокружение. Тогда какой вкус у тех, у которых уже давно нет смысла своего существования? Это не горький кофе, не сладкий чай и вино, это – отчаяние. Ибо в этом мире вообще нет ничего настоящего, кроме горя и горя. Так почему же у нас должны быть сомнения, стоит ли искать смысл своего существования в том, что есть? А если этот смысл есть, зачем же тогда искать смысл жизни? Жизнь – это просто эксперимент. Глупо было бы сравнивать тот опыт, который получил в жизни кто-то один, с тем, что происходит со всеми сразу. Ты ведь тоже давно уже понял, что все мы находимся там, где хотим, так зачем же нам искать свой собственный путь? Если кто-то утверждает, что смысл жизни – это вообще не в чём искать, скажи ему, пожалуйста, что смысл жизни – это просто сознание того, что никакого смысла в жизни нет. Вот и всё. Понял? Смотри – я уже тебе ответил. Ты понял? Нет? - Федор махнул рукой, – меня отталкивают те, у кого нет смысла жизни, те, кто пытаются его искать. Неужели они не поймут, что смысла жизни не существует, а существует только цель? Неужели если настолько глупые оптимисты которые не понимают, ради чего мы здесь? Мне хотелось их уничтожить. Да, мне хотелось уничтожить этих глупых грешников. Тех глупых людей, которые ничего не понимают в жизни. - Федор остановился, и тогда почувствовал, как легко вдруг стало дышать. – После твоих слов я понял, для чего мы попали сюда, - Николай отпустил взгляд, – но мы уже все сделали, нам нужно обратно. – Мы здесь для того, чтобы познать настоящих себя. – Опередил меня, негодяй, - Николай засмеялся, – я хочу тебя познакомить кое с кем. Он нам поможет выбраться. – Интересно. – Минуточку, - Николай встал с места, вышел из комнаты и вернулся уже с Сигмой. Федор внимательно осмотрел парня. – Это Сигма! - он указал на него, – Сигма, а это Федор. – Рад знакомству. – Расскажи пожалуйста все то, что рассказывал мне. Сигма подошёл ближе к Фёдору. – У вас десять часов, вы справились быстро. Я рассказывал Николаю, но сейчас расскажу тебе. Федор, послушай, вы должны были искренне признаться в своих желаниях, вы же это сделали? - Сигма посмотрел сначала на Федора, а позже на Николая. Когда оба кивнули, он продолжил, – вам уже доступен выход, но это не будет происходить как по щелчку пальца. Вы же помните как вы сюда попали? – Это очень грустно, - Николай вздохнул, – мне живот болел. – Как это вообще произошло? – Новый год - время чудес, - Сигма улыбнулся. – Да, очень чудесно, о таком я и мечтал, - саркастично ответив, Федор встал с кровати, – объясняй подробнее. – Говорю же, это произойдет не по щелчку пальцев. – Ну и? – Попробуйте выйти на улицу и поймать то такси, на котором вы приехали сюда. Такое такси будет только одно. Если вы собираетесь идти прямо сейчас, то на этом моменте мы прощаемся. – Что? Почему? – Потому что это должны сделать вы, - Сигма подошёл к двери, – сделайте это как можно скорее, время летит все быстрее и быстрее. Я буду скучать. Сигма вышел, и его будто бы и не существовало. Николай в изумлении проводил его взглядом, после чего повернулся к Федору. – А ты не будешь прощаться с тем парнем который на собаку похож? – Нет, мне это не нужно, - Федор положил руку на плечо Николая, – пойдем? – Пойдем скорее, может, мы ещё успеем отпраздновать. Николай схватил за руку Федора и выбежал вместе с ним на улицу. Именно выбежал. Федор просил остановиться, ведь время ещё есть, но тот вовсе не слушал. Постепенно мрак начал сменяться солнечным светом, и они выбежали в самый центр все ещё незнакомого города. Шум машин и голоса людей были все громче и громче. Они суетились перед торжеством точно также, как и парни. Они остановились и дали друг другу отдышаться. – Отлично, и как теперь это искать? – Да просто попробуй остановить машину, что не понятно? – Это тебе не понятно, нам нужно именно наше. – Не затрудняйся, - Николай вытянул левую руку. Машины проезжали мимо, а некоторые даже и сигналили. Федор закрыл лицо рукой. – Ты не умеешь такси ловить? – А ты? Пока парни спорили, перед Николаем остановилась машина. Сначала он даже и не заметил, но повернув голову вправо слегка удивился и победно улыбнулся. – Ха, видал? – Не факт, что это ещё наше. Зайдя во внутрь, Николай заметил водителя в новогодней шапке. Это он. Они улыбнулись. – Нам обратно домой! Водитель улыбнулся, и машина двинулась в обратную сторону. Николай закрыл глаза, и тогда на его лице невольно выступила улыбка. Победная улыбка. Они смогли, и все оставались живы. Федор тоже закрыл глаза, и в голове, кажется, не единой мысли. Кроме слов Николая. Что будет тогда, когда они вернутся? Как поменяются их взаимоотношения? Все будет. А пока мысли пропали. Они наконец-то уснули. *** Николай открыл глаза. Где он? Сколько времени? Посмотрел в окно, и тогда увидел до боли знакомую ёлку в центре города. Они сделали все правильно, вернулись целыми и выжили. На глазах выступили слезы, но он сразу же их смахнул. – Просыпайся, мы дома! - Николай слегка ударил Федора по щеке, – слышишь? Федор открыл глаза, и тогда с улыбкой посмотрел на Николая. – Ладно, в этот раз ты не облажался. – Спасибо вам! - сказав это водителю, он схватил за руку Федора и вышел из машины. Знакомый запах, знакомые лица и знакомые витрины. Пряники, запах выпечки и мороза – это Россия. Скрипучий снег, гирлянды, снеговики – все это родное. Николай побежал впереди, оставляя Федора за собой. Тот сделал комок из снега и кинул его в спину Николая. – Эй! – Это пуля от револьвера, ты умер. – Как грубо, - Николай сделал такой же комок и кинул его в ответ. Завязалась игра. Точно такая же, как неделю назад. Этот смех, эта улыбка – все это родное. Будто бы и ничего не произошло. Николай продолжил жить с мыслью о том, что Федор хотел бы убить всех грешников, а Федор живет с той мыслью, что Николай хочет убить самого его. Они это не забыли, а просто продолжают жить. – Новый год через два часа, быстрее домой! – Разве у нас дома есть продукты? – Да плевать, пошли быстрее! Они побежали вместе, за руку, с улыбкой и с красными щеками. Только на Федоре были перчатки Николая. Все вернулось и они наконец счастливы. До жути родной запах – запах ели ударил в нос. Двое котов сразу прибежали на встречу, и Николай поднял одного из них. Родной дом, родной запах и родной человек – все, что нужно было для него. – Скучали? - Николай усмехнулся. – У нас есть колбаса, - из кухни послышался голос Федора, а после он сам пришел к Николаю и показал докторскую колбасу. – Вау, нарезай! - Николай поставил кота на место, двинулся в комнату и увидел их с Федором ель. На лице засияла искренняя улыбка. Тепло осознавать, как же хорошо дома. Он больше никогда не совершит роковую ошибку, никогда не загадает роковое желание. Лишь бы быть рядом. Колбаса, игристое, оливье, мандарины – все было на столе. Речь президента, и совсем скоро – через считанные секунды, новый год. Оба подняли бокал. На лице Федора выразилась улыбка и теплый взгляд, а Николай серьезно слушал все то, что говорили в телевизоре. – В этот раз празднуем по твоему сценарию, - шепотом произнёс Николай. – Дурак. Ровно полночь пробило на часах. Бой курантов. Николай торжественного поднял бокал, стукнул им об бокал Федора и отпил слегка. В этот момент у обоих, словно по сценарию, произошло чувство свободы и лёгкости. Николай загадал лишь быть рядом с Федором, а тот загадал только выспаться. – Извини, а ты не помнишь, что было вчера и все следующие дни..? - Федор оставил бокал. Николай на минуту задумался. – Нет... И ты что-ли не помнишь? - что-то укололось ему в ногу, и он тихо зашипел. Засунув руку в карман, он вытянул острую серёжку Сигмы, – чья это? – Вау, выглядит потрясающе. – Но это не моя. И память словно отшибло. Не помнит Николай что было вчера, позавчера и неделю назад. Быть может, и в следующий новый год он загадает полную свободу...